езал Аэйт.
      Кари махнул рукой и заковылял к лодке.
      Кари со снастью сел на корму. Мелу он усадил с веслами на
нос. Аэйт, вынужденный исполнять роль балласта, съежился
посередине.
      Раз за разом проплывали они над перекатом, выманивая рыбу.
Совсем рядом с низеньким бортом лодки Аэйт видел темно-зеленую
прозрачную воду, тихо закипавшую на веслах. Красные скалы и
синие ели нависали над ним в необъятной высоте.
      Вдруг Кари напрягся.
      - Мела, - сказал он быстро, - сейчас делай, что скажу. Иди к
отмели. Не спеши.
      Метрах в двадцати от них вода становилась светлее - там была
коса. Мела сильно налег на весла, и лодку потянуло через
стремнину. Лицо Кари посветлело и словно бы озарилось. Сейчас
он не казался уже Аэйту таким уродливым.
      В темной воде мелькнуло что-то белое, большое, размером
чуть ли не с их лодчонку. Оно бешено мчалось, влекомое снастью,
- хищное (Аэйт ощутил это сразу), могучее, злобное. Упоительно
было бы перехитрить эту тварь, изловить ее и съесть.
      Лодка с шипением влетела на отмель. Следом за ней там же
оказалась и рыба.
      - Бей! - отрывисто приказал Кари. - Аэйт, хватай ее! Падай
сверху и бей!
      Выскочив из лодки и едва не перевернув ее при этом, Аэйт
повалился на рыбу. Его руки скользнули по склизкой чешуе, и
чешуйка полоснула его под ногтем.
      Как копье, свистнуло в воздухе кормовое весло, и хрустнул
череп огромной твари. Кровь потекла из-под жабер, круглые глаза
застыли. Серебряная, с синими и золотыми точками на теле и
горбатой мордой, она лежала на песке, вытянувшись во всю длину.
      Аэйта уже засосало в песок почти по колено. Вдвоем с Кари
они перевалили добычу через борт лодки. Мела, сидевший на
веслах, расставил ноги, и рыбий хвост улегся, упираясь в нос
долбенки.
      Кари вытер с ладошек рыбью кровь и чешую о штаны. Он
сиял. Теперь он совсем не был похож на уставший от жизни
обломок скалы, каким показался Аэйту вначале. В маленьких
голубых глазках поблескивало лукавство, рот заулыбался, нос, и
без того широкий, расплылся на пол-лица. Он еще раз по-хозяйски
потыкал в распростертое рыбье тело обеими руками и снова обтер
их.
      - У меня такое ощущение, конопатый, что ты приносишь удачу,
- сказал он Аэйту. Затем барски развалился на корме, поставил
ноги на горбоносую рыбью голову и небрежно махнул Меле.
      - Поехали!
      Минут через десять Аэйт сменил брата на веслах. Он сказал,
что замерз и хочет согреться работой. На самом деле он просто
боялся, что у Мелы откроется рана. Правда, ее залечивал сам
Безымянный Маг, но аккуратность в обращении с раненым собой
еще никому не вредила. Они осторожно поменялись в лодке
местами. Судя по тому, с какой легкостью Мела отдал младшему
брату весла, ему и впрямь приходилось тяжко.
      Работая веслами, Аэйт уже не смотрел по сторонам, и
величественные скалы, изрытые пещерами, рассеченные
трещинами, кое-где словно бы забрызганные белыми пятнами гипса,
больше не подавляли его воображения. Два или три раза ему
показалось, что за ним следят, но вокруг все было спокойно, и
юноша приписал это ощущение обычной усталости.
      Наконец, молчание нарушил Мела.
      - Куда мы идем, Кари?
      Скальный хэн ответил на сразу, поскольку был занят
созерцанием добычи. Затем он поднял голову и нехотя сказал,
скорее, себе под нос, чем обращаясь к собеседнику:
      - В святыню скальных хэнов.
      - Боги морского берега! - вырвалось у Мелы. - Зачем?
      Теперь Кари, в свою очередь, искренне удивился.
      - То есть как - зачем? Ты, я погляжу, совсем невежественный
варвар! Где же еще, по-твоему, умеют так превосходно готовить
рыбу?
      Мела ответил ему мрачным взглядом, судя по которому можно
было заключить, что он опасался, не практикуют ли в этой святыне
заодно и жертвоприношения чужеземцев. Но говорить ничего не
стал, только положил меч Гатала на колени.
      Мимо проплывали берега. То и дело были видны луга с
хорошей травой. Иногда они видели заросшие сорной ольхой русла
маленьких ручьев, вбегающих в Реку.
      Неожиданно за поворотом открылся величественный замок,
стоящий на холме. Сложенный старым, растрескавшимся от
времени камнем, он был, тем не менее, еще крепок. Яркие желто-
черные флаги развевались на всех восьми его башнях. Могучие
стены, высокие башни, ворота, забранные решетками, - весь его
воинственный облик странно противоречил тому представлению о
народе хэнов, которое уже начало было складываться у Мелы.
      Увидев замок, Кари сперва привстал, потом присел, потом
вытаращил свои голубые глаза и разинул большой рот. Поморгал.
Потрогал свою рыбу, словно ища в ней спасения, и вновь поднял
голову. Замок не исчез. Тогда Кари вымолвил:
      - Вот это дела, чтоб меня съели!
      - Какие дела? - не понял Аэйт.
      - Да вот эта штука с флагами и прочей ерундой! Ее здесь не
было.
      Аэйт посмотрел на замок, перестав на время грести. Лодку
понесло по стремнине.
      - У него такой вид, будто он стоит здесь уже не одну сотню
лет.
      - Прикидывается! - возбужденно сказал Кари. - Говорю вам, не
было его здесь. Вчера еще не было.
      - Может быть, в вашей святыне что-нибудь знают, - попытался
утешить скального хэна Мела. - Есть там у вас мудрецы?
      - Какие у нас могут быть мудрецы? - Кари сразу же
разозлился. - Зачем нам еще какие-то мудрецы? Мы древний
народ. У нас каждый сам себе мудрец.
      Все трое погрузились в молчание.
      Прошло еще полчаса, и открылась большая расселина в скале,
куда Кари велел загнать лодку. Вместе с Аэйтом он соорудил из
веток носилки для рыбы, погрузил на них добычу, и путники стали
подниматься наверх по вырубленным в склоне холма ступенькам.
Наконец, они оказались на вершине, и Аэйт даже рот разинул от
удивления, такое неожиданное зрелище предстало их глазам.
      На заросшем высокими травами лугу стояло приземистое
круглое сооружение огромного диаметра. Оно было сложено тем
же древним замшелым камнем, что и замок, которого, по
утверждению скального хэна, еще вчера в этих краях не было.
Святыня же, по словам Кари, была здесь всегда. "Во всяком случае,
вы не найдете никого, кто смог бы с чистой совестью вам сказать,
будто помнит времена, когда ее не было", - добавил он, и спорить с
этим было трудно.
      Крыши у храма не имелось. Собственно, сама святыня
состояла из круглой стены, вдоль которой с внутренней стороны
стояли каменные идолы. Нижняя часть статуй была испещрена
письменами, однако прочесть их никто не мог, поскольку
письменность была хэнами забыта столетия назад - за
ненадобностью.
      Кари провел своих спутников через пролом в стене. В центре
сооружения они увидели большое кострище, выложенное камнями.
Над ним был построен навес. Рядом стояла хижина, также
каменная. Кари указал на нее подбородком.
      - Это дом Алвари. Большой оригинал. Единственный хэн,
который живет не в пещере.
      - Он жрец? - спросил Аэйт боязливо. После знакомства с
Алагом жрецы и колдуны стали вызывать у него подозрение.
      Кари, не ответив, вытер лицо рукавом и сильно ударил в гонг,
висевший на стене возле одного из идолов. Чтобы у Алвари не
оставалось сомнений, Кари подкрепил трезвон воплями.
      - Алвари! Глаза б тебя не видели! Вылезай! Это я, Кари со
скалы Белые Пятна! Я поймал большую рыбу! Алвари!
      Прошло несколько минут, прежде чем дверь хижины
отворилась и оттуда высунулся красный капюшон. Потом через
порог перевалил красный плащ. Ни лица Алвари, ни его фигуры
нельзя было толком разглядеть, так плотно был он закутан в свои
просторные одежды. Путаясь в подоле, он приблизился к гостям.
      - Видеть тебя не хочу, Кари, - с трудом выговорил он. -
Надоел. Отвернись, сядь на землю, прикрой себя чем-нибудь.
      Кари натянул свой испачканный рыбьей кровью плащ на голову
и присел на корточки. Тогда Алвари осторожно приподнял
капюшон, и оттуда глянул глаз, такой же круглый и светлый, как у
Кари. Он увидел двух незнакомых воинов и заморгал.
      - Что это за пугала с тобой, Кари? - выдавил он.
      Кари завозился под своим плащом и хихикнул. Алвари смотрел
на него неодобрительно.
      - Ишь, разрезвился, - заметил он.
      - Может быть, они и пугала, - донеслось из-под плаща, - но
вооружены отменно. Выбирал бы ты выражения, Алвари.
      - Хэну ли скалы бояться? - ответил Алвари, видимо,
пословицей. Однако цедить слова перестал и, откинув капюшон,
приветствовал гостей кивком головы.
      Алвари был таким же коричневым, как и его собрат, нос у
него тоже расплывался на пол-лица. Но он казался более старым,
чем Кари, ростом был пониже, и волосы у него были не огненно-
рыжие, а желто-коричневые.
      Затем Алвари увидел рыбу и ожил окончательно. Он
наклонился, провел рукой по гибкому рыбьему боку, поднес пальцы
к лицу и понюхал их. Наконец, глазки старого хэна заискрились.
Он пнул ногой Кари.
      - Вставай! - сказал он. - Может быть, я смогу выдержать два-
три взгляда в твою сторону.

      Вечером, насытившись, все четверо осматривали храм.
      - Он так надоел мне, что я не ходил вдоль этих стен,
наверное, лет пятьдесят, самое меньшее, - сообщил Алвари. - Ну-
ка, что тут у нас...
      Приминая густую траву, они принялись бродить от идола к
идолу. Каменные, с плоскими лицами и вырезанными прямо на их
плоских телах изображениями различных предметов, фигуры богов
безмолвно пялились вдаль.
      - Как много у вас божеств, - удивленно сказал Аэйт. - А у нас
всего один - Хорс. - И добавил словами старого гимна: - Солнце -
глаз его, Золотой Лось - верный его слуга...
      Алвари даже остановился.
      - Всего один? - переспросил он, не веря своим ушам. - Как же
вы живете? - И, не дожидаясь ответа, продолжал: - Считайте, что
вам очень повезло. Здесь, в стране скальных хэнов, вы сможете,
наконец, сбросить с себя иго невежества...
      Алвари покосился на длинный меч Мелы и закашлялся.
      - Расскажи им лучше про храм, - вмешался Кари. Он тоже с
тревогой поглядывал на оружие варваров.
      Сменить тему беседы было для Алвари непростой задачей. Он
и разговаривать-то с кем-либо отвык. Однако, поднатужившись,
старый хэн успешно справился и с этим.
      - Храм этот, дети мои, был здесь всегда, - произнес он
торжественным низким голосом. - Иные, впавшие в ересь,
утверждают, будто его якобы - ха-ха - воздвигли наши предки, но...
      Кари удивленно поднял круглые брови, и складки на его лбу
поползли вверх.
      - Что это за "ха-ха", неуместное в речи старца?
      - Это канонический текст, болван, - совершенно другим тоном
ответил Алвари.
      - Так ты ортодокс? Вот никогда не знал!
      - А ты что, еретик? - изумился Алвари. - Вот это новость!
      Оба были потрясены тем, что открыли друг в друге что-то
новое. Потом Алвари вновь взял себя в руки и продолжил:
      - Итак, дети мои, на заре цивилизации нам был открыт свет
Азбучных Истин. Выйдя из мрака косности и невежества, скальные
хэны постигли великие откровения. Многие из этих откровений
обрели воплощение в этих кумирах.
      Он остановился возле одного идола. Все боги были на одно
лицо и отличались друг от друга лишь предметами, словно бы
прилипшими к их туловищу. У этого бога можно было заметить
рыболовные снасти, вроде тех, которыми пользовался Кари.
      - Покровитель рыболовства? - спросил Аэйт.
      - Молчи, о неотесанный вар... То есть, я хотел сказать,
неопытный юноша, коему не открыт еще свет познания. Сие есть
Азбучная Истина "Без труда не вытащишь и рыбку из пруда".
      Алвари принялся водить их от статуи к статуе, разъясняя на
ходу:
      - Вот "Скучен день до вечера, коли делать нечего", а это
"Терпенье и труд все перетрут" и брат его "Глаза боятся, а руки
делают".
      У последнего бога действительно были испуганно выкаченные
глаза и многочисленные руки, судорожно сжимающие весло,
горный молоток, нож, пилу, веретено и большие ножницы.
      Потом они остановились перед идолом, на груди которого
примостилась вырезанная из камня птичка. Она явно готовилась
вспорхнуть. За спиной у пичуги был процарапан в камне полукруг
с радиально расходящимися лучами. Вероятно, это было
изображение восходящего солнца.
      - А это что за бог? - спросил Аэйт.
      - О бедный отрок, обделенный просвещением, узнай же...
- торжественно начал Алвари и вдруг замялся. - Боги мои, и в
самом деле! Кто же это? - Он уставился на божество, и впервые за
многие годы ощутил давно забытое чувство - любопытство. - Птица,
гм... "Всяк кулик свое болото хвалит"? Нет, какое тут болото... Да
и птица-то не кулик. Это абстрактная птица. Это птица вообще, как
таковая. "Лучше синица в руке, чем журавль в небе"?
      Кари пошевелил бровями, поднапрягся и сказал:
      - "Ранняя пташка дальше летит", вот это кто.
      - И впрямь! - обрадовался Алвари. - Молодец ты, Кари-хэн.
Еще не все мозги у тебя песком занесло.
      Вскоре оба скальных хэна напрочь позабыли о своих гостях и
принялись бродить вдоль стены, увлеченно разглядывая символы на
статуях и угадывая их значение. Выяснилось, что за долгие годы
хэны прочно все перезабыли, и теперь древние идолы словно бы
заново раскрывали перед ними свою божественную суть.
      Пользуясь предоставленной ему свободой, Аэйт забрался туда,
где возле стены кучей были навалены такие же идолы, снятые с
постаментов и брошенные на землю. Он рассматривал их довольно
долго, не понимая, за что постигла их кара. Наконец, он решил
обратиться за разъяснениями к хэнам.
      Алвари прервал бурный спор с Кари и недовольно посмотрел
туда, куда указывал ему мальчишка-мораст.
      - Это? Это лже-кумиры, низринутые боги, возвышенные
некогда по недомыслию и низвергнутые по заслугам. Я не хотел бы,
чтобы ты, мой юный друг, или твой умудренный испытаниями брат
судили о народе Красных Скал по этим ложным богам.
      - Как их звали? - спросил Аэйт и добавил медовым голосом: -
Многомудрый Алвари, от каких лукавых истин отказался твой
народ?
      Алвари покривился, однако назвал несколько имен:
      - "Падающего толкни", "Разделяй и властвуй", "Горе
побежденному"... - Он подошел поближе и с отвращением
посмотрел на лже-кумиров. Одного из них даже пнул.
      - Есть тут у нас и сомнительные боги, - добавил он со вздохом.
- Мы, ортодоксы, считаем, что нужно низринуть и их, но среди
еретиков у них много поклонников. Поэтому они сохранены в
неприкосновенности. Теологические диспуты на эту тему
запрещены, дабы не вспыхнули религиозные войны, которые
однажды чуть было не привели к уничтожению нашего народа. Это
было в эпоху лже-кумиров, будь они прокляты! Поэтому еретики
поклоняются сомнительным богам втайне. Если ортодокс увидит
еретика с подношением, он должен отвернуться и забыть об
увиденном. Таков закон.
      Они остановились перед богом, к которому словно приклеился
боком бегущий волк. Перед мордой зверя были нацарапаны
схематические изображения елок. Идол лоснился, смазанный
маслом, а у ног его в плетеной ивовой корзине были свежие цветы
и несколько красивых кристаллов горного хрусталя.
      - Вот, пожалуйста, - вздохнул Алвари. - Наиболее популярный
из сомнительных богов. "Работа не волк, в лес не убежит". Не
знаю, не знаю, стоило ли не ниспровергать его...
      Кари выразительно кашлянул, и Алвари тут же замолчал. Оба
скальных хэна выглядели теперь расстроенными. Они явно
сожалели о том, что затронули столь скользкую тему. Наконец,
Кари отвернулся от богов и заговорил совсем о другом.
      - Послушай-ка, Алвари. Собственно, мы хотели поговорить с
тобой не о религии. Тут с моими друзьями приключилась странная
история...

      Они снова сидели у костра и ели бледно-розовое рыбье мясо,
обжигая пальцы.
      - Шли, значит, берегом, - задумчиво повторял Алвари, - никуда
не сворачивая... Гм... И очутились здесь...
      Время было уже позднее, однако несмотря на это, вечер так и
не наступил. Ясный день словно бы полуприкрыл глаза, и тени
стали бледнее.
      Аэйт растянулся на траве, подложив руки за голову. Ему снова
показалось, что кто-то смотрит на него. Или зовет? Он опустил
ресницы и прислушался, но ничего, кроме чьей-то тревоги, не
ощутил.
      Кари совсем разволновался. Размахивая своими короткопалыми
коричневыми руками в широких рукавах, он вещал:
      - Пойми, о Алвари, тупоголовый ортодокс... кхх... То есть, я
хотел сказать, непреклонный хранитель устоев, нельзя дважды
войти в одну реку...
      - Река, о Кари, легкомысленный ере... прости, неустанный
искатель нового знания, такова, что в ином месте и одного раза не
войдешь, а коли войдешь, то там и потонешь, - отвечал Алвари.
      - Отважным судьба помогает.
      - Сомнительное божество, но пусть так.
      Оба задумались.
      Мела не понимал из этого жаркого диалога ни единого слова.
Оба спорщика, впрочем, тоже. Наконец, Аэйт перестал
прислушиваться к странному, невнятному зову и сказал вполголоса:
      - Ясно одно, друзья мои: мы заблудились. Шли-то мы верно, но
сдвинулись границы миров. А это значит... - Он помолчал,
собираясь с мыслями и, наконец, медленно произнес: - А это
значит, что некто, наделенный властью над мирами Элизабет,
сместил их.
      Мела резко встал и ушел к храмовой стене. Мутные речи
хэнов его раздражали, но не слишком задевали; когда же родной
брат начал погружаться в тот же туман, он просто не выдержал.
      Три собеседника едва обратили на это внимание.
      - Некто сдвинул границы миров?.. В этом предположении есть
смысл, ты не находишь, Кари? Но зачем было это делать? И кому
под силу такое? - пробормотал Алвари.
      Хэны переглянулись с внезапным дурным предчувствием. Одна
и та же жуткая догадка осенила их.
      - Безымянный Маг! - прошептал Кари.
      Оба сжались, надвинули капюшоны на глаза и невольно
плотнее придвинулись друг к другу, хотя знали, что это ни в коей
мере им не поможет. Безжалостный и всемогущий Некто или
перешагнет через них, или наступит, но ни в том, ни в другом
случае их не заметит.
      Аэйт покачал головой.
      - Вряд ли это он.
      - Откуда ты можешь знать? - прошелестело из-под красного
капюшона.
      - Знаю, - уверенно сказал Аэйт. - Когда мы с ним
расставались, он говорил, будто собирается на Пузанову сопку.
Это в мире Ахен.
      - Ты видел Безымянного Мага? - Из-под желтого капюшона
опасливо высунулся нос Кари.
      - И я, и Мела. Он... Он не такой, как вы думаете. - Аэйт
подумал немного и выразился точнее: - Он не всегда такой. Во
всяком случае, я уверен, что он не стал бы сейчас пользоваться
такой могущественной магией.
      Скальные хэны поерзали, сражаясь с искушением удрать от
Аэйта куда глаза глядят. Наконец Алвари сказал:
      - Если это не он, значит, это сделал кто-то равный ему по
силе.
      И тут за стеной храма послышались вопли. Они прозвучали
так неожиданно, что собеседники подскочили. Алвари даже
прикрыл голову руками. Кто-то, задыхаясь, несся по земляным
ступенькам, вырубленным в склоне холма, и кричал изо всех сил,
возбужденно и крайне невнятно.
      - Это не может быть хэн, - сказал Кари неуверенно и
покосился на Аэйта. - Кого вы привели на хвосте, чужестранцы?
      Аэйт пожал плечами.
      - Может быть, кто-то еще потерялся, как мы? - предположил
он.
      Вопли приближались.
      - Это хэн, - сказал Алвари.
      - Хэны так не кричат, - возразил Кари. - Хэны вообще никогда
не кричат.
      Вопль превратился в отчаянный вой. Алвари встал, позеленев
от страха.
      - Боги мои, - прошептал он, - неужели война?
      В пролом в стене ворвалась фигура маленького росточка в
развевающемся синем плаще. Одного взгляда хватило для того,
чтобы понять: то был хэн. Растерзанный, потный, взъерошенный, с
вытаращенными, бесцветными от ужаса глазами, он был весь
измазан глиной. Пробежав мимо ошеломленного Мелы, он бросился
к костру, споткнулся о собственный плащ и растянулся у ног
Аэйта, больно ударившись головой.
      - Бедняга, - пробормотал Аэйт, наклоняясь и бережно
перев