казал:
   - Сближение - сто. Они идут ниже облаков, командир.
   - Снижаемся. Всей эскадрилье - снижение до тысячи.
   Окна кабины застлала белая пелена. Летели словно в молоке. Затем пелена
лопнула, открылась земля - коричневая и зеленая с серыми прожилками дорог.
   - Сближение восемьдесят, - сказал второй пилот. - Вот они!
   Против дымного солнца темнела длинная изогнутая черточка.
   - Прошьем с двух сторон, - сказал командир. - Первое  звено,  за  мной.
Второе - Джордж, зайдешь справа. Стреляем в перекрест.  Залп  по  команде.
После залпа уходим в облака и выныриваем через двадцать километров.
   - Есть, командир!
   Шесть истребителей отделились и, как приклеенные друг  к  другу,  пошли
вправо.
   - Готовность три минуты, - сказал командир.
   Второй пилот включил таймер, начал отсчет.
   - Две сорок... две двадцать... две...
   Стая стремительно  вырастала  -  алая  в  утреннем  солнце,  вытянутая,
переламывающаяся.
   - Детский сад, - сказал командир.  -  Не  понимаю,  зачем  понадобились
особые части.
   - Одна тридцать... одна двадцать... - повторял второй пилот.
   - Командир! - крикнул радист. -  Прошли  над  "Лотосом".  Они  требуют,
чтобы мы ни в коем случае не возвращались с юго-запада, чтобы описали дугу
и вышли в район старым курсом.
   - Перестраховщики, - сказал командир. - Вот  за  что  всегда  не  любил
противовоздушные войска - за перестраховку.
   - Пятьдесят... тридцать... десять... пять... Ноль, командир!
   - Залп!
   Мгновенно самолет тряхнуло, вспыхнул белый дым, отлетел  назад.  Далеко
справа сверкнуло ослепительное облако - выстрел лило второе звено.
   - Вверх! - приказал командир.
   - Жаль, не  увидим  попадания,  -  сказал  второй  пилот.  -  Наверное,
красивая картинка.
   В кабине громко хрустнуло, будто раскусили орех.
   - Черт возьми, свет! - закричал командир. - Почему нет света?
   Наружные стекла почернели.
   - Падаем, командир! - сообщил второй пилот.
   Командир вслепую - не светилась даже приборная доска - потянул  штурвал
на себя: его словно приварили к  корпусу.  Самолет  затрясся,  заскрежетал
рвущийся металл, и через расходящиеся трещины в кабину хлынуло пламя.
   Наблюдатели наземной службы видели, как сближались стая  и  эскадрилья.
Видели, как отделилось  второе  звено,  четко,  словно  на  параде,  пошло
вправо. Затем от каждого самолета рванулись белые шлейфы -  залп  ракетами
"воздух - воздух". А затем  очи  увидели,  что  все  двенадцать  самолетов
лучшей в полку эскадрильи разом вспыхнули, как картонные, и  закувыркались
в светлеющем небе.


   Новости поступали ежеминутно.  Машина,  прямым  кабелем  соединенная  с
телетайпом, извергала бесконечную ленту. Президент сидел за столом все еще
в халате; лицо его за ночь пожелтело,  под  глазами  появились  мешки.  Он
молча просматривал ленту, перебрасывал ее через стол - советнику.
   ...От командующего Первой особой дивизией истребительной авиации:
   Первый  полк  особой  дивизии  истребительной  авиации  в  шесть  часов
пятнадцать  минут  вышел  этажеркой  на  объект  "Птицы"  в  районе  17-11
(Харлан). Имея приказ на  уничтожение  объекта,  полк  произвел  послойный
ракетный залп системами "воздух - воздух", после чего  связь  с  ним  была
прервана. По сообщениям  наблюдателей,  ракеты,  пройдя  объект  поражения
"Птицы", не взорвались. Самолеты полка через десять секунд после  выстрела
были атакованы с применением неизвестного оружия. Из  ста  восьми  человек
летного состава в живых остались двое. В настоящее время в зоне  инцидента
ведется интенсивный поиск уцелевших. Одновременно предпринимаются  попытки
выяснить судьбу невзорвавшихся ракет системы "воздух - воздух".
   ...От командующего Первой особой дивизией истребительной авиации:
   Второй полк особой дивизии, последовательно с первым  выйдя  на  объект
"Птицы" и открыв огонь с предельной дистанция, потерял в первые же секунды
боя  до  шестидесяти  процентов  машин.  Оставшимся   экипажам   приказано
немедленно вернуться на базу.  Уточняю  потери  в  первом  полку:  погибло
девяносто человек, судьба еще десяти  неизвестна.  В  связи  с  имеющимися
потерями прошу подтвердить приказ о продолжении атаки на объект "Птицы".
   ...От командующего Вторым Атлантическим подводным флотом:
   Сегодня к шести  часам  Седьмая,  Восьмая  и  Девятая  эскадры  атомных
подводных лодок сосредоточились в указанном  районе  (западнее  Бермуд)  и
начали продвижение к центру возможного пребывания "Летучего Голландца".  В
восемь тридцать командиры эскадр  сообщили  о  появлении  цели.  В  восемь
тридцать две связь была прервана и  не  восстанавливается  уже  в  течение
часа. Самолеты ВМФ обнаружили в атом районе множество плавающих  обломков.
Принимаются меры для спасения экипажей подводных лодок. Четвертой, Пятой и
Шестой эскадрам отдан приказ аварийным ходом выдвинуться в указанный район
(западнее Вермуд).
   - Гиф, - сказал советник, держа ленту в  дрожащих  руках,  -  это  надо
немедленно прекратить. Мы останемся без армии.
   Костюм  советника  был  помят,  галстук  развязан,  безупречные  волосы
рассыпались.
   Президент перевел на него ничего не выражающий взгляд.
   ...От командующего вооруженными силами в Европе:
   Английская истребительная авиация при атаках объекта  "Птицы"  потеряла
около половины  всех  самолетов.  Эсминец  "Оксфорд",  высланный  в  район
западнее Вермуд  для  произведения  глубинного  бомбометания,  пропал  без
вести. Итальянский генеральный штаб заявил, что Италия  прекращает  боевые
действия.  Западногерманские  летчики   после   гибели   полка   "Вестхоф"
отказываются совершать вылеты.
   ...Справка от группы военных экспертов:
   Немедленному уничтожению  подвергаются  лишь  те  самолеты  (подлодки),
действия  которых  представляют  непосредственную  опасность  для  объекта
"Птицы" ("Рыбы").
   ...От командующего Первой особой дивизией истребительной авиации:
   Прошу срочно подтвердить приказ о продолжении атак на объект "Птицы". В
случае неполучения ответа военные действия прекращаю.
   - Очнитесь, Гиф. Надо остановить бойню, - сказал советник.  -  Гиф,  вы
понимаете меня?
   Шаркающей походкой вошел военный министр, повалился в кресло, поднял на
президента венозные глаза.
   - Конец, - прохрипел он.
   Железного генерала было не узнать: из-под расстегнутого кителя выбилась
мятая рубашка, лицо обросло седой щетиной.
   "Он совсем старик", - с удивлением отметил президент.
   Военный министр достал из кармана флягу, открутил колпачок.
   - Не желаете? А мне надо. - Сделал глоток. Ощутимо запахло спиртным.  -
Все. Разбиты. Разгромлены. Уничтожены. Капитулируем на милость победителя.
А вы знаете, что передают русские?  Они  передают,  что  давно  предлагали
разоружиться. - Он сделал еще глоток. -  Интересно,  нас  всех  убьют  или
часть поселят в зоопарках? Я лично согласен на  зоопарк.  Буду  бегать  на
четвереньках и рычать.
   Прогудел зуммер. Президент взял трубку, послушал.
   - Давайте.
   Загорелся экран на  стене.  Возникла  уже  знакомая  картина:  ракетный
полигон,  черные  шахты,  атомные  головки,  накрытые  белым,  шевелящимся
одеялом.
   - Пытаются отловить "птиц", - сказал президент.
   - Птички, птички, - спотыкаясь на согласных, произнес военный  министр.
- Всегда ненавидел птиц. У нас дома была  канарейка.  Однажды,  когда  все
ушли, я свернул ей голову. Я тогда был маленький, - добавил он, подумав.
   - Возьмите себя в руки, генерал, - очень холодно сказал советник.
   Военный министр повернулся в его сторону, долго изучал, оказал горлом:
   - Презираю, - и замолчал.
   Президент смотрел на экран. Над  полигоном  появилась  четверка  легких
вертолетов.  Они  несли  мелкоячеистую  металлическую  сеть.  Зависли  над
шахтами, поплыли вниз, на  секунду  коснулись  земли  и  тут  же  прыгнули
обратно. Сеть накрыла стаю.
   "Птицы" на  это  никак  не  реагировали.  Изображение  застыло.  Прошла
минута. Стая взлетела. Сеть осталась лежать. Под ней ничего не было.
   - Все? - спросил президент в селектор.
   - Момент, сейчас дадим крупным планом, - сказал молодой голос.
   Вернулся кадр: сеть на "птицах". Ячейки придвинулись - копошился  белый
шар с нелепыми  короткими  крыльями.  Он  прошел  сквозь  сеть,  проволока
разрезала его, но части слиплись - миг, и целая птица  замахала  культями,
полетела.
   Тот же молодой голос вдруг взволнованно сказал:
   - Президент, они уходят.
   - Что? - президент выпрямился.
   - Они уходят. Случайное  сообщение.  Аргентинский  траулер  оказался  в
зоне. Экипаж видел их взлет. Четыре часа назад.
   - Четыре часа! - крикнул президент.
   - У нас нет кораблей в зоне, - на тон ниже сказал голос.
   Над президентом кто-то стоял. Он поднял голову. Стоял военный  министр.
Он был застегнут на все пуговицы, тверд, молод.
   - Запросите КС, - лязгнув голосом, сказал он.
   Президент потянулся к спецсвязи, но, опережая его, на  пульте  зажглась
лампочка, резкий голос произнес:
   -  Сообщение  службы  космического  наблюдения.   Четыре   часа   назад
космический корабль  неизвестной  государственной  принадлежности  пересек
орбиты спутников-наблюдателей и вышел в открытое пространство.
   - Почему  не  доложили  раньше?  -  подхлестываемый  взглядом  военного
министра, яростно спросил президент.
   - Корабль пеленгацией не фиксировался, - невозмутимо ответил  голос.  -
Определили по косвенным  признакам.  Проверяла.  В  момент  прохода  орбит
корабль выбросил спутник.
   - Ну?!
   - Спутник в  течение  трех  часов  ведет  непрерывную  передачу.  Текст
дешифрован. Слово профессору Лундквисту.
   Сухой академический голос сказал:
   - Здравствуйте, президент. Собственно, дешифровка не  доставила  особых
трудностей. Язык очень прост.  Нечто  вроде  вашего  эсперанто.  Создается
впечатление,  что  он  сознательно   упрощен,   чтобы   была   возможность
использовать  его  в  качестве  универсального  для   различных   языковых
сообществ.
   - Текст! - металлическим тоном сказал военный министр.
   - Пожалуйста. Не расшифрованы лишь специальные термины. Значит,  так...
М...м...м... Всем кораблям Круга. Система звезды. - Дальше  координаты.  -
Третья планета.  Белковая  жизнь.  Разумная  форма.  -  Дальше  термин.  -
Техническая цивилизация. Первый ядерный уровень. Противостояние социальных
систем.  Контакт  запрещен.  Повтор.  Противостояние  социальных   систем.
Контакт запрещен.  Кризис  экологии.  Полная  очистка  планеты.  -  Дальше
термин.   -   Беспилотный   аварийный   корабль.    -    Дальше    термин,
предположительно, имя собственное. - Регулярная очистка  каждые  пятьдесят
лет. Это все, президент.  Дешифровать  термины  мы  не  сможем.  Сообщение
передается  с  интервалом  в  пять  минут.  У   меня   есть   определенные
соображения...
   - Изложите их в письменной форме, - приказал военный министр.  Выключил
селектор.
   Президент оглянулся на  советника.  Тот  облизал  сухие  губы.  Военный
министр сверху вниз смотрел на них обоих.
   - Все не так плохо, Гиф, - снисходительно сказал он. - У нас есть целых
пятьдесят лет.



   Андрей Столяров.
   Учитель

   -----------------------------------------------------------------------
   © Copyright Андрей Столяров
   Авт.сб. "Аварийная связь".
   Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома
   и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
   С автором можно связаться через email
   sander@stirl.spb.su
   alexanderkrivtsov@usa.net
   OCR & spellcheck by HarryFan, 27 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Я расплатился с шофером. Он сунул деньги в карман, весело оскалился.
   - Получайте ваш Неустрой. Если захотите выбраться, так  вечером  пойдет
автобус. А то - до завтрашнего дня. - Сел  поплотнее.  Облепленный  грязью
грузовик прокрутил  на  месте  колесами,  бросил  назад  ошметья  глины  и
тронулся, разделяя неимоверную лужу.
   На другой стороне площади, справа от  магазина,  в  тени  под  яблонями
сидели на деревянной скамейке несколько женщин.
   Обогнув лужу, я подошел к ним.
   - А здравствуйте, товарищи колхозники.
   - А здравствуйте, - охотно ответили женщины.
   - Это что же, у вас церковь - действующая? - Я  показал  туда,  где  из
густых садов выплеснулось к небу белое здание с широким синим куполом.
   - Веруете? - с напускным участием сказала самая молодая. - Или попом  к
нам направили? Нам без батюшки,  конечно,  не  прожить:  прости,  господи,
сколько уж не исповедовалась, грехов-то, грехов...
   - Будет, Мария, - сказала та,  что  постарше.  -  Человек  невесть  что
подумает.
   - Так он же интересуется.
   - Я в основном по школьным делам,  -  сказал  я.  -  А  церковь  -  для
разговора.
   Тут магазин открылся, сразу стало людно, женщины заторопились.
   - А школа, она вон там, справа от церкви, по улочке,  -  обернувшись  в
дверях, сказала молодая.
   Я  пошел  мимо  правления,  свернул.  Улица  была   широкая,   пыльная.
Аккуратные одноэтажные дома серого кирпича с белыми занавесками  на  окнах
были окружены садами. Под глянцевыми листьями,  сгибая  ветви,  наливались
яблоки. Малина перемахивала через забор.
   Я мог бы и не спрашивать дорогу. Деревню со странным именем Неустрой  я
знал  наизусть.  Позавчера  оперативная  группа  под   видом   геодезистов
сфотографировала ее вдоль и поперек. Окрестные леса в  радиусе  пятидесяти
километров уже вторые сутки фиксировались авиаразведкой. Я  ночь  просидел
над снимками и теперь мог идти с завязанными глазами.
   Улица спускалась к деревянному мостику. На обкатанных камешках пенилась
вода. Я как бы невзначай оглянулся. Из кустов вылезла сонная собака, через
силу тявкнула на меня, легла мордой в толстую пыль.  Слежки  не  было.  Во
всяком случае, явной. Да и глупо было бы ожидать, что  станут  следить  за
каждым приезжим. Оперативники, работавшие два дня, говорили,  что  на  них
никто не обращал внимания. Они вообще не заметили ничего  подозрительного.
Деревня как деревня - полторы сотни домов, четыреста жителей, клуб, школа.
   Но еще вчера, перед самой моей заброской, утвердили  план:  блокировать
область воинскими частями, высадить в ключевых пунктах десантные группы  и
сходящимися концентрическими кругами выйти на Неустрой.
   От речки веяло  сыростью.  Ободранные  жерди  моста  чуть  подрагивали.
Могучие лопухи, вздев малиновые цветы в колючках, победным потоком сбегали
вниз. Под их широкими листьями, у самой воды, в тугой тишине трещали синие
стрекозы. Я шевельнулся, и они исчезли.


   Школа находилась на пригорке  -  белое  здание  с  большими  окнами.  Я
поднялся на второй этаж.  Директор  -  полный,  сурового  вида  мужчина  с
глубокими залысинами кивнул мне, качнув головой в сторону дивана.  Сам  он
сидел за столом без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами.
   Перед   ним,   понурив   стриженые   головы,   стояли   два   школьника
пятого-шестого классов.
   - Я слушаю, Вохминцев, - сказал директор.
   Тот школьник, что пониже, еле слышно произнес:
   - Мы пошли посмотреть...
   - В час ночи, - уточнил директор. - Дальше.
   - А он засветился.
   - Кто "он"?
   - Привидение.
   - Ага, привидение, - директор выразительно посмотрел на меня.
   - И Петька побежал, и я побежал...
   - Врешь, это ты побежал, - сказал школьник повыше.
   - До тебя еще дойдем, Иванов, - пообещал директор. - Потерпи немного. -
Указал мне на них. -  Вот  полюбуйтесь:  чудо  двадцатого  века.  У  обоих
пятерки по физике - верят в привидения. Три дня назад  пошли  выслеживать.
Ночью. В лесу. Разумеется, заблудились. Искали их всем  поселком.  Сколько
людей пришлось оторвать от работы. К летчикам обращались за помощью.
   Оба "чуда" донельзя опустили головы.
   - Это Петька, - сказал школьник пониже. - Если бы он не побежал...  Что
я - Харлама боюсь?
   - Врешь все, - не очень убедительно возразил высокий.
   - Каково? Привидения! - сказал директор. - Ты, Вохминцев, может быть, и
в бога веришь?
   - Бога нет, - сказал школьник и шмыгнул носом.
   - А что есть?
   - Материя.
   - Привидения - это очень интересно, - произнес я.
   Директор изумленно уставился на меня. Он, видимо, обращался  ко  мне  в
чисто педагогических целях, как к взрослому, не ожидая никакого ответа.
   - Простите, я что-то не припомню, - сказал он.
   Я назвался. Директора это не обрадовало. Он смотрел недоверчиво.
   - Вот мои документы, - я протянул удостоверение, где черным  по  белому
было  написано,  что  Соломенцев  Игорь  Игнатьевич  является  инспектором
областного отдела народного образования.
   - Что вы, зачем вы, я вам верю, -  сказал  директор,  но  удостоверение
взял. Распорядился. - Иванов,  Вохминцев,  быстро  на  урок.  Завтра  -  с
родителями.
   - Минутку, - остановил я извиняющимся голосом. - Это же так интересно -
привидения.  Я  вот  сколько  живу,  ни  разу  их  не   видел.   Позвольте
расспросить?
   -  Пожалуйста,  -  неохотно  сказал  директор.  Ему  явно  не  хотелось
разбирать эту историю в присутствии инспектора облоно.
   - Ребята, - сказал я. - Значит, вы видели  привидение.  Удивительно.  И
какое же оно собой?
   Школьники переглянулись. Тот, что пониже, сказал!
   - Известно какое... Синенькое.
   Он вообще был посмелее.
   - Синенькое. Светилось, значит?
   - Да.
   - И сильно светилось?
   - Нет. Так - чуть-чуть, между деревьев. А когда по улице шло, то  почти
и не видно, - сказал школьник, впервые подняв лицо.
   - Это что же, был скелет? - шепотом спросил я.
   - Зачем скелет? - недоверчиво спросил школьник.
   - Так уж положено привидению. Оно должно  появляться  в  виде  скелета,
закованного в цепи - греметь ими и дико завывать.
   Я подмигнул директору, но он моей шутки не принял  -  страдая,  вытирал
лоб платком.
   - Ничего там не  завывало,  -  решительно  заявил  низкий  школьник.  -
Правда, Петька? - Петька кивнул.  -  Он  тихо  шел.  А  в  лесу  два  раза
застонал, жалобно так. Нормальный Харлам, только синенький.
   - Кто? - не понял я.
   - Харлам.
   Директор неловко пояснил:
   - Тут недалеко от поселка, километра четыре,  стоит  избушка.  Харламов
скит. Говорят, что лет двести назад  там  жил  монах-отшельник  -  Харлам.
Будто бы был страшный разбойник: купцов проверял на большой дороге,  ну  а
потом, к старости, раскаялся,  построил  скит  и  ушел  замаливать  грехи.
Оттого и зовется - Харламов скит. Говорят еще, что этот Харлам перед  тем,
как раскаяться, зарыл награбленное в землю, а где - не помнит. Вот теперь,
после смерти, ходит, ищет зарытое. Чепуха, конечно.  Но  избушка  в  самом
деле древняя - наполовину в землю ушла. Я так думаю, что  ее  промысловики
поставили, еще до революции. А Харлама уже потом приплели.
   - А ты как думаешь? - спросил я низенького школьника. Он упрямо  дернул
головой.
   - Чего - думать. Харлам и есть. Ищет  свое  золото.  -  Директор  хотел
что-то сказать, даже открыл рот, но сдержался. - А мы с  Петькой,  значит,
решили подсмотреть, где он золото спрятал, и, значит, выкопать.
   Мне, вероятно, следовало немедленно разоблачить религиозный дурман,  но
я не был педагогом и поэтому спросил только:
   - Страшно было ночью?
   - Подумаешь, - сказал школьник. - Что я, Харлама боюсь, что ли? Это вот
Петька.
   - Ладно, идите, ребята...
   Школьники обрадованно затопали к выходу, в дверях низкий обернулся:
   - Пойдете Харлама выслеживать?
   - Да вряд ли, зачем он мне, - сказал я.
   - Не спугните его, - серьезно предупредил школьник. - Он всего  боится.
От нас с Петькой так и зачесал в другую сторону.
   - Не спугну, - пообещал я. - Он когда выходит на промысел?
   - Да в двенадцать.
   - Каждый день?
   - Когда неделю его нет. А когда дак каждый...


   Дверь за школьниками закрылась, и директор развел руками:
   - Откуда это? И ведь учатся  оба  неплохо.  Занимаются  в  кружке  -  в
авиамодельном...
   - А вы