вен. Но
настал срок, и Белые Маги ушли, а вся их Сила соединилась в
одном. Черное и Белое должны находиться в рановесии. Поэтому,
хоть мы и родились в разное время, погибнем мы одновременно.
Или не погибнем никогда.
      Ингольв снова откинулся в кресле.
      - Вы боитесь его, ваша милость?
      Прежде чем ответить, старик пошевелил в камине дрова, а
потом выпрямился и прямо посмотрел на Вальхейма.
      - Нет, - спокойно сказал он, и это было правдой. - Я знаю, он
не преследует такой цели - уничтожить меня. А что касается
самоубийства... Ощутив вкус Силы, ни один маг, даже Белый, не
захочет расстаться с жизнью.
      - Как его зовут, ваша милость?
      - На что тебе?
      Ингольв пожал плечами.
      - Я должен охранять вашу милость, - пояснил он. - Думаю, мне
лучше знать имена ваших врагов.
      - Он мне не враг, - досадуя на прямоту армейского капитана,
ответил Торфинн, - и имени у него нет. Впрочем, о чем я! Ты же
его знаешь. Это Синяка.
      Вальхейм, обычно невозмутимый, на этот раз поперхнулся, чем
доставил Торфинну немалое удовольствие.
      - Кто? - вымолвил он наконец. - Тот мальчик? Солдат из моей
роты?
      За сто с лишним лет, проведенных в замке, Ингольву, который
никогда прежде не верил ни в какую магию, все же пришлось
убедиться в ее существовании. Торфинн потратил немало сил на
то, чтобы вколотить эту мысль в голову упрямого материалиста. И
все же Ингольв так и не смог до конца примириться со всей этой
чертовщиной. И еще меньше он был готов к тому, чтобы признать
могущественного чародея, наследника Белой Магии Ахена, в
Синяке.
      Капитан слишком хорошо помнил тот день накануне падения
города. Главнокомандующий дал ему пятьдесят человек с приказом
"держать форт до последнего". Среди солдат было несколько
новобранцев. Вальхейм попытался было отделаться от них, но на
него наорали, и он отступился. Синяка, худой, очень смуглый, стоял
в стороне от прочих, и Вальхейм сразу заметил его. Людей с таким
цветом кожи среди жителей Ахена не наблюдалось, но капитан не
стал доискиваться, откуда взялся странный паренек. Солдатик ему
понравился. В отличие от других, он думал только о том, чтобы как
можно лучше делать свое дело.
      - Синяка был со странностями, - сказал Вальхейм, наконец, -
но я все же не могу поверить...
      - Да, он со странностями, - неожиданно согласился Торфинн.
- Думаю, это у него оттого, что он долго жил среди людей. И
главная странность нашего общего друга в том, что он тяготится
своей Силой.
      - Но я не понимаю, ваша милость, - сказал Вальхейм, который
до сих пор не оправился от удивления, - как ваша жизнь вообще
может зависеть от него? Ведь вы с ним даже живете в разных
мирах.
      - Не напрямую, конечно. - Торфинн отбросил плед, в который
кутался, и, встав с кресла, прошелся по комнате. - Все связано со
всем, Вальхейм, особенно в магии. Черное и Белое должны быть
уравновешены. И если этот несчастный все же найдет способ
уничтожить себя, мне не придется надолго задержаться в мирах
Элизабет. Я уйду вслед за ним.
      Он взял с полки, невидимой в темноте, старую книгу в
кожаном переплете. Ее застежки были украшены янтарными
пластинами. Вальхейм заметил на нескольких пластинах сеточку
трещин.
      - Это книга деяний Черной и Белой магии в мирах Элизабет, -
сказал Торфинн. - Она написана на языке мертвого мира Аррой,
так что ты все равно не сможешь прочесть ее. Но я кое-что
переведу для тебя, хочешь?
      Ингольв кивнул. Торфинн снова сел, положил раскрытую
книгу себе на колени и, склонившись поближе к свету, прочел
стихотворные строки, стараясь подчеркнуть их своеобразный ритм:

      Розно пришли вы,
      вместе исчезнете,
      друг другу не став
      надежной опорою.
      Жди тогда смерти
      от руки странника,
      чужим оружием
      вооруженного...

      Оба собеседника опять замолчали, глядя в камин. Неожиданно
Вальхейм подумал о том, что, скорее всего, он сам погибнет вместе
с Торфинном. И с удивлением понял, что не боится и этого.
      Наконец, он решился разрушить тишину.
      - В любом случае, ваша милость, вы знаете, чего вам следует
опасаться. Хорошо, что и я это теперь знаю. Но что такое "чужое
оружие"? Если подумать, моя сабля - тоже чужое оружие.
      - Ты не бродяга, - сказал Торфинн. - А оттого, что я знаю
предсказание, не легче, а только труднее. Появляется соблазн
бежать от судьбы.
      - Если вы верите предсказаниям, ваша милость, то, мне
кажется, вы вполне в состоянии ускользнуть от них.
      - Едва ли... - Торфинн захлопнул книгу и посмотрел в серые
глаза своего слуги. - Бежать от судьбы, Ингольв, - это бежать ей
навстречу.

      К любому могуществу можно подобрать ключ - так считал
Мела. Аэйт сильно сомневался в этом, но возражать старшему
брату не решился. Мела вздумал наняться охранником в свиту
Торфинна, войти в доверие к чародею или выследить его, как
получится, а потом потребовать, чтобы он возвратил их в мир
Ахена. План был не ахти какой, но поскольку альтернативы не
имелось, братья остановились на нем.
      Кари и Кабари показали им удобную тропинку, по которой они
поднялись на скалу, после чего хэны распрощались со своими
гостями и, шмыгая от сопереживания носами, удалились.
Обернувшись, Аэйт долго смотрел им вслед, пока яркие цветные
плащи и всклокоченные огненные волосы хэнов не исчезли под
скалой. Теперь они с Мелой остались вдвоем перед грозными
черными воротами.
      Аэйт задрал голову, разглядывая надвратную башню и
прибитый к ней щит с гербом Торфинна - черный крылатый конус
на ослепительном золотом фоне. От этого непонятного символа у
Аэйта почему-то мурашки побежали по коже. Но он не успел
хорошенько разобраться в своих чувствах, потому что Мела уже
вынул из ножен меч Гатала и рукоятью постучал в обитые железом
ворота. Низкий звучный гул пронесся над холмом.
      И вновь Аэйта кольнула чья-то чужая тревога, на сей раз так
явственно, что он даже обернулся - не стоит ли за спиной насмерть
перепуганный хэн. Однако на скале никого, кроме них с Мелой, не
было.
      Створка ворот медленно приоткрылась, и оттуда высунулась
пика. Следом за пикой показался профиль с крючковатым носом,
жидкой светлой бороденкой и недоверчивым глазом. Профиль был
обрамлен кольчужным капюшоном.
      - Чего надо? - недовольно спросил стражник и выставил пику
еще дальше.
      - Позволь нам войти в замок, доблестный страж, - сказал Аэйт,
по возможности учтиво. Мела покосился на брата, но промолчал.
      Похоже, высокопарный стиль, позаимствованный Аэйтом у
скального народца, не возымел положительного действия. Страж
пробурчал:
      - Еще чего.
      И попытался закрыть ворота.
      Мела вовремя подставил ногу и задержал створку открытой.
      - Чего надо-то? - повторил стражник расстроенным тоном. -
Лезут тут всякие...
      - Мы хотели бы предложить свои услуги твоему хозяину,
Черному Торфинну, - сказал Мела. - Нам нужен покровитель, мы
попали в беду. Разреши нам поговорить с ним.
      - Ха, - произнес стражник, - в беду они попали, надо же! Да
он на то и Торфинн, чтобы были беды. Эка новость!
      Он подергал створку, но она не поддавалась. Тогда стражник
толкнул Мелу кулаком в грудь.
      - Убери ногу, недомерок!
      За спиной у стражника прозвучал чей-то негромкий властный
голос:
      - Что здесь происходит?
      Стражник мгновенно исчез, и до братьев донеслись его
сердитые оправдания:
      - Лезут, ваше благородие. Говорят, у них дело к их милости.
Да где это видано, чтобы у каких-то оборванцев и бродяг были дела
к их милости? Верно я рассуждаю, ваше благородие? Приструнить
мерзавцев, повесить их на стене в назидание, верно я рассуждаю?
      Послышался резкий хлопок и сразу же понесся вой:
      - За что, ваше благородие?
      - Вон отсюда, - сказал негромкий голос. После чего ворота
раскрылись от резкого толчка, и перед братьями оказался рослый
человек в темном плаще. В правой руке он держал сложенный
вдвое кнут.
      - Мы пришли к Торфинну, - сказал ему Мела, отступив на шаг.
И, поскольку человек молчал, не сводя с него хмурого взгляда,
продолжал: - Я Мела. Со мной мой брат Аэйт. Нам говорили о
могуществе Торфинна, предостерегали от его коварства. Но мы
пришли открыто.
      - Продолжай, - помолчав, отозвался человек с кнутом. - Что
вам нужно от Торфинна?
      - Мы пришли предложить ему свои мечи, - сказал Мела.
      - Торфинн не нуждается в помощи, - ответил человек с
кнутом. - Уходите.
      - Из-за Кочующего Замка мы оказались в беде, - упрямо
сказал Мела. - Он причинил нам зло, пусть, по крайней мере,
великий чародей не откажет нам в покровительстве.
      Мела оглянулся на Аэйта. Теперь речь зашла о вещах, в
которых младший брат понимал гораздо больше. Аэйт подошел
поближе.
      - Замок сместил границы миров, и мы заблудились в мирах
Элизабет.
      - Ну и что? - Человек с кнутом свысока посмотрел на
беловолосого воина.
      - Если существуют чары, забросившие нас сюда, значит,
имеется способ доставить нас обратно, - отважно сказал Аэйт.
      Серые глаза блеснули из-под темного капюшона. На угрюмом
лице человека с кнутом показалась неприятная улыбка.
      - Вы что же, бедняжки, - проговорил он, - решили, что
Торфинна беспокоит ваша участь? Кто вы такие, попрошайки,
чтобы тревожить покой Кочующего Замка? Откуда вас принесло?
      Мела и бровью не повел.
      - Если ты спросил для того, чтобы знать, а не ради пустой
насмешки, я отвечу тебе.
      Человек с кнутом нахмурился. Однако спокойное достоинство,
с которым держались маленькие воины, казалось, произвело на
него впечатление.
      - Я спросил, чтобы знать, - сказал он, наконец.
      Мела слегка наклонил голову, словно принимая извинение.
      - В мирах Элизабет наш мир называется Ахен, - сказал он.
      В тот же миг краска схлынула с лица его собеседника, и оно,
и без того бледное, побелело, словно натертое мелом. Губы,
которые только что кривились в усмешке, дрогнули. Он поспешно
откинул капюшон и по-новому взглянул на братьев.
      - Как, ты говоришь, называется ваш мир? - переспросил он.
      - Ахен, - повторил Мела. - Это имя носит большой город на
берегу залива. Говорят, его основал император Карл Незабвенный.
Он знаком тебе?
      Человек коротко кивнул. Странное выражение появилось в его
глазах.
      - Так ты вернешь нас домой, Торфинн? - не веря удаче,
спросил Аэйт.
      - Я начальник стражи Кочующего Замка, - сказал человек с
кнутом. - Идите за мной.

      - В чем дело, Вальхейм? - недовольно произнес Черный
Торфинн, не поднимая глаз от своего широкого стола с четырьмя
курильницами по углам. Из одной курильницы поднимался тонкий
белый дымок, и вся комната была полна аромата сирени. Торфинн
раскладывал пасьянс колодой карт Дороги и Судьбы, и золотой
перстень на мизинце его левой руки то и дело вспыхивал. Синий
гобелен с изображением битвы кентавра с единорогом висел за его
спиной.
      - Ваша милость... - начал Вальхейм.
      Торфинн выложил еще несколько карт и задумался над ними,
не обращая никакого внимания на своего слугу. Вальхейм
терпеливо ждал.
      - Говори же, я слушаю, - рассеянно сказал Торфинн.
      - У ворот стучали, ваша милость, - сказал Вальхейм.
      Торфинн бросил колоду на стол и вскинул глаза.
      - Ну и что? - рявкнул он. - Это причина мешать мне? Если ты
не знаешь, что тебе делать, могу рассказать. Отправь туда
арбалетчика.
      Ингольв выдержал бешеный взгляд чародея.
      - Я знаю, что мне делать, ваша милость, - спокойно ответил
он. - Они ждут за дверью.
      На миг Торфинн опешил - такого самоуправства он не ожидал.
      - Кто ждет? Чего ждет? - Он лег грудью на стол. - Великий
Колаксай, какой ты дурак, Вальхейм! Зачем ты привел в замок
каких-то попрошаек?
      Вальхейм вдруг побледнел, но глаз не опустил и сказал,
упрямо пригнув голову:
      - Эти двое заплутали в мирах. Помогите им вернуться домой,
ваша милость.
      - Я не занимаюсь благотворительностью, - отрезал Торфинн. -
А ты стал много себе позволять, Вальхейм.
      - Помогите им, - повторил Ингольв.
      Почувствовав, что за этим упорством кроется что-то важное,
Торфинн встал из-за стола и спросил, недоумевая:
      - Да что с тобой случилось, мальчик?
      Ингольв ответил не сразу - боялся, что голос дрогнет.
Наконец, выговорил:
      - Они пришли из мира Ахен.
      Торфинн оттолкнул от себя слугу и брезгливо вытер руки об
одежду.
      - Ты так и не оставил эту человеческую привычку - чуть что
распускать сопли, - сказал он и покривился. - Ладно, пусть войдут.
      Ингольв быстро подошел к двери, и стражники пропустили в
комнату Мелу и Аэйта. Торфинн поглядел на них несколько секунд,
а потом откинул голову и громко расхохотался. Белый дымок в
курильнице метнулся, словно испугавшись. Оба брата, которые
настороженно оглядывались по сторонам, вздрогнули и, как по
команде, уставились на чародея.
      - Нашел близкие души, а, Игольв? - вымолвил Торфинн. - Боги
морского берега! Ты хоть знаешь, кто они такие?
      Чародей присел боком на край стола и поманил к себе Аэйта
согнутым пальцем. Оглянувшись на брата, Аэйт осторожно
приблизился.
      - Ну что, нежить болотная, - негромко произнес Торфинн,
наклоняясь к юноше, - сказать ему, кто ты?
      Аэйт пожал плечами.
      - Скажи, коли знаешь.
      - Смотри ты, гордый, - заметил Торфинн и снова засмеялся. -
Ингольв! - крикнул он. Низкий голос Торфинна звенел, и капитан,
хорошо изучивший за эти годы своего хозяина, видел, что тот от
души веселится. - Ингольв Вальхейм, ну-ка расскажи мне, что ты
знаешь о болотных людях, о морастах Элизабетинских трясин?
      Ингольв дернул углом рта. Как и все ахенцы, он слышал о
морастах немало жутких историй, но считал их просто болтовней
суеверных невежд.
      - Что морастов не бывает, - нехотя ответил капитан.
      От этого ответа Торфинн пришел в неописуемый восторг.
      - Ну, а если бывает?
      - Старики много врали про болотных людей, всего не
упомнишь, - сказал Ингольв с еще большей неохотой. Судя по тому,
как блестели черные глаза мага, тот заранее предвкушал нечто
забавное, а давать ему лишний повод потешаться над собой
Вальхейм не хотел.
      - Что, что врали-то? - нетерпеливо допытывался Торфинн.
      - Будто живут они в гибельных трясинах. Будто нарочно
сбивают людей с тропы, чтобы поживиться теплой кровью...
      - А может, и впрямь? - жадно спросил Торфинн.
      Вальхейм дернул плечом и равнодушно продолжал:
      - Говорили еще, что морасты родятся из болотных испарений,
что дыхание у них смрадное, а кровь зеленого цвета, густая и
зловонная.
      Полностью удовлетворенный услышанным, Торфинн крепко
взял Аэйта за плечи.
      - Вот перед тобой живой мораст, - объявил он торжествующе.
      Ингольв прикусил губу. Он видел, что чародей не врет. И
мальчишка, вроде бы, не отпирается.
      - А ты думал, простота, что они люди? - Торфинн страшно
веселился. - Ты пригляделся бы к ним повнимательнее. А то
услышал "Ахен" и сразу голову потерял. Да разве люди бывают
такого роста? У кого из людей ты видел такую поросль на голове?
Это же мох! - Он растрепал белые прямые волосы Аэйта. - Да ты
бы хоть в глаза им заглянул... Эх, ты! Они обманули тебя в два
счета, эти хитрые маленькие болотные бестии...
      Ингольв почувствовал, что краснеет, и желая скрыть
замешательство, громко крикнул:
      - Стража!
      Двое солдат, грохнув алебардами, вошли в комнату, и замерли
перед дверью.
      - Уже лучше, - заметил Торфинн и снова уселся за стол. -
Значит, вы, друзья мои, из мира города Ахен? Верю, верю...
Заплутали, значит... Но что тут можно поделать? Не нужно было не
вовремя гулять по берегу реки Элизабет... - Он откинулся на
высокую прямую спинку кресла. - Вы, вроде, из разных племен, -
сказал Торфинн, указывая подбородком на Мелу.
      Поскольку Мела молчал, чародей выразительно перевел взгляд
на Вальхейма.
      - Отвечай его милости, - негромко сказал Вальхейм.
      - Его милость ошибается, - ответил Мела, вкладывая в слова
"его милость" столько яда, сколько мог. - Мы не только из одного
племени. Мы родные братья.
      Торфинн резко выбросил вперед руку с растопыренными
пальцами.
      - Следи за своим языком, болотный человек, - произнес он
угрожающе. Золотой перстень блеснул и угас на его мизинце. - Ты
у меня в замке, а не у себя на болотной кочке.
      Мела дернул плечом.
      - Иной раз на болотной кочке встретишь больше благородства,
чем в замке.
      Противу ожидания Торфинн не рассвирепел, а вновь принялся
хохотать. Сквозь смех он выговорил:
      - Вальхейм, проследи, чтобы его высекли.
      Вальхейм сделал знак одному из солдат. Мелу схватили за
руки и подтащили поближе к столу Торфинна. Аэйт потянулся было
за мечом, но Ингольв заметил это и быстрым движением сбил его с
ног, сорвал с него пояс, а потом вздернул на ноги, держа свою
саблю приставленной к шее Аэйта под левым ухом.
      Торфинн весело смотрел на братьев.
      - Из одного племени, говоришь, - повторил он. - Я хорошо
знаю ваш народ, мои маленькие болотные друзья. Ваши
бесконечные войны доставили мне немало веселых минут. С каких
это пор морасты стали стричь волосы? Может быть, ты ходил в
разведку, храбрый... как тебя звать-то?
      - Мела, - ответил пленник.
      - Ну так что, Мела, как насчет кровушки? Лошадку высосешь
или довольствуешься стражником? Могу подарить тебе кого-
нибудь... Хотя бы Одо Брандскугеля, он у нас самый упитанный.
      - Если ты и вправду хорошо знаешь наш народ, - сказал Мела,
- то не болтай глупостей...
      Стражник, державший Мелу, сильно ударил его по лицу. Мела
замолчал. Одна щека у него запылала.
      - Хорошо, хорошо, - сказал Торфинн, - я понял. Ну, так в
честь чего короткие волосы?
      Мела не колебался ни секунды.
      - Я вор, - сказал он ровным голосом. - Мой вождь Фарзой
срезал мои косы и велел изгнать за край жизни.
      Торфинн бесцеремонно оглядел его с головы до ног.
      - Вальхейм, тебе не кажется, что это какие-то второсортные
морасты?
      Вальхейм не ответил. Ему было безразлично. Эти двое,
которые сперва назвались людьми из мира Ахен, а потом оказались
болотной нечистью, вызывали у него гадливость.
      Черные глаза Торфинна остановились на Аэйте и, казалось,
пригвоздили его к полу. Аэйт сжал в кулак левую руку с врезанной
в ладонь разрыв-травой.
      - Этого заморыша - в подвал, - распорядился маг.
      Не опуская сабли, Ингольв кивнул второму стражнику, и
дюжий детина (это как раз и был Одо Брандскугель) легко скрутил
маленького Аэйта. Мальчик яростно отбивался, пока удар огромного
кулака не погрузил его в темноту. После этого Брандскугель взял
его под мышку и вынес.
      Ингольв проводил стражника холодным взглядом и вложил
саблю в ножны. Теперь он вновь был бесстрастным и высокомерным
слугой всемогущего Торфинна.
      Чародей кивнул в сторону Мелы.
      - Ингольв, забери у него меч.
      Ингольв молча вынул меч из ножен, висевших за спиной
пленника, избегая встречаться с ним глазами, и осторожно положил
его на стол поверх гадальных карт.
      - Интересно, - пробормотал Торфинн, сгибаясь над мечом. -
Какой сильный оружейник его ковал... От клинка просто жаром
пышет. Как зовут вашего кузнеца?
      - Этот меч ковал Эоган, если его имя что-нибудь говорит тебе,
- ответил Мела.
      Торфинн замер.
      - Я знаю всех, кто наделен темной силой, - вымолвил он,
наконец, все еще не веря услышанному. - Не тот ли это Эоган с
Элизабетинских болот, что отрекся от темноты, но не сумел прийти
к свету?
      - Возможно, - сказал Мела. - В отличие от тебя, Черный
Торфинн, я не вожусь с теми, кто наделен темной силой.
      Торфинн, казалось, не заметил укола. Ударив ладонями по
столу, он закричал срывающимся голосом:
      - Если ты мораст, то откуда у тебя меч, выкованный Эоганом?
      - Я снял его с тела убитого враг