к ваньяры распрягли и начали чистить своих лошадей.
   - Если ты немедленно не сделаешь чего-нибудь, шаман,  я  брошусь  на  них
сама! - пригрозила Китишейн.
   - Хорошо.
   Йокот начал рисовать на земле круги и  линии,  бормоча  стихи.  Его  тело
напряглось, на лбу выступил пот.
   Вдалеке раздался какой-то вой.
   - Что это? - встревоженно спросила Китишейн.
   - Не волк, - Кьюлаэра потянулся к Коротровиру. - Слишком долго  воет,  но
если это собака, то просто огромная.
   Тут снова раздался вой, тоже далеко, но в другом направлении.
   Ваньяры тоже услышали этот вой и отнеслись к  нему  с  большой  тревогой.
Лошади  забеспокоились,  начали  испуганно  ржать.  Варварам   пришлось   их
успокаивать.
   Потом вой донесся еще откуда-то, потом с другой стороны...
   Наконец Китишейн догадалась:
   - Это ты создаешь эти звуки, шаман! и Йокот кивнул:
   - Когда я путешествовал в шаманский мир,  другие  шаманы  предложили  мне
брать взаймы их тотемных животных, если я разрешу им брать моих, хотя  я  не
понял, зачем им может понадобиться барсук.
   Кьюлаэра удивленно посмотрел на гнома и быстро отвернулся,  чтобы  скрыть
улыбку и подавить смех. Китишейн с тревогой посмотрела на него.
   - Почему ты кашляешь, воин?
   - Поперхнулся, - прохрипел Кьюлаэра, избегая мрачного взгляда  Йокота.  -
Какие же тотемы ты позаимствовал, шаман?
   - Огромные и мерзкие, - ответил Йокот. - Не сомневайтесь,  они  не  дадут
ваньярам  покоя.  Давайте  теперь  подкрадемся  к  ним  поближе,   чтобы   с
наступлением темноты мы могли подобраться к ним вплотную.
   - Мы опоздаем, не убережем девушек! - воскликнула Луа.
   - О нет, - успокоил  ее  Йокот.  -  Если  даже  этот  вой  не  потревожит
ваньяров, он сильно перепугает лошадей. На пленных у них  просто  не  хватит
времени - вот увидишь.
   Он был прав; единственное, чем заняли ваньяры девушек, так это  заставили
их готовить для себя ужин. После этого, стоило только кому-нибудь из  воинов
приблизиться к какой-нибудь из женщин с  определенными  намерениями,  долина
оглашалась воем, лошади начинали испуганно ржать и натягивать поводья.
   Неудивительно, что у разбойников не  хватало  времени;  завывания  теперь
раздавались очень  часто  и  доносились  со  всех  сторон;  казалось,  звери
окружают лагерь. Постепенно, очень медленно  вой  приближался  к  ваньярской
стоянке.
   Друзья спрятались на склоне  холма,  как  можно  ближе  к  лагерю.  Йокот
удовлетворенно кивнул:
   - Среди них нет шамана, иначе он бы уже обнаружил мою работу.
   Самый рослый ваньяр подошел к огню, запрокинул голову  и  вознес  руки  к
небу. Он начал петь, и, хоть друзья не могли понять всего, слово  "Боленкар"
было отчетливо произнесено несколько раз.
   - Что он делает, Йокот? - встревоженно спросила Китишейн.
   - Молится, - немного напряженно ответил гном, - но он не шаман.
   Йокот произнес несколько слов на шаманском языке, сопровождая их жестами,
потом кивнул:
   - Молитвой он немного увеличил злую силу: Боленкар,  наверное,  дал  этим
варварам амулеты, способные призывать его могущество, но мне  это  никак  не
помешает. Хотя придаст кое-какую отвагу их воинам.
   - Стало быть, мы сможем отнять у них еще и это, - оскалилась Китишейн.  -
Когда, Йокот?
   - Когда лошади убегут.
   - Лошади убегут? - Она удивленно посмотрела на  него.  -  Когда  они  это
сделают?
   - Очень скоро. -  Шаман  снова  принялся  рисовать  на  земле.  -  Луа  и
Китишейн,  обходите  сбоку,  приготовьте  луки.  Воин,  будь  готов   биться
насмерть!
   Кьюлаэра достал Коротровир и почувствовал, как сила  меча  запела  в  его
жилах.
   Йокот пропел заклинание, закончив  его  лаем.  Вокруг  варваров  поднялся
жуткий, алчный вой, звуки двинулись к лагерю, все скорее и скорее.
   И вот те, кто выл, выскочили из кустов, испуская зловещий свет.

Глава 23

   Они светились и в  высоту  достигали  человеческого  пояса,  но  казались
намного выше -  поджарые,  лоснящиеся  псы  с  бешеными  глазами,  стальными
зубами, длинными ушами и тяжелыми челюстями. Ноги их походили на  ходули,  а
гигантские лапы были усеяны железными когтями. С неистовым и алчным воем они
бросились на лошадей.
   Лошади закричали и отпрянули, бешено мотая головами, пытаясь сорваться  с
привязи. Ваньяры с криками  бросились  к  лошадям  и  тут  увидели,  чем  те
напуганы. Они остановились, выхватывали топоры и приготовились драться.
   Огромный пес прыгнул на одного из ваньяров. Тот махнул своим топором раз,
другой, но сталь легко рассекала жуткое существо насквозь.  Ваньяр  взвыл  в
суеверном страхе, и гигантские челюсти сомкнулись, поглотив его голову.
   - Вперед, крестьянин, - приказал Йокот. - Собирай свой урожай!
   Кьюлаэра рванулся вперед, размахивая гигантским мечом. Меч дрожал и  чуть
ли не пел, разрубая воздух. Он бросился на пытающегося высвободить голову из
гигантских челюстей призрачного зверя ваньярского  воина.  Куда  бы  тот  ни
шагнул, зверь не отставал от него. Кьюлаэра вспомнил об  убитых  деревенских
мальчиках и ударил. Ваньяр дернулся и упал замертво. Пес с лаем отпрыгнул  в
сторону и бросился на следующего ваньяра.
   Кьюлаэра следовал за ним, бешено  размахивая  мечом.  Кругом  жуткие  псы
бросались на трясущихся от ужаса ваньяров. Кьюлаэра бил и бил; казалось, что
Коротровир живет своей собственной жизнью и жаждет ваньярской крови.
   Не все из упавших ваньяров шевелились. Из  их  грудей  и  глоток  торчали
стрелы. Кьюлаэре помогали лучницы.
   А помощь ему была необходима. Главарь ухитрился уцелеть,  мало  того,  он
умудрился взобраться на лошадь и выкрикивал  приказы,  среди  которых  можно
было разобрать имя Боленкара. Кочевники  огляделись,  вздрогнули  и  увидели
Кьюлаэру. Некоторые бросились седлать  лошадей,  а  ближайший  повернулся  к
Кьюлаэре, зарычал, обнажил зубы и кинулся на воина с топором.
   Коротровир отсек топор от рукоятки. Ваньяр взревел от досады и кинулся на
Кьюлаэру, пытаясь дотянуться до его  шеи  голыми  руками.  Коротровир  снова
взмыл в воздух, Кьюлаэра шагнул в сторону, а мертвый варвар рухнул на землю.
   Остальные варвары добрались до своих лошадей и оседлали их с  неловкостью
людей, для которых это занятие  непривычно.  Тем  не  менее  они  выкрикнули
приказы на своем языке, и лошади рванулись на Кьюлаэру со всех сторон.  Двое
или трое ваньяров упали со стрелами в груди, но их лошади  не  остановились.
Жуткие псы прыгали к разбойникам со всех сторон, злобно и алчно  завывая,  и
лошади попятились, начали сбрасывать с себя всадников, но троим таки удалось
одолеть своих скакунов и заставить их скакать дальше - сквозь псов, прямо на
Кьюлаэру!
   Теперь настал черед встретиться стали и железу, мечу с  топором,  боевому
искусству с боевым искусством. Кьюлаэра отпрыгнул в сторону, чтобы  один  из
всадников оказался между ним и остальными. Он крутился и прыгал из стороны в
сторону, а ваньяр пытался ударить  его  топором  сверху.  Коротровир  рассек
кожаную куртку всадника и вонзился в его грудь, топор пролетел мимо...
   Но не совсем. Вскользь он все же задел голову Кьюлаэры.  Воин  покачнулся
от боли. Он бросился на ваньяра, пытаясь не потерять  сознание,  но  у  него
поплыло в глазах, а ваньяр  снова  размахнулся.  "Я  не  буду  валяться  без
чувств!" - приказал себе  Кьюлаэра,  и  ясно  увидел  склонившуюся  над  ним
Китишейн. Гномы стояли по обе стороны  от  нее,  а  кругом  лежали  мертвые,
пронзенные стрелами ваньяры.
   Кьюлаэра поднялся на ноги, обнял девушку, быстро и крепко поцеловал ее  и
повернулся лицом к  врагам,  подняв  меч  на  тот  случай,  если  кто-нибудь
попытается встать, но немногочисленные уцелевшие умирали на глазах.
   - Не могу поверить, что я убила  так  много  разбойников!  -  воскликнула
потрясенная Луа, не опуская лука.
   Йокот мгновенно забыл про  свою  магию  и  заключил  ее  в  объятия.  Луа
зарыдала у него на плече, а призрачные псы начали растворяться в воздухе.
   Кьюлаэра услышал отдаленный топот, увидел двух всадников, скачущих  вдаль
вдоль реки, и выругался:
   - Скоро соплеменники этой шайки будут знать, что здесь произошло!
   - Может, ничего страшного в этом нет, - медленно проговорила Китишейн.
   - Почему? Они же захотят отомстить за своих!
   - Да, и сельчанам придется бежать в леса, но им  незачем  возвращаться  в
деревню, разве что только затем, чтобы забрать стариков.  А  среди  варваров
пойдут слухи о могучем воине с волшебным мечом,  вожаке  стаи  жутких  псов,
охотящихся на ваньяров.
   - Тогда ваньяры начнут охотиться на нас! Чего ж в этом хорошего?
   - Они побоятся, - просто ответила Китишейн. - К тому  же  они  взывали  к
своему богу, а он им не помог.
   Кьюлаэра  мрачно  проводил  взглядом  улепетывавших  варваров,  обдумывая
услышанное.
   По мере того как сгущалась ночная тишина,  до  друзей  начали  доноситься
рыдания: плач перепуганных женщин, всхлипывания детей.
   Луа мгновенно вырвалась из объятий Йокота, подбежала к одной из  матерей,
протянула к ней руки:
   - Не бойся! Я - гном, не гоблин.
   - А.., а псы! - заикаясь, пробормотала женщина.
   - Они пришли по приказу нашего шамана. - Луа показала в сторону Йокота.
   - Шамана? - Женщина выпучила глаза. - Гном-шаман?
   - Да, такое бывает редко, это точно, - мрачно отозвался Йокот, -  но  это
правда: я вызвал псов  и  прогнал  их.  Прости,  что  напугал  тебя,  добрая
женщина, но наши старания не пропали даром - ни одной из вас после похищения
из деревни не было нанесено никакого вреда.
   - Да, это верно! - изумленно сказала женщина. - Но  теперь  мы  попали  в
плен к вам! Куда вы поведете нас?
   - Назад в деревню. - Китишейн подошла к гномам. - Мы вас освободили, а не
взяли в плен.
   - Это все она, -  пояснил  Йокот.  -  Китишейн  так  разозлили  злодеяния
ваньяров в вашей  деревне,  что  она  повела  нас  искать  справедливость  и
освобождать вас. Она привела нас к вам.
   - А замысел битвы был твой! - быстро добавила Китишейн.
   - Спасибо, спасибо вам всем! - В глазах женщины появились слезы. - Но кто
этот воин, что убил так много наших врагов?
   Кьюлаэра вытер свой меч, сунул его в ножны и подошел к Китишейн.
   - Его зовут Кьюлаэра, - сказала Китишейн, - и, если бы не он, мы  бы  все
были мертвы, а то и того хуже. Скажи всем, что  вы  свободны!  А  теперь  мы
должны идти, пока ваньяры не прислали сюда других воинов.
   - Да, да! Мы пойдем!
   Женщина встала и пошла, чтобы, прижимая к себе  детей,  рассказывать  обо
всем другим.
   - Давай попробуем,  может,  нам  удастся  поймать  несколько  лошадей,  -
предложил Кьюлаэра Китишейн. - Ваньяры, похоже, бросили  свои  колесницы,  а
этим людям удастся добраться до дома быстрее, если их повезут лошади.
   Китишейн кивнула, принялась размахивать руками и что-то говорить.  Лошади
присмирели; отбежавшие начали возвращаться к лагерю.
   Через полчаса лошади  тронулись  в  путь  обратной  дорогой,  управляемые
неопытными женскими руками. Китишейн и Луа захватили одну колесницу с собой.
Кьюлаэра и Йокот задержались  ненадолго,  чтобы  разрубить  Коротровиром  на
куски четыре колесницы; затем они сели на  оставшуюся  и  поехали  вслед  за
женщинами.
   Старики не могли поверить своим глазам, когда увидели, что  их  дочери  и
внуки возвращаются.  Крики  радости  послышались  с  обеих  сторон,  женщины
бросились обнимать стариков и старух. Дети  побежали,  чтобы  получить  свою
долю объятий и утешений. Потом все повернулись, еще раз взглянули  на  следы
побоища и пепелище и разразились рыданиями.
   - Пора хоронить мертвых, - сказала Луа со  слезами  на  щеках  -  Да,  но
быстро, - печально ответила Китишейн. - Вряд  ли  ваньяры  дадут  нам  много
времени.
   Кьюлаэра не стал снимать доспехов, даже копая могилы; по мнению Китишейн,
ваньяры могли объявиться много раньше, чем можно было ожидать.
   -  Выкапывай  только  несколько  дюймов,  -  сказал  Йокот,  -  остальное
предоставь мне.
   - Побереги свои силы. - Луа  коснулась  руки  Кьюлаэры  -  Они  тебе  еще
понадобятся, а магией камня и земли владеет любой гном.
   Лицо Йокота потемнело, он вспомнил, как мало было у него этой  врожденной
магии - Ты - могучий шаман, - успокоила его Луа - Каких еще  не  было  среди
гномов. Позволь мне заняться тем, что может любой другой гном.
   Благодарность вспыхнула в его глазах, и  она  была  горячей,  но  исчезла
сразу, как только появилась. Вот только его лицо осталось взволнованным.
   Кьюлаэра ничего не понял, но знал, что с магами спорить не стоит. Он стал
копать в земле ямы, шесть на три фута, одну за другой, по числу тел, лежащих
на деревенской улице. Потом Луа прочитала заклинание, сделала руками знак, и
из-под земли полетели грязь и камни, образуя  холмики  рядом  с  выкопанными
Кьюлаэрой ямами. Через полчаса могилы были готовы, и  Китишейн  с  Кьюлаэрой
принялись за скорбный труд - стали укладывать  тела  в  их  последние  ложа,
начав с мертвого старика. Женщины с рыданиями  присоединились  к  ним,  они,
плача,  вкапывали  в  землю  плиты  с  рисунками,  по  которым  можно   было
определить, кто покоится в могиле.  Затем  все  уцелевшие  постояли  вокруг,
наполняя ночь рыданиями.
   Кьюлаэра нахмурился"
   - У вас нет жреца?
   - Он покоится в этой могиле, - показала старуха - Он был стар, но  встал,
подняв свой посох, чтобы преградить дорогу ваньярам, моля Оджуна  остановить
их. Оджун не услышал его. Как он будет охранять покой этих мертвых?
   - Оджун? - Кьюлаэра повернулся к Йокоту. - Ты слыхал об Оджуне?
   - Это улин, убитый на войне, - ответил шаман. - Миротворец заставил  меня
выучить все имена улинов: кто тогда погиб и как.
   - Ты хочешь сказать, что наш бог мертв?  -  удивленно  спросила  одна  из
старух.
   - Мертв, но его дух  может  помогать  вам  по-прежнему,  -  объяснила  ей
Китишейн. - И все же он был улином, а не богом. Бог есть только один  -  наш
Творец.
   Все сельчане озадаченно нахмурились, а старуха сказала:
   - Вы должны будете рассказать нам об этом, когда мы обретем безопасность.
А сейчас, не мог ли бы кто-нибудь все-таки прочитать молитву?
   - Просите шамана.
   Кьюлаэра отошел  в  сторону,  предоставив  слово  Йокоту.  Гном  в  ужасе
посмотрел  на  него,  а  Китишейн  кивнула.  Луа  смотрела  на  него  широко
раскрытыми, горящими глазами. Йокот обменялся с ней взглядом, потом кивнул и
встал перед могилами. Он наклонил голову, вызвал к  жизни  магические  силы,
поднял руки и начал нараспев говорить:
   - Да вознесутся  лежащие  здесь  в  страну  счастья  и  изобилия.  Да  не
нуждаются они никогда ни в чем, не  тоскуют  и  не  тревожатся,  а  остаются
счастливыми во веки веков. Просим тебя, Ломаллин, - уведи эти невинные  души
в Благословенную Землю, и да останутся они там, в лучах славы Творца, и души
их да воспоют от радости Его присутствия.
   - Да будет так, - произнесла Луа.
   - Да будет так, - хором сказали все. Йокот опустил руки  и  посмотрел  на
поле смерти. Наконец он сказал:
   - Что есть жизнь в сравнении с вечностью? Что значат боли земные, если их
уравновешивают радости? Смерть объединит души,  стремящиеся  приносить  друг
другу добро в присутствии Творца, источника всего Добра на свете. Да забудут
эти мертвые, вознесшись в Благословенную Землю, все земные горести и печали.
Ломаллин, веди их к Творцу после смерти так же, как вел ты их при жизни.
   - Да будет так, - сказала Луа.
   - Да будет так, - хором повторили все. Йокот повернулся к ним:
   - Давайте сделаем мертвым самый лучший подарок -  продолжим  нашу  жизнь.
Покажите, где можно надежно спрятаться в этой глуши.
   Женщины медленно повернулись.
   - Возьмите колесницы, - настаивала  Китишейн.  Одна  из  старух  покачала
головой:
   - Там, куда мы пойдем, лошадям не пройти. И они двинулись по склону через
чащу.
   - Идите с ними, - сказала Китишейн, и гномы пошли с женщинами.
   Кьюлаэра и Китишейн  остались,  чтобы  поставить  все  колесницы  в  ряд,
освободить лошадей, отвести их сторону и поджечь повозки ваньяров. Потом они
пошли за сельчанами, заметая за собою следы, и отблески костров  озаряли  их
удаляющиеся силуэты.

***

   Старики давали советы, а вождем деревни теперь стала одна из  женщин.  Ее
звали Эльза, и она часто обращалась за советом к своей  матери,  Темле,  той
самой старухе, которая спрашивала про Ломаллина. Йокот рассказал ей  о  том,
что знал; она спросила,  как  нужно  молиться  Ломаллину  и  Творцу,  какими
ритуалами чтить  их.  Йокот  рассказал  ей,  что  знал,  и  подчеркнул,  что
почитание не требует ничего особенного - самое  главное,  чтобы  слова  были
искренними, от всего сердца. Еще он  рассказал  ей  о  том,  что  Творец  не
нуждается в том, чтобы ему в жертву приносили  вещи  или  жизнь,  ему  нужно
самопожертвование, отказ от жестокости и злодеяний и, что еще более важно, -
стремление  помочь  другим,  сделать  их  жизнь  более   счастливой.   Темла
рассказала об этом Эльзе, и они вдвоем остальным женщинам.
   Пока Йокот учил женщин  вере,  Кьюлаэра  показывал  им,  как  обороняться
косами, вилами и лопатами. Китишейн и Луа учили их  стрельбе  из  лука.  Все
понимали, что ваньяры вернутся.
   И они вернулись  и  были  теперь  в  тысячу  раз  сильнее.  Их  колесницы
заполонили долину, холмы гремели от стука лошадиных копыт.
   - Спустись и спрячься в развалинах самого  большого  дома  в  деревне,  -
сказал Йокот Кьюлаэре. - Китишейн, найди лучниц, чтобы убивать всякого,  кто
приблизится к нему! Кьюлаэра, когда их шаман выступит,  чтобы  сразиться  со
мной, дай ему произнести одно заклинание, а после выходи и убей  его.  Когда
он умрет, беги сюда, потому что ваньяры  бросятся  на  тебя.  Беги  вот  тем
ущельем, чтобы лучницы могли убивать ваньяров с елей на склоне.
   Без единого вопроса Кьюлаэра отправился в укрытие. Ваньяры остановились у
горы пепла праха их колесниц, узнали железные ободья колес и железные прутья
- бывшие спицы. Велика была их злоба. Они подняли крик, начали  ругаться  на
своем варварском языке. Наконец один из них выступил  вперед.  На  нем  была
рубаха из волчьей шкуры, голову его венчала мертвая волчья голова. Веки  его
чернели намазанной сажей, щеки были украшены малиновыми знаками. Он  вытащил
из-за пояса прут, посмотрел на ближайший к деревне холм и начал  произносить
заклинание. В воздухе замелькали  огоньки,  побегали,  собрались  в  стаю  и
указали в сторону холма.
   С небес рухнула сова, неуютно чувствующая себя в дневном свете,  и  упала
прямо в центр стаи, подобно ястребу, охотящемуся на мышь. Огоньки повернули,
устремились к птице, вонзились в нее,  она  взорвалась,  и  во  все  стороны
фонтаном брызнули стрелы. Несколько из них попали в ваньярского  шамана.  Он
выругался.
   Ждать дольше было нельзя. Кьюлаэра выскочил, надеясь,  что  Йокот  сейчас
готовит следующее заклинание, и  бросился  на  ваньяров,  размахивая  мечом.
Воины увидели его, закричали, погнали вперед своих лошадей. Шаман повернулся
к воину, увидел его, начал размахивать руками и петь.
   Кьюлаэра ударил. Меч загудел,  вонзаясь  в  плоть,  шаман  заорал,  затем
внутри него что-то взорвалось, и он упал замертво.
   Кьюлаэра уставился на него, не понимая, что случилось.
   Затем он услышал яростные крики, обернулся, увидел,  что  на  него  бегут
ваньяры. Вспомнив приказ Йокота, Кьюлаэра побежал.
   Земля взорвалась под колесами ваньяров. Комья грязи взметнулись  в  небо.
Колесницы  переворачивались  одна  за  другой;  некоторые  проваливались   в
разверзшуюся землю и застревали. Лошади дико ржали, пятились от  обезумевшей
грязи, врезались в соседние колесницы. Но сотня  колесниц  обогнула  ужасное
место и продолжала двигаться в сторону нырнувшего в ущелье Кьюлаэры.
   Стены ущелья сужались. Колесницы врезались одна в другую; спицы лопались,
трещали дубовые борта. Пятьдесят ваньяров, ругаясь, выбрались из обломков  и
припустили за Кьюлаэрой. Он убежал уже далеко, но  солнце  блестело  на  его
бронзовых доспехах, не позволяя ему скрыт