освободим беднягу, он не только
коренным образом изменит наш мир, но и уничтожит  себя  в  тщетных  попытках
вырваться на волю.
   - Но тогда погибнет и тот, кто его захватил.
   - Разумеется. - Волшебник кивнул.
   - Бред какой-то! - воскликнул Джон-Том.
   -  Ах,  мой  мальчик,  наконец-то  ты  начинаешь  понимать,  с   чем   мы
столкнулись.
   Джон-Том погрузился в молчание и до выхода из тоннеля не проронил  больше
ни слова.
   Глава 3
   Сборы не заняли много времени. Готовясь к путешествиям, Джон-Том старался
следовать совету своего закадычного друга: чем  меньше  поклажи,  тем  легче
путь. К тому же в этом мире быстрота передвижения была куда важней комфорта,
а приспособляемость зачастую оказывалась полезнее лишней пары брюк.
   Он  заглянул  в  кабинет  волшебника  и  обнаружил  там  Сорбла,  который
упаковывал под присмотром Клотагорба всевозможные фиалы и пакетики.
   - Я готов, - сказал юноша.
   - Хорошо, мой мальчик, очень хорошо, - отозвался  чародей  и  раздраженно
взмахнул лапой. - И куда я задевал свои  измерительные  приспособления?  Вот
разыщу их, и сразу отправимся.
   - Я пораскинул мозгами над тем, что  вы  сказали  мне  вчера,  -  сообщил
Джон-Том, прислонясь к стене. - Ну,  насчет  того,  с  чем  мы  столкнулись.
По-вашему, тот, кто поймал пертурбатор, не в своем уме?
   - Совершенно верно, - откликнулся Клотагорб и довольно улыбнулся, вытащив
на свет несколько ложечек, перехваченных золотым кольцом. -  Кто  бы  то  ни
был, он  сошел  с  ума.  Спятил,  чокнулся,  офонарел,  рехнулся,  сбрендил,
тронулся. Я ясно выражаюсь, или мне продолжить?
   - Пожалуй, не стоит, - сухо ответил Джон-Том.
   - Я рад, что ты так понятлив. Нам всем необходимо отчетливо сознавать,  с
кем мы имеем  дело,  поскольку  возможность  договориться  с  этим  безумцем
следует отнести к разряду фантастики. Сражаться же с теми, кто, очевидно, не
отдает себе отчета в том, что сражается, необычайно трудно.
   Чародей  извлек  из  ящика  стола  металлическую  шкатулку  и   осторожно
приподнял крышку. Джон-Том разглядел внутри набивочный  материал.  Клотагорб
достал из шкатулки маленький деревянный ларчик и  осмотрел  его  содержимое,
которое состояло из  стеклянного  фиала,  заполненного  маслянистой  зеленой
жидкостью. Как будто удовлетворенный увиденным, он положил ларчик обратно  в
шкатулку и протянул последнюю Сорблу.
   - Помести ее поглубже и, ради всего святого, смотри не урони.
   - А что случится, если я все-таки уроню ее, учитель? - справился филин.
   - Нечто столь ужасное, столь катастрофическое, - проговорил Клотагорб,  -
что мне и за две сотни лет не найти подходящих слов для его описания.
   - А, - протянул Сорбл, кладя шкатулку в  свой  тюк.  -  Не  беспокойтесь,
хозяин, я буду осторожен.
   Клотагорб направился к книжной полке, возле которой пристроился Джон-Том,
и принялся отбирать тома - должно быть,  с  целью  прихватить  их  с  собой.
Юноша, который не сводил глаз с Сорбла, спросил:
   - А что в том фиале, сэр? Взрывчатое вещество или какая-нибудь кислота?
   - Разумеется, нет, - отозвался волшебник.  -  Я,  конечно,  стар,  но  не
настолько, чтобы торопиться на тот свет. Это негашеная известь.
   - Что-то я вас не пойму, - признался Джон-Том, нахмурив брови.
   - Ты слишком часто расписываешься в собственном  невежестве.  Хорошо  еще
хоть не притворяешься, что понимаешь. Неужели до тебя никак не  дойдет,  что
умение творить магию означает сноровку в обращении как с формулами, так и  с
живыми существами? Если Сорблу не из-за чего будет  волноваться,  он  найдет
способ почаще прикладываться к вину, которое я разрешил ему взять в  дорогу.
Жалкий пьяница,  учился  бы  с  таким  же  рвением!  Ну  вот,  а  теперь  он
поостережется злоупотреблять моей добротой.
   - Мне казалось, поводов для волнения  предостаточно,  однако  я  разделяю
ваше мнение, - произнес юноша, наблюдая,  как  Клотагорб  роется  в  книгах,
ставит большинство обратно на полку и отбирает лишь отдельные экземпляры.  -
А как вы думаете, каков из себя наш противник? Что он опасен,  мы  знаем.  А
еще?
   - Если ты безумен, - ответил волшебник после недолгого размышления,
   - исправить положение можно двумя путями: или вылечиться, или  попытаться
принудить окружающих примириться с  тобой.  По  правде  сказать,  я  впервые
встречаю психопата, который предпочел  второй  путь.  Разумеется,  тот,  кто
захватил пертурбатор, пошел на это  ради  какой-то  цели,  преследуя  личную
выгоду. В результате миру угрожает опасность вывернуться наизнанку.  Что  ж,
для безумца нет ничего лучше, нежели безумный мир. Любому, кто обвинит  тебя
в сумасшествии, можно ответить: "Сам такой". Тем  более,  никто  не  посмеет
заявить,  что  ты  живешь  в  мире,  который  сотворило   твое   воспаленное
воображение, ибо никто не  удостоился  иной  участи.  Такова,  мой  мальчик,
логика нашего противника - логика умалишенного.
   На последних словах волшебник начал видоизменяться. Его тело  значительно
вытянулось в длину. По прошествии нескольких секунд Джон-Том обнаружил,  что
беседует с огромной мохнатой желтой гусеницей.  Стена  кабинета,  к  которой
прислонился юноша, превратилась в нечто эфемерное, а кабинет как таковой - в
громадный прозрачный шар, внутри которого располагались диковинные  предметы
непонятного происхождения и неведомого назначения. Джон-Том  взирал  на  все
это безобразие двумя парами  фасеточных  глаз.  Он  чувствовал  себя  как-то
неловко;  все  тело  ниже  талии   жутко   чесалось.   Вспомнив   про   свои
многочисленные ноги, он принялся терзать ими  бурый  с  красноватым  отливом
мех, в котором гнездились паразиты. В  углу  шара  парил  крошечный  голубой
мотылек.
   - Странно, - пропищал мотылек, -  хозяин,  вы  теперь  больше  Джон-Тома.
Наверно, тут ты чем старше, тем крупнее. Видите, какой я маленький?
   - Скорее уж чем умнее, - буркнул чародей. - Как бы то ни  было,  ощущение
не из приятных. Что скажешь, Сорбл?
   - Мне нравится. Кажется, я уже бывал мотыльком.
   - А мне нет, - пробормотал  Джон-Том.  -  Надеюсь,  это  скоро  кончится.
Желудок юноши так и норовил выплеснуть наружу все свое содержимое.
   Отсутствие костяка напугало Джон-Тома настолько, что  он  боялся  сделать
хотя бы шаг, понимая, впрочем, что ничего страшного, по всей  видимости,  не
произойдет. Он твердо вознамерился не потворствовать  желудку  -  не  только
из-за того, чтобы не уронить себя в глазах  Клотагорба,  но  и  потому,  что
вовсе  не  стремился  узнать,  чем  питаются  бурые  с  красноватым  отливом
гусеницы; так что просто сидел и чесался. Миновало около пяти  минут.  Затем
еще столько же. Кожа Джон-Тома зудела не от  паразитов,  а  от  нарастающего
нервного напряжения.
   - Что будем делать?
   - Ждать, - откликнулся Клотагорб,  пошевелив  усиками.  -  Иного  нам  не
остается.
   - Сдается мне, ожидание затягивается, - заметил обеспокоенный Джон-Том.
   -  Естественно.  Я  же  говорил,  что  с  каждой  новой  пертурбацией  их
длительность будет возрастать.
   - И пускай себе возрастает, но мне надоело изображать из себя гусеницу! -
Джон-Том попробовал переменить положение, однако достиг лишь  относительного
успеха. - По-моему, меня сейчас вытошнит.
   - Постарайся обойтись без этого, мой мальчик. Побочные эффекты неизбежны,
но такое... Хотя, с точки зрения науки...
   - К чертям собачьим вашу науку!
   Юноша согнулся пополам. В следующий миг он осознал, что вновь очутился  в
знакомой обстановке и стал самим собой, высоким молодым человеком с  крепким
и надежным костяком.  Однако  желудок,  несмотря  на  обратное  превращение,
продолжал вытворять нечто невообразимое, словно в доказательство  того,  что
метаморфоза не была отголоском  сновидения.  Джон-Том  кинулся  к  раковине,
плеснул в лицо холодной водой, ухитрился протолкнуть некоторое количество ее
вниз по пищеводу. Как будто обошлось. Бледный и осунувшийся, он выпрямился и
ухватился обеими руками за край раковины, чтобы не упасть.
   - Да, удовольствие ниже среднего.
   -  Вполне  с  тобой  согласен.  -  По  тону  волшебника  невозможно  было
определить, сочувствует он Джон-Тому или насмехается. - Между  прочим,  пока
нам везет. А представь себе, что ты  идешь  по  мосту,  и  вдруг  этот  мост
превращается в тонкую проволоку. Надо либо устоять на ногах  (но  тут  нужна
ловкость канатоходца),  либо  вцепиться  в  проволоку  руками,  а  иначе  ты
упадешь, а когда мир вернется в нормальное состояние, выяснится, что  имярек
такой-то почил в бозе во время пертурбации. К  моему  глубокому  прискорбию,
тебя уже будет не воскресить.
   - Все готово, хозяин, - подал голос Сорбл.
   - Отлично, - кивнул чародей. - Ну, мой мальчик, бери свои вещи, а я свои.
- Он взвалил на плечо один из двух  тюков,  лежавших  на  полу  возле  двери
кабинета.
   Джон-Том закинул за спину рюкзак и направился  следом  за  волшебником  к
выходу. Внезапно его словно осенило.
   - Минуточку! Мы что, идем пешком? Неужели вы намерены  пересечь  Северное
плато на своих двоих?
   - Ни в коем случае, - заверил Клотагорб. - Доберемся до Линчбени,  а  там
наймем повозку.
   - Легко сказать "доберемся". И потом, зачем идти, - юноша положил  ладонь
на гриф дуары, - когда можно доехать?
   - Ой-ой! - воскликнул Сорбл, оглядываясь в поисках  наиболее  безопасного
места.
   - Мой мальчик, я не в том настроении, чтобы творить дорожные  заклинания,
- хмыкнул Клотагорб. - Мне и без  того  хватает  дел.  Вдобавок  я  подзабыл
необходимые формулы, а вспоминать их сейчас некогда.
   - Насколько мне известно, сэр, -  усмехнулся  Джон-Том,  -  скромность  к
числу ваших добродетелей не относится. Значит,  вы  изнемогли  в  схватке  с
ничем, правильно?
   - Я не стану  отрицать,  что  слегка  подустал,  -  произнес  чародей,  с
тревогой посматривая на дуару. - По-моему, я догадываюсь, что ты собираешься
предпринять. Не уверен, что от этого будет толк. Да, за последние месяцы  ты
кое-чего, несомненно, добился, однако точность твоих  чаропений  по-прежнему
оставляет желать лучшего.
   - Я не претендую на совершенство. - Джон-Том почувствовал, что  краснеет.
- И не претендовал никогда. Но, черт возьми! Я уже не тот, каким был,  когда
впервые взял в руки дуару. И потом, вы же знаете,  что  дорожные  заклинания
мне удаются. У меня получались плоты и лодки, а однажды - сам М'немакса!
   - Мой мальчик, - заявил Клотагорб, - ты прогрессируешь  на  глазах,  тебе
есть чем гордиться, но все же простые  дорожные  заклинания,  если  меня  не
подводит память, не по твоей части.
   - Вот именно, что подводит, сэр. Вспомните наше первое путешествие на юг,
к Вертихвостке. Мы гадали, на чем бы нам  добраться  до  Поластринду,  и  я,
чтобы облегчить путь, вызвал чаропением л'бореанскую ездовую змею.
   - Ты прав. Я совсем забыл. Однако... Ну да, ты ведь пытался вызвать вовсе
не ее, а потому, когда змея появилась, испугался не меньше остальных.
   - Было дело. - Джон-Том потупился и смущенно прокашлялся. - Тем не  менее
заклинание сработало, и средство передвижения оказалось вполне пригодным для
наших целей. А на сей раз  я,  благо  опыт  позволяет,  вызову  змею  сразу.
Никаких проблем!
   - По совести говоря,  перспектива  брести  пешком  до  Линчбени  меня  не
вдохновляет, - признался чародей. - Пожалуй,  я  разрешу  тебе  попробовать.
Если ты уверен...
   - Разумеется, уверен.
   - Мои ноги, должно быть, старше головы, - вздохнул Клотагорб. -  Вдобавок
мы сможем избежать препирательств при найме повозки.  Что  ж,  мой  мальчик,
действуй. Я прошу тебя только об одном: давай выйдем наружу. Мебель  старая,
а случиться может всякое...
   Джон-Том послушно направился к двери, чувствуя  себя  так,  словно  вырос
разом на несколько дюймов - не  в  прямом,  а  в  переносном  смысле:  новой
пертурбации пока, к счастью,  не  предвиделось.  Впервые  за  все  время  их
знакомства Клотагорб сам попросил его сотворить заклинание; юноша был  полон
решимости не подвести своего благодетеля и наставника.
   Утро выдалось свежим и ясным,  в  воздухе  ощущалось  приближение  осени.
Клотагорб не зря торопился отправиться  в  путь:  с  наступлением  зимы  все
проходы через Северное плато окажутся занесенными снегом.  Однако  при  виде
буйства красок в лесу было весьма и весьма затруднительно  представить  себе
устилающее землю белое покрывало.
   Клотагорб наложил на входную дверь простенькое, но действенное  заклятие,
а потом они с Сорблом отошли подальше. Джон-Том  покинул  тень  раскидистого
дуба и встал там, где трава доходила ему до колен.  Он  провел  пальцами  по
струнам дуары, подстроил инструмент и прочистил горло.  Сорбл  не  выдержал,
попятился бочком от хозяина и спрятался за деревом. Клотагорб,  по-видимому,
разделял  опасения  ученика,  однако,  обладая  более   закаленной   нервной
системой, остался стоять, где стоял. Джон-Том погрузился в  раздумье;  между
тем  его  пальцы  пощипывали  струны,  извлекая  негромкие  звуки.  Подобное
происходило с ним и прежде. Он твердо знал, что именно хочет  вызвать  своим
заклинанием, но не имел ни малейшего представления о том,  какая  песня  тут
годится. В конце  концов,  змеи  и  все,  что  с  ними  связано,  отнюдь  не
относились к излюбленным темам рок-музыкантов.
   Правда, существовала такая группа, которая называлась "Уайтснейк2". Может
быть, подойдет какая-нибудь песня, в которой хотя бы вскользь упоминается  о
транспортных средствах? Ничего лучшего Джон-Тому в голову  не  приходило;  к
тому  же  он  постоянно  ощущал  на  себе  требовательный  взгляд  понемногу
теряющего терпение Клотагорба. Нет, нужно поскорее что-нибудь  спеть,  пусть
даже заведомую чушь;  чаропевец  он,  черт  побери,  или  безмозглый  идиот?
Джон-Том зажмурился, припомнил слова - и запел,  притоптывая  ногой  в  такт
музыке.
   Некое возмущение в воздухе, скорее угаданное, нежели  ощутимое,  вынудило
его открыть глаза. На  самом  краю  поля  зрения  кружила  парочка  гничиев,
предвестников волшебства. Они, как правило,  появлялись  в  тот  миг,  когда
чаропение начинало срабатывать. Это был добрый знак;  юноша  удвоил  усилия.
Однако, сколько он ни старался, количество гничиев  оставалось  прежним.  Не
показывались ни их собратья,  ни  тем  более  чешуйчатое  тело  л'бореанской
ездовой змеи. Джон-Том делал все, что в его силах; пальцы  юноши  летали  по
струнам с легкостью, которой позавидовал бы и Ричи Блекмор. Он играл и  пел,
и  наконец  в  воздухе   стало   материализовываться   нечто   громадное   и
кольцеобразное.  Джон-Тому  хотелось  улыбнуться  и   окликнуть   Сорбла   с
Клотагорбом, однако он сознавал, что дело еще не кончено. Искоса поглядев на
зрителей, он заметил, что филин высунулся из-за дерева, убедившись, по  всей
видимости, что природных катаклизмов опасаться не приходится.
   Джон-Том продолжал петь, испытывая в глубине души  все  большую  тревогу.
Как он ни пыжился, сколько новых строф ни вспоминал, предмет, который  лежал
на земле, упорно отказывался  удлиняться.  Насколько  было  известно  юноше,
ездовых змей таких размеров на свете отродясь не существовало. Он пел и пел,
пока у него не запершило  в  горле.  Последний  аккорд  затерялся  в  листве
деревьев. Гничии умчались на поиски более удачливого чаропевца.
   Джон-Том осторожно приблизился к тому, что лежало  на  земле.  Это  нечто
имело в длину всего-навсего несколько футов. Тоже мне, ездовая  змея!  Ну  и
ладно, подумалось юноше, зато получилось.  Главное  -  не  что,  а  как!  Он
помедлил, потом нагнулся и дотронулся до диковинного  предмета.  Ну  и  что,
змея как змея, правда, резиновая...
   - Среди волшебников, мой  мальчик,  -  проговорил  подошедший  Клотагорб,
глядя на резиновое чудище поверх очков, - ходит присловье, что  даже  богини
судьбы обладают чувством юмора.
   - Чтоб тебя перевернуло!
   Джон-Том пнул змею, и та  отлетела  далеко  в  кусты.  Тревога  сменилась
яростью.  Ну  и  дурака  же  он  свалял!  Не  сумел  выполнить  то,  чем  во
всеуслышание похвалялся, и  вдобавок  выставил  себя  полным  идиотом  перед
учителем. Все коту под хвост - недели практики, тщательное изучение  методов
и стилей игры, тренировка слуха. На,  получай  подарочек  из  галактического
магазина игрушек! Богини богинями, но кто-то над ним точно потешается.
   - Бери свой тюк, ученик, - сказал Клотагорб, со вздохом отворачиваясь  от
юноши. - Линчбени все так же далек, а ночевать в лесу дважды мне  что-то  не
хочется.
   - Погодите! Ну погодите же! Еще не все!
   - Неужели? Мой мальчик, ты явно переутомился.
   - Потерпите, сэр. Последняя попытка.
   Значит, они не верят в его способности. Ну что ж, сейчас он  им  покажет!
Он или наколдует змею, или  сдохнет  на  месте!  Посуровев  лицом,  Джон-Том
отвернулся от чародея с Сорблом и запел новую песню. Раздражение и  смятение
чувств придавали каждой строке особую выразительность. И в той, и  в  другой
эмоции  заключалась  несомненная  сила.  В  ином  состоянии  юноша  вряд  ли
прибегнул бы к ним, но теперь он даже радовался подобному обороту событий; к
тому же дела сразу пошли на  лад:  яркие  краски  осеннего  утра  как  будто
поблекли, из зыбких сумерек возникли гничии, целые сотни, окружившие певца и
его товарищей искрящимся, переливчатым облаком. Как обычно, они держались на
краю зрения. Гничиев нельзя было заметить иначе как уголком глаза.
   Джон-Том играл и пел, вертелся как угорелый, заходился  в  крике.  Пальцы
его левой руки отплясывали сарабанду на  верхних  струнах  дуары,  а  ладонь
правой будто  приклеилась  к  деке  инструмента.  Юноша  играл  и  играл,  и
постепенно в воздухе  перед  ним  начали  вырисовываться  очертания  чего-то
вполне материального, достойного столь редкого усердия.
   Сорбл благоразумно спрятался обратно за дерево. Даже  Клотагорб  невольно
сделал шаг назад. Дуновение  ветерка  донесло  до  них  омерзительную  вонь.
Очертания того, что сотворил Джон-Том, становились все  отчетливее;  предмет
обретал массу и плотность. Но  вот  с  формой  что-то  было  не  так.  Юноша
торопливо закончил песню  и  присмотрелся  к  материализовавшемуся  шедевру.
Похоже, он вновь напортачил. Разве это - ездовая змея? По крайней мере, хоть
не игрушка из космического универмага, и то ладно. Форма  предмета  была  на
удивление знакомой. Джон-Том признался себе, что такого он никак не  ожидал.
В горле у него першило,  пальцы  онемели.  Юноша  закинул  дуару  за  спину,
поморщился от боли, которую причинило ему  это  движение,  и  приблизился  к
своему творению. Оно все яснее проступало из  мерцающей  пелены,  тускневшей
буквально на глазах.
   Сорбл выпорхнул из-за дерева, заложил  над  диковинкой  пару  виражей,  а
затем приземлился рядом с Джон-Томом.
   - Во имя семи демонов воздуха, что ты такое соорудил?
   Юноша пропустил вопрос филина  мимо  ушей.  Он  осторожно  прикоснулся  к
предмету. Поверхность не обдавала жаром и  не  обжигала  холодом,  она  была
гладкой и сверкающей, как шкура л'бореанской ездовой змеи.  Джон-Том  обошел
предмет  вокруг,  осмотрел  его  со  всех  сторон.  Тут  к  ним  с   Сорблом
присоединился Клотагорб.
   - Мои опасения подтвердились. Тем не менее  интересная  штуковина.  Я  не
знаю, как она устроена, однако ясно, что перед нами  транспортное  средство.
Иначе для чего ему колеса? - Волшебник постучал по одному из  колес.  -  Они
изготовлены не из древесины  и  не  из  металла,  но  из  какого-то  гибкого
чужеродного  материала.  -  Неожиданно  Клотагорб  наморщил  нос;   картинка
получилась весьма забавная. - Ну и запах!
   - Запах как запах, - отозвался Джон-Том. -  По  правде  говоря,  я  и  не
подозревал, что такое существует на самом деле. Между  прочим,  л'бореанская
змея этому и в подметки не  годится.  В  общем,  идти  до  Линчбени  нам  не
придется. Прокатимся с ветерком! Ну да, запашок, конечно, есть,  но  к  нему
можно привыкнуть. В том мире, из которого я прибыл,  издается  куча  дешевых
книг, журнал