а, - сказал Мела. Он
почувствовал на себе пристальный взгляд Вальхейма и досадливо
тряхнул головой.
      Торфинн, страшно побледнев, оперся локтями о стол и закрыл
лицо ладонями. Мела видел, как набухли синие вены и как бьется
жилка у сухого жилистого запястья чародея.
      - Странник, вооруженный чужим оружием... - прошептал он
еле слышно.
      Ингольв быстро подошел к старику.
      - Вам плохо, ваша милость?
      Торфинн поднял голову и посмотрел на своего слугу сквозь
раздвинутые пальцы. Огонь, пылавший в черных глазах, погас.
      - Ингольв... - с трудом выговорил маг.
      - Я здесь, ваша милость.
      Торфинн помолчал и вдруг заговорил, задыхаясь:
      - Убей, убей его, убей как можно скорее... - Он отнял руки от
лица, постаревшего и осунувшегося за несколько минут. - Он - моя
смерть, Вальхейм! Убей его!
      Склонившись, Ингольв поцеловал его руку.
      - Не беспокойтесь ни о чем, ваша милость. - Он взял меч
Гатала, смахнув попутно несколько карт из колоды на пол. -
Дагоберт, - обратился капитан к стражнику, который держал Мелу,
- выведи его во двор.
      Стражник, широкоплечий детина почти одного роста с
капитаном, кивнул и потащил Мелу к выходу. Торфинн смотрел им
вслед с безнадежным отчаянием.
      - Что же случилось с ним, - шептал он, обращаясь к самому
себе, и Вальхейм понял, что старик говорит о Синяке. - Что же он
сделал с собой? Почему ко мне пришла смерть?
      - Ваша милость, - негромко сказал Ингольв, - к вам пришел
всего лишь бродяга с чужим мечом. Через несколько минут он уже
не сможет причинить вам никакого вреда.
      С мечом Гатала в руке Вальхейм вышел вслед за стражником
и Мелой.
      Во дворе уже собралась толпа. Дагоберт был страшно горд
возложенной на него миссией и словоохотливо рассказывал
страшные истории про морастов и прочую болотную нелюдь. При
этом он позволял остальным толкать своего подопечного, дергать
его за волосы, смотреть, нет ли у него когтей на пальцах и клыков
во рту.
      Ингольв прищурился на ярком свету, не сразу отыскав в толпе
Дагоберта. Затем, быстро растолкав солдат, остановился перед
Мелой.
      Мела поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза.
      - Холопы Торфинна страсть как любопытны, - проговорил он. -
Ты что, тоже хочешь поглядеть на мои клыки?
      Вальхейм, не разбирая, хлестнул его кнутом. По разбитым
губам Мелы потекла кровь. Обыкновенная кровь, красная.
      Вальхейм опустил руку с кнутом, заколебавшись.
      - Старик дурачил меня, - пробормотал он. - Ты все-таки
человек.
      Мела не опустил светлых глаз.
      - Нет, - сказал он упрямо. - Мы, морасты, - не совсем люди.
Твой хозяин говорил правду. Он действительно кое-что знает о
нашем народе.
      - Неважно, - пробормотал Ингольв.
      Он накинул на шею пленнику петлю вдвое сложенного кнута и
дернул так, что Мела упал на колени.
      - Онтлак, - сказал Вальхейм, передавая кнут стражнику, -
держи.
      Стражник нехотя взял кнут.
      - Забрызгает своей вонючей кровью, зараза, - проворчал он, с
сожалением осматривая свои новые желто-черные штаны. - Она у
них ядовитая, говорят.
      - Отстираешь, ничего с тобой не случится, - рассудительно
сказал стоявший рядом Дагоберт.
      - Так ядовитая же, - сокрушался хозяйственный стражник, -
еще дырку прожжет.
      Вальхейм занес меч Гатала над склоненной шеей, успев еще
заметить выступающие позвонки, которые ему предстояло
перерубить.
      И вдруг кто-то схватил его за руку. Хватка была железная,
рука уверенная, властная. Ингольв обернулся. Торфинн с
разметавшимися по черной кольчуге длинными седыми волосами
держал его за запястье. Черные глаза старого мага лихорадочно
блестели, губы пересохли, щеки ввалились, словно Торфинн
непостижимым образом одряхлел в несколько минут.
      - Подожди, - пробормотал Торфинн, точно в бреду, - подожди,
может быть, ему только того и надо... Может быть, это ты -
странник с чужим оружием? - И тут он словно впервые увидел меч
Гатала и, отшатнувшись от Вальхейма, завизжал: - Брось его!
      Ингольв осторожно протянул меч Торфинну.
      - Возьмите, ваша милость.
      Но Торфинн не двинулся с места, глядя на меч расширенными
глазами.
      - Эоган! Проклятый кузнец! Он не мог вложить в оружие
светлую силу, но он вложил в него зло, которое ненавидит само
себя... Опасное, страшное оружие... Брось, брось, брось его!
      Ингольв положил меч на землю у своих ног, перешагнул через
него и подошел к Торфинну, который жадно схватил его за плечи.
      - Мальчик, не прикасайся к этому мечу. Отнеси его в
кладовую. Или нет, пусть лучше этот тупица отнесет... Как его?
Дагоберт!
      Дагоберт взял меч, вытянув руки вперед, чтобы отставить от
себя опасный клинок на возможно более внушительное расстояние.
      - Запрешь в оружейной, - сказал Ингольв, бросая стражнику
ключи.
      Второй солдат с опаской поставил пленника на ноги.
      - А с этим что делать, ваше благородие? - спросил он.
      - Выдери его и запри под винным погребом, - распорядился
Вальхейм. И глядя на радостную ухмылку стражника, предупредил:
- Смотри, не увлекайся, Онтлак. Убьешь - отрублю правую руку и
выгоню на берег Элизабет.
      - Так ведь... хлипкий он... - с сомнением протянул стражник. -
А вдруг подохнет - ну, случайно?
      - Онтлак, мое дело - посоветовать, - сказал капитан.
      Скроив обиженную физиономию, Онтлак толкнул Мелу
кулаком в шею.
      - Пошел! - крикнул он нарочито отвратительным голосом.
      Ингольв проводил его глазами и снова повернулся к Торфинну.
Старый чародей трясся, как лихорадке.
      - Все, все будет ошибкой, - шептал он. - Как бы я ни поступил,
это будет ошибкой. Если смерть пришла, значит, она пришла. Что
же он сделал с собой, этот твой Синяка? - Торфинн вцепился в
рукава капитана скрюченными пальцами и, теряя над собой
контроль, заверещал ему в лицо: - Ты хорошо знал его, Вальхейм!
Что он мог сделать с собой? Подумай! Что?
      - Вы устали, ваша милость, - осторожно сказал Ингольв. -
Позвольте, я провожу вас...
      - А! - Торфинн резко оттолкнул его от себя, и беспорядочно
взмахнув несколько раз рукой, в крайнем раздражении побрел в
сторону донжона. Он сутулился и приволакивал левую ногу, чего
никогда прежде не делал. Сейчас Ингольв был готов отдать что
угодно ради того, чтобы Торфинн снова стал прежним - жестоким,
властным и мудрым.

      - Аэйт!
      Юноша застонал и замотал головой, отгоняя назойливый голос.
Он еще не до конца очнулся от полубессознательного состояния, в
которое погрузил его мощный кулак Одо Брандскугеля. Вокруг
царил непроглядный мрак. Пошарив, Аэйт нащупал влажные камни
и полуистлевшую подстилку, источавшую нестерпимое зловоние. Он
сел, опираясь спиной о каменную стену.
      - Аэйт!
      Голос, полный тревоги, звал и звал его, и юноша чувствовал,
что начинает ненавидеть собственное имя.
      - Кто здесь? - прошептал он.
      Настала тишина - такая глубокая, что у него зазвенело в ушах.
И вдруг голос вспыхнул прямо у него в мозгу:
      - Аэйт, ты слышишь меня? Аэйт!
      Аэйт сжал уши ладонями и стиснул зубы. Чужая тревога
измучила его. Исподволь подбиралась она к нему все это время и,
наконец, воспользовавшись его слабостью, сумела завладеть им. На
несколько секунд снова стало очень тихо, а потом что-то рухнуло в
мире, и Аэйт почти наяву, смутно, как сквозь взволнованную воду,
различил знакомое смуглое лицо Синяки.
      - Не может быть! - шепнул Аэйт.
      - Это я, - торопливо сказал Синяка. Голос шелестел из
немыслимой дали, но слова звучали вполне отчетливо. -
Благодарение богам, ты меня слышишь.
      - Ты где?
      - Я далеко, в мире Ахен...
      - Синяка, - пробормотал Аэйт, с трудом соображая, - скажи,
где Мела?
      - Не знаю. Я слышу только тебя и то с большим трудом.
      - А я тебя даже вижу... Почему Торфинн так поступает?
      - Я не могу увидеть Торфинна, - шептал голос. - Если я начну
подсматривать за ним, он сразу это почувствует.
      - Да, да... - сказал Аэйт. - Я понял.
      - Опасно разговаривать даже с тобой. Аэйт, разрыв-трава при
тебе?
      - Она теперь навсегда при мне.
      - Слушай меня. У нас почти нет времени. Выберись из подвала.
Тут должна быть дверь с засовом. Только будь аккуратен. Потом
найди в замке человека по имени Ингольв Вальхейм. Он тебе
поможет.
      Аэйт вздрогнул.
      - Кто?
      - Ингольв Вальхейм, - повторил Синяка. - Больше никому не
верь.
      - Что ты такое говоришь, Синяка?
      - Я знаю, что говорю.
      - Вальхейм? Ты не ошибся? - Аэйт пошевелился и скривил рот:
очень болела голова. - Начальник стражи?
      - Да.
      - Я его видел. Это верный пес Торфинна. Жестокий, как его
хозяин, а может быть, и похуже.
      - Аэйт, делай, что велено. Найди Вальхейма и доверься ему. Я
знаю этого человека лучше, чем ты. Добрым он никогда не был, это
правда, но он не предаст тебя. В их семье все такие...
      - Синяка, ты рехнулся.
      - Я ухожу, - еле слышно донесся голос. - Аэйт, делай, как я
сказал...

      Торфинн поднял голову, слабо улыбнулся.
      - Ингольв, - сказал он, стиснув хрустальные шары на
подлокотниках своего кресла, - что ты знаешь о скальных хэнах?
      Вопрос был жалким подобием насмешки.
      - Что их не бывает, - ответил Вальхейм и тоже попытался
улыбнуться.
      - Да... - выдохнул Торфинн, откидываясь на прямую высокую
спинку кресла, похожего на трон, и замолчал, погрузившись в
мрачные мысли.
      Ингольв терпеливо ждал, стоя перед ним в неподвижности.
Наконец, Торфинн, казалось, принял какое-то решение. Он
хлопнул ладонями по подлокотникам и выпрямился.
      - Возьми кристалл, - велел он, указывая на медный треножник,
служивший подставкой большому прозрачному шару.
      Ингольв осторожно поставил треножник перед чародеем.
Узкая ладонь Торфинна провела над поверхностью камня.
Заклубился легкий белесый туман, который почти сразу же
развеялся.
      - Смотри, - сказал Торфинн.
      Ингольв послушно склонился над кристаллом и увидел
небольшую пещерку. Красные стены пещерки были испещрены
белыми пятнами, словно кто-то забрызгал их молоком. У входа
горел небольшой костерок, возле которого на корточках сидели
два странных существа с коричневой кожей, маленькими круглыми
светлыми глазками, поблескивающими в свете огня. Их волосы
невероятного огненного цвета были всклокочены; тени, плясавшие
на стене, казались чудовищными. В целом человечки производили
впечатление забавных и вполне безобидных существ. В том, как они
жались друг к дружке, безмолвно глядя на огонь, было что-то очень
трогательное.
      Торфинн наблюдал за своим слугой пристально, с недобрыми
искрами в черных глазах.
      - Это скальные хэны, - сказал он наконец.
      Ингольв перевел взгляд на чародея.
      - Вы смеетесь надо мной, ваша милость?
      - Вовсе нет. Ты странный человек, Вальхейм. Говорю тебе, это
те самые хэны, о которых в Ахене плетут столько небылиц.
      - Они выглядят такими беззащитными, - вырвалось у
Вальхейма.
      - Внешность обманчива. Хэны - древний и в своем роде
великий народ. Они так не похожи на вас, людей, что вы
напридумывали про них целый воз глупостей. Ты правильно
делаешь, что не веришь им. Однако хэны существуют на самом
деле, и мы с тобой сейчас находимся как раз в их мире. Он
называется Красные Скалы.
      - Странно, - проговорил Ингольв.
      - Что странно?
      - Почему мы никогда не бывали здесь раньше?
      Торфинн посмотрел прямо ему в глаза.
      - Я отвечу тебе, Вальхейм, - медленно сказал он. - Сегодня я
отвечу тебе. Раньше мы не бывали здесь по той простой причине,
что этот мир - ближайший к тому, где ты родился. Следующее за
этим измерение Элизабет - Ахен.
      - Отсюда один шаг до... - У капитана перехватило дыхание.
      Лицо Торфинна внезапно изменилось, и он со злостью
подтвердил:
      - Да, отсюда до Ахена один только шаг. Но ты никогда не
сможешь сделать его, Вальхейм. Никогда.
      Ингольв не зря провел столько лет в Кочующем Замке. Он
выпрямился и ровным голосом отозвался:
      - Да, ваша милость.
      - Так-то лучше. - Торфинн, казалось, успокоился. - Теперь
слушай. Эта пещерка находится прямо под нами. - Он притопнул
ногой по полу. - Здесь, в скале. Они называют ее Белые Пятна.
Отправь несколько балбесов, пусть откопают этих пещерных
жителей и доставят ко мне. Учти, хэны очень верткие.
      Ингольв кивнул. Пристально посмотрев на Вальхейма и,
видимо, удовлетворенный выражением его лица, Торфинн добавил:
      - Я уверен, что эти земляные крысы кое-что знают о бродягах
и чужом оружии.
      Ингольв поклонился и вышел. Торфинн глядел ему вслед, и в
тоскливых глазах чародея показалась слабая, едва заметная
надежда.
      Не подозревая о том, что могущественный Торфинн вручил
свою судьбу в его смертные руки, Ингольв раздавал приказания
солдатам. Двое побежали за веревкой и вскоре вернулись,
прицепив к поясу по мотку. Вальхейм взял с собой четырех
лучников и Одо Брандскугеля - толстяк был чудовищно силен и при
этом отличался довольно добродушным характером.
      Они вышли за ворота замка и разошлись по холму. Через
несколько минут лучник бесшумно подступил к Ингольву и, тронув
его за рукав, показал на вырубленные в склоне холма ступеньки.
Ингольв сделал знак остальным, и они тихо спустились к реке.
Легкий запах дыма почти сразу же привел их к маленькой пещерке
- логову скальных хэнов. Лучники встали справа и слева от входа,
Одо Брандскугель замер за спиной капитана.
      Спрыгнув на землю прямо перед открытым лазом в пещерку,
Ингольв ударом сапога разметал маленький костер, горевший на
пороге.
      - Выходите! - распорядился он.
      В пещерке что-то пискнуло и дернулось. Ингольв не собирался
давать хэнам время опомниться.
      - Одо, давай! - сказал он, указывая на скальный карниз.
      Толстый Брандскугель обрушил свой моргенштерн на скалу.
Послышался гул.
      - Мы выходим! - закричал насмерть перепуганный голос, и два
пестрых мохнатых клубка выкатились под ноги капитану. За их
спинами рухнул карниз. Одо удивленно посмотрел на сокрушенные
им камни, потом перевел взгляд на командира и застенчиво
улыбнулся.
      Ингольв молча ждал, пока два маленьких лохматых существа,
путаясь в одежде, поднимутся на ноги. Цепляясь друг за друга,
хэны кое-как встали. Дрожащими руками Кабари натянул на глаза
капюшон. Если к нему пришла страшная гибель в обличии рослого
хэноподобного чудовища в темном плаще, то он предпочитал не
видеть ее. Кабари был ортодоксом и чтил истину "Чему быть - того
не миновать".
      Кари же, будучи еретиком, вскинул голову и взглянул на
сумрачную тень с вызовом.
      - Кто ты такой? - спросил он резко и сам удивился: не ожидал
от себя подобной решимости. - Зачем ты ворвался в мой дом?
      Несмотря на то, что хэн был маленького роста и совершенно
безоружен, его величественные манеры не показались Ингольву
смешными. Но независимо от того, какие чувства вызывал пленник у
капитана, скальный житель был сейчас для него врагом. Вальхейм
поднес к его подбородку свою тонкую саблю:
      - Посмотри по сторонам. Видишь?
      Голубые глазки Кари метнулись влево, вправо; они цепко
ухватили направленные на него стрелы.
      - Вижу, - сказал он наконец.
      - Раз видишь - зачем задаешь вопросы? - сказал Вальхейм,
убирая саблю.
      Хэн перевел дыхание, собрался с мужеством и плюнул ему
под ноги. Неожиданно Ингольв сам себе стал напоминать Косматого
Бьярни, и его даже передернуло. Слишком близко был Ахен.
Слишком близко - и недосягаемо далеко. И это не давало ему
покоя.
      Один из лучников сказал, явно имея в виду Кари:
      - Пристрелим этого заморыша, ваше благородие, а? Больно уж
наглый, сил нет.
      Ингольв повернулся на голос.
      - Кто это высказался? - поинтересовался он ледяным тоном.
      Но лучник не струсил.
      - Я, - произнес он. Это был широкоплечий парень лет
двадцати двух с очень светлыми, почти бесцветными глазами, в
которых резко выделялись черные точки зрачков.
      - Петипас, за распущенность отсидишь трое суток на одной
воде.
      Солдат побледнел от злости и скрипнул зубами.
      - Так он, ваше благородие, не со зла, - вступился
Брандскугель. - Он же только в том смысле, что для допроса и
одного хватит...
      - Молчать! - рявкнул Ингольв. Однако наказывать Брандскугеля
не стал и, судя по тому взгляду, который Петипас бросил на
толстяка, мстительный лучник отметил это про себя.
      Ингольв велел связать обоих хэнов. Глядя, как Дагоберт,
затягивая узлы, пыхтит от усердия, капитан покачал головой. Как
бы совсем не удушить бедняг этими веревками.
      Кари теперь молчал. Слезы потихоньку сползали по его
коричневым щекам и исчезали в складках плаща. Кабари так и
связали, не сняв капюшона с его лица, - оно и к лучшему,
поскольку могильная тьма действовала на него успокаивающе.
      Связанные хэны были погружены на Брандскугеля и
доставлены в замок. С оглушительным грохотом захлопнулись за
ними ворота.
      Возле донжона Ингольв остановился.
      - Дагоберт, забери у Петипаса лук. Отведешь на гауптвахту.
      - В железо заковать или как, ваше благородие? - уточнил
Дагоберт, с готовностью хватая Петипаса за шиворот.
      - В железо не надо. Просто под замок.
      Дагоберт ухмыльнулся.
      Но капитан уже отвернулся от него.
      - Остальные свободны. Одо, иди за мной.
      Толстяк со своей легкой ношей затопал по ступенькам,
поднимаясь вслед за капитаном к личным покоям Торфинна.
      Они застали чародея в том же кресле и в той же позе.
Казалось, с тех пор, как Ингольв вышел из комнаты, Торфинн ни
разу не пошевелился. Услышав шаги и стук захлопнувшейся двери,
Торфинн открыл глаза.
      Повинуясь жесту командира, Одо Брандскугель свалил
пленников на пол. Кари начал барахтаться, Кабари же лежал
неподвижно, как полено, и, видимо, полностью покорился своей
участи.
      Несколько секунд капитан наблюдал за тщетными попытками
Кари утвердиться на ногах, потом наклонился и подхватил его.
Широкой жесткой ладонью Ингольв провел по лицу скального хэна,
стирая с его щек пыль, пот и слезы и убирая с глаз огненные пряди
волос.
      - Хорошо, - прозвучал низкий медленный голос, и Кари
невольно приоткрыл рот, глядя на громадную черную фигуру
Торфинна. - Хэн. Как звать?
      Кари молчал. Торфинн выжидательно посмотрел на
Вальхейма, но тот продолжал удерживать Кари за хрупкие плечи и
явно не собирался бить его. Торфинн еле заметно двинул плечом.
      - Я спросил твое имя, хэн, - повторил чародей.
      Связанный Кабари судорожно задергался на полу и
придушенно завизжал сквозь капюшон:
      - Не трогайте его! Он еще совсем молодой! Ему и двух сот
нет, откуда умишке взяться? Кари, Кари его зовут. Кари, почему ты
молчишь? Они уже убили тебя?
      - Нет, - сказал Кари, не поворачиваясь в его сторону.
      - Ладно, - произнес Торфинн. - Скажи мне, Кари, что ты
знаешь о морастах, о болотных людях? Если ты знаешь достаточно,
это спасет тебе жизнь.
      - Они наши соседи в мирах Элизабет.
      Торфинн с размаху хлопнул ладонями по хрустальным шарам,
украшавшим его кресло, и золотой перстень зазвенел, ударившись
о камень.
      - Не прикидывайся глупеньким, Кари. Я спрашиваю о тех
двоих, что были у тебя в гостях.
      - Учтивые и отважные воины, - сказал Кари и поднял свои
круглые брови, собирая лоб в складки. Судя по этому жесту, он не
относил Торфинна и его подручных к той же категории.
      - Кто надоумил их прийти в мой замок?
      Ингольв почувствовал, как дрогнули и напряглись под его
ладонями плечи Кари.
      - Я, - сказал он.
      - Нет! - завопил простертый на полу Кабари. - Он
наговаривает на себя! Не слушайте его!
      Одо Брандскугель занес над Кабари сапог из жесткой кожи и,
стоя на одной ноге, вопросительно посмотрел на капитана. Ингольв
покачал головой. С тяжким вздохом Брандскугель поставил ногу на
мест