ов и всякой ерунды, и во всех них печатают рекламные  проспекты.
Эта штука тоже была в проспектах, однако  я  и  думать  не  думал,  что  мне
доведется столкнуться с ней в действительности. Помнится, никто ее так и  не
приобрел. О чем бишь я? А, реклама. В проспектах  рекламировались  различные
армейские излишки.
   - Что такое "армейский", мне неведомо, - задумчиво произнес Клотагорб,  -
но чтобы кто-то похвалялся излишками... Невероятно!
   - Армейский - значит принадлежащий армии, - сообщил Джон-Том.  -  В  моем
мире имеется множество армий. Все они создаются с одной-единственной  целью:
выкачивать из налогоплательщиков деньги, которые тратятся потом на  то,  что
никому не  нужно,  на  разную  ерунду,  каковая  впоследствии  передается  в
магазины по торговле излишками. Материалов в армиях мало, денег  из  года  в
год требуется  все  больше,  а  магазины  переполнены,  так  что  приходится
постоянно открывать новые. Это удивительный процесс, уникальный от первой до
последней стадии. В тех изданиях, о которых я упомянул, порой  рекламировали
достаточно полезные вещи. Понимаете, магазины норовили завлечь  покупателей,
а потому сулили такое, чего, как я  думал,  на  свете  и  не  бывает.  Самой
знаменитой была реклама, которая предлагала армейский джип всего за двадцать
пять долларов. Разумеется, умные  люди  соображали,  что  никакой  дурак  не
продаст джип за столь смехотворную сумму, но реклама все  равно  печаталась,
год за годом, несколько десятилетий подряд. На деле же таких  джипов  просто
не существовало, и теперь я знаю,  почему.  Их  не  раздобудешь  без  магии.
Кстати говоря, тот восхитительный аромат, который вы обозвали вонью, есть не
что иное,  как  благоухание  бензина.  У  нас  дома  это  один  из  наиболее
распространенных запахов.
   - Искренне сочувствую, - буркнул Клотагорб.
   - Не могу поверить, - бормотал Джон-Том, ошарашенно разглядывая армейский
джип грязно-зеленого цвета с открытым  кузовом,  вполне  пригодный  к  тому,
чтобы отправиться на нем в путешествие. Сам того не  ведая,  юноша  оказался
единственным счастливчиком, которому  довелось  увидеть  воочию  легендарный
автомобиль стоимостью всего двадцать пять долларов. Должно быть,  сказал  он
себе, такие машины скрываются от людей в  укромном  уголке  пространства,  в
почти недосягаемом месте; там выстроены в ряд  полумифические  джипы,  а  по
соседству с ними  расположились  не  менее  фантастические  механизмы  вроде
овощерезок, которые срабатывают при  малейшем  прикосновении  двухдолларовых
рентгеновских трубок, что позволяют подросткам смотреть сквозь стены, а чуть
поодаль лежат груды кремов для увеличения бюста и налоговые  формы,  которые
можно заполнить, не обладая степенью доктора бухгалтерских наук.
   Джон-Том подобрал рюкзак и швырнул его на заднее сиденье автомобиля.
   - Чего вы ждете? Забирайтесь!
   - Ты уверен, что все будет в порядке? - настороженно справился Клотагорб.
   - Опасность столкнуться с другой машиной на перекрестке нам не  угрожает,
- ответил Джон-Том, - а больше и бояться нечего.
   - Я предпочел бы змею. - Продолжая ворчать, волшебник уселся  на  сиденье
рядом с водительским и постарался устроиться поудобнее. - Странное,  однако,
кресло. Ну да ладно, думаю, что как-нибудь приноровлюсь.
   Сорбл взмыл в воздух, подлетел к машине и  опустился  на  спинку  заднего
сиденья, которая,  очевидно,  представлялась  ему  вполне  надежной  опорой.
Пожалуй, мелькнула у Джон-Тома шальная мысль,  когда  они  будут  пересекать
каменистую равнину, лежащую впереди, на долю  филина  выпадет  меньше  всего
неудобств.
   - Ну, посмотрим, - бодро воскликнул юноша. Он бросил взгляд на  приборную
панель, и его энтузиазм мгновенно иссяк: пояснительных знаков  на  ней  было
раз-два и обчелся. Однако в замок зажигания, как и положено, были  вставлены
ключи.  Джон-Том  завел  двигатель,  надавил  пару  раз  на   педаль   газа,
прислушался, затем выжал сцепление, хмыкнул про  себя,  увидев  краем  глаза
выражение лица Клотагорба, и включил передачу. Автомобиль рванулся с  места,
проехал расстояние приблизительно в половину  обхвата  дуба  и  остановился.
Двигатель замолчал.  Юноша  нахмурился  и  снова  взялся  за  ключ;  стартер
противно заскрежетал, но тем дело и кончилось. Джон-Том посмотрел на древний
датчик расхода топлива. Ну, разумеется, никаких  сверхъестественных  причин:
стрелка датчика застыла на нуле. Юноша вздохнул.
   - Вот и приехали, - проговорил он. - Все бы ничего, но даже ездовую  змею
перед тем, как трогаться в путь, следует покормить.
   Клотагорб поглядел на загадочный датчик со стрелкой.
   - Понятно. И чем питается твой агрегат?
   - Бензином, - кисло отозвался Джон-Том. - Той  самой  жидкостью,  которая
так приятно пахнет.
   - А где вы его берете? - справился Сорбл.
   - Да где угодно, - бросил в сердцах Джон-Том. - Пожалуй, пройдусь-ка я до
ближайшей заправочной станции и залью канистру-другую.
   - Мой мальчик, ты не хочешь думать. - Клотагорб погрозил юноше пальцем. -
Ты расстроен, что вполне естественно, однако настоящие волшебники  не  могут
позволить себе такой роскоши. Да, они, бывает, огорчаются, но не более того.
Пораскинь мозгами. Из чего состоит этот твой бензин?
   - Это очищенное топливо, - пустился в объяснения Джон-Том, мысленно пожав
плечами. - Его получают  из  нефти.  Ну,  знаете,  из  такой  густой  черной
жидкости, которая скапливается под землей. Какая разница? Положим, мы отыщем
нефть, и что дальше?  К  несчастью,  нефтеочистительного  завода  у  меня  в
кармане не завалялось.
   - У тебя - может быть. - Глаза чародея блеснули. Клотагорб сунул  лапу  в
один из ящичков на панцире  и  извлек  оттуда  черную  таблетку  размером  с
мраморный шарик. - Где тут рот?
   Продолжая хмуриться, Джон-Том выбрался из  джипа,  обошел  его  вокруг  и
остановился у левого заднего колеса.
   - Вот здесь.
   - Брось  туда,  -  сказал  Клотагорб,  вручая  юноше  таблетку.  Джон-Том
повертел ее меж пальцев. На ощупь таблетка казалась  резиновой,  а  сверкала
точно черный жемчуг. А почему бы и нет? В конце концов, хуже не  будет.  Сам
не зная, зачем он так поступает, - впрочем, Клотагорб ничего с бухты-барахты
не делает, - юноша уронил таблетку в заливное отверстие и услышал,  как  она
глухо стукнулась о дно пустого бака. Чародей воздел к  небу  правую  лапу  и
что-то пробормотал себе под нос, а потом сплюнул. Джон-Тому почудилось,  что
слюна волшебника была чернее ночи.
   - Теперь попробуй завести.
   Джон-Том состроил гримасу, уселся на свое место и осторожно повернул ключ
в замке. Двигатель чихнул, кашлянул - и заработал. Юноша надавил  на  педаль
газа, и фырчание перешло в оглушительный рев. Он  отпустил  педаль:  как  ни
странно, двигатель, по всей видимости, не  собирался  глохнуть.  Стрелка  на
датчике переместилась к противоположному краю шкалы.
   - Что вы... Нет, как вам это удалось, сэр? Что было в той таблетке?
   - Да будет тебе известно, что нефть входит в состав множества  магических
средств, - сообщил Клотагорб.  -  Я  всего  лишь  собрал  воедино  несколько
концентратов и катализировал их заклинанием, предназначенным  для  адаптации
углеводородов. В общем, проще простого. Мне трудно судить, на сколько хватит
таблетки, однако какое-то время она наверняка продержится, так что благодаря
твоим вокальным упражнениям и моему волшебству мы можем ехать.
   -  Если  мне  когда-нибудь  посчастливится  отыскать  дорогу   домой,   -
проговорил Джон-Том, - я, с вашего  разрешения,  прихвачу  с  собой  парочку
таблеток и листок с текстом заклинания. - Он включил передачу и повел джип в
направлении ближайшего из торговых путей на Линчбени. - Считайте, что мы уже
на месте. Правда, черт его знает, вдруг опять откажет...
   Автомобиль подпрыгивал на камнях,  лихо  расплескивал  лужи,  переваливал
через рытвины. Чем дальше они  отъезжали  от  дуба,  тем  большим  уважением
проникался Джон-Том к машине. Подумать только, этакое чудо - за  пародию  на
рок-концерт!
   Глава 4
   Джип весело катил на север, то и дело подскакивая в воздух  на  очередном
ухабе. Вскоре после отъезда Джон-Том убедился, что амортизаторы у автомобиля
начисто отсутствуют: колеса сидели на осях, которые крепились прямо к днищу.
Интересно, подумалось юноше, что  отвалится  раньше  -  дно  джипа  или  его
собственный зад? Клотагорб, судя  по  всему,  никак  не  мог  решить,  какие
чувства вызывает у него Джон-Томова игрушка. Во всяком случае,  она  если  и
уступала  л'бореанской  змее  в  удобстве  передвижения,  зато   значительно
превосходила последнюю в скорости. К тому же она ничего не предпринимала  по
своей воле, что было и хорошо, и плохо. Взять, к примеру, громадную ящерицу,
которая грелась на солнышке посреди дороги. Змея тут же прогнала бы нахалку,
а так им пришлось объезжать  разомлевшую  рептилию  по  весьма  пересеченной
местности. В результате волшебник  едва  не  вывалился  из  своего  панциря.
Вдобавок углеводородное заклинание, насыщавшее брюхо металлического монстра,
постепенно утрачивало силу, а потому Клотагорб был вынужден время от времени
подновлять его, причем не упускал ни единой возможности напомнить Джон-Тому,
что такого не  выдержит  даже  величайший  из  чародеев.  Похоже  было,  что
близится миг, когда им придется бросить машину и продолжать путь пешком.
   Меньше  всех  страдал  от  непрерывной  тряски  Сорбл.  Лишь  только   он
чувствовал, что болтанка начинает действовать  ему  на  нервы,  как  немедля
взмывал  в  воздух  и  парил  над  макушками  деревьев,  предоставляя  своим
несчастным спутникам испытывать всю прелесть езды по ухабам.
   Впрочем, ящерицы им больше не попадались, а ближе к Линчбени дорога стала
более ровной, и они смогли хоть  немного  насладиться  очарованием  осени  в
Колоколесье. Деревья  не  спешили  сбрасывать  листву,  а  потому  их  кроны
переливались всеми  оттенками  красного  и  золотистого,  которые  прекрасно
гармонировали с огненно-рыжим ковром, устилавшим местами землю.  Однако  то,
что было поистине великолепным на вид,  на  слух  воспринималось  совершенно
иначе. Стоило задуть ветерку, как листья на ветках принимались  звенеть,  но
не дружно, не в лад, как обычно летом,  а  вразнобой,  кто  во  что  горазд.
Клотагорб объяснил, что звучание  листьев-колокольцев  целиком  и  полностью
зависит от  времени  года.  Искушенный  лесовик  способен  по  звону  листвы
предсказывать погоду. По весне песни деревьев сладостны и мелодичны, летом -
исполнены истомы, осенью же,  когда  опадает  листва,  они  -  нестройные  и
несколько грубоватые. Терзавший уши звон сопровождал путешественников вплоть
до того момента, когда они, заехав в Линчбени и миновав Флиртачию, выбрались
из леса к югу от Оспенспри.
   -  С  Поластринду  ему,  конечно,  не  тягаться,  -   заявил   Клотагорб,
подразумевая Оспенспри, - но сам  по  себе  городок  неплохой,  где-то  даже
красивый. Он расположен среди холмов, на северном рубеже цивилизации.
   - Волшебник подался вперед и пристально всматривался в  даль,  выглядывая
на горизонте очертания городских зданий.
   Им то и дело встречались  стада  жирных  ящериц-абизмо,  что  паслись  на
лугах, доедая  летнюю  траву.  Вдалеке  виднелись  высокие  холмы  -  первые
признаки близости Северного плато. Джон-Том слегка удивился тому, что абизмо
бродили по равнине без всякого  присмотра,  однако  сказал  себе,  что  они,
должно быть, приучены возвращаться к вечеру в свои загоны.
   - Оспенспри славится садами, - продолжал  Клотагорб.  -  В  них  собирают
самые лучшие в теплых землях яблоки и плоды деревьев токла.
   Джон-Том крепко сжимал руль обеими  руками.  Долгая  дорога  от  Линчбени
сказывалась на джипе все сильнее. Ему с первого дня было далеко до  "Порше",
а  теперь  он  окончательно  превратился  в  разболтанный  драндулет.  Юношу
преследовали кошмарные видения: вот они только-только вписываются  в  крутой
поворот, и вдруг руль отрывается от колонки и оказывается у него в руках. По
счастью, ничего подобного пока не произошло. "Дотяни до города,  -  мысленно
обратился Джон-Том к дребезжащему автомобилю, - дотяни, милый, а там мы тебя
похороним по всем правилам".
   Джип  обогнул  холм,  увенчанный  сосновым  бором,  и  глазам   спутников
предстало громадное черное облако, застывшее в неподвижности  над  Оспенспри
этаким  клоком  пропитанного  копотью  хлопка.  Джон-Том   притормозил,   но
останавливаться не стал. Что  касается  прекрасного  Оспенспри  -  чудесного
города, о  котором  Клотагорб  твердил  не  переставая  всю  дорогу,  с  его
многочисленными потоками, арочными мостами и фонтанами,  -  этого  северного
цветка, то он мало соответствовал восторженному описанию волшебника.  Вместо
высоких изящных  зданий  долину,  что  раскинулась  под  облаком,  заполняли
крошечные глиняные хижины.  Меж  ними  тянулись  каналы,  по  которым  текла
грязная  вода.  За  пределами  поселения  каналы  соединялись   в   один   и
образовывали реку. Удивительно, но  факт:  сразу  за  городом  грязная  вода
становилась  чистой  и  прозрачной,  как  будто  проходила  сквозь  очистные
сооружения;  однако  ничего  похожего  поблизости  не  наблюдалось.  Как   и
утверждал Клотагорб, деревьев в городе было не перечесть, но все они, все до
единого, погибли, и вовсе не от ранних холодов. Казалось, их погубило  нечто
куда более ужасное, нежели зимняя стужа.  На  склонах  холмов  к  северу  от
города, где располагались прежде знаменитые  сады,  виднелись  только  бурые
скелеты с кривыми стволами и голыми ветвями. Ни  на  какие  плоды  не  было,
естественно, и намека. А сверху надо всем этим  чудовищным  разором  нависло
зловещее черное облако.
   - Хозяин, вы уверены, что нам надо  именно  сюда?  -  осведомился  Сорбл,
совершив аккуратную посадку на спинку заднего сиденья.
   - А куда же еще, пернатый ты  недоумок?!  -  Чувствовалось,  что  чародей
озадачен, если не сказать изумлен. Он ошеломленно взирал на  открывшееся  им
зрелище. - Это Оспенспри. Вон Акомарский холм, вон  три  источника,  которые
снабжают город водой. -  Клотагорб  привстал  и  оперся  о  лобовое  стекло,
которое застонало под его весом.
   Позади простиралось во всем блеске осеннего  великолепия  Колоколесье,  в
звоне листвы которого слышались скорбные, однако отнюдь не  пророчащие  беду
нотки. А впереди лежал некогда прекрасный Оспенспри
   - оскверненный, испоганенный, словно придавленный  к  земле  колоссальным
облаком. Когда волшебник заговорил снова, голос его выражал муку.
   - Поезжай дальше, мой мальчик. Город и тех, кто в нем проживал,  постигло
несчастье. Возможно, мы сумеем чем-то помочь. По  крайней  мере,  мы  должны
попытаться.
   Джон-Том кивнул и переключил скорость с нейтральной на  первую.  Раздался
громкий скрежет, и джип покатил в направлении Оспенспри.
   - Что такое токла?
   - Ты никогда ее не пробовал?
   - Кажется, нет, - отозвался юноша, не сводя глаз с дороги. - По-моему,  у
нас, в моем мире, она не растет.
   - Мне жаль твой мир, ибо токла - поистине замечательный  плод.  Ее  можно
съесть сколько угодно, поскольку она сжимается в желудке.
   - То есть как? Растворяется?
   - Нет, она сжимается перед тем, как желудок ее переваривает. По форме она
вот такая, - чародей повел рукой, и у Джон-Тома создалось  впечатление,  что
токла похожа  на  две  груши,  сросшиеся  верхними  концами.  -  Проходя  по
пищеводу,  каждый  кусочек  сжимается  до  размеров  ногтя,  однако  у  тебя
возникает чувство, будто ты закусил буханкой хлеба.
   - И впрямь жаль, что она у нас не растет, - позавидовал Джон-Том.  -  Все
бы с ума посходили. Фруктовая диета!
   - Диета? - переспросил Сорбл. - Что это значит?
   - Ты не знаешь, что такое диета?
   - Джон-Том, почему вы, люди, так любите задавать глупые вопросы? Если  бы
я знал, что такое диета, я не стал бы спрашивать, верно?
   - По правде сказать, Сорбл, пьяным ты мне  нравишься  больше,  -  заметил
юноша.
   - Разумеется, - ответил филин, пожав плечами. - Я и сам с трудом переношу
себя трезвого.
   -  Диетой  называется  способ  избавиться  от  лишнего  веса  посредством
сознательных ограничений в еде.
   Филин   прищелкнул   клювом.   Тряска    не    настолько    лишила    его
сообразительности, чтобы он не обратил внимания на очевидную глупость.
   - Разве вес бывает лишним? По-моему,  все,  наоборот,  стараются  набрать
его. Я правильно тебя понял: твои сородичи намеренно морят себя голодом?
   - Не совсем так, но в общем и целом ты прав. Они делают это, чтобы  лучше
выглядеть. Видишь ли, в моем мире чем ты худее,  тем  более  привлекательным
тебя считают.
   - Чушь, - фыркнул Сорбл, вытерев клюв кончиком крыла.
   - Мой мальчик, - вмешался Клотагорб, - странность принятых в  твоем  мире
условностей не перестает поражать меня.  Я  рад,  что  не  имею  возможности
познакомиться с ними на  собственном  опыте.  Вряд  ли  я  сумел  бы  к  ним
приноровиться.
   - Смотрите! - воскликнул Сорбл. - Тут кто-то живет.
   Джип медленно катился по улице  мимо  первых  домов  -  если  глиняные  и
соломенные  постройки  заслуживали  столь  громкого  названия.  Из  узеньких
переулков на путников таращились горожане. По тому, как они выглядели, сразу
становилось ясно, что разразившаяся катастрофа не минула их стороной. Жители
Оспенспри, подобно населению  любого  более-менее  крупного  города,  являли
собой  весьма  разношерстную  компанию;  досталось   всем   -   двуногим   и
четвероногим, кошачьим, собачьим и  прочим.  Все  они  словно  не  верили  в
реальность происходящего и в то же время, судя по унылым физиономиям,  почти
примирились  с  бедой.  У  всех  горожан  наличествовал   общий   физический
недостаток, который возник скорее всего не  из-за  дурной  наследственности.
Поначалу это уродство мнилось путешественникам случайным, однако  чем  ближе
они  подъезжали  к  центральной  площади,   тем   сильнее   утверждались   в
противоположном мнении, ибо горожане - стар и млад, вне зависимости от  пола
или видовой принадлежности - все, от щенков до умудренных годами патриархов,
превратились в горбунов.
   - Что бы здесь ни случилось, - заявил Клотагорб, поправляя очки, - жители
Оспенспри пострадали не меньше, чем сам город. Направо, мой мальчик.
   Джон-Том подчинился, и джип выкатился на круглую площадь, посреди которой
возвышалась грязно-зеленая колонна высотой под тридцать футов. С ее  вершины
стекала вода. Колонну окружал забор из гнилых деревяшек; в некоторых  местах
его дополняли угрюмые гранитные глыбы.
   -  Остановись  тут,  -  велел  чародей.  Джон-Том  послушно   затормозил.
Клотагорб вылез из машины и направился к колонне.
   - Что это такое, сэр?
   - Оливиновый фонтан. Проектировали три года, строили  двадцать  лет.  Его
воздвигли члены Гильдии мастеровых Оспенспри.  Я  читал  о  нем.  Он  должен
находиться именно здесь, но, как видишь, сие произведение  искусства  ничуть
на него не похоже. А как он был  прекрасен:  мраморные  и  бронзовые  трубы,
статуи из алебастра и оливина размером с мой панцирь! Да, то, что обрушилось
на город, изуродовало не только спины жителей, но и всю здешнюю красоту.
   За тем, как  движется  по  улицам  диковинный  экипаж,  наблюдали  многие
горожане,  но  лишь  отдельные  личности  сохранили  достаточно  мужества  и
любопытства, чтобы последовать за джипом на площадь. Самым  смелым  оказался
старый лис с таким же горбом, как и у всех остальных. Он тяжело опирался  на
палку. Мех на его морде поседел, из чего  следовало,  что  лис  находится  в
весьма преклонном возрасте; из усов сохранилась только половина -  по  левую
сторону пасти. Кто-то попытался задержать старика, но он  отпихнул  незваных
доброжелателей и  выступил  вперед.  Очевидно,  он  не  боялся  смерти,  как
достаточно часто бывает с теми, кто дожил до таких лет.
   - Незнакомцы, откуда вы прибыли? По вашему виду я  заключаю,  что  вы  не
местные.
   - Мы с юга, - ответил Джон-То