к Браглоб, кивнув головой. - Я запамятовал,  что  именно
делал и почему, помню лишь, что мне было страшно.  Я  всегда  всего  боялся,
потому и покинул свой дом, семью и друзей. А  когда  обосновался  здесь,  то
решил справиться со страхом и для этого  изменить  мир.  Я  должен  был  это
сделать. У меня не оставалось выбора,  понимаете?  Мои  товарищи  потешались
надо мной, и тогда, чтобы избавиться от насмешек, я сбежал на край света. Вы
не представляете, каково мне приходилось! Даже крошечные  зверьки  -  крысы,
мыши, белки - хихикали вслед и швыряли в меня чем попало! Я  укрылся  тут  и
принялся учиться, а потом сумел захватить пертурбатор.  В  некоторых  книгах
утверждалось,  что  сделать  это  невозможно.  Но   я,   Браглоб,   совершил
невозможное. - Колдун поглядел за спину юноше. - Он улетел, верно?
   - Да, - подтвердил Джон-Том, - исчез вместе с твоим безумием  и  страхом,
который довел тебя до помешательства. Скажи мне, правда ли, что  ты  не  мог
ужиться со своими кошмарами, не мог вынести  того,  что  росомаха  оказалась
вдруг трусливой, как заяц?
   - Увы, правда. Но я больше не боюсь. Я чувствую, что  стал  самим  собой.
Страхи ушли все до единого, купно с болью, что терзала меня  день  за  днем,
вот тут. - Колдун показал себе на затылок. - Я нормален!
   - Неожиданно он перестал улыбаться. - Однако я собирался изменить мир,  а
сейчас не смогу ничего сделать! Я собирался править миром... Скажи, человек,
что  лучше  -  быть  здоровым  и  прозябать  в  глуши  или  стать   безумным
императором? - Браглоб потянулся за своим топором, что лежал чуть поодаль на
полу. - Ты вернул мне рассудок, но украл мои грезы!
   Джон-Том поспешно отступил и взглянул в глаза колдуну. Тот вел себя вовсе
не  так,  как  предполагал  юноша.   Вместо   того   чтобы   рассыпаться   в
благодарностях, он явно замышлял что-то недоброе.
   - Тебе следовало бы оставить меня в покое, чтобы я если и  вылечился,  то
по собственной воле, - прорычал Браглоб.
   - Да? Иными словами, тебе нравилось быть трусом?
   - Разумеется, нет.
   - Значит, ты наслаждался своим безумием?
   - Нет! Но я не знал, что безумен. Я всего лишь собирался  править  миром,
ибо догадывался, что обладаю силой,  способной  изменить  его.  А  теперь  я
лишился ее, - колдун задумчиво взвесил в лапе топор.
   - Зачем он тебе? Ведь ты выздоровел!
   - Росомаха, у которой нет силы? О чем ты говоришь, человек?  Ты  украл  у
меня мою силу. Да, я стал собой, но где моя сила?
   Джон-Том  неожиданно  сообразил,  что  с  освобождением  пертурбатора   и
излечением  того,  кто  пленил  космического  странника,  их  трудности,   к
сожалению, не закончились. Сейчас им предстояло  иметь  дело  с  разъяренной
гигантской росомахой, вооруженной вдобавок громадным топором. Браглоб  обрел
рассудок,  но  вместе  с  тем  к  нему  вернулся  темперамент,  свойственный
росомахам как особой разновидности семейства куниц.
   - Охо-хо, - вздохнул Мадж, - ну, пошло-поехало. - Выдр положил одну  лапу
на рукоятку ножа, а другой ухватил лук. Дормас  повернулась  таким  образом,
чтобы в случае чего пустить в ход задние копыта.
   - Не дури, - увещевал между тем Джон-Том. - Ты не ведаешь,  что  творишь.
Не забывай, нас шестеро, а ты один.
   - Подумаешь! - фыркнул Браглоб. - Да будь вас хоть десяток, я - росомаха!
   Джон-Тому ни  капельки  не  хотелось  сражаться.  И  потом,  из-за  чего?
Пертурбатор, то  есть  причина,  погнавшая  их  в  путь,  скрылся  в  дебрях
пространства и времени, покинул навсегда  затерянную  среди  гор  долину,  в
которой  находилось  жилище  Браглоба.  Казалось   поистине   нелепым,   что
путешественники вынесли столько испытаний лишь для того, чтобы подвергнуться
нападению кипящего  злобой  ими  же  исцеленного  существа.  Нет,  это  было
бессмысленно,  просто-напросто  бессмысленно!  Вот  бы  еще  убедить  в  том
Браглоба...
   - Я бы справился, - рычал колдун, - я бы свыкся. Мы, росомахи, всю  жизнь
ходим по краю безумия. А силу так трудно добыть, так тяжело сохранить! Зачем
ты украл ее у меня?
   Джон-Том лихорадочно пытался сообразить, что бы на  это  ответить,  когда
вперед выступил Колин.
   - Твоя беда в том, - заявил коала, - что ты излечился не полностью.
   - Ты о чем? -  подозрительно  осведомился  Браглоб,  вращая  над  головой
топор.
   - Разве непонятно? Ты по-прежнему боишься.
   - Неужели? - Колдун выпучил глаза, его ноздри широко раздулись. - Я  тебе
покажу, кто из нас трус, мохнатый коротышка! Возьми свои слова  обратно,  не
то я раздавлю тебя, как клопа!
   - Ты боишься, - повторил Колин, делая рукой  примирительный  жест.  -  Не
меня и не кого-либо  из  нас,  а  будущего.  Ты  не  знаешь,  что  оно  тебе
уготовило, а потому испытываешь страх. Будучи безумным, ты не задумывался  о
том, что будет, но теперь обстоятельства изменились.
   - Все мы страшимся грядущего, - прорычал Браглоб, -  и  ты  -  не  меньше
моего. То не трусость, а здравый смысл. Тут ничего не поправишь.
   - Ты ошибаешься. - Колин  извлек  знакомый  расшитый  серебром  узелок  с
рунами. - Я гадаю по рунам. Будучи колдуном, ты наверняка догадываешься, что
отсюда следует. Я могу предсказывать будущее. Если хочешь, предскажу твое. -
Он встряхнул узелок, чтобы Браглоб услышал, как стучат друг о друга камешки,
косточки и деревяшки внутри.
   -  Никто  не  может  предсказать  будущее,  -  возразил  колдун,   однако
чувствовалось, что он колеблется. - Все гадатели - обманщики, шарлатаны.
   - Не все. Некоторые из них обладают даром  предвидения.  Разумеется,  мне
случалось давать маху, но в общем и целом я говорю правду.
   - Не пудри мне мозги! Ты всего лишь стараешься утихомирить мой  праведный
гнев!
   - Да провались ты вместе со своим гневом!  Садись  и  смотри.  Если  тебе
покажется, что я плутую, можешь раскроить мне череп. Но пообещай, что,  если
мое предсказание придется тебе по  душе,  ты  отпустишь  нас  с  миром,  без
кровопролития.
   - Что ж, - проговорил  Браглоб  после  продолжительной  паузы  и  опустил
топор, - идет. - Он махнул лапой в сторону. - Видишь, кроме того коридора, в
котором я стою, отсюда ведет пять тоннелей. Лишь  один  из  них  выводит  на
волю, остальные четыре  заканчиваются  тупиками.  -  Колдун  уселся  на  пол
напротив Колина. - Мимо меня вам не проскользнуть, а вероятность  того,  что
вы сразу отыщете нужный  тоннель,  поистине  ничтожна.  Так  что  вы  -  мои
заложники и останетесь ими, пока я не  решу,  вознаградить  ли  медведя  или
стереть всех вас в порошок.
   - Договорились, - откликнулся Колин.
   - Слушай, приятель, - прошептал  Мадж  Джон-Тому,  -  давай  мы  с  тобой
навалимся на него. Он как раз развесил уши; мы с ним запросто  справимся.  -
Лапа выдра легла на рукоятку ножа.
   - Подожди, - прошептал Джон-Том в ответ. - Посмотрим, как пойдут  дела  у
Колина.
   - Ага, а если наш мохнатый дружок сядет в лужу? Брось,  приятель,  сейчас
самое время напасть!
   - Я сказал, подожди.
   Выдр пробормотал себе под нос что-то весьма неприличное. Джон-Том  так  и
вскинулся. Впрочем, он знал,  что  Мадж  не  имеет  обыкновения  нападать  в
одиночку и  твердо  придерживается  принципа:  сперва  подкрепление,  а  там
поглядим.  Поэтому  юноша  притворился,  будто  не  расслышал   язвительного
замечания выдра, но не мог не задуматься над тем, как  поступить  в  случае,
если гадание Колина не удовлетворит росомаху. Колдун достаточно быстр, чтобы
вовремя  загородить  собой  коридор,  и,  вне  всякого   сомнения,   наделен
чудовищной силой. Мимо него не пролететь  даже  Сорблу,  ибо  своим  топором
Браглоб легко достанет до потолка.
   - Ну, чего ты возишься? - справился колдун. - Или забыл, как гадать?
   - Ты же хочешь узнать правду, верно? Коли так, не  торопи  меня.  Сначала
нужно подготовить площадку. - К один нагнулся  и  принялся  сметать  пыль  с
каменного пола. - Во всем необходим порядок, иначе гадание теряет  смысл.  -
Из пыли, сметенной в кучку, коала выложил на полу  овал.  -  Совершенство  -
залог  удачного  предсказания.  -  Он  поместил  в  центре  овала  несколько
загадочных, опять-таки нарисованных пылью, символов. - Взгляни  сюда.  Таким
образом мы сможем получить наиболее точную картину твоего будущего.
   - Я сведущ в  символах,  но  этих  никогда  не  видел,  -  произнес  явно
заинтригованный Браглоб.
   - К ним прибегают крайне редко. И потом,  пыль  не  тот  материал,  чтобы
изобразить все как следует.
   - Ты прав, - признал колдун, который наклонился так низко,  что  едва  не
уткнулся носом в пол. - Кажется, я все же узнаю их.
   - Вот и хорошо. Пора приступать.
   Коала крепко ухватил узелок обеими лапами и вдруг с быстротой, на которую
вряд ли был  способен  даже  Мадж,  размахнулся  и  обрушил  его  на  голову
росомахи. Ну и чудеса, подумалось  Джон-Тому;  а  он-то  полагал,  что  руны
имеют, так сказать, только метафизический вес! У Браглоба  отвисла  челюсть.
Колин снова ударил. Колдун без чувств распростерся на полу.  Узелок  лопнул,
руны разлетелись во все стороны.
   - Отлично, чувак! - воскликнул Мадж. Выдр подбежал к Браглобу и  заглянул
тому в физиономию.  -  Ничего  не  скажешь,  шикарный  способ  предсказывать
будущее!
   - Мне и впрямь показалось,  что  я  предвижу  для  нашего  гостеприимного
хозяина довольно длительный отдых. Откровенно говоря, толковать  руны  через
кожу трудновато. - Коала печально посмотрел на разорвавшийся узелок.  -  Чем
бы его заменить?
   - Плачу за штопку, - объявил Мадж, выказывая неожиданную щедрость.
   -  Эй,  как  насчет  того,  чтобы  свалить  отсюда  и  поискать   швейную
мастерскую? Конечно, самую лучшую? - С этими словами  выдр  взялся  помогать
Колину, который бродил по зале, собирая рассыпавшиеся руны.
   - Может, мы перед уходом отучим его раз и навсегда связываться с нами?  -
Дормас выразительно кивнула на посох Джон-Тома. Юноша, который был вовсе  не
в восторге от подобного предложения, вопросительно поглядел на Клотагорба. К
радости Джон-Тома, волшебник, по-видимому, разделял его чувства.
   - Я предсказываю, что он не очнется до вечера. Мое предсказание основано,
разумеется, на рунах Колина.  -  Глаза  чародея  озорно  блеснули.  -  Когда
Браглоб придет в себя, он вновь обезумеет, но то будет совсем  другое,  куда
менее опасное безумие. Если он в чем и виноват, то лишь в том, что вел себя,
как, собственно, и положено росомахе. Нам нечего  опасаться,  он  не  станет
преследовать нас. Росомахи вспыльчивы, но отнюдь не злопамятны;  к  тому  же
нашему другу предстоит освоиться с преобразившейся - для него - реальностью,
а это весьма хлопотное занятие. Вдобавок росомахи не отличаются  склонностью
к затяжной погоне за добычей. Поэтому мне  представляется,  что  он,  вместо
того чтобы погнаться за нами, вернется домой, в свой настоящий дом,  который
покинул когда-то из-за насмешек окружающих. Помимо всего прочего,  я  против
неоправданной жестокости.
   Мадж, которому, должно быть, надоело разыскивать по углам  залы  костяшки
да камешки, внимательно прислушивался к рассуждениям Клотагорба. Наконец  он
не выдержал:
   - Неоправданной? Этот хорек-переросток пытался изничтожить  весь  мир,  а
потом - извести нас, и мы должны пощадить его? Ну, ваше чудомудрие,  чтой-то
вы загнули!
   - Мадж, ты слышал? - поспешил вмешаться Джон-Том. - Пожалуйста,  никакого
самоуправства.
   - Ну да, знай свое место, образина поганая, кто ты такой, чтобы спорить с
его  препожлобием,  верно?  Я,  конечно,  не  волшебник  -   так,   любитель
перекинуться в картишки,  -  но  опыт  научил  меня  золотому  правилу:  раз
проиграл - плати. "Неоправданная жестокость", "росомахи незлопамятны"! Олухи
вы оба, вот что! Я сыт по горло вашими бреднями! Да как вы не  поймете,  что
врагов надо убивать, на то они и враги? Признайтесь честно, вам просто  лень
позаботиться о собственных задницах!
   - Дормас, ты готова? - спросил Джон-Том. Лошачиха утвердительно  кивнула.
- Сорбл? - Филин, взгромоздившийся на гору поклажи,  выразил  свое  согласие
двигаться в путь довольным уханьем. - Тогда пошли.
   Юноша и следовавший за ним Клотагорб шагнули в коридор, поперек  которого
распростерся оглушенный колдун.
   - Валяйте, валяйте, - пробормотал Мадж, засовывая лапы в карманы  штанов.
- Пожалеете потом, что не послушались моего  совета.  -  Продолжая  ворчать,
выдр поплелся следом за товарищами.
   - Ты возвращаешься с нами в  Линчбени?  -  справился  Джон-Том  у  Талей,
стараясь, чтобы его голос звучал ровно, и затаил дыхание в ожидании  ответа.
Девушка несколько минут молчала, глядя прямо перед собой, но в конце  концов
не сумела сдержать улыбки.
   - Ну конечно! Какой  ты  глупый!  А  еще  чаропевец!  или,  по-твоему,  я
останусь здесь, чтобы окончательно заледенеть в этой холодной пустыне?
   - Может, - он сглотнул, - может, поживешь с нами? Я вовсе не стремлюсь  к
чему-то тебя принудить, не подумай ничего такого.  Я  знаю,  как  высоко  ты
ценишь свою независимость.
   -  Джон-Том,  -  ответила  Талея,  улыбка  которой  в  тот   миг,   когда
путешественники выбрались из тоннеля, словно прогнала с неба облака,  -  все
когда-нибудь, рано или поздно, приедается, и независимость в том числе.
   Юноша погрузился в сочинение замысловатой и всесторонне продуманной фразы
и тут заметил краем  глаза,  что  Клотагорб  смотрит  на  него  в  упор.  Он
мгновенно постиг суть того, что выражал взгляд волшебника. Чародей напоминал
юноше, что не стоит углубляться в словесные дебри, дабы не пришлось мыкаться
в поисках выхода. Порой обстоятельства складываются так,  что  вполне  можно
ограничиться одним-единственным словом. Джон-Том состроил гримасу,  которая,
как надеялся, придала его лицу выражение мудрости, и произнес:
   - Понятно.
   Талея, очевидно, сочла, что он откликнулся как нельзя более  кстати,  ибо
приподнялась на цыпочки, крепко обняла Джон-Тома за шею и притянула к  себе.
Губы молодых людей слились в поцелуе. Наконец  юноша  вырвался,  выпрямился,
перевел дух и оглянулся на крепость,  в  стенах  которой  им  столько  всего
пришлось пережить. В ушах Джон-Тома по-прежнему  отдавался  эхом  прощальный
привет пертурбатора. Юноша догадывался, что никогда не  забудет  диковинного
зрелища, что воспоминания об этом будут вдохновлять его в  минуты  отчаяния.
Господи, как же ему повезло - он видел воочию величайшее чудо  Вселенной!  И
не только видел, но и приложил руку к освобождению космического странника!
   Как то почти всегда случается с теми,  кто  возвращается  домой,  путники
двигались быстро, преодолели к вечеру значительное расстояние и остановились
на ночевку у дальней от крепости горловины горного прохода.
   - Бедный Браглоб, - пробормотал Джон-Том. -  Может,  он  все-таки  сумеет
стать счастливым и обретет покой.
   - Счастливым он, может, и впрямь станет, - отозвался Мадж, почесывая ухо,
- но вот насчет покоя я лично сомневаюсь. Росомахи вечно дергаются по поводу
и без. Представляешь, занимаются любовью и все равно вопят друг  на  дружку.
Хорошо, что их не так много. Наверно, это потому, что в  постели  они  ведут
себя не лучше, чем в приличном обществе.
   Джон-Том повернулся к чародею. Клотагорб  сидел  напротив,  прислонившись
спиной к стволу поваленного дерева. Полуприкрыв глаза, он  обозревал  ночное
небо, которое было буквально усыпано звездами; они  образовывали  созвездия,
резко отличающиеся очертаниями от тех, к каким юноша привык с детства.
   - Сэр, что, по-вашему, случилось с пертурбатором?
   - А? - Волшебник недоуменно посмотрел на человека. - С пертурбатором?  Он
улетел в космос, проник из нашей Вселенной в  соседнюю  и  помчался  дальше.
Между прочим, я размышлял о том,  возможно  ли  управлять  им,  возможно  ли
заставить его вернуться. Сколько нового мы бы тогда  узнали!  Какие  бы  нам
открылись виды, к каким  высотам  непознаваемого  воспарил  бы  наш  дух!  -
Клотагорб печально вздохнул. - Вот бремя, мой мальчик, которого не  избежать
и тебе. Ты тоже будешь страдать от собственного невежества, терзаться  своей
необразованностью, изнывать от желания выяснить, что же находится вон за тем
холмом,  но  вскоре  постигнешь,  что  таких  холмов  во  Вселенной  великое
множество и покорить их все тебе не  под  силу,  как  ни  упорствуй.  Таково
проклятие тех, кто ищет  знания,  проклятие  вечной  неудовлетворенности.  В
молодости, будучи учеником великого волшебника  Джогахорда,  я  засыпал  его
вопросами, а он, утомленный моими приставаниями, говорил так: "Ты полагаешь,
что на свете существуют ответы на все?" - "Да!"  -  восклицал  я.  Тогда  он
улыбнулся и изрек: "Ученик, ты пойдешь далеко, если тебя, конечно, не  убьют
за излишнюю тягу к знаниям".
   - Проклятие неудовлетворенности?  -  повторил  Мадж.  -  Я  сам  от  него
страдаю, тока всякие глупости вроде знаний тут ни при чем.
   - Нам прекрасно известно, куда ты клонишь, - произнесла Талея сухо.
   - Можешь не утруждать себя подробностями.
   - Откуда тебе знать, к чему я клоню, милашка? - удивился выдр.
   - Да все оттуда же, водяная крыса.  Ты  при  первой  возможности  сводишь
разговор к одной теме.
   - Верно, однако, согласись, до чего ж приятно поговорить о...
   - Мадж! - процедил сквозь зубы Джон-Том.
   - Ладно, приятель, ладно, - отозвался выдр. - Можешь не волноваться. Хотя
жаль, что вам не по душе такие  разговоры.  Сами  себя  обделяете.  Придется
коротать вечер не пойми за чем, а могли бы и послушать, как я...  Все,  все,
забыли. Я вовсе не собирался ничего рассказывать.
   -  Слушайте!  -  воскликнул  вдруг  Джон-Том.  -  Если   Колин   способен
предсказывать будущее, может, он определит, попаду я когда-нибудь домой  или
нет?
   - Возможно, мой мальчик, возможно. - Клотагорб пожал плечами -  насколько
это у него получилось. - В любом случае попытаться, мне кажется, стоит.
   - Еще бы!
   Джон-Том огляделся по сторонам. Дормас спала,  звучно  похрапывая;  Талея
свернулась в клубочек рядом с  ним,  обольстительно  выгнув  тело.  По  лицу
девушки, выражавшему трепетную невинность,  никак  нельзя  было  заподозрить
истинную суть ее натуры. Мадж  сидел  у  костра,  заложив  лапы  за  голову;
тиролька его была сдвинута на нос. Однако  где  же  гадатель?  И  где,  черт
побери, Сорбл? Джон-Том встревоженно приподнялся, окинул взглядом стоянку, а
затем пробормотал, обращаясь к чародею:
   - Неужели Браглоб? Неужели он все-таки погнался за нами?
   - Нет, мой мальчик, на  сей  счет  можешь  не  беспокоиться.  Мы  бы  его
давным-давно заметили. Среди нас есть те,  кто  обладает  острым  чутьем,  а
запах росомахи достаточно силен. - Тем не менее Клотагорб последовал примеру
Джон-Тома и  осмотрелся.  -  Но  ты  прав,  повод  для  тревоги  несомненен.
Интересно, куда подевались наш друг и мой беспутный ученик? Сорбл!  Где  ты,
разрази тебя гром?!
   - Колин! - крикнул Джон-Том, сложив ладони рупором. - Колин, отзовись!
   Не докричавшись, они отправились на поиски. Долго идти не пришлось.  Двое
пропавших членов экспедиции обнаружились под раскидистым  хмельным  деревом,
что росло неподалеку от лагеря. Они сидели, обнявшись, и тихонько  распевали
песни о том, как одновременно хорошо и плохо жить  на  свете.  Почти  пустая
бутылка, которую прижимал к  себе  Сорбл,  служила  достаточным  объяснением
внезапного исчезновения парочки  и  импровизированного  концерта.  Клотагорб
отобрал бутылку и перевернул ее вниз горлышком. На землю пролилось несколько
капель золотистой жидкости. Чародей накинулся на пьяного в стельку филина.
   - Ты, мешок с перьями, олух безмозглый,  мы  ведь  достигли  поставленной
цели! Ты помнишь уговор? Кто-то обещал, что  он  перестанет  пить!  То,  что
оставалось в бутылке, предназначалось на лечение!
   - Да, хожаин. - Сорбл судорожно сглотнул, чувствовалось, что говорить ему
крайне трудно. - Точно так. Мы и леч...  ик!..  лечились.  -  Неожиданно  он
повалился на землю. - Не бейте меня, маштер...
   - Отвратительно, - Клотагорб швырнул пус