жда есть, Йокот. Я пока не могу судить,  обладаешь  ли  ты
даром шаманства, но я также не могу сказать, что это не так. А теперь ложись
спать, или твои силы во время завтрашнего перехода лишь вспыхнут и погаснут,
как огонь.
   - Лягу. - Глаза гнома во мраке были раскрыты широко и видели больше,  чем
глаза Кьюлаэры, а возможно, столько же, сколько глаза Миротворца. -  Спасибо
тебе, мудрец, за надежду.
   - Не за что. Но помни! - Миротворец поднял указательный палец. -  Женщина
не обязательно полюбит мужчину только потому, что он шаман!
   Йокот пошел назад, глубоко задумавшись, улегся и снова укрылся  листьями.
Миротворец наблюдал за ним с легкой улыбкой и удивлялся тому, что  нежданные
слезы щиплют ему глаза. Он моргнул, чтобы прогнать слезы,  и  подумал:  "Ах,
Рахани! Есть еще люди с добрым сердцем на земле! Насколько проще мне было бы
с этим зверюгой Кьюлаэрой, если бы в нем была хоть  половина  доброты  этого
гнома?"
   И ему показалось, что в криках сов и шуршании листьев он услышал ответ.

Глава 5

   Ночь сказала ему: "В Кьюлаэре есть доброта, и не только доброта,  но  эти
качества скрыты".
   Рахани ли говорила это  или  то  были  собственные  потаенные  мысли,  не
выплывшие еще словами на поверхность сознания? "Ты уверена,  любимая?  Ведь,
без сомнения, человек, избивающий маленький народец и женщин потехи ради,  -
самая гадкая мразь на земле, самая грязная грязь!"
   И снова он услышал шепот - а может, слова звучали в его сознании?  "Самая
грязная грязь - это лишайники, выделяющие воздух,  нужный  для  жизни  самых
больших животных. Даже такой порочный  человек,  как  Кьюлаэра,  может  быть
очищен от плесени, коей покрыт, и тогда доброе внутри  него  высвободится  и
засияет. Тогда из его силы и смелости его смогут родиться решимость и другие
качества, с помощью которых обычный человек становится героем".
   "Что ж, будь по слову твоему, - вздохнул Миротворец. - Но если уж  внутри
Кьюлаэры скрывается доброта, тогда она должна таиться  во  всех  мужчинах  и
женщинах".
   Но Рахани резко опровергла его слова: "Не во всех, о мудрец.  Во  многих,
возможно, но ни в коем случае не во всех".
   Какой глупец будет спорить с богиней? Успокоенный  разговором  с  Рахани,
мудрец Миротворец - который, конечно, на самом деле был  Огерном  -  дал  ей
убаюкать себя, ввести в транс, которым он пользовался, как большинство людей
сном. Его тело отдыхало, хотя он сидел, прижавшись спиной  к  дереву.  Разум
Огерна спал, хотя он по-прежнему видел свет костра и  силуэты  своих  спящих
попутчиков. Казалось,  что  они  далеко,  будто  рисунки  на  стене  пещеры,
освещенной блеском костра. Он слышал совиное уханье, видел,  как  низко  над
костром промелькнула летучая мышь, слышал крик ночной птицы,  потом  увидел,
как  встал  Кьюлаэра.  Огерн  наполовину  пробудился.   Верзила   по-кошачьи
пробрался в  темноте,  нагнулся  и  зловеще  уставился  в  немигающие  глаза
мудреца. Огерн сидел все так же, не двигаясь. Он ожидал, проверяя, насколько
храбр этот человек. Кьюлаэра сжал кулак и поднял руку для удара. Но когда он
ударил, кулак его встретился с посохом Огерна. Отбросив руку  нахала,  Огерн
заехал ему посохом по голове. Даже не вскрикнув, Кьюлаэра без чувств  рухнул
к ногам Огерна, а мудрец, довольный тем,  что  у  негодяя  хватило  смелости
напасть на спящего, и уверенный, что снова тот на такое не отважится,  опять
погрузился в покой, дабы освежить свой ум и душу.

***

   Когда  опушку  испещрили  пятнышки  солнечного  света,  Огерн  не   спеша
отогрелся в его лучах, потом потихоньку  принялся  разминать  руки  и  ноги,
сжимать и разжимать кулаки, без  радости  вспоминая  пробуждение  в  пещере.
Почувствовав, что снова способен более или менее легко двигаться, он  встал,
осторожно  перешагнул  через  спящего  Кьюлаэру,  немного   походил,   потом
потянулся, распрямил плечи, готовый  снова  стать  Миротворцем,  победителем
Зла.
   - Вставай, мерзавец! Он поддел  Кьюлаэру  посохом.  Верзила  пошевелился,
повернулся на бок, часто моргая. Закрыв глаза, он отвернулся и пробурчал:
   - Да иди ты...
   Миротворец  ткнул  посохом  посильнее.   Кьюлаэра   вскричал   от   боли,
подпрыгнул, встал в стойку, но посмотрел на старика, на посох и заколебался.
   Миротворец ждал.
   Китишейн и гномы проснулись, разбуженные воплем Кьюлаэры.
   Верзила сказал:
   - Ночью мне приснилось...
   Миротворец молча ждал.
   - Приснилось, будто я проснулся и увидел тебя...
   Кьюлаэра умолк, когда понял, где находится. Он посмотрел на землю и снова
метнул взгляд  в  Миротворца,  не  веря  своим  глазам,  потом  обернулся  к
остальным.
   - Да, - сказал Миротворец, - именно там ты уснул минувшей ночью.
   Кьюлаэра выпучил глаза, а Миротворец отчетливо видел, как мечутся мысли в
его голове. Если он уснул там, а проснулся здесь, то происшедшее не  сон,  а
правда!
   - Ты что, никогда не спишь? - закричал он в ярости.
   - Не буду спать, пока ты такой, какой есть, - ответил Миротворец. -  Тебе
кажется, что это совсем уж нечестно, правда? То, что я  неуязвим  для  твоих
проделок. Ты либо будешь драться со мной, когда я не сплю,  либо  вообще  не
будешь драться. - Его голос хлестнул словно кнут. - Теперь раздувай  угли  и
ставь котелок! Нам нужно завтракать!
   Кьюлаэра  ошарашенно  подскочил.  Потом  прищурил  глаза,  посмотрел   на
Миротворца, напрягся, приготовился к драке...
   Миротворец ждал, держа посох наготове.
   Он заметил, когда воинственность покинула Кьюлаэру, хотя  внешне  тот  не
очень изменился. Верзила только выругался, но сделал, как ему  было  велено,
пытаясь не встречаться взглядом с гномами и девушкой.
   Когда завтрак был готов, Миротворец приказал Кьюлаэре собрать  вещи  всех
путников, все до мелочи. "Поскольку, - как  он  сказал,  -  у  тебя  широкая
спина". Других поразило, что Кьюлаэра лишь бросил на Миротворца  исполненный
ненависти взор, но подчинился беспрекословно. Йокот стал медленно закапывать
костер, Китишейн забросила за плечо свой колчан, но Миротворец остановил  их
и позвал. Они собрались около него, и гномы получили по кривому куску дерева
с кожаными ремешками.
   - Так вот что  ты  вырезал!  -  Йокот  в  изумлении  разглядывал  изделие
Миротворца. - Что это. Миротворец? Какая-то маска?
   - Но как мы сможем видеть сквозь такие маленькие щелки? - спросила Луа.
   - Намного лучше, чем обычно видите в полдень, - ответил Миротворец.
   Йокот высоко поднял подарок с криком радости:
   - Щели  не  пропускают  большую  часть  света!  Нам  больше  не  придется
прищуриваться! - Он  быстро  приладил  свои  очки  и  кивнул.  -  Получилось
отлично. Миротворец! Спасибо, двадцать раз спасибо!
   Луа приладила диковину, Китишейн помогла ей завязать ремешки.
   - Да, это замечательный  подарок,  -  сказала  она.  -  Но  как  я  смогу
отблагодарить тебя. Миротворец?
   - В благодарности нет нужды, - сказал он,  -  и  этот  скромный  подарок,
разумеется, не обязывает вас идти со мной, если вы этого не хотите.
   - Мы хотим, - быстро сказал Йокот. Потом посмотрел на Луа и прибавил:
   - Я, по крайней мере...
   - Я тоже, - успокоила она его. Миротворец кивнул.
   - Вы сами сказали, что хотите, и я буду  рад,  если  вы  пойдете,  но  вы
должны понять, что есть определенные  правила,  которые  нам  всем  придется
соблюдать, чтобы выжить в этой глуши. Если эти правила покажутся вам слишком
суровыми, вы вольны уйти - все, кроме этого балбеса.
   Он ткнул в Кьюлаэру своим посохом. Верзила зыркнул на него, но смолчал.
   - Каковы эти правила? - неуверенно спросила Китишейн.
   - Во-первых, тот, кто остается с нами, учится тому, чему я учу, -  сказал
Миротворец. - Кьюлаэре придется многое усвоить, если он хочет жить, и любой,
отказавшийся учиться, помешает его обучению.
   -  Охотно!  -  У  Йокота  загорелись  глаза.  А  Китишейн  насупилась   и
неодобрительно посмотрела на пленника:
   - Значит, мы все здесь из-за Кьюлаэры?
   - Я пришел, чтобы встретиться с ним, - ответил Миротворец и повернулся  к
Луа. - Ты согласна учиться, девица-гном?
   - Согласна, господин, - медленно ответила она.
   - Уже хорошо.
   Миротворец перевел взгляд на Китишейн.
   - Чему ты будешь учить? - спросила она.
   - Единству ума, сердца  и  тела  и  боевому  искусству,  поскольку  здесь
каждому можно доверять, - может быть, даже кое-чему из магии - тех, у кого к
этому есть способности.
   - Согласна! - Глаза Китишейн загорелись.
   - Какие еще правила ты нам продиктуешь? - спросил Йокот.
   - Не я, а само наше путешествие, - ответил Миротворец.  -  Когда  один  в
опасности, все  должны  стараться  помочь,  а  если  все,  кроме  одного,  в
опасности, то он должен помочь всем.
   - В этом есть смысл, потому что иначе мы все погибнем, - сказал  гном.  -
Что еще?
   - Нельзя красть друг у друга. Нельзя драться друг  с  другом,  не  считая
учебных поединков, а это будет сложно, если двое в  чем-нибудь  не  согласны
друг с другом, но мы должны достигать мира и разрешать споры без драк.
   Он поведал еще несколько мудрых правил, а они слушали  и  кивали  в  знак
одобрения.
   Закончив, Миротворец удовлетворенно кивнул:
   - Если вы согласны, тогда идите со мной. Отправляемся в путь.
   Он повернулся было, чтобы идти, но Китишейн остановила его вопросом:
   - И ты  не  будешь  требовать,  чтобы  мы  тебе  подчинялись?  Миротворец
обернулся с довольной улыбкой:
   - Об этом нет нужды говорить, девица. Если кому-то это не понравится,  он
может не идти со мной дальше. - Он повернулся, чтобы ткнуть  Кьюлаэру  своим
посохом. - Пошел, волкоголовый! - И зашагал, погоняя пленника.
   Гномы пошли следом за Миротворцем, а последней зашагала Китишейн, она шла
и думала об обидных словах Миротворца -  справедливых  и  оттого  еще  более
обидных.
   Дважды в течение дня Кьюлаэра оборачивался к  Миротворцу.  В  первый  раз
старик чуть не налетел на пленника - он и так шел к нему вплотную, а сейчас,
похоже, решил поиздеваться над Кьюлаэрой. Кьюлаэра  резко  сбросил  мешки  и
развернулся. Его левый кулак врезал  старику  под  ложечку,  а  правая  рука
метнулась за ножом.
   Миротворец охнул, но тут же съездил Кьюлаэре в ухо.  Тот  отшатнулся,  на
мгновение потерял равновесие, а Миротворец оперся на посох и подножкой  сбил
Кьюлаэру с ног.
   Негодяй упал, но все же успел швырнуть в своего мучителя нож.  Миротворец
крикнул:
   - Дерево против стали?!
   Древко посоха хрустнуло в его  руке,  Кьюлаэра  злобно  скрипнул  зубами,
мудрец оперся о посох и сказал:
   - Попробовал? Теперь бери свою ношу, Кьюлаэра, и шагай на север.
   В полной тишине негодяй медленно встал, поднял нож, спрятал его в  ножны,
потом вскинул мешки на спину и отправился в путь.
   Миротворец зашагал за ним. Йокот догнал его и пробормотал:
   - Вы нарочно раздразнили его.
   - Он учится тому, чему должен учиться, - ответил ему Миротворец, -  и  ты
тоже, Йокот. Радуйся, что твоя учеба не так тяжела, как его.
   Второй раз Кьюлаэра осмелел после полудня, и в  этот  раз  он  специально
замедлил шаг, Луа решила, что он просто устал. Она поравнялась с Миротворцем
и сказала:
   - Нельзя так сильно его гнать, господин! Он сейчас упадет от изнеможения!
   - Ты так думаешь? - хмыкнул  Миротворец.  -  Тогда  смотри,  Луа,  только
отойди от меня подальше,  пожалуйста.  Я  не  хочу,  чтобы  ты  оказалась  в
опасности.
   Луа вытаращила глаза и, трепеща, отошла в сторону и к Китишейн.
   - Не бойся, малышка, - успокоила ее девушка-охотница. - Все получаемые им
удары он заслужил.
   - Миротворец не заслужил, чтобы его обижали!
   - Я не о Миротворце говорю, - сухо ответила Китишейн. И Кьюлаэра  тут  же
упал лицом в траву. Луа вскрикнула и побежала к нему, но  Китишейн  удержала
ее за плечо. Миротворец подошел к упавшему:
   - Вставай, лодырь! Нам еще долго идти до... Кьюлаэра крутанулся, его ноги
описали полукруг, и Миротворец упал.
   - А! Ну получил сдачи, мерзкий старикашка! С этими словами он кинулся  на
Миротворца, но мудрец каким-то чудом вцепился ему в  рубашку  и  подтянул  к
себе.
   - Мудрец душит его рубашкой! - закричал Йокот.
   - О боги, так и есть! - Китишейн, не отрываясь, следила за происходящим.
   Лицо Кьюлаэры побагровело, но он все-таки ухитрился ухватить  мудреца  за
ворот и приподнять его, но  тут  же  отпустил.  Старик  держал  его  слишком
крепко, и негодяю не удалось поднять колени и оттолкнуть противника,  однако
он поднял старика и швырнул оземь  изо  всех  сил.  Но  старик  не  отпускал
Кьюлаэру, пока тот не стал красным как рак и в конце концов не обмяк.  Тогда
Миротворец оттолкнул его бездыханное  тело.  Луа  испустила  вопль,  обежала
старика и опустилась на колени подле Кьюлаэры.
   Йокот бросился за ней, но задержался, чтобы помочь встать  Миротворцу,  и
его полный ненависти взгляд остановился  на  лежащем  без  чувств  Кьюлаэре.
Потом он заставил себя повернуться к мудрецу.
   - Вам больно, Миротворец?
   - Получил кое-какие ушибы, но мне ли привыкать? -  Миротворец  пристально
посмотрел на присевшего рядом гнома. - Надеешься, что я убил его, да?
   - Разве это плохо? - пожал плечами гном.
   - Чтобы он умер? Плохо, если судить о том, что я задумал. Но плохо ли то,
что ты желаешь ему смерти? Не очень хорошо, но неизбежно. Было бы куда хуже,
если бы ты притворялся, что не хочешь этого.
   - В этом нет его вины, но я думаю, что Луа по-прежнему в него влюблена.
   - Пусть так, но и она тоже не виновата, хотя с ней что-то не  так,  и  ее
необходимо вылечить. Нам придется ей помочь, Йокот.
   - Мы сумеем это сделать? - Гном повернулся к старику, и Миротворец увидел
за щелями маски зорко смотрящие глаза.
   - Есть средство, - уверил его Миротворец, - но оно подействует не  сразу.
А что же до Кьюлаэры, то нет, я его не убил. Хотя ему скоро захочется, чтобы
я его убил.
   Подошла угрюмая Китишейн и встала рядом.
   - Ты что, забавляешься, так истязая его?
   - Нет, - быстро ответил Миротворец. - Мне это отвратительно, и я ненавижу
его за то, что  он  вынуждает  меня  делать  это.  Луа  мы  сможем  вылечить
нежностью, а Кьюлаэру - только жестокостью, причем  такой  же,  с  какой  он
обращается с другими, ибо только так он поймет, что это не правильно.
   - Правда поймет? - спросила она.
   - Если в нем есть доброта, то поймет, - вздохнул мудрец. - Но если она  и
есть, я этого пока не вижу, но есть кое-кто, кто видит.
   - Кто?
   - Рахани, - ответил Миротворец.
   Китишейн уставилась на него, глаза ее выражали непонимание. Точно так  же
смотрел на старика и Йокот.
   Миротворец еще раз вздохнул и подумал: пятьсот  лет  -  слишком  короткий
срок, чтобы о богине забыли, и что скорее всего забыто  только  ее  имя.  Он
решил расспросить спутников об их богах,  но  не  сразу,  исподволь.  Теперь
определенно было не время для этого, тем более что  Кьюлаэра  закашлялся  и,
отплевываясь, пытался подняться. Луа  потянулась  к  нему,  но  он  с  рыком
отшвырнул ее руки. Йокот бросился к ним, его лицо пылало, но мудрец  удержал
его, подошел  к  Кьюлаэре,  оперся  на  посох  и  внимательно  уставился  на
пленника. Тот злобно глянул на старика, потер шею.
   - Действует, как видишь, - сказал Миротворец. - Скажи,  как  тебя  зовут?
Кьюлаэра выругался.
   - Да, именно так. Теперь вставай, разбойник, и бери свою ношу.
   Подталкивая, старик поднял Кьюлаэру на ноги,  заставил  поднять  мешки  и
погнал вперед.
   Следом пошли Йокот и Китишейн, лица которых светились радостью  при  виде
униженного Кьюлаэры. Расстроенная Луа поплелась за ними, ее деревянная маска
намокла от слез.
   Кьюлаэра тащился вперед, негромко бранясь, но  в  его  душе  пробуждалось
давно забытое чувство - страх. Страх оживал и рос. Кто бы мог подумать,  что
дряхлому старику удастся одолеть воина в расцвете сил!
   Но все же дряхлым этого старика назвать  можно  было  с  трудом:  он  был
далеко не так силен, как Кьюлаэра, но все-таки вовсе не слаб. И еще  он  был
ловок; молодому человеку горько было это признавать, но он  признал:  старик
был потрясающе ловок. Он бы счел его колдуном, но все, что делал  старик  во
время драки, можно было объяснить и одной лишь его  ловкостью,  и  крепостью
его посоха.
   Он был стар, седобород и, конечно, не столь быстр, как молодой.  В  драке
старик не мог сравниться с ним в быстроте  движений.  Эта  мысль  доставляла
негодяю удовольствие. Безусловно, ловкость старика в драке изумляла, но ведь
никакая ловкость не поможет старику бежать быстрее молодого! Кьюлаэра решил,
что сможет убежать, и очень легко, даже если Миротворец колдун!
   Кьюлаэра не спешил, ждал подходящего момента. Амулет, ставший ночью таким
- тогда, когда он осмелился напасть на старика, -  ледяным,  что  проморозил
его до костей, теперь не холодил кожу,  а  лишь  сдавливал  шею.  Значит,  в
помыслах о побеге нет ничего дурного! Кьюлаэра шел  вперед,  опустив  плечи,
изо всех сил стараясь выглядеть побежденным и покорным, и  искал  подходящее
место для побега.
   Оно появилось, когда солнце висело низко над горизонтом  по  левую  руку.
Дорога пошла вверх; путники преодолели небольшой подъем и оказались  посреди
соснового  леса.  Налево  и  направо  тянулись  деревья,  высокие,   темные,
безмятежные, стройные и  прямые.  Внизу  ветвей  было  немного,  и  никакого
подлеска, лишь ковер из игл покрывал бесчисленные тропы.
   Кьюлаэра скинул мешки и со всех ног припустил в лес, вскоре  издав  крики
радости и свободы. Он побоялся остановиться - только мчался  без  устали  по
лесу, обегая толстые стволы. Он слышал окрики, но бежал, и сердце его  пело.
Все-таки в конце концов он одолел старика!
   А старик даже не пытался гнаться за ним.
   - Ты должен задержать его, Миротворец! - закричал Йокот. - Он подкрадется
к нам ночью и перережет глотки!
   - Только мне.
   Концом посоха Миротворец начертил на земле круг.
   - Да, только вам! - кричала Китишейн. - А потом он поколотит всех  нас  и
будет мучить нас в свое удовольствие! Ты можешь остановить его, Миротворец?
   - Смогу, если вы помолчите и дадите мне произнести заклинание.  -  Мудрец
воткнул посох в середину круга и заговорил на неизвестном языке, от которого
у всех по спине побежали мурашки. Через несколько минут он  поднял  посох  и
удовлетворенно кивнул. - Должно помочь. Ну, молодежь, а теперь  отправляемся
в погоню.
   - Как скажешь. - Китишейн быстро натянула тетиву  лука.  -  Что  касается
меня, то, когда я иду охотиться на медведя, я вооружаюсь.
   Луа испуганно  отпрянула  назад,  но  Йокот  взял  ее  за  руку  и  нежно
проговорил:
   - Не бойся, Луа. Если мудрец не боится, то и нам не должно быть страшно.
   Луа неохотно пошла с остальными. Под деревьями сгущался мрак, и она сняла
маску. Йокот снял свою и увидел, что глаза Луа полны ужаса.
   Кьюлаэра быстро уходил от своих попутчиков. Ему хватило  ума  не  снижать
скорости, но он таки скакал и подпрыгивал от  счастья,  выкрикивал  победные
возгласы. Он не замечал, как ветви деревьев начали опускаться,  как  из  них
потек сок, загустевавший и превращавшийся в смолу, не замечал, пока путь ему
не преградила низкая ветка, пышная  и  толстая.  Кьюлаэра  не  придал  этому
значения, опустился, чтобы проползти под веткой, а  ветка  опустилась  ниже.
Кьюлаэра почувствовал  резкую  боль,  заревел  от  ярости  и  неожиданности,
дернулся раз, другой  и  обнаружил,  что  его  волосы  прилипли  к  смоле  и
запутались. Он пригнулся, чтобы не было так больно, потом попытался отломать
ветку, но та оказалась зеленой и упругой - гнулась, но не ломалась. Он долго
сражался с ней и в конце концов схватил  себя  обеими  руками  за  волосы  и
потянул. Несколько прядей ему удалось вырвать с корнем, но  дерево  все  еще
крепко держало его.
   Здесь его и нашли остальные - он в отчаянии  ругался  на  ветку,  которая
упрямо не отпускала его и не ломалась.
   - Хватит! - приказал Миротворец,  взмахнув  посохом.  Кьюлаэра  прекратил
борьбу и с исступленным криком  броси