рели на человека.
   У стажера опустело в груди. Звонко щелкнула ветка. Он сделал шаг назад.
И сурок заверещал, но не неистово, как я схватке, а скорее жалобно, тонко,
словно ножом провели по стеклу.
   Откуда-то из чащи откликнулись такие же жалобные, тонкие голоса.
   Стажер оглянулся. Из-за деревьев вышли еще четверо.


   Его втолкнули в хижину. Там было темно.  Он  сразу  же  споткнулся  обо
что-то.
   У стены завозились, поднялась неясная фигура, насмешливый голос сказал:
   - Веселая собирается компания.
   Стажер отшатнулся, но сурки опять толкнули его вперед.
   - Из группы "Сунни"? - спросил человек.
   - Да.
   - Будем знакомы. Я - Колиц.
   - Колиц! Из группы Колица?
   - Да. Колиц из группы Колица.
   - А разве вы не...
   - В том-то и дело, что "не". Во всяком случае, пока. Ну-ка, погодите. -
Колиц отрывисто свистнул. - Фу, черт, никак не привыкну.  -  Свистнул  еще
раз.
   В ответ сурки разразились целой какофонией длинных и коротких  свистов,
то повышая, то понижая тон. Колиц слушал, сильно сморщившись.
   - Ни хрена не понимаю, - сказал он и опять свистнул.
   Сурки затрясли  мордами,  и  стажер  почувствовал,  как  влажные  клыки
скользнули по кистям рук сзади. Он дернулся. Его крепко схватили.
   - Не валяй дурака, - сказал Колиц. - Тебя развяжут.
   Рябиновые прутья соскочили с запястий. Стажер  поспешно  вытащил  руки,
избегая мокрых прикосновений.
   Сурки посвистели. Колиц свистнул в ответ. Они  вышли,  закрыли  дверной
проем плотным щитом.
   - Располагайся, - сказал Колиц. - Это,  конечно,  не  курорт,  но  жить
можно. Особенно если жить тихо.
   Глаза привыкали. Хижина была небольшая, без окон, с плетеными стенками.
Сквозь них пробивалось солнце. Пол - земляной. В углу навалены еловые лапы
- постель. Там зашевелились, громко застонали. Колиц нагнулся.
   - Кто это? - испуганно спросил стажер.
   -  Ваш  доктор.  Принесли  полчаса  назад.  Голова  разбита.  Наверное,
сотрясение мозга - заговаривается.
   - Доктор! - обрадованно крикнул стажер.
   - Пи-ить... - слабо откликнулись в углу.
   Колиц присел, поднял глиняный кувшин.
   - Его надо в больницу. Немедленно! - сказал стажер.
   - Правильно, молодой человек, - насмешливо ответил Колиц.
   - Стажер, где мы? - простонал доктор. - Голова горит...
   - Лежи, лежи,  лучше  всего  усни,  -  Колиц  накрыл  доктора  какой-то
тряпкой, сказал сухо: - Он не так плох, как кажется. Ему надо  отлежаться,
вот и все.
   Стажер привалился к стене. Хижина зашаталась.
   - У вас оружие есть? - спросил он.
   - Что?
   - Ну - автомат.
   - Есть хочешь? - сказал Колиц.
   - Нельзя же так сидеть! - возмутился стажер. - Надо что-то делать.
   - Например?
   - Бежать. Сообщить на базу. А рации у вас нет?
   Колиц положил перед ним большую беловатую лепешку.
   - Давай заправься. Вкус у нее, конечно... Но другого, извини, нет.
   - А я в Биоцентре слышал чуть ли не легенды о капитане  Колице,  -  зло
сказал стажер. - Вы там чуть ли не герой.
   - Да? - без интереса сказал Колиц. - Врали, наверное.
   Стажер задохнулся, сжиная кулаки, шагнул к щиту у входа.
   - Куда? Назад! - Голос Колица прозвучал, как выстрел.
   Тон его был таким, что стажер повиновался  против  воли.  Сел,  спросил
сквозь зубы:
   - Охрана большая? Кто нас сторожит? Сколько сурков в поселке?
   - Не советую, - спокойно сказал Колиц.  -  Куда  ты  побежишь?  Поймают
через пять минут. Они же в лесу как дома. - Добавил неохотно: - Тут  сидел
один до тебя. С Южных ферм,  что  ли.  Побежал.  Знаешь,  что  они  с  ним
сделали?
   - Из вашей группы кто-нибудь  остался?  -  опять  сквозь  зубы  спросил
стажер.
   - Я один, - не сразу ответил Колиц. - На базе что слышно  -  никого  не
нашли? Молчишь? Понятно. - Он вздохнул. -  Есть,  значит,  не  хочешь.  Ну
тогда, извини, я. Рацион здесь того... Такая лепешка на весь день. Хорошо,
хоть воду приносят.
   - Бежим, бежим... - застонал доктор. - Пустите меня! Командир, где ты?
   - Они нас убьют, - сказал стажер.
   - Вполне возможно.
   - И вы так спокойно говорите об этом?
   - Я просто объективен, юноша. Ведь мы первые напали на них.
   - Вы сравниваете! Мы и _эти_ - твари, уроды, выродки!
   - Они тоже люди, юноша.
   - Что?
   - Ну не люди. Если не нравится термин - другие разумные  существа.  Как
сурок по-латыни?
   - Мармота, - машинально сказал стажер.
   - Значит, мармота сапиенс. Сурок разумный. Смешно - ищем иной  разум  в
космосе, а он, оказывается, тут, у нас под боком, на Земле.
   Стажер сидел пораженный. Иной разум.  Ему  и  в  голову  не  приходило.
Организованный инстинкт, говорил профессор  Левин.  Зачатки  специализации
типа "муравейник".
   - Меня другое пугает, - задумчиво сказал Колиц. - Уж слишком быстро они
развиваются. Я ведь здесь третью неделю. Наблюдаю. Дней десять назад  они,
по-моему, еще не знали огня. А сейчас появились костры. Человеку  на  этот
путь потребовалось гораздо больше времени. Или взять оружие...
   Стажер не слушал его. Сурки - разумные существа. Те, кого  человечество
ищет уже  десятки  лет,  посылая  корабли  к  звездам,  прощупывая  космос
радиолокацией.
   - Они же явные мутанты, - сказал он. - Ошибка природы. Скачок эволюции.
   - Среди животных человек тоже мутант, - ответил Колиц.  -  Тоже  скачок
эволюции. Не так все просто, юноша. Хотим мы этого или  не  хотим,  но  на
Земле появился новый вид  разумных  существ.  -  Он  повторил:  -  Мармота
сапиенс.
   - Вы не видели, что эти ваши  разумные  существа  делают  с  людьми!  -
крикнул стажер. - Вы не были на Южных фермах. Просто  слышать  об  этом  -
бесполезно.
   В темноте, в углу, зашевелился доктор, громко  задышал.  Колиц  намочил
тряпку, положил ему на лоб.
   - Я думаю, юноша, что человечеству надо договориться с  сурками.  И  по
возможности скорее. Чтобы не было новых жертв. - Он  помолчал.  За  стеной
хижины пересвистывались сурки. - А что касается Южных  ферм...  Я  был  на
Южных фермах. Как вам объяснить, юноша. Представьте, что  у  вас  появился
младший брат, и этот брат сделал вам больно - чисто случайно, неосознанно,
даже не понимая, что именно он делает, - только потому, что он еще слишком
молод. Так вот. Сурки - это наши младшие братья. Жестокие младшие братья.
   Колиц вдруг поднял голову. Прислушался. Стажер вскочил.
   - Что случилось?
   - Тихо! - сказал Колиц.
   За плетеной стенкой горохом посыпалась беготня, пересвист стал  частым,
тревожным,  -  и  мгновенно  возник  и  заколотился  в  воздухе  яростный,
леденящий визг, который стажер  уже  слышал  при  нападении.  Одновременно
затрещало, будто разрывали материю.
   - Наши, - не веря, прошептал стажер. - Это наши.
   Толкнул щит, тот повалился, выбежал на  пыльную  улицу.  Вдоль  нее  по
обеих сторонам стояли десятка два таких же плетеных хижин. Из них, вереща,
выскакивали сурки.
   - Назад, стажер! - загремел Колиц.
   Было уже поздно. Толпа  сурков  навалилась  на  них,  потащила.  Стажер
локтями закрыл  горло,  свирепые  когти  взбороздили  кожу.  Он  закричал.
Длинная пулеметная очередь  насквозь  прошила  улицу.  Сурки  рассыпались.
Стажер вскочил. Рядом никого не было - метнулся за ближайшую хижину.
   Усиленный мегафоном голос капитана проревел:
   - Людям лечь на землю! Людям немедленно лечь на землю!
   И сейчас же снова затрещали выстрелы. Откуда-то выбежали двое сурков  -
покатились в пыли, дергаясь, оставляя кровяные отпечатки. На краю  поселка
низкорослые фигурки метались между деревьями, падали.
   За хижиной лежал Колиц. Горло у него было разодрано.
   - Людям лечь на землю! - ревел мегафон.
   Стажер попятился.
   Кто-то вцепился ему в комбинезон. Небольшой сурок  прижимался  к  ноге,
скулил. Стажер пнул его. Сурок откатился, согнув сухие лапы, поднял острую
фиолетовую морду. Он держал совсем маленького,  голого  детеныша,  пытался
закрыть его. Детеныш был слепой: тыкался головой в грудь.
   Глаза у сурка были жалобные, пронзительные. Он тонко засвистел в пополз
к стажеру, волоча перебитую ногу.
   - Мармота сапиенс. Младший брат!  -  безумно  сказал  стажер.  Выглянул
из-за хижины. По улице мели пыльные фонтанчики. Сурок свистел, упорно полз
ближе.
   - Людям лечь!
   Стажер глубоко вздохнул и шагнул вперед, на улицу, пряло в эти  низкие,
пляшущие фонтанчики - поднял руки над головой.
   - Не стрелять! - закричал он, срывая голос.
   Пули чмокались около ног. Сурок за хижиной свистел все громче.
   - Не стреля-ать!
   Наступила тишина.



   Андрей Столяров.
   Давайте познакомимся

   -----------------------------------------------------------------------
   © Copyright Андрей Столяров
   Авт.сб. "Аварийная связь".
   Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома
   и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
   С автором можно связаться через email
   sander@stirl.spb.su
   alexanderkrivtsov@usa.net
   OCR & spellcheck by HarryFan, 27 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Его привезли поздно - в двенадцатом часу.
   Старшая сестра постучала в дверь.
   - Иду, иду, - сказал Полозов.
   Очень не хотелось  вставать.  Глаза  слипались.  Так  всегда  в  первую
половину дежурства. Он затянулся в последний раз, бросил окурок.
   Коридор был пуст. Двери в  палаты  открыты.  Окна  зияли  чернотой.  По
холодной лестнице Полозов сбежал вниз, к операционной. Варвара  уже  ждала
его - затянутая в  халат,  со  сжатыми  губами:  злилась,  что  приходится
дежурить в ночь.
   Вторая сестра, совсем молоденькая, нерешительно стояла поодаль.  Он  ее
на знал. Вероятно, из новеньких.
   Пол в предбаннике был кафельный, белый. Нестерпимо  светили  лампы  под
потолком. Полозов сунул руки под кран в кипяток, начал тереть щетками.
   Варвара за спиной держала полотенце - молчала.
   - Ну что там? - наконец спросил Полозов.
   - Мужчина. Лет двадцать пять - тридцать, -  сухо  ответила  Варвара.  -
Попал под грузовик. Перелом ноги. Сломаны два ребра. Кровотечение. Трещина
в черепе. Пьяный, конечно...
   - Просто несчастный случай, - вдруг сказала вторая сестра. -  Ведь  мог
быть просто несчастный случай.
   - Ты, Галина, еще навидаешься, - сказала Варвара. - А я знаю - напьется
и лезет напролом. Море ему по колено.
   "Ее зовут Галя", - отметил Полозов.
   - Нальется так, что глаза врозь, а нам работа - заделывать...
   Полозов скреб руки. Варвара бурлила. Все это он слышал уже тысячу  раз.
Ворчать она умела. Что, впрочем, не  удивительно:  разведенная,  за  сорок
лет, никаких перспектив.
   Галя ответила чистым голосом:
   -  Медицина,  Варвара   Васильевна,   помогает   вне   зависимости   от
социального, юридического или психологического состояния больного.
   "Она, наверное, студентка,  -  подумал  Полозов.  -  Излагает,  как  по
учебнику".
   Зато Варвара просто вскипела.
   - А вот я - будь моя власть - и не лечила бы таких. Навился  -  подыхай
на панели!..
   Это было уже слишком. Полозов приказал:
   - Полотенце.
   Варвара фыркнула, но замолчала. Полозов вытирал руки...
   В операционной неистово светил рефлектор. Привезенный лежал  на  столе,
на тонкой  блестящей  пленке.  Грудь  у  него  выступала.  Гладкая,  будто
полированная, кожа натянулась на ребрах. Багровели длинные ссадины.  Ниже,
под бинтами и ватой, громадным пятном запеклась кровь. Голова у него  была
запрокинута, подбородок торчал вверх.
   - А молодой, - вдруг сказала Варвара. - Жаль, когда молодой.
   Полозов одним взглядом прогнал ее на место.
   Анестезиолог - шапочка у него съехала, халат был мятый - сообщил:
   - Пульс пятьдесят пять, падает. Наполнение слабое.
   - Крови потерял много? - спросил Полозов.
   Анестезиолог равнодушно пожал плечами.
   - Я спрашиваю: он много потерял крови?
   - Порядочно, - сказал анестезиолог.  Глаза  у  него  были  воспаленные,
усталые.
   - Группа?
   - Вторая.
   - Есть у нас вторая группа?
   Анестезиолог опять пожал плечами.
   - Я вас выгоню, - с бешенством сказал Полозов. - Я вас завтра же  -  на
утренней конференции...
   - Безобразие, - добавила Варвара.
   Галя ничего сказать не решилась, но глаза у нее возмущенно сверкали.
   - А это не мое дежурство, - спокойно объяснил  анестезиолог.  -  Я  уже
отмотал сколько положено. Сменный заболел. Я бы вообще мог не оставаться.
   Полозов сдержался. Что тут поделаешь.  Формально  он  прав.  Его  смена
закончилась. А что остался на вторую - подменить  коллегу,  так  это  даже
благородно.
   - Виктор Борисович, - сказала Варвара. - У нас есть два  литра  первой.
Правда, консервированная...
   Полозов только дернул головой - она заторопилась к холодильнику.
   Несколько секунд все молчали. Полозов пытался успокоиться.  Работать  с
таким настроением нельзя. Это он знал по опыту. Если сразу  не  заладится,
то и дальше пойдет наперекос.
   В операционной было тихо. Привезенный парень, судорожно дыша, лежал под
рефлектором. Кожа на груди то натягивалась, то опадала.
   Спокойствие давалось трудно. Анестезиолог отвернулся - мол, меня это не
касается, я свои обязанности выполняю, остальное - дело ваше.
   Галя смотрела то на одного, то на другого.
   Вернулась Варвара.
   - Полтора литра, - сообщила она.
   - Хорошо, - сказал Полозов. - Будем делать. - Шагнул к  столу.  Варвара
сразу же стала напротив. Галя робко подошла сбоку.
   - Петр Сергеевич, - сказал Полозов  анестезиологу.  -  Я  вас  прошу  -
пульс, сердце и вообще.
   Анестезиолог пожал плечами. Варвара возмущенно мотнула головой,  хотела
что-то сказать, Полозов быстро остановил ее.
   - Начинаем!
   Картина была отвратительная. Перелом - черт с  ним.  От  переломов  еще
никто не умирал. Нога обождет. Трещина в черепе? Еще неизвестно,  есть  ли
она. Написать все можно. Ударился он, конечно, сильно: все-таки самосвал -
не велосипед, но определить трещину на улице -  это  вряд  ли.  Во  всяком
случае, с головой тоже горячиться не  следует.  А  вот  грудная  клетка  и
полость - сплошной кошмар. Два ребра сломаны.  Концы  их  ушли  внутрь  и,
наверное, проткнули  диафрагму.  Кишечник,  конечно,  тоже  задет,  сосуды
порваны - вон сколько крови потерял. И брюшная стенка  -  в  клочья,  одни
лоскутья. Вероятно, сперва его сшибло, отсюда трещина в  черепе,  а  потом
грузовик наехал на ногу и на грудь.
   Полозов  выпрямился.  Варвара  одним  движением  вытерла  ему  лоб.   В
операционной было жарко.
   Хуже всего, что дыра бог знает какая. Грязи -  центнер.  Пока  приехала
"скорая" да пока перевязали... Перитонит обеспечен. Если даже этот  парень
и перенесет операцию... Так или иначе, работы здесь  часов  на  шесть.  Не
меньше.
   Он сеял бинты. Сразу же пошла кровь - обильно,  широко.  Варвара  ловко
убирала ее, не давая стекать внутрь.
   - Пульс пятьдесят пять, - сказал анестезиолог. - Учащается.
   - Приходит в себя, - предупредила Варвара.
   Действительно, спекшиеся губы  на  белом  лице  дрогнули,  распахнулись
глава - большие, серые, недоуменные, из горла вылетел слабый хрип.
   - Наркоз, - приказал Полозов.
   Варвара обернулась, но, к счастью, промолчала. Анестезиолог нехотя взял
маску. Полозову казалось, что он двигается нарочно медленно.
   Парень все пытался что-то выговорить, оторвал голову, с натугой  мигнул
раз, другой, но тут маска закрыла лицо.
   Полозов медлил. Ему очень не хотелось вскрывать  стенку.  Два  ребра  и
кровотечение. Можно представить,  какая  там  каша.  Он  вообще  не  любил
операций на брюшной полости. И места вроде много, и поле крупное,  а  чуть
что не так - воспаление, острый процесс, и вся работа насмарку.
   Но делать было нечего.
   Варвара сосредоточенно смотрела на его руки - ждала. Анестезиолог убрал
маску, вернулся на свое место, спина его ясно выражала - а провалитесь  вы
все. После Полозова он был здесь самый опытный, но при таком настрое  вряд
ли можно было ожидать от него серьезной помощи. Ну а Галя -  что  Галя?  -
студентка. Побледнела вся, напряглась. Наверное, в первый раз на операции.
Того и гляди самой станет плохо.
   В общем, рассчитывать можно только на Варвару. У нее стажа -  дай  бог.
Ну я на себя, конечно.
   Варвара подняла на него удивленный взгляд.
   - Вскрываем, - сказал Полозов и взял ножницы.
   Он взрезал кожу, расслоил  мышцы.  Внутри  было,  как  и  думал.  Каша.
Прорвались крупные сосуды. И, вероятно,  прорвались  уже  давно,  еще  при
наезде  -  кровь  частично  свернулась,  диафрагма  висела  лохмотьями,  к
кишечнику страшно было прикоснуться.
   Варвара посмотрела на него. И Полозов понял, что  она  хотела  сказать.
Бесполезно. Никаких шансов. Проще оставить, как есть. Полозову тоже  этого
хотелось. На мгновение он даже пожалел, что парень не  умер  по  дороге  в
клинику. Ему самому было бы лучше.
   - Пульс сорок. Наполнение слабое, - неторопливо сказал анестезиолог.
   Полозов вздохнул, и работа началась.
   Сначала все шло хорошо. Полость  удалось  очистить  быстро.  Варвара  в
таких  случаях  была  просто  незаменимой.  И  повреждений,   особенно   в
кишечнике, оказалось меньше, чем он ожидал, -  поражение  все  равно  было
смертельным, во работа ее такая тяжелая. Полозову удалось довольно  быстро
закрыть слизистую, теперь за желудок можно было не  опасаться,  и  Варвара
это оценила,  кивала  одобрительно,  но  потом  вдруг  что-то  сдвинулось,
дернулось, он даже не успел понять - что, все сместилось, хлынула кровь  -
густо, горячо. Варвара  замелькала  отсосом,  даже  Галя  пыталась  что-то
сделать тампонами - ничего не помогало: кровь выходила толчками,  заливала
полость. Наверное, прорвало воротную  вену.  Да  -  "вена  порта".  Скорее
всего, она уже была повреждена, стенка держалась  чуть,  и  теперь,  когда
Полозов начал копаться, лопнула. Он сунулся с лигатурой,  ничего  не  было
видно, нитки крутились в  держателе,  Галя  не  вовремя  лезла  под  руки.
Полозов про себя ругался черными слоями. Пот заливал  глаза.  Он  усиленно
моргал, помогало это плоха.
   - Пульса нет, - вдруг сказал анестезиолог.
   Полозов поднял голову.
   - Сердце стоит.
   - Адреналин, - хрипло сказал Полозов.
   Варвара будто ждала - подала  шприц.  Игла  вошла  меж  ребер.  Поршень
медленно пополз вниз.
   - Ну?
   - Стоит, - сказал анестезиолог.
   - Дефибриллятор!
   Варвара покачала головой.
   - Виктор Борисович...
   - Быстро! - гаркнул Полозов. Он и сам знал, что бесполезно. - Запускай!
   Анестезиолог щелкнул тумблером. Сердце дернулось. Тут же он сказал:
   - Остановка.
   - Еще раз!
   - Остановка.
   - Еще раз!
   Анестезиолог  пожал  плечами  -  мое  дело  маленькое,  приказывают,  я
выполняю.
   Так продолжалось минут десять. Запустить  сердце  не  удалось.  Реакция
была все слабее и слабее.  Варвара  покашливала.  Анестезиолог  откровенно
морщился.
   - Ладно, все, - сказал Полозов. - Все. Закончили.
   Стащил перчатки. Варвара сунула чистую марлю  -  вытер  лицо,  подумал:
"Сделать-то все равно ничего было нельзя".
   Сильно хотелось курить.
   - Он умер? - нерешительно спросила Галя.
   Ей никто не ответил. Анестезиолог свертывал провода.  Полозов  все-таки
достал сигарету. Варвара смотрела неодобрительно - прямо в операционной.
   - Он умер? - снова спросила Галя.
   - Надо будет заполнить историю болезни, - сказал Полозов.
   Варвара закивала.
   - Да-да, Виктор Борисович, я помогу.
   В лице ее не чувствовалось никакой усталости. Железная была женщина.
   - Смотрите, смотрите! - вдруг сказал анестезиолог.
   Все обернулись.
   - Сердце!
   - Что - сердце?
   - Есть сердце!
   - Что за ерунда... - начала Варвара. Полозов, отстранив  ее,  шагнул  к
экрану. В темно-серой стеклянной глубине вспыхивала серебряная звездочка.
   - Я уже хотел выключать, - возбужденно сказал анестезиолог. -  Вот  уже
за ручку взялся и вдруг - заработало.
   - Дышит! - воскликнула Варвара. - Виктор Борисович, дышит!
   - Это обморок был, - сказала Галя.
   Полозов да