росы. Если вы не вернулись, значит, на квартире - "замок".
     Вероятно, вас именно потому и отбросило в прошлое. В то же место,  но
в совершенно другую точку отсчета. И  вот  это  мне,  извините,  очень  не
нравится. Я уже когда-то сталкивался с аналогичной проблемой...
     Он,  по-моему,  целиком  погрузился  в  воспоминания.  У  него   даже
дернулась, как будто от тика, щека, а зрачки  блеклых  глаз  необыкновенно
расширились.
     Я безнадежно сказал:
     - А, быть может, вам лучше вообще оставить меня в покое? Десять лет в
своем  прошлом  я  уж  как-нибудь  проживу.  Осторожненько  так   проживу,
высовываться не стану. Но зато и гарантия, что здесь-то меня не найдут.
     А там, в будущем, вы ко мне просто не явитесь. Вы же  видите,  как-то
не складывается у нас. Все, что  я  предлагаю,  вам  не  подходит:  голод,
войны, а также ненависть и любовь.  Почему-то  вы  это  все  безоговорочно
отвергаете. Я уже и не знаю, что можно  еще  предложить.  Семинар  в  этом
смысле ничуть не облегчил ситуацию. Там - теория, а тут - реальная  жизнь.
Вам, наверное, следовало бы выбрать кого-то другого.
     Вы подумайте, время, по-моему, еще есть. И, наверное, вы согласитесь,
что так будет значительно проще...
     Зоммер, однако, меня не  слушал,  осторожно  втянул  в  себя  воздух,
повел, как локатором, головой и расставил ладони, точно принимая сигналы.
     - Нет,- сказал он после длительного молчания.- Нет,  по-моему,  здесь
все в  порядке.  Извините,  меня  насторожил  эпизод  с  телевизором.-  И,
наверное, успокоившись, весьма снисходительно объяснил.- К сожалению,  тут
все не так просто, как кажется.
     Вы однажды уже просили хлеба, и тогда начался поворот к земледелию  и
ремеслу. Вы просили любви и мира, и вам - со всей атрибутикой - дана  была
Нагорная проповедь. Вы просили затем личной свободы - началась Реформация,
приведшая к множественности конфессий.
     К сожалению, все это уже было опробовано. А каковы результаты? Хлеба,
чтоб  накормить  голодных,  по-прежнему  нет,  войны  стали  ожесточеннее,
особенно за последний век,  а  дарованная  свобода  приводит  к  затуханию
личности. Человек растворился в среде  вещественных  благ:  погружается  в
быт, превращается в окультуренное  животное.  Искра  божьего  духа  в  нем
медленно угасает. Вы, по-моему, слышали об этом на  семинаре.  Нет,  здесь
требуется что-то иное.- Зоммер неожиданно замолчал и  вдруг,  сморщившись,
сунул  руку  куда-то  за  ворот  рубашки  -  с  наслаждением  почесался  и
выпрямился, несколько  обескураженный.  Мордочка  его  слабо  порозовела.-
Пррроклятье!..- смущенно  сказал  он.-  Досаждают  слабости  человеческого
организма.
     То одно отвлекает  внимание,  то  -  другое.  Между  прочим,  как  вы
полагаете, нас здесь покормят?..
     - Наверное,- сказал я.
     И тут дверь открылась,  и  просунулась  из  гостиной  раскрасневшаяся
Жозефина.
     - Тебя к телефону...
     - Меня, точно? - одновременно тревожась и изумляясь, спросил я.
     - Тебя, тебя, такой вежливый голос...
     И Жозефина исчезла.
     Я глянул на Зоммера, который пожал плечами, а  затем  переместился  в
прихожую и взял со столика трубку.
     - Сергей Петрович, вы нашу передачу смотрели?  -  сразу  же  спросили
меня.- Вот сейчас, она прошла по первой программе?
     - Кто это? - выдавил я, внезапно похолодев от предчувствия.
     А серьезный вежливый голос в трубке сказал:
     - Неважно. Просто мы хотели увидеться с вами. Возвращайтесь  обратно,
ваша квартира свободна. Мы восстановили там всю прежнюю обстановку.
     А теперь - дополнение к показанному материалу.
     В трубке что-то негромко щелкнуло,  и  Рита,  как  будто  из  могилы,
произнесла:
     - Сережа, я тебя жду.  У  меня  все  в  порядке,  но  ты  поторопись,
пожалуйста. Я тебя очень прошу: приходи обязательно...
     И опять внутри что-то щелкнуло.
     - Эй!..- растерянным  шепотом  сказал  я.-  Подождите  минуточку,  не
разъединяйте!..- Из прихожей я видел  Риту,  раскладывающую  в  это  время
салфетки.  Она  чуть  прогибалась  -  так,  что   обрисовывалась   фигура.
Чувствовалась в ней некоторая оживленность.
     И одновременно она находилась за десять лет от  меня  и  безжизненным
ровным голосом говорила, точно под чью-то диктовку.
     Повеяло сквозняком.
     - Алло! Я вас слушаю!..
     Трубка, однако, молчала - не было ни обычных легких потрескиваний, ни
гудка. И только когда я положил ее обратно на  аппарат,  что-то  слабенько
тенькнуло, свидетельствуя, что линия заработала.
     - Все в порядке? - спросил Зоммер, появляясь в прихожей.
     - Да,- надеясь, что он не прислушивался, кивнул я.
     - Ну и отлично! Зовут...
     Зоммер что-то жевал, равномерно двигая челюстью,- проглотил и понюхал
затем следующий кусок колбасы. И лицо его выразило очевидное наслаждение.
     Светлые глазенки замаслились.
     - Вкусно,- сказал он...

     Мне казалось,  что  в  помещении  пахнет  дымом.  Это  было  довольно
обширное гулкое помещение с мощным каменным нефом,  поддерживающим  низкий
свод, совершенно без окон и находящееся, видимо, ниже земной поверхности.
     Вероятно, было сделано все, чтобы придать ему некоторое подобие уюта:
темным бархатом была задрапирована  облезлая  штукатурка  стен,  прикрывая
кирпич, висели картины религиозного содержания,  громоздился  в  простенке
двух ниш распятый деревянный Христос, причем краска на дереве уже  местами
облупилась, еле слышно  шуршал,  по-видимому  включенный,  кондиционер,  и
ворсистый ковер растянулся от нефа до  каминной  решетки.  Желтело  медное
ограждение. Полукругом стояли три  кресла  с  широкими  подлокотниками,  и
торчал  перед  ними  на  тумбочке  прямоугольник  плоского  телевизора   -
видеоаппаратура возле него образовывала уступчатую пирамиду.
     Здесь был даже высокий и узкий аквариум: в яркой-зеленой воде,  между
водорослями, подсвеченные  люминесцентными  лампами,  еле-еле  подрагивали
плавниками лунообразные рыбы. Сплюснутые их тела походили  на  игрушки  из
дымчатого  стекляруса,  выделялись  лишь  бусины   внимательных   глаз   и
раздвоенные хвосты со слюдяными прожилками.
     Дыма, вроде бы, не было.
     И  тем  не  менее,  мне  казалось,  что  горький  раздражающий  запах
пропитывает помещение. Я сразу закашлялся. Я, наверное,  уже  сроднился  с
гарью пожаров. Дымом пахло в квартире, куда  я,  шагнув,  переместился  из
прошлого, дымом пахло  на  лестнице,  когда  я  спускался  к  "мерседесу",
ожидающему меня, вдоль всей улицы слоились сиреневые  густые  усы:  воздух
был напластован, как будто в призрачной штольне. Солнце создавало ощущение
миража. А когда  "мерседес",  прорываясь  к  окраинам,  мягко  вылетел  на
середину выгибающегося моста, обнаружились в открывшейся  панораме  проемы
развалин - зубы зданий, скорлупы задранных крыш - и колышущаяся  над  ними
поросль рыхлого дыма.
     Вероятно, город был наполовину разрушен.
     Даже  мрачный,  как  мне  показалось,  туповатый   шофер,   соблюдая,
по-видимому, инструкцию, не вымолвивший за всю дорогу ни слова, тут слегка
покосился на догорающий  универмаг  и  всхрапнул,  будто  горло  его  было
сделано из железа:
     - Сожгли город, сволочи...
     - Кто? - спросил я, на всякий случай прикидываясь идиотом.
     - Мы куда направляемся? И зачем? Что - вообще происходит?
     Но шофер, уже взяв себя в руки, опять замолчал и молчал все то время,
которое мы  еще  ехали.  И  только  когда  машина  остановилась  во  дворе
кирпичного  монастыря,  окруженного  строительными  лесами  и,   вероятно,
бездействующего, открывая дверцу передо мной, он произнес неприветливо:
     - Ну, приплыли...- и добавил, уже не  скрывая  накопившейся  яростной
злобы.- Шевелись, сейчас тебе все расскажут...
     А затем деловито достал из багажника весь обтертый "калашников".
     Так что, дымом, наверное, пахло и здесь, но  особо  прислушиваться  к
ощущениям времени не было - из ближайшего кресла  поднялся  навстречу  мне
человек и кивнул, не подавая руки, как будто боялся испачкаться:
     - Наконец-то... Садитесь... А мы вас порядком заждались...
     - Это вы мне звонили? - так же без какого-либо приветствия спросил я.
     А человек покивал:
     - Давайте по порядку. Располагайтесь...
     Он был одет во все темное: гладкий черный костюм и бадлон цвета сажи,
из  чернеющих  туфель  тянулись  черные  шелковые  носки,  а  фалангу  его
безымянного пальца охватывал черный  же  перстень.  Бриллиант,  украшавший
его, казался каплей воды. И он, видимо,  не  привык  терять  время  даром,
потому  что  с  ходу  представился,  сказав,  что  его  зовут  Флавиан,  к
сожалению, имя не русское, но так уж принято, усадил меня в кресло рядом с
собой и, нажав какую-то кнопку на плате, включил телевизор.
     - Вы город - видели? Я сейчас покажу вам еще кое-что - в том же духе,
имеющее к вам непосредственное отношение...
     Экран телевизора прояснел, появилась заставка:  зеленые  иероглифы  в
рамке, а потом без всякого перехода пошли документальные кадры.
     Я увидел остатки знакомой деревни в Африке: пропыленную мертвую улицу
и купы зонтичных  на  горизонте.  Сохранилась  даже  станина  грузовика  -
закопченная рама с торчащими электроприводами. Сам ребристый контейнер уже
куда-то исчез, а от хижин остались кострища - как скопища головастиков.  И
по улице сгоревшей деревни равномерно трусило какое-то  существо  -  нечто
вроде мохнатого  волка  на  коротеньких  лапах.  Шерсть  у  него  отливала
металлом, и, когда оператор, не дрогнув, дал крупный план, я  увидел,  что
это не шерсть, а никелированные колючки.
     Волк действительно был из металла - разинул железную пасть, и  оттуда
высунулся язык, дымящийся испарениями.- Поселение Бенбе, к  юго-западу  от
Кинталы,-  прокомментировал  диктор.-  Його-його  -   согласно   легендам,
мифическое  божество.  Появление  його-його  свидетельствует   о   Великой
Кончине.- Картинка сменилась. Теперь это был  вполне  европейский  пейзаж:
улицы в гудроне асфальта, каменные ухоженные кварталы. Я  заметил  коробки
автобусов, замерших перед кирхой.  Только  эти  автобусы  были  безнадежно
пусты,  корка  тротуара  потрескалась,  и  высовывались  из  нее  железные
суставчатые растения. А от тронутых ржавчиной, лапчатых листьев их - тоже,
медленно  и  беззвучно,  отделялись  коричневые  испарения.  Словно   сами
растения были разъедаемы изнутри кислотой, над зазубренными шипами  ныряли
чудовищные стрекозы:  вероятно,  с  полметра,  выпуская  кинжалы  когтей.-
Любек, данные  на  шестое  июня,-  откомментировал  диктор.-  Апокалипсис,
население город покинуло...- А затем я увидел Париж,  охваченный  паникой,
гомерическое нашествие жаб на пригороды  Миннеаполиса,  вымершие  кварталы
Нью-Йорка,  где  бушевала  холера,  и  еще  какие-то  города  и  брошенные
поселения. И повсюду - железо, чудовища, вспышки болезней.
     Я не знаю, сколько эта демонстрация продолжалась: вероятно,  недолго,
но мне  показалось,  что  -  целый  час.  Наконец,  появился  лик  ведьмы,
терроризирующей Афины, а затем - иероглифы, и  Флавиан  небрежно  выключил
телевизор.
     - Прекрасная операторская работа,-  сказал  он.-  Цвет,  изображение,
панорамы, японцы это умеют. Между прочим, во время съемок погиб  режиссер.
Пожран його-його, не успели подхватить с вертолета.
     Он беззвучно похлопал ладонью по подлокотнику.
     - Патриарх о вашей деятельности осведомлен? - спросил я.
     - Патриарх, разумеется, знает о том, что мы существуем. Но  с  другой
стороны, мы по статусу - довольно независимое подразделение.
     Служба безопасности церкви - так это называется.  Свои  методы,  свои
магические приемы. Интересно, что некоторые идут  еще  со  времен  Царства
Израилева. Ведь с так называемыми Пришествиями  приходилось  бороться  еще
тогда. И тогда еще  разработаны  были  определенные  ритуалы:  заклинания,
заговоры, разная  мистическая  дребедень.  И  потом  это  все  копилось  и
отшлифовывалось тысячелетиями. Ничего, как видите, оправдывают себя. Ну  а
сам Патриарх - зачем ему  знать  подробности...-  Флавиан  улыбнулся  мне,
точно сообщнику, поведя ладонью по  воздуху,  сделал  обтекаемый  жест  и,
нажав пару клавиш на элегантной  панели  селектора,  как  о  чем-то  давно
обговоренном, распорядился.- Люций? Давайте...
     Дверь сразу же отворилась, и, как заключенная, держа руки сцепленными
за  спиной,  по  ступенькам  спустилась  Рита,  сопровождаемая  громоздким
шофером. Выглядела она довольно прилично: в джинсах, в блузке,  с  немного
отрешенным лицом, посмотрела на кресло, которое было,  наверное,  для  нее
подготовлено, но прошла не к нему, а к стулу, стоящему в отдалении.
     Села и тут же нагнулась вперед - изучая меня,  как  будто  раньше  не
видела.
     Глаза ее заблестели.
     - Я это так и представляла себе,- сказала она.- Разумеется, дьявол  и
не похож на черта с рогами. Человек -  вызывающий  симпатию  и  любовь.  И
однако, печать  Сатаны  на  нем  явственно  различима...-  Она  вдруг  вся
напряглась и выбросила вперед правую руку. Пальцы, стиснувшиеся в  щепоть,
прочертили пылающий крест по воздуху. А  под  кожей  лица  набрякли  синие
вены.- Изыди,  Сатана!..-  Она  совершенно  преобразилась:  кости  носа  и
челюстей заострились, точно в агонии, выступили изогнутые клыки над нижней
губой,  и  начесы  волос  зашевелились,  как  черви.-  Изыди!..   Сгинь!..
Развейся!.. Провались в огнедышащую геенну!..
     Ногти, видимо, покрытые чем-то, немного светились.  И  казалось,  что
она сейчас бросится на меня. Жестяные  острые  плечи,  во  всяком  случае,
выдвинулись.
     - Достаточно,- сказал я.
     Флавиан тут же звонко и как-то замысловато пощелкал  пальцами.  Точно
высыпал  короткую  ксилофонную   трель.   И   тогда   Рита   остановилась,
распрямившись  на  стуле,  а  потом  вдруг  осела,  как  будто   полностью
выключенная.
     Глаза ее потускнели.
     Клочья огненного креста догорали в воздухе.
     А ничуть не взволнованный Флавиан повернулся ко мне -  с  приветливой
выразительностью.
     -  Вы  можете  побеседовать  с  ней,-  любезно   разрешил   он.-   Не
стесняйтесь, поговорите, она ответит на все ваши вопросы.
     Он медленно улыбнулся.
     И однако, улыбка его застыла, потому что я спокойно положил  ногу  на
ногу.
     И в свою очередь медленно улыбнулся.
     - А теперь послушайте меня, Флавиан. Вы подходите  к  этому  делу  не
так, как надо. Некрасиво, да и бессмысленно прибегать к шантажу.
     Это только ухудшит и без того тяжелую ситуацию.  Что  вы  заложили  в
нее, какие программы? "Ненависть", "любовь" и, наверное, еще "подчинение".
Вы напрасно это сделали, Флавиан. Вы  не  представляете  все-таки,  с  чем
конкретно столкнулись. Я заранее чувствую ваши оперативные разработки.  Вы
сначала продемонстрировали мне знаки  Пришествия,  Флавиан,  и,  наверное,
будете теперь убеждать, что это - катастрофа для человечества. Что служу я
не Богу, а Дьяволу, поддавшись на искушение, и что мой человеческий долг -
теперь сотрудничать с вами. Вы, конечно,  особенно  будете  настаивать  на
сотрудничестве.
     И, по-видимому, у вас самая благородная цель: Царство Божие на земле,
сошествие  благодати.  А  с  другой  стороны  -  давление,  типичное   для
спецслужб. Слежка, шантаж, угрозы.  Так,  Флавиан?  -  Флавиан,  по-моему,
намеревался  что-то  сказать,  но  я  быстро  поднял   ладонь,   остановив
возражения.- Так вот, начинать надо  с  себя,  Флавиан.  И  учтите,  я  не
предлагаю  вам  теологический  диспут.  Я  не  собираюсь  с  вами   ничего
обсуждать, а тем более торговаться по какому  бы  то  ни  было  поводу.  Я
сейчас заберу эту женщину, и мы просто уйдем. Понимаете, мы уйдем, а вы не
будете нам препятствовать. И тогда вы,  быть  может,  останетесь  живы.  В
противном случае - вряд ли...
     Во мне все дрожало.
     Флавиан, как будто в задумчивости, опустил глаза.
     -  Не  советую,-  очень  тихо  и  вежливо  сказал  он.-  Вы  еще   не
представляете всех наших возможностей. Мы ведь тоже не мальчики, у  нас  -
тысячелетняя практика.
     Он  как-то  странно,  точно  младенец,  причмокнул.  Просияла   огнем
голубоватая капля  на  перстне.  Тут  же  каменная  плита  за  спиной  его
повернулась, и из ниши выскочили два человека в зеленых одеждах. Это были,
наверное,   специально   подготовленные   монахи:    капюшоны,    веревки,
охватывающие тренированные тела. И у каждого на груди, точно кровь,  алела
звезда Соломона. Вероятно, как средство  против  дьявольского  наваждения.
Они оба сейчас же, пригнувшись, ринулись на меня, и зеленые рясы на спинах
вздулись бычьими  пузырями:  -  Й-й-й-е-го-о-о!..  А-а-а!..-  Но  красивый
прыжок их замедлился, точно в воде, и  они  поплыли  по  воздуху,  колебля
рукава облачения.
     Будто рыбы в аквариуме.
     - Как включается "подчинение"? - сухо спросил я.
     Флавиан не мог оторваться от страшноватых фигур, зависших над полом.
     Губы его шевелились.
     - Вам все равно не уйти  -  монастырь  окружен,  подтягиваются  части
спецназа...
     Впрочем, поймав мой взгляд, он нацарапал что-то в открытом блокноте.
     Слово было знакомое.
     - Фата-моргана...- негромко сказал я Рите.
     И она немедленно вспрянула, вытянувшись по стойке "смирно".
     - Да, господин учитель.
     Глаза у нее были пустые.
     - Пойдешь со мной - не отставать, более ничьих приказов не слушать.
     - Да, господин учитель.
     Флавиан потряс головой.
     - Зря вы это,- сказал он с гримасой откровенной досады.-  У  вас  все
равно не получится. Очень жаль, могли бы договориться...
     Кажется, он был искренен.
     Мы поднялись на первый этаж и прошли сквозь паноптикум  выдвигающихся
навстречу охранников. Все они были в просторных зеленых одеждах и  держали
кто автомат, а кто - меч с коротким расширенным лезвием.
     Непонятно, зачем им такие мечи понадобились. Нам  они  не  мешали.  Я
лишь время от времени сторонился, чтоб не напороться на кончик. Рита  тоже
лавировала достаточно ловко. Она двигалась быстро, упруго и, кажется,  без
тени сомнения. Я сказал: - Не  называй  меня  "господин  учитель",  просто
Сергей.- Слушаюсь, господин Сергей, - ответила Рита.- И без "слушаюсь",  и
без "господина", пожалуйста,- Да, Сергей, я  вас  поняла...-  Удивительная
безмятежность чувствовалась во всем ее облике. Я немного напрягся и как бы
ее глазами увидел себя: ослепительный, властный великолепный хозяин,  тот,
кто обладает правом и миловать и казнить, и кому  так  легко  и  сладостно
подчиняться. Вероятно, следовало ее тут оставить.
     Она была безнадежна.
     Я скомандовал, касаясь ее плеча:
     - Быстрее!..
     Снаружи уже стемнело. Летние крупные звезды горели над монастырем.
     Выделялись на фоне их ровные крепостные стены. Двор был полон людьми,
одетыми в комбинезоны. Заползал неизвестно откуда  взявшийся  транспортер,
и, как пух одуванчиков, с него тихо соскальзывали солдаты.
     Вероятно, спецназ, обещанный Флавианом.
     Ерунда,  я  не  боялся  никакого  спецназа.  Две   секретные   службы
соперничали из-за меня в Париже, и потуги  обеих  распались,  как  дряхлая
паутина.
     И здесь будет - то же.
     Я абсолютно не волновался.
     Но когда мы пересекли этот зачарованный двор и уже  миновали  ворота,
распахнутые навстречу еще одному  бронированному  чудовищу,  над  громадой
монастыря вдруг раздался тягучий медный удар, и хлестнули сквозь  вечернюю
тишину несколько выстрелов.
     Рита сразу остановилась.
     - Бежим!..- крикнул я.
     Флавиан, вероятно, не хвастал. Они действительно многому научились.
     Я не знаю, как ему удалось разодрать пелену колдовства,  но  какая-то
чугунная тяжесть обрушилась мне на спину.  Шлепнул  прямо  в  лицо  мелкий
гравий покрытия, резь железных когтей распространилась по легким.
     Я едва смог вздохнуть, чтобы не погрузиться в беспамятство. А когда я
кое-как приподнялся под грохот паль