был до  пертурбации,  если,  конечно,  не
случится того, что стряслось в Оспенспри.
   - То есть все, что сгорело - деревья, камни, - станет самим собой?
   - Совершенно верно, - кивнул Клотагорб. - Не забывайте, пертурбатор может
искажать любые законы природы. Не пытайтесь обнаружить в его фокусах логику,
иначе сойдете с ума. Пертурбатор следует принимать таким, каков он есть.
   - Возможно, вы, сэр, и не готовы сразиться с ним, - заявил Джон-Том, - но
я больше не могу терпеть. - Юноша снял с плеча дуару и повернулся к  Колину.
- Ты хотел доказательств? Смотри, что сейчас будет.
   -  Мой  мальчик,  стоит  ли  рисковать?  -   осведомился   Клотагорб.   -
Одно-единственное неверное слово, одна неправильная нота - и  ты  уничтожишь
мое охранительное заклинание. В результате мы можем  оказаться  захваченными
пертурбацией, а когда она сойдет на нет, нам, боюсь, будет уже все равно.
   - Одно или другое, -  проговорил  Джон-Том,  кивая  на  солнце,  -  какая
разница? Что  так  погибать,  что  этак.  Сидя  здесь,  мы  ни  на  пядь  не
приближаемся к пертурбатору. Тот,  кто  медлит,  проигрывает.  -  Он  тронул
струны инструмента. Раздались звучные аккорды, ясно  различимые  среди  рева
пламени.
   - А кто поет, да не то, по тому палка плачет, - предостерег Мадж.
   - Твори свою магию, человек, - изрек Колин. - Я не из пугливых.
   -  Посмотрел  бы,  на  что  способен  мой  бестолковый  приятель,  небось
заговорил бы иначе, - пробурчал Мадж, предусмотрительно отступая подальше от
своего друга.
   Джон-Том призадумался. В его репертуаре имелось достаточно песен об огне.
Вся трудность заключалась в том, что большинство из них - такие, как  старая
добрая "Пламя, ты меня жжешь" или "Иди сюда,  детка,  зажги  мой  огонь",  -
относились к зажигательным,  а  не  к  противопожарным.  Размышления  отняли
несколько минут, а потом юноша заиграл и начал петь. Аккорды  дуары  оказали
немедленное воздействие на огненную стену вокруг. Языки пламени,  большие  и
малые, принялись взмывать и опадать в такт музыке. Однако они,  по-видимому,
вовсе и не думали исчезать окончательно. Во всяком  случае,  когда  Джон-Том
допел  последний  куплет,  выяснилось,  что   огонь   по-прежнему   окружает
путешественников со всех сторон. Мало того, в одном месте  пламя  как  будто
придвинулось ближе. Ну вот, подумалось юноше, что хотел, то и получил. Он не
только не сумел утихомирить  пертурбацию,  но  уничтожил-таки  охранительные
чары Клотагорба, то есть совершил точь-в-точь то, чего  опасался  волшебник.
Юноша широко раскинул руки и приготовился обнять грозно ревущее пламя.
   - Не валяй дурака, - пропищал крохотный красно-оранжевый язычок  пламени,
останавливаясь в каком-нибудь ярде от Джон-Тома.
   - Присоединяйтесь к нам, - пригласил другой, держащийся чуть правее.
   - Это тоже пертурбация, сэр? - справился  Джон-Том,  искоса  поглядев  на
Клотагорба.
   - Разумеется, мой  мальчик,  и,  надо  признать,  весьма  неожиданная.  -
Чародей пристально смотрел на танцующие язычки. - Можно подумать, что  пожар
выпустил на  волю  стихийных  духов,  обитателей  земли  и  леса,  отдельных
деревьев и камней. Будь осторожен, не поддавайся на их призывы. Мне кажется,
что если они просят составить им компанию, значит, заставить нас  у  них  не
получается.
   - Не беспокойтесь, сэр. - Джон-Том с облегчением опустил руки. -  Меня  с
детства приучили не баловаться с огнем.
   - Идите, идите к нам! Мы будем играть и жечь! Снимайте свою  одежду,  она
вам только мешает! Бегите перед ветром, пожирайте вместе с нами  мир!  И  не
вздумайте нас гнать - мы вернемся к вам опять! Присоединяйтесь!
   - Нет уж, спасибо, - отозвался Джон-Том. - Соблазняйте других,  а  нас  -
бесполезно.
   - Тогда спой нам песню! Такую, чтобы обжигала, опаляла, испепеляла!
   - И что тогда?  -  спросил  юноша,  затаив  дыхание.  Спутники  Джон-Тома
напряженно прислушивались к разговору.
   - Если она нам понравится, мы  оставим  вас  в  покое.  Спой  нам,  и  мы
перестанем к вам приставать.
   Джон-Тома подмывало предложить  язычкам  пламени  показать,  на  что  они
способны, - ведь Клотагорб утверждал, что пока он сам того не захочет, огонь
его не коснется, - однако юноша вовремя сообразил, что шутить шутки с лесным
пожаром, вызванным к тому же неестественными причинами, довольно рискованно.
Куда проще спеть все песни об огне, какие он только знает. Если на  свете  и
впрямь существует наделенное разумом пламя, с ним лучше не ссориться.  Придя
к такому выводу, Джон-Том запел -  громко,  энергично,  однако  стараясь  не
слишком усердствовать, чтобы новоявленные поклонники его таланта,  не  ровен
час, не перевозбудились. Он начал с "Небес в огне", знаменитого хита  группы
"Кисе", и закончил чуть не половиной песен  из  альбома  "Пиромания"  группы
"Деф Леппард". Язычки пламени, судя по всему, оценили  старания  юноши:  они
подпрыгивали, вертелись волчком, распадались на мириады  искорок,  воспаряли
под самые небеса. Тем временем жар сделался  поистине  удушающим.  Джон-Том,
представься  ему  подобная  возможность,  наверняка  бы  разделся,   но   не
осмеливался ни отложить в сторону дуару,  ни  отвести  взгляд  от  огнеликих
любителей музыки. Те, похоже, были просто счастливы,  однако  их  настроение
могло в любой момент измениться.  Джон-Том  со  страхом  думал  о  том,  что
случится, когда у него иссякнет запас песен; вдобавок он осознал,  что  язык
уже еле ворочается во рту, а в горле пересохло.
   - Я устал, - проговорил юноша. - Может, передохнем?
   - Нет, нет, играй, играй! - Из огненной стены выплеснулся вдруг крохотный
язычок пламени, который словно лизнул руку Джон-Тома, опалив при этом волосы
на  тыльной  стороне  ладони.  Юноша  отпрянул  и  поспешно  заиграл   новую
композицию. Очевидно, заклинание Клотагорба потихоньку ослабевало,  из  чего
следовало, что спасение напрямую зависит от того, как долго он сможет играть
и  петь.   Джон-Том   мало-помалу   стал   отчаиваться   в   успехе   своего
импровизированного концерта, и тут пламя исчезло!  Внезапно,  без  малейшего
предупреждения, пертурбация завершилась. Деревья вновь обернулись деревьями,
камни - камнями, а путники обнаружили, что стоят на полянке посреди хвойного
леса.
   - Сорбл, поднимись и посмотри, виден ли где-нибудь огонь.
   Филин послушно взмыл в воздух. Ему не понадобилось много  времени,  чтобы
установить положение дел.
   - Все в порядке, хозяин. Мир такой, каким был до пожара. Мы  возвратились
в действительность. Ничто не горит, кроме... - Сорбл указал крылом влево  от
себя.
   Джон-Том  выкидывал   замысловатые   коленца,   словно   исполняя   некий
невразумительный танец, и старался избавиться от  дуары,  отливающей  цветом
раскаленного добела металла. Наконец юноше удалось  швырнуть  инструмент  на
землю. Как ни странно, тот все же не  загорелся,  а  какое-то  время  спустя
остыл настолько, что стало  возможным  снова  взять  его  в  руки.  Джон-Том
оглядел дуару, пощупал еще теплые струны и произнес:
   - Похоже, обошлось.
   - Шикарный у тебя был видок, кореш, - заметил Мадж.  -  Знаешь,  я  видел
загнанных лошадей, сам загонял до полусмерти разных там  дамочек,  но  чтобы
учинить такое с музыкальным инструментом...  Да  ты  герой,  приятель,  тебе
памятник ставить надо!
   - Я всего-навсего слегка перебрал с песнями об  огне.  -  Юноша  погладил
дуару и повернулся к чародею. - Сэр, помните, вы рассуждали о  пертурбациях,
которые могут быть нацелены точно на нас? Это как раз такой случай?
   - Трудно сказать,  -  отозвался  Клотагорб.  -  Я  не  ощутил  в  пламени
какой-либо  особой  злости,  что,  впрочем,   ничего   не   доказывает,   за
исключением, может быть, того, что с возрастом я теряю  остроту  восприятия.
Тем не менее одно можно утверждать с полным основанием: вне  зависимости  от
того, являлась эта пертурбация целенаправленной или нет,  она  была  гораздо
серьезнее предыдущих. По мере того как нарастает, если можно так выразиться,
возбуждение пертурбатора,  вносимые  им  в  структуру  мироздания  искажения
становятся, очевидно,  все  более  радикальными.  Я  предлагаю  организовать
ночные дежурства, чтобы очередная пертурбация не застала нас врасплох.
   - Я могу дежурить первым, - вызвался Колин. - Мне нравится ночь.
   - А я вторым, - поторопился вставить Мадж. - По мне, так лучше пораньше с
утра, чем попозже вечером.
   - Значит, мне достается кладбищенская  смена6,  -  вздохнул  Джон-Том.  -
Дормас, я разбужу тебя, когда подойдет пора меняться.
   - Не забудьте про меня, - напомнил Сорбл. Судя по виду филина, эти  слова
дались ему нелегко: ведь храбрость отнюдь не принадлежала к основополагающим
чертам его характера. - Я могу дежурить дольше всех, ибо ночь для меня -  то
же самое, что для вас день.
   - Надо сказать Дормас, чтобы глаз  не  спускала  с  бочонка  с  вином,  -
прошептал Мадж на ухо Джон-Тому. - А как насчет вас, ваша расфуфыренность?
   - Я величайший волшебник на свете, - высокомерно проронил Клотагорб, - не
говоря уж о том, что никто из вас по интеллекту мне и в подметки не годится.
Разумеется, я не могу отвлекаться на всякие пустяки.
   - Я так и думал.
   - Придержи язык, водяная крыса. Если тебе  не  терпится  возглавить  нашу
экспедицию, я...
   - Не стоит, ваше чудомудрие, - ухмыльнулся  выдр.  -  Разве  я  похож  на
идиота?
   - Если ты и впрямь не глуп, как пробка, - заявил  чародей,  -  то  должен
понимать, что в триста лет спать нужно как можно дольше.
   Утро следующего дня выдалось холодным и ясным. Колин зевнул, потянулся  и
окликнул товарищей, которые все еще  нежились  под  одеялами  и  в  спальных
мешках:
   - Эй, вставайте! Я развожу костер.
   - Посмотрим, как у тебя получится, когда тебе сунут в зубы факел!
   -  Что?  -  Коала  резко  обернулся.  Единственным,  кроме  него  самого,
поднявшимся в столь ранний час был  Мадж.  Выдр  стоял  на  краю  полянки  и
разглядывал лес. Колин произнес с угрозой в голосе: - На первый раз  прощаю,
но только попробуй повторить!
   - Чего? - озадаченно переспросил Мадж.
   - Ничего. - Колин наклонился над заготовленной с вечера кучей хвороста  и
принялся складывать ветки на остывшем кострище.
   - Ничего так ничего, - пожал  плечами  Мадж.  -  Набрать  чегой-нибудь  к
завтраку? Ну там, ягод или орехов?
   - Неважно, - последовал быстрый ответ. - Главное - мотай отсюда, а не  то
огребешь на орехи и ходить никуда не придется.
   - Слушай, ты, - так и взвился выдр, - заткни свою поганую пасть!
   Колин поначалу как будто не расслышал, однако, повернувшись, увидел,  что
Мадж в упор глядит на него. Коала прищурился, оторвался от своего занятия  и
спросил:
   - Ты что-то сказал?
   - Сказал, сказал, лопоухий. Ну-ка, признавайся, о чем ты толковал?
   - Когда? - удивился Колин.
   - Эй, вы, задиры, - проговорила Дормас, высовывая голову из-под одеяла, -
если вам невтерпеж, идите в лес и орите там в свое удовольствие. Не  мешайте
спать!
   - Смотри не проспи все на свете, мешок с костями!
   Сна у Дормас как не бывало. Лошачиха вскочила и огляделась по сторонам.
   - Кто это сказал? Ну-ка, покажись, умник!
   Мадж и Колин были слишком заняты выяснением собственных отношений,  чтобы
обратить внимание на вопрос Дормас.
   - Если тебе не нравится наша компания, - прорычал выдр,  -  вали  на  все
четыре стороны. Обойдемся и без тебя. Эка невидаль - гадальщик на рухляди!
   - Между прочим, у меня такое  впечатление,  что  если  кто-то  из  нас  и
вправду лишний, так это ты, паршивая водяная крыса!
   - Неужели? - Мадж потянулся за ножом.
   - Погоди, друг. - Раздражение Колина сменилось искренним удивлением.
   - Еще чего! Я научу тебя, как надо себя вести!..
   - Да погоди ты! - прикрикнул Колин. - Я ничего не говорил.
   - Медведь не обманывает. -  Спорщики  обернулись  и  увидели  Клотагорба,
который, казалось, высматривал что-то в воздухе. - Хватит пререкаться. У нас
новые неприятности. Просыпайтесь, просыпайтесь!
   - А? - произнес сонным голосом Джон-Том. - Что стряслось?
   - Вставай, Джон-Том.
   -  И  так  всегда?  -  спросил  Колин  у  своего  недавнего   противника,
разглядывая юношу.
   - Почти, - признал со вздохом Мадж. - Знаешь, он иногда пригождается, ну,
как вчера, но лентяй страшный. Хлебом не корми, дай тока подремать.
   - Мадж, я все слышу, - заметил Джон-Том, натягивая рубашку. - Уж  кто  бы
говорил насчет лентяя!
   - Замолчите! - велел Клотагорб, повернулся  и  направился  к  дереву,  на
ветке которого нес дежурство бдительный Сорбл. - Ты никого не видел?
   - Нет, хозяин, но я что-то почувствовал. Я хотел вас разбудить, но  потом
решил, что не к спеху, благо дело все равно шло к рассвету.
   - Молодец, - похвалил филина Клотагорб.  -  Мои  наставления  все  же  не
прошли для тебя даром. Ты научился подозрительности.
   - Да что происходит? - воскликнул Джон-Том. Юноша поднялся и теперь мотал
головой, прогоняя остатки сна.
   Чародей открыл было клюв, чтобы ответить, но  тут  послышался  визгливый,
насмешливый голос:
   - Эй, ты, старая перечница, куда  лезешь?  Забрался  в  свою  скорлупу  и
думаешь, тебе все можно? А про голову забыл? Если не  образумишься,  смотри,
как бы тебе ее не лишиться!
   - Кто это сказал? - Джон-Том поглядел на Маджа.  Выдр,  в  свою  очередь,
уставился на Колина.
   - Значит, не ты прохаживался на мой счет? - спросил тот.
   - Конечно, не я, приятель. И, выходит, не ты отпустил ту гнусную  шуточку
насчет орехов?
   - Вовсе нет.
   Клотагорб двинулся в обход поляны и  достиг  ее  дальней  стороны,  когда
вновь раздался тот же голос:
   - Что, настолько одряхлел, что уже и по прямой ходить не можешь?  Ба,  да
из тебя песок сыпется! Интересно, из чего - из мозгов или из задницы?
   Волшебник отступил на шаг или два, и голос умолк.
   - Тут стена, - объявил  Клотагорб  и  утвердительно  кивнул  в  ответ  на
изумленные взгляды товарищей.
   - Стена? -  пробормотал  Джон-Том,  который,  как  ни  старался,  не  мог
различить никакой стены. - С чего вы взяли, сэр? Мир  ничуть  не  изменился,
все осталось точно таким, каким было вчера вечером.
   - Целенаправленная  пертурбация,  -  объяснил  Клотагорб.  -  Она  должна
задержать нас здесь. По всей видимости, тот, кого мы разыскиваем, не обделен
ни способностями, ни могуществом, хотя его мысли представляются бредовыми, а
методы - весьма нетрадиционными. Мы заперты в клетке.
   - Хозяин, но я не вижу прутьев. - Сорбл  распростер  крылья  и,  взлетев,
поднялся над землей на добрый десяток футов.
   - Ба, пирожница с крылышками! - воскликнул обладатель невидимого голоса.
   - Нет, - поправил его  второй,  столь  же  неприятный  голос,  -  это  не
пирожница, а летающий веник.
   Сорбл словно ударился с лета о стеклянный потолок. Он  неуклюже  взмахнул
крыльями, сумел слегка замедлить  собственное  падение  и  тяжело  плюхнулся
наземь; быстро вскочив, филин воззрился на небо над головой.
   - Извините, что не поверил вам, хозяин. Я будто врезался в крышу.
   - Все равно ничего не вижу, - пробурчал вконец озадаченный Джон-Том.
   - Мой мальчик, клетка, в которой  мы  очутились,  далеко  не  обычная.  Я
перевидал на своем веку клетки из  дерева  и  из  железа,  слышал  о  таких,
которые  лепят  из  глины  или  сплетают  из  шелка.  Мне  известно  даже  о
существовании клеток из тел живых существ. Но я  никогда  не  сталкивался  с
такой, у которой вместо прутьев - угрозы и оскорбления.
   Глава 10
   - Ему не нравится! -  произнес  нараспев  хор  невидимых  голосов.  -  Он
считает, что мы преувеличиваем!
   - У вас ничего не выйдет, - изрек Клотагорб. - Вы не удержите нас надолго
и не заставите перессориться между собой. Мы  для  вас  -  чересчур  крепкий
орешек. Вы уже имели возможность убедиться в тщетности своих усилий.  -  При
этих словах волшебника Мадж и Колин обменялись озадаченными взглядами. - Нам
ведомо, что вы подчиняетесь тому, чей рассудок помрачен, а потому,  несмотря
на все ваши выходки, не можете  причинить  серьезного  вреда  находящимся  в
здравом уме.
   - Он обозвал нас чокнутыми! - возмутились голоса.  -  Посмотри  на  себя,
старикашка! - Раздавшийся затем хохот постепенно сошел на  нет;  он  смолкал
как бы исподволь, с той  же  неотвратимостью,  с  какой  закрывается  дверца
сейфа.
   - Ерунда  какая-то!  -  воскликнул  Джон-Том.  -  По-моему,  сэр,  у  вас
разыгралось  воображение.  Пошли  отсюда!  -  Юноша  направился  в   сторону
ближайших деревьев.
   - Ишь ты какой умный выискался! Эй,  паренек,  ты,  верно,  из  тех,  кто
ничего не знает и все  понимает?  А  черепаха  все  знает,  но  ни  шиша  не
понимает!
   Джон-Том миновал кострище и уткнулся носом в ничто  -  твердое,  плотное,
неподатливое ничто. Он вытянул руку вверх  и  обнаружил  над  головой  нечто
вроде совершенно прозрачного винилового покрытия.
   - Провалиться мне на этом месте!
   - Смотри, допросишься! - предостерег голос. Юноша поспешно отступил.
   - Прутья из слов надежнее металлических, - проговорил Клотагорб. - Такова
горькая правда, с которой почему-то не всегда примиряются.  Итак,  произошла
пертурбация, окончания которой мы не можем дожидаться.  Необходимо  отыскать
способ выбраться из ловушки. Слова не менее губительны,  чем  пламя,  только
они воздействуют не на тело, а на дух.
   - Чушь! - Джон-Том схватил дуару и натянул на уши шапку. -  Сейчас  я  им
покажу! Мы с Маджем  выбирались  из  стольких  переделок,  справлялись  и  с
джиннами,  и  с  морскими  чудовищами,  со   злыми   колдунами   и   прочими
неприятностями, так что оскорбления нас не остановят. - Он  перекинул  дуару
на грудь, ударил пальцами по струнам и запел.
   - Гляди: чаропевец, - сообщил один голос другому. - Интересно,  на  какой
помойке его раскопали?
   - Коты и то лучше поют.
   Джон-Том невольно попятился.
   - Послушайте, как заливается,  -  вмешался  третий  голос.  -  Пой,  пой,
соловушка ты наш.
   У Джон-Тома задрожали руки. Он начал сбиваться с ритма.
   - Бедняжка! Уже устал. Отдохни, мы потерпим.
   Джон-Том вынужден был опуститься  на  колени.  Слова  песни,  которую  он
пытался спеть, застряли у него в горле.
   - Да он и мухи не обидит, - заявил  четвертый  голос.  -  Странно:  такой
покладистый, а друзья его не выносят.
   Тут Джон-Том понял, что не может больше ни петь, ни играть. Он  судорожно
сглотнул - оскорбления застряли комом в горле - и попытался  вздохнуть.  Ему
давным-давно  не  приходилось  иметь  дело   со   столь   могущественной   и
безжалостной магией, а уж что касается формы, в которую та  облеклась,  -  с
подобным он столкнулся вообще впервые в жизни. Лишь  теперь  юноша  осознал,
насколько силен пертурбатор. Что можно противопоставить такой мощи?  Что  бы
спеть, чтоб хоть немного исправить положение? Ведь назначение  рок-музыки  -
поднимать настроение, веселить, бодрить, а никак не  повергать  в  отчаяние.
Подожди-ка! Существует же разновидность  рока,  которая  представляет  собой
музыкальный протест против любой власти, против всех и  всяческих  традиций.
Юноша кое-как ухитрился встать на ноги. Да, все остальное здесь не  годится.
С кого начнем? "Оксо", "Секс  Пистолз",  "Дэд  Кеннедис",  "Блэк  Флэг"  или
что-нибудь  поновее?  Поджилки  у  Джон-Тома  по-прежнему  тряслись,  однако
мало-помалу к нему возвращалась уверенность в собственных силах.
   Как вскоре выяснилось,  он  сделал  правильный  выбор.  Мадж  зажал  уши,
физиономия Клотагорба выразила удивление, смешанное с  отвращением.  Что  ж,
значит, все в порядке, значит, он поет именно то, что нужно!  Как  и  всякий
более-менее сносный панк-рокер, Джон-Том  прилагал  максимум  усилий,  чтобы
оскорбить своих слушателей.
   - Ну как? - спросил очередной голос.  Джон-Тому  показалось,  что  прутья
невидимой клетки сжимаются и свободного пространства остается  все-меньше  и
меньше. Он пошатнулся, но не упал.
   - Осторожнее, - посоветовал кто-то из незримых наблюдателей. -  Он  может
быть оп