у тебя нелады? Умеешь говорить о войне, сможешь болтать  и
о любви.
   - Я слышал, что некоторые объединяют это. - Коала  настороженно  поглядел
на выдра. - Меня  больше  интересует  деликатный  подход,  а  ты,  по-моему,
склонен, так сказать, к извращениям.
   - Ерунда, чувак! - воскликнул Мадж, обнимая коалу за плечи. - Первое, что
тебе надо знать, это как...
   - Я за прошлый год, выражаясь фигурально, несколько раз побывал в аду,  -
говорил Джон-Том. - Но всегда, слышишь, всегда помнил о тебе.
   - Я тоже не забывала тебя, Джон-Том. Между нами, был такой момент,  когда
я даже приняла решение. Я попыталась разыскать тебя  и  обнаружила,  что  ты
ввязался в очередную глупость и отправился куда-то за Глиттергейст.
   - Клотагорб серьезно заболел, - объяснил  юноша.  -  Нужно  было  достать
лекарство, которое имелось только в одном заморском городе. Потом выяснилось
- правда, уже поздно, - что экспедицию можно было и не затевать.
   - На свете много такого, что мы  узнаем  лишь  тогда,  когда  оказывается
слишком поздно, -  прошептала  Талея,  выказывая  неожиданную  склонность  к
философским обобщениям. - Теперь я это понимаю.
   Джон-Тому потребовалось громадное усилие воли, чтобы  избежать  искушения
обнять  девушку,  которая  казалась  сейчас  столь  привлекательной,   столь
уязвимой и беззащитной. Однако он подавил в себе это  неуместное  желание  -
неуместное потому, что за время знакомства твердо усвоил следующее  правило:
Талею нельзя торопить, нельзя  подгонять,  ибо  ее  естественная  реакция  -
отнюдь не  поддаться,  а  оттолкнуть,  ответить  не  поцелуем,  а  увесистой
оплеухой. Вот почему Джон-Том, безмерно благодарный  судьбе,  которая  вновь
свела его с возлюбленной, пусть даже при обстоятельствах, какие невозможно и
вообразить, исполнился решимости соблюдать всяческую осторожность.
   - Все в порядке,  -  сказал  он.  -  Всем  нам  необходимо  время,  чтобы
собраться с мыслями. Теперь его у нас предостаточно.
   - Ты переменился. - Талея пристально поглядела на юношу.  -  Раньше  тебе
требовалось немедленное согласие.
   - Ты права, я уже не тот, что прежде. Я стал настоящим чаропевцем.
   - То была если и ложь, то вполне простительная. -  Побродил  по  свету  и
узнал много полезного как насчет себя, так и насчет мира,  в  котором  живу.
Меня научили тому, что любовь и дружба не терпят поспешности. - Он  погладил
девушку по щеке. - Я рад, что ты снова рядом, что я вновь слышу твой  голос.
Жаль только, что мы встретились в час испытаний, а не в более  благоприятной
ситуации.
   - Да, - кивнула Талея, -  меня  преследует  ощущение,  что  мир  рехнулся
окончательно. Скажи, вы с Клотагорбом  не  врете?  Все  и  впрямь  настолько
серьезно?
   - Поверь, никто не собирался нарочно пугать тебя.
   - Угу. Значит, не врете. Жуть!
   - Разделяю твои чувства.
   - Послушай, раз тут замешана магия, Клотагорб прекрасно справится сам,  а
мы с тобой можем уйти.
   - Боюсь, что нет. - Юноша судорожно сглотнул. От прикосновения  Талей  по
его жилам будто разлился огонь. - Я  слишком  многим  обязан  Клотагорбу,  а
потому не могу покинуть старика, даже если бы мне - то есть нам  -  угрожала
верная смерть.
   - Ты сказал то, что мне хотелось услышать.
   - Правда?
   - Я испугалась, что ты мог утратить свое мужество, свою  храбрость  перед
лицом опасности, ту тягу к справедливости, которая всегда сопутствовала тебе
при столкновении со злом. Мне нужно было убедиться, что  ты  переменился  не
настолько. Я бы не смогла любить тебя, если бы ты вдруг сделался разумным.
   - Что ж, спасибо на добром слове.
   - Теперь я знаю, что мы должны освободить  пертурбатор,  который  томится
вон там. - Она указала на крепость безумного колдуна. - Я  не  покину  тебя,
даже если ты меня прогонишь.  Меня  использовали,  понимаешь?  Этот  стервец
дорого заплатит за свою проделку. Я из-за него чуть не погибла, тем  паче  -
от твоей руки. Знаешь, Джон-Том, я терпеть не могу грязи, а он загнал нас  в
грязную ловушку. Мне нравится, когда  чисто,  а  кое-кому  не  помешает  как
следует почиститься. - Талея прильнула к юноше,  ее  губы  оказались  совсем
близко. Джон-Том подался вперед. - Если нам повезет, - прошептала девушка, -
мы сами, вдвоем с тобой, нашинкуем его, как салат.
   Джон-Том облизнулся, слегка отпрянул и взглянул в лицо  Талее,  на  губах
которой играла кровожадная усмешка. Сомневаться не  приходилось  -  то  была
настоящая Талея во всей своей красе.
   - Может быть. Давай походим?
   - Давай. - Девушка поднялась,  оттолкнула  Джон-Тома,  сделала  несколько
шагов. Чувствовалось, что ей тяжело, однако краткая передышка явно пошла  на
пользу. - Гораздо лучше. - Она отважилась подпрыгнуть. - Да, гораздо лучше.
   - Я рад. - Джон-Том снова  обнял  девушку  и,  не  колеблясь,  поцеловал.
Наконец объятия разомкнулись, и Талея ткнула пальцем вправо.
   - С лошачихой я знакома, но вот того жирного коротышку вижу впервые.
   - Его зовут Колин, и он вовсе не жирный, а крепок как сталь. Он гадает по
рунам, предсказывает будущее - когда получается. Мы с ним похожи: он  гадает
примерно так же, как я играю на дуаре.
   - Настолько плохо? - пробормотала Талея, улыбнулась, заметив,  что  юноша
нахмурился, и потрепала его по щеке. - Шучу, чаропевец. Кстати  говоря,  раз
ты вооружен дуарой, может, одолжишь мне свой посох?
   - Какой посох она у тебя просит, кореш? - Мадж скабрезно улыбнулся.
   - Я давно собиралась свернуть этому мерзкому выдру шею! - процедила Талея
сквозь зубы, подобрала один из клинков, во множестве валявшихся на земле,  и
устремилась за Маджем. Тот, хохотнув, легко увернулся  и  принялся  дразнить
девушку малоприличными жестами.
   - Твоя невеста, похоже, поправляется, - заметил Ко-лин, который проверял,
не ослабли ли узлы веревок, удерживающих поклажу на спине Дормас. - Вон  как
скачет.
   - Они с Маджем старые друзья, - объяснил Джон-Том.
   - Вижу.
   - Когда-нибудь я заставлю выдра сожрать  собственное  дерьмо,  -  заявила
запыхавшаяся Талея, вернувшись к Джон-Тому. Она откинула со лба прядь волос,
а затем отшвырнула меч и обняла юношу. - Пообещай мне одну вещь, Джон-Том.
   - Какую именно?
   - Когда мы отыщем колдуна, позволь мне прикончить его. Он у меня  узнает,
почем фунт лиха.
   - Талея, мне порой кажется, что ты чересчур жестока.
   - Если тебе нужна плакса, которая только и умеет, что сюсюкать, тогда  ты
ошибся в выборе!
   - Я люблю сильных женщин, но львица мне как-то ни к чему.
   Между влюбленными установилось молчание. Неожиданно Талея бросила  дуться
и лучезарно улыбнулась.
   - Говорят, противоположности сходятся, так?
   - Вроде так, хотя, по зрелом размышлении,  мне  представляется,  что  эта
фраза - полная чушь. Я знаю лишь, что люблю тебя всем  сердцем,  и  если  ты
явишься на нашу свадьбу с мечом в руке, будь по-твоему. Но смотри не напугай
того, кто будет нас венчать.
   - Свадьбу? - задумчиво повторила Талея. - Ты же сказал,  что  не  станешь
меня торопить.
   - Если кто вас и поторопит, - вмешался Клотагорб, - то лишь с тем,  чтобы
вы пошустрее поднимались по склону. Мы отдохнули достаточно. Теперь приспела
пора положить конец выходкам колдуна, иначе он положит конец нашим жизням. Я
понятия не имею, что может ожидать нас за этими  стенами.  Талея  не  видела
ничего сколько-нибудь важного, поскольку ей не разрешили  увидеть.  Полагаю,
следует приготовиться к любым неожиданностям. Мы проделали долгий  путь,  но
сейчас перед нами - самый опасный его отрезок. К тому же нельзя предугадать,
когда  произойдет  следующая  пертурбация.  Так  поторопимся   же   отыскать
пертурбатор и выпустить его на свободу!
   - Клянусь лапками любимой, я готов ко  всему!  -  заявил  Мадж.  -  Веди,
упрямый старикан! Я пойду за тобой хоть в пекло! Пора  и  впрямь  кончать  с
этим. Дамы ждут, чтоб их любили, вино - чтоб его выпили, а я устал  блуждать
по всяким горам, где и приткнуться-то толком негде.
   - Мы все устали, водяная крыса, - откликнулась Дормас. - А  что  касается
меня, я бы не хотела пропустить скачку, которая открывает сезон.
   Ведомые Клотагорбом и Джон-Томом  путешественники  направились  к  двери,
проем  которой  виднелся  посреди  полуразрушенной  крепостной  стены.   Они
предполагали столкнуться с  ожесточенным  сопротивлением;  Колин  и  Мадж  с
восторгом предвкушали грядущую битву. Однако действительность опрокинула все
предположения  и  предвкушения.  Мадж  первым  достиг   двери   -   двойной,
изготовленной из не слишком хорошо высушенной дубовой древесины, высокой, но
отнюдь не внушительной, - и положил лапу на дверную ручку. Он  огляделся  по
сторонам, высматривая, должно быть, стражников, а когда  убедился,  что  тех
нет и в помине, сперва  надавил,  а  затем  ударил  плечом.  Дверь  медленно
приотворилась приблизительно на  пару  футов.  Внезапно  послышался  громкий
треск. Путники напряглись, выдр поспешно отскочил назад. Но  оказалось,  что
трещала дверь, которая сорвалась с верхней петли и встала торчком, под углом
к косяку. Мадж заглянул в образовавшуюся щель.
   - Ну? - справился Клотагорб.
   - Чтоб мне  сдохнуть,  ваше  чародейство,  ежели  тут  не  пусто,  как  в
мавзолее!
   Путешественники друг за другом проникли во внутренний двор, миновали  его
и очутились в холле здания, служившего приютом колдуну. Там, как и во дворе,
царило запустение: на полу валялись скамьи  и  обломки  стульев,  попадались
канделябры,  скрученные,  что  называется,  в  бараний  рог.  Повсюду   были
разбросаны лоскутья разодранных в клочки знамен. Уцелело  лишь  несколько  -
часть их свешивалась со сводчатого потолка, а другая  часть  громоздилась  в
углу, образуя нечто вроде грубого ложа. На двух  кушетках,  стоящих  посреди
залы, начисто  отсутствовали  подушки.  Они  обнаружились  чуть  подальше  -
распоротые и вывернутые наизнанку. Тут и  там  виднелись  куски  недоеденной
пищи. Мебель, пол и стены, на которых,  равно  как  и  на  потолке,  имелись
продолговатые  выемки  непонятного  назначения,   украшали   темные   пятна,
наводившие  на  нехорошие  мысли.   Правда,   при   ближайшем   рассмотрении
выяснилось, что это вино, а не кровь.
   - Тем лучше, - пробормотал Джон-Том, глядя  вперед,  в  коридор,  который
слегка изгибался вправо. Мадж, по всей видимости, держался иного мнения.  Он
презрительно фыркнул.
   - Это почему? Что нам с того, что хозяин из нашего колдуна никудышный? По
мне, радоваться пока нечему, - пробурчал выдр, настороженно поглядывая то на
потолок, то в темные углы.
   - Мне кажется, беспорядок доказывает, что колдун, пытаясь остановить нас,
истощил свои силы, - ответил Джон-Том. - Может быть, он отчаялся  справиться
с нами и спрятался в каком-нибудь укрытии.
   - Мне так не кажется, - возразил Клотагорб. - Посмотри  вокруг.  Ложе  из
знамен, стулья, которые сожгли на костре, - подобный  образ  жизни  подходит
только сумасшедшему, а безумец на то и безумец, чтобы ничего не бояться.  Он
весьма упорно защищал подступы к своему жилищу и вряд ли сдастся просто  так
или, тем паче, убежит. Я согласен, внутрь мы попали до  смешного  легко,  но
это - лишнее подтверждение того, что нам противостоит умалишенный.  То,  что
мы видим, вовсе не последствия неудачного ведения хозяйства.
   - Ты прав, старик, - произнес Колин. - Такое впечатление, что  здесь  шел
бой. - Он указал  на  стены,  выщербленные,  по  всей  вероятности,  ударами
клинков. - Верные признаки схватки, однако нет ни крови, ни  запаха  смерти.
Интересно, кто и с кем сражался? Может, - высказал  коала  догадку,  которая
была столь же очевидной, сколь и нечаянной, - кто-то опередил нас и потерпел
поражение?
   - Сомневаюсь, - проворчал Клотагорб. - Я  не  знаю  никого,  кто  был  бы
способен определить местонахождение пертурбатора и явиться сюда раньше  нас.
То,  что  ты  очутился  в  здешних  краях  в  нужное   время,   подтверждает
всего-навсего твои уникальные возможности гадать по рунам, не более того.
   - Тогда кто же здесь сражался? - повторил коала, окидывая взглядом залу.
   - Наш противник. Я подозреваю, что он - это достаточно часто случается  с
сумасшедшими - сражался сам с собой. Любопытно было бы узнать, как долго его
одолевали незримые демоны воображаемых страхов?
   - Хозяин, - воскликнул  Сорбл,  который  парил  под  потолком,  не  желая
карабкаться по дебрям обломков, - какой психопат нападал на нас всю  дорогу,
чтобы в конце концов бросить на произвол судьбы свой собственный дом?
   - Это нам, в частности, и предстоит выяснить, ученик.
   - Смотрите! - Дормас внезапно остановилась.
   - Что? - спросил Джон-Том, недоуменно озираясь по сторонам.
   - Что-что, - передразнила лошачиха. - Иногда я начинаю жалеть, что у меня
нет рук. Попробовали бы, каково показывать копытом. Вон там,  слева,  что-то
двигалось.
   - Айда! - гаркнул Мадж, ринулся было в направлении, указанном Дормас,  но
тут же опомнился и пробормотал: - Что я, совсем спятил, что ли?
   Он подождал товарищей, пропустил вперед Колина с Джон-Томом и  последовал
за ними куда более размеренной походкой.
   - Мы находимся в скале,  -  объявил  Клотагорб,  первым  заметивший,  что
деревянный свод над головами сменился  каменным.  -  Выходит,  эта  крепость
значительно больше, чем выглядит  снаружи.  Интересно,  кто  построил  ее  и
когда?  Наружные  стены  воздвигнуты  сравнительно   недавно,   однако   сие
сооружение восходит, насколько я могу судить, чуть ли  не  к  доисторическим
временам. То, что снаружи, для него - как маска.
   - Хозяин, я что-то слышал, -  сообщил  Сорбл.  Путешественники  мгновенно
приготовились к схватке.
   - Сколько их там? - справился Мадж.
   - Я слышал не шаги, - отозвался филин, - а что-то вроде песни.
   - Куда? - спросил Джон-Том у Сорбла.
   Коридор впереди  раздваивался.  Мрачный  тоннель  справа  уводил  вниз  и
производил не слишком благоприятное впечатление. Тот, что ответвлялся влево,
был  освещен  одним-единственным   факелом.   Джон-Том   испытал   громадное
облегчение,  когда  филин  кивнул  именно  в  ту  сторону.  Ведь   с   любым
противником, каким бы он ни был слабым, легче биться на свету, тогда  как  в
темноте приходится вдобавок сражаться с собственным  страхом.  Едва  путники
свернули в левый проход, тот звук, о котором упоминал Сорбл, стал  отчетливо
слышен всем. Даже Джон-Том и Талея с их  несовершенным  человеческим  слухом
различали его вполне отчетливо. Впрочем, звук не столько  слышался,  сколько
ощущался, проявлял себя скорее как  вибрация.  Юноша  прикоснулся  кончиками
пальцев к стене. Да, камень вибрировал. По-видимому,  звук  порождало  некое
устройство, ибо ни одно живое существо на такое просто не было способно.
   - Мы уже близко, хозяин! Совсем  близко!  -  крикнул  Сорбл,  мечась  под
потолком от стены к стене.
   Проход повернул, и к вибрации и  шуму  прибавились  высокий,  на  пределе
слышимости человека, свист и еще  один  звук,  который  сильно  смахивал  на
усиленный микрофоном голос флейты. Джон-Том подумал о том множестве  звуков,
какое способен воспроизвести хороший  синтезатор,  вспомнил,  сколь  богатым
выбором тональностей и ключей обладает его дуара, но  все  же  вынужден  был
признать, что в жизни не слышал ничего подобного. Эта  могучая  и  печальная
музыка как будто возмущала самое структуру мироздания.
   Внезапно  безо  всякого  предупреждения  коридор  расширился,  и  путники
оказались в просторном шестиугольном помещении. Стены  покрывали  панели  из
лазурита и яшмы, а сводчатый потолок сверкал граненым хрусталем,  в  котором
отражалось существо, находящееся в помещении. От него  исходил  столь  яркий
свет,  что  становилось  больно  глазам.  Этот  свет  легко  поглощал  блики
развешанных на стенах факелов; казалось, он с  той  же  легкостью  затмит  и
десять тысяч подобных огней. Прикрыв глаза руками и  лапами  -  у  кого  что
было, -  путешественники  старались  определить  размеры  существа,  вернее,
предмета. Порождаемые им шум и вибрации проникали, как чудилось Джон-Тому, в
его естество.  Он  слышал  песню  -  точнее,  ощущал  ее  -  костями  ног  и
сухожилиями рук. Эта песня не воспринималась ни  болезненно,  ни  неприятно,
она просто пробирала до глубины души; мелодия как  бы  вопрошала  о  чем-то,
противоречила сама себе, вздымалась и опадала, словно морская  волна,  и  ее
постоянно перекрывали свист и многократно усиленный голос флейты.
   То  был,  естественно,  пертурбатор.  Джон-Том  ожидал   увидеть   нечто,
исполненное величия и мощи, нечто такое, по чьему виду сразу можно  сказать:
да, оно в  состоянии  изменить  целый  мир  посредством  межпространственной
икоты. Он ожидал, что пертурбатор будет внушительных  размеров.  Что  ж,  по
крайней мере в этом ожидания юноши сбылись. Пертурбатор  занимал  почти  все
помещение, он казался одновременно весьма тяжелым и невесомым,  едва  ли  не
воздушным. Джон-Том  никак  не  ожидал  этого  -  что  пертурбатор  окажется
настолько красив, воистину прекрасен. Он висел в застоявшемся воздухе залы и
пребывал в постоянном движении:  менялся,  преображался,  трансформировался,
модифицировался,  выглядел  то  как  цепочка  соединенных  друг   с   другом
додекаэдров, то как разноцветный залп фейерверка. Каждая  новая  форма  была
безупречной, совершенной, хотя существовала всего лишь несколько секунд. Вот
пертурбатор превратился в скопище наэлектризованных флюоресцирующих  лезвий,
вот стал  чередой  концентрических,  серебристых  с  золотым  отливом  сфер,
которые  затем  уступили  место  причудливому  скоплению   треугольников   и
квадратов, а те, в свою очередь, обратились в мириады  крошечных  сверкающих
торнадо. Потом возникла спираль наподобие  той,  какой  изображают  строение
молекулы ДНК;  она  вращалась  со  скоростью  тысячи  оборотов  в  минуту  и
разбрасывала вокруг голубые и зеленые искры. Вот спираль исчезла, и появился
световой конус, внутри которого сновали сверху вниз полосы различных цветов;
достигая вершины, они вырывались наружу и взлетали в воздух сгустками сочных
красок.  Пертурбатор  то  сжимался,  то  расширялся,   то   съеживался,   то
вспучивался и не переставал петь  свою  песню,  аккомпанируя  себе  свистом,
музыкой флейты и аккордами, схожими с теми, что срываются с синтезатора. Это
была живая фуга цвета и звука.
   - Разрази меня гром, - прошептал Мадж, - за этакое представление не жалко
и бабки заплатить.
   - В древних текстах, - проговорил Клотагорб, -  мне  попадались  описания
пертурбатора, но все они  основывались  скорее  на  предположениях,  чем  на
достоверных свидетельствах.  -  Чувствовалось,  что  волшебник  потрясен  не
меньше, нежели его спутники. - Увидеть пертурбатор воочию...
   - Здорово, - произнесла Дормас. - Повесить бы такую штуку  над  входом  в
конюшни!
   - Красив, но опасен, - сказал Колин. - Он  не  принадлежит  нашему  миру.
Чародей, ты снова прав.
   - Никак опять предсказываешь? - спросила Дормас.
   - Нет. По-моему, все мы чувствуем одно и то же. Он пробыл  здесь  слишком
долго. Ему хочется на волю.
   - Он что, разумен? - поинтересовался Джон-Том.
   - Мой мальчик, на свете великое множество определений  разумности,  равно
как и бессчетное количество вариаций разума. - Клотагорб хотя и погрузился в
созерцание  чуда,  но  не  настолько,  чтобы  забыть  о  происходящем  и  не
прислушиваться к разговорам товарищей, -  Дабы  перечислить  их  все,  нужен
чародей, более моего сведущий в тайнах нашего ремесла. Однако я  согласен  с
моим мохнатым другом.  Пертурбатор  жаждет,  чтобы  его  освободили,  жаждет
покинуть свою холодную темницу  и  продолжить  путь  сквозь  пространство  и
время.
   - Как его  освободишь?  -  хмыкнула  Талея,  которая  умудрилась  той  же
ладонью, какой прикрывала глаза, откинуть со лба челку. - Я что-то  не  вижу
ни веревок, ни цепей.
   - Путы видимы далеко не всегда, моя  девочка,  -  отозвался  Клотагорб  с
улыбкой, то бишь с той гримасой, которая замен