мертво,  не  подкопаешься.  Для  настоящей фантазии необходима
достоверная стартовая площадка. Мушкетер, избравший себе псевдоним Арамис,
и  его высокородная любовница герцогиня де Шеврез де Роган,  чей портрет я
собственными глазами созерцал в Сыхрове,  -  реальные исторические фигуры.
Их  богатое  эпистолярное  наследие,   полное  недомолвок,  иносказаний  и
пропусков,   помогло  мне  выйти  на  правильный  путь.  Усилиями  бывшего
мушкетера иезуиты  уже  при  Людовике  Четырнадцатом прибрали мальтийцев к
рукам, а незадолго до Великой французской революции окончательно подчинили
их  своему  влиянию.  -  Березовский торжественно склонил  голову,  словно
закончивший выступление виртуоз.  -  Пикантная  подробность!  -  плутовски
подмигнул он.  -  Арамис,  кажется,  не устоял перед соблазном попробовать
средство...  Но  это  уже совсем другая история.  Вариации на  темы романа
"Десять лет спустя".
     - Поразительно!   -   Люсин  не  скрывал  своего  восхищения.   -  Ты
бесподобен.
     - Мерси боку. Вопросы будут?
     - Еще сколько! - Люсин на секунду задумался. - Скажи мне, пожалуйста,
почему действие средства ограничивалось столь точно фиксируемым сроком? Не
двадцать,  не  тридцать,  а  именно двадцать четыре?  Это не  кажется тебе
странным?
     - Нисколько.  Именно на  такой  период Мефистофель заключил договор с
Фаустом и с композитором Леверкюном из "Доктора Фауста" Томаса Манна.
     - Опять художественная литература, - разочарованно поморщился Люсин.
     - Интересно,  чем  она  тебя не  устраивает?  Гениальнейшие творения,
подобные "Фаусту",  вобрали в  себя  концентрированный опыт минувших эпох:
исторический,  художественный,  духовный,  научный - какой угодно! Я уж не
говорю о том,  что почти вся утечка информации о деятельности всякого рода
тайных  обществ  осуществлялась  через  литературу.   Сознательно  или  же
бессознательно   -   это   другой   вопрос.   Примером   тому   знаменитые
"Розенкрейцерские  рукописи",   "Божественная  комедия",  "Граф  Габалис",
"Рукопись,  найденная в  Сарагосе" и  конечно же  "Фауст".  Так  что  будь
поосторожней...  "Средство Макропулоса" Карела  Чапека  смотрел?  "Ромео и
Джульетту" Шекспира помнишь?
     - При чем здесь "Ромео и Джульетта"? - удивился Люсин.
     - А склянка с сонным зельем,  которую вручил Джульетте монах Лоренцо?
Про сон, что неотличим от смерти, забыл? - Березовский решительно двинулся
в наступление.
     - Но  ведь они уснули не  на  двадцать четыре года?  -  сделал робкую
попытку защиты Люсин.
     - Во-первых, они уснули навсегда, а, во-вторых, Шекспиру, величайшему
из мировых гениев, было, извини, плевать на реалии. Любую действительность
он подчинял главному - решению творческой задачи.
     - И  все же,  почему именно двадцать четыре?..  Ты извини,  но как-то
врезалось в голову, и совершенно нельзя отвязаться.
     - Это  хорошо,   что  врезалось.  Это,  брат,  лучшее  доказательство
правоты. Ведь у каждой легенды есть своя реальная подоплека. - Березовский
с  наигранной медлительностью и  неохотой  вновь  полез  за  блокнотом.  -
Проделаем нехитрые  вычисления.  Двадцать  четыре  мы  можем  записать как
восемь,  умноженное на три,  но три плюс восемь будет одиннадцать.  А  что
такое  одиннадцать?  Священное число  тамплиеров,  которых король  и  папа
обвиняли в  поклонении трехглавому дьяволу Бафомету,  принимающему обличья
белобородого старца и омерзительной кошки.  Двадцать четыре - тайное число
ада. Вот тебе одно из объяснений.
     - Конечно,  если опять вмешивается потусторонняя сила,  все  разумные
объяснения отпадают сами собой.
     - Мне тоже так кажется.
     - Обратимся тогда к более животрепещущим темам,  - предложил Люсин. -
Где же все-таки хранятся сокровища?  Катарские, тамплиерские, мальтийские?
Я  вполне  допускаю,  что  большая их  часть  досталась королям и  папской
инквизиции,  но что-то должно было уцелеть?  Хотя бы самая малость?  Будем
рассуждать последовательно, начиная с катаров.
     - Я  почти уверен,  что  альбигойские святыни по  сей  день пребывают
где-то  в  скальных  галереях Монсегюра.  -  Березовский спрятал  блокнот,
очевидно внушавший ему сомнения своей миниатюрностью,  и  провел по  земле
отчетливую черту.  -  Итак, Монсегюр. - Он обвел неровный прямоугольник. -
Затем палач и грабитель Монфор.  Что-то, конечно, удалось схоронить графам
Раймундам, какая-то толика досталась тамплиерам. Согласен?
     - Логично. Теперь давай этих самых тамплиеров.
     - Жак де Моле сгорел на костре,  орден распущен,  его имущество,  уже
разделенное между  королями  и  папой,  лицемерно передается на  попечение
иоаннитам.  Конечно, братья-соперники по крестовым походам могли кое-что и
сберечь.  Но,  скорее всего,  рыцари храма  сами  позаботились о  наиболее
ценном имуществе.  На  то  есть  определенные указания.  Операцию "Тампль"
Филипп Четвертый начал,  как  ты  знаешь,  22  сентября 1307  года,  когда
королевский совет принял решение об аресте всех тамплиеров, находящихся на
территории  Франции.   Бальи,   ведавшие  судом   и   полицией,   получили
соответствующие приказы, которые были доставлены в запечатанных конвертах.
Вскрыть надлежало в пятницу утром 13 октября - в "черную пятницу".
     - Совпадение?
     - Едва ли.  Я думаю,  Филипп специально выбрал именно этот дурной для
доброго католика день. Ведь он намеревался обвинить рыцарей в сатанизме и,
наверное,  надеялся, что в памяти народа "черная пятница" и "черный культ"
удачно дополнят друг друга.
     - Современного мышления был человечек.
     - О,  Филипп -  это штучка!..  Таким образом, арест тамплиеров прошел
без  сучка,   без  задоринки,   но  трудно  поверить  в   то,   что  столь
широкомасштабная акция могла протекать с  абсолютной точностью.  Наверняка
где-то что-то не сработало.  Во всяком случае, рыцарь Жан де Шалон показал
на  допросе,  что видел накануне ареста,  как из парижского Тампля выехали
три  наспех прикрытых соломой повозки.  В  то  время  в  устье Сены  стоял
тамплиерский флот из  восемнадцати кораблей,  и  казалось вполне логичным,
что именно туда и  направится необычный обоз.  Но телеги до пристани так и
не   доехали.   Сгинули  где-то  в   пути.   Современные  исследователи  -
тамплиерское наследство не дает спокойно спать уже почти семь столетий!  -
считают,  что сокровища были схоронены в  Нормандии,  в  подземной часовне
замка Жисор. Запечатанный вход в эту секретную тамплиерскую крипту все еще
ищут. Без особого успеха, надо признать.
     - Остаются иоанниты, - напомнил Люсин.
     - Иоанниты,  они  же  мальтийские братья.  Им  достались разрозненные
останки  альбигойской и  тамплиерской славы.  Судя  по  тому,  что  орден,
существующий по сей день,  хранит на сей счет подозрительное молчание,  им
действительно кое-что перепало.  На острове Родос,  в  подземельях Мальты,
которые стерегут Мегалиты,  не менее древние,  чем Стоунхендж, едва ли что
уцелело. В России, мы с тобой это знаем лучше других, остались лишь жалкие
крохи,  в основном регалии эпохи Павла.  Тайники Рогана предоставим искать
чешским  друзьям  -  герцог  Шарль  Аллен  ухитрился  вывезти  из  Франции
семьдесят восемь сундуков. Конечно, многое просочилось сквозь пальцы, было
продано или  безвозвратно погибло.  Нацистские гауляйтеры Гейдрих и  Франк
тоже нагрели руки, будь здоров! Но я не могу поверить, что исчезло все без
остатка...  Смешно уповать на чудо. Священные предметы, среди которых были
и золото египетских гробниц, и награбленные крестоносцами храмовые сосуды,
возможно,  давным-давно переплавлены в тиглях.  И все же мне кажется,  что
тайники не обманут грядущих исследователей.
     - Да,   картина  впечатляющая,   -   сказал  Люсин.   -  Однако  есть
существенный изъян. Ты не учел тайника, который погрузился в пучины моря.
     - Сейчас я  не  уверен,  что в  той истории с  ларцом мы  были правы.
Работая с древними картами,  всякий раз рискуешь впасть в ошибку.  Там,  в
Чехии,  я,  например,  совершенно случайно узнал,  что вверху,  где у  нас
находится север,  средневековые картографы чаще помещали юг,  а то и вовсе
запад. По-моему, мы тогда неверно определили координаты.
     - Меня это уже не  волнует,  -  Люсин с  безразличным видом достал из
бумажника газетную вырезку. - Тебе не попадалось такое сообщение?


                      По следам сражения при Абукире

     КАИР,   20  мая  1984  года.  Любопытную  экспедицию  готовит  группа
египетских и  французских археологов-подводников.  Они намерены поднять со
дна   Средиземного  моря   остатки  наполеоновского  флота,   потопленного
английской эскадрой в районе залива Абукир (недалеко от египетского города
Александрия).    В   ходе   предыдущих   экспедиций   удалось   определить
местоположение почти всех затонувших кораблей.
     В сражении при Абукире в августе 1798 года английский адмирал Нельсон
наголову разгромил армаду Наполеона,  обеспечивавшую французское вторжение
в Египет. Флагманский корабль французов "Орьян" буквально разнесло взрывом
порохового погреба, куда угодило ядро.
     Интерес   к   экспедиции   подогревается   и   тем,   что,   согласно
распространенному мнению,  на  борту  "Орьяна" находились сокровища ордена
иоаннитов,  захваченные Наполеоном на острове Мальта, а также три миллиона
золотых ливров - жалованье французским войскам в Египте.
     Как пишет газета "Аль-Ахрам", подводные работы обещают быть трудными.
Дно  залива занесено илом,  толщина которого достигает 11  метров.  Однако
благодаря этому "покрывалу" корабли хорошо сохранились.


     - О, вещие звезды! - Березовский торжественно воздел длани. - Я много
и часто ошибался, даже, наверное, слишком часто для серьезного ученого, но
сколь  многое я  сумел угадать!  Ты  только подумай,  Люсин!  Ведь  это  я
заставил Наполеона Бонапарта охотиться за  сокровищами мальтийцев!  И  вот
смотри:  чистейшая выдумка обернулась реальностью.  Он  таки присвоил себе
имущество крестоносцев, хоть проку в том было чуть. Как поразительно я это
предугадал...
     - Историческая логика,  -  напомнил другу его  любимое словосочетание
Люсин.


                         Глава тридцать четвертая
                   ___________________________________
                           ОПЕРАЦИЯ "МОНСАЛВАТ"

                               Авентира VII

     Отто Ран с  детства увлекался загадками древних цивилизаций.  Подобно
Шлиману,   который,  следуя  рассыпанным  в  Илиаде  указаниям,  обнаружил
легендарную  Трою,   он  мечтал  найти  королевство  Грааля.  "Сказание  о
Нибелунгах",  "Эдда",  романы  о  рыцарях  Круглого  Стола  сделались  его
настольными книгами.  Подземные  галереи  и  спрятанные  в  них  неведомые
святыни снились ему по ночам.  Подобные умонастроения вполне отвечали духу
времени.   Немецкие  оккультные  группы,   и   прежде  всего   влиятельное
полузакрытое общество  Туле,  искавшее  арийскую прародину чуть  ли  не  в
Северном  Ледовитом  океане,   разработали  целую   систему   "нордической
мифологии".  Особое значение в ней придавалось гностическим учениям,  с их
вечным противоборством полярных сил.  Коль скоро фюреры быстро набиравшего
силу национал-социалистического движения тяготели к  мрачному романтизму и
яростно    пропагандировали    расистские    бредни,     исканиями    Рана
заинтересовались.  Слух  о  несметных  сокровищах Монсегюра  докатился  до
Альфреда Розенберга.  Автор  "Мифа  двадцатого века",  теоретик и  расовый
эксперт   партии   дал    псевдоисторическим   разработкам   Рана   нужное
идеологическое  направление.   В   "нордической"   интерпретации  Монсегюр
приравнивался к  бретонскому Монсалвату -  горе  Спасения,  где  находился
Священный Грааль рыцарей короля Артура.  Погромщикам в коричневых рубашках
штурмовиков,  рвавшимся  к  власти,  безумно  хотелось  быть  похожими  на
рыцарей.  Генрих Гиммлер,  лично отбиравший кандидатов в отряды СС, тщился
придать  своей   банде   убийц   внешний  декорум  средневекового  ордена.
Прельстительно рисовался и двойной символизм Грааля -  сосуда чистой крови
и чаши мистического озарения.
     Фантастические построения  Рана  грядущие  сверхчеловеки встретили  с
просвещенным участием культуртрегеров.  Его  первая  поездка в  Монсегюр и
дилетантски проведенная разведка  местности получили  широкое  отражение в
пронацистской прессе.
     В  1933 году,  уже после поджога рейхстага и захвата власти Гитлером,
вышла  в   свет  книга  Рана  "Крестовый  поход  против  Грааля",   полная
псевдонаучных спекуляций.  Желая польстить Розенбергу, сделавшемуся к тому
времени рейхслейтером,  новоявленный Шлиман  внес  в  свою  первоначальную
схему  некоторые коррективы,  смешав символику Грааля с  Ноевым ковчегом*.
Христианские идеалы были  не  в  фаворе,  и  версию с  божественной кровью
пришлось благоразумно обойти.
     _______________
          * Кроме церковной чаши - потира и сосуда со священной кровью,  в
     Граале,   которому   посвящено   множество   литературных  памятников
     европейского средневековья,  видели  и  рог  изобилия,  и  магический
     камень  алхимиков.  Олицетворяя  некое рыцарское начало,  Грааль стал
     эмблемой мировой христианской империи,  о  которой  мечтали  идеологи
     тамплиерства. Нацисты трансформировали ее на свой лад.

     Новых хозяев интересовала совсем иная  кровь.  Ноев  ковчег -  другое
дело.  Это понравилось. Решено было даже снарядить альпинистскую группу на
Арарат.
     Пытаясь  соблюсти  хотя  бы  видимость  научной  объективности,   Ран
попробовал было  заикнуться насчет александрийской школы и  богомилов,  но
его тут же  направили в  нужное русло.  Александрия и  восточноевропейское
славянство  решительно  не  устраивали  германскую  науку.   В  нацистской
интерпретации Грааль  обрел  облик  эдакой  чаши  Нибелунгов,  нордической
святыни,  а  сами  катары  были  объявлены выходцами из  Франконии,  почти
германцами.
     Гремела музыка Вагнера, маршировали "персивали" в черных мундирах, на
все  лады воспевался культ "чистоты крови".  Кровь между тем  уже  обильно
лилась в корзины с опилками, куда падали срубленные на средневековый манер
головы лучших сынов Германии.  Биологические, географические, исторические
и всякие иные спекуляции стали нормой, а оккультизм - хорошим тоном.
     В  1937  году  "Аненербе" -  институт по  изучению родового наследия,
который  патронировал сам  рейхсфюрер СС  Гиммлер,  предоставил профессору
Рану  стипендию для  организации археологических раскопок на  Монсегюрском
холме.
     Второе  посещение  Отто   Раном  монсегюрских  лабиринтов  увенчалось
долгожданным  успехом.  Пробившись  сквозь  многометровый  завал,  рабочие
проложили  узкий   лаз   в   пещеру,   которую   сопровождавший  немецкого
исследователя археолог Кранц сперва принял за погребальную камеру.
     Всего  насчитали  одиннадцать высохших  мумий,  причем  исключительно
мужских,  лежавших  в  хаотическом беспорядке и  покрытых пушистым налетом
вековой слежавшейся пыли.
     - Это  скорее  напоминает  поле  брани,  -  радостно  улыбнулся  Ран,
поднимая тяжелый двуручный меч. - Смотрите! Почти нет следов ржавчины.
     В  мертвенном озарении  карбидных фонарей  стальное  лезвие  блеснуло
угрюмой чернью.
     - Умели делать!  -  почтительно заметил Кранц,  имевший в  корпусе СС
звание обер-штурмфюрера.  - Кажется, тут какое-то клеймо... "INOOMINE"*, -
прочитал он, водя пальцем. - Черт его знает... Может, имя владельца?
     _______________
          * Анаграмма  (лат.).  In nomine omnipotentis in nomine - "Во имя
     всемогущего    во    имя".    Характерное     клеймо     на     мечах
     двенадцатого-тринадцатого веков.

     Всего было обнаружено семь мечей (один из них оказался сломан), шесть
копий и пять кинжалов.  В защищенной от доступа воздуха пещере великолепно
сохранились не  только  кольчужные доспехи,  но  и  одежды.  Однако стоило
кому-то  из  рабочих  неосторожно потянуть  за  край  покрывала,  как  оно
расползалось в руках.
     - И обратишься во прах,  - прокомментировал Ран. - Это ведь настоящие
крестоносцы, доктор Кранц!
     - Так  точно,  господин  профессор!  Самые  доподлинные  тамплиеры  -
духовные наставники доблестных тевтонских рыцарей, наших предков. Обратите
внимание  на  рисунок  креста.  Хотя  краски  значительно потускнели,  мне
кажется, он был пурпурным.
     - А не черным? Впрочем, при таком свете не разберешь.
     - К  сожалению,  нам не удастся вынести ткань на дневную поверхность.
Рассыпается в пыль, как золото ведьм.
     - Снимки!  - спохватился Отто Ран. - Пока не поздно, нужно произвести
фотосъемку.
     Фотограф экспедиции Мансфельд,  как  и  Кранц,  прикомандированный от
института родового наследия и тоже имевший соответствующий эсэсовский чин,
с   готовностью  выдвинулся  на   передний   план.   Затмевая  голубоватое
ацетиленовое пламя, вспыхнул подожженный магний.
     - Вы были правы,  господин профессор.  - Кранц наклонился над мумией,
обряженной в некое подобие монашеской сутаны.  -  Тут действительно кипела
жаркая  битва.  Посмотрите,  как  изрублен этот  монах!  Живого  места  не
осталось...   Я  почему  подумал  о  погребальной  камере?  Наших  древних
герцогов,   как  вы  знаете,   частенько  отправляли  на  вечный  покой  в
сопровождении свиты,  но этот скромный священнослужитель никак не похож на
вождя. Из этого я делаю заключение...
     - Он вовсе не монах,  доктор Кранц!  - нетерпеливо прервал Ран. - Это
катар, чистейшей воды катарский Совершенный.
     - Прошу   прощения,   господа.   -   Фотограф   поспешно   запечатлел
искалеченные останки.  -  А вон и другой такой же! - обрадованно вскрикнул
он, чиркнув машинкой для магния. - Там, у самой стены.
     - Да это просто мешок с костями, - заметил Кранц, брезгливо отряхивая
руки.  -  Неужели эти  двое смогли противостоять столь превосходящим силам
противника?
     - Как видите,  -  пожал плечами Ран,  жадно вглядываясь в  оскаленный
череп,  обтянутый коричневым пергаментом кожи.  -  Хотел бы я знать, какие
тайны хранила эта бедная голова, - вздохнул он, поднимаясь с колен.
     - Эти двое прекрасно использовали особенности местности, - со знанием
дела заметил фотограф Мансфельд. - Видите, какой тут узкий проход?
     - Быть  может,   они   прикрывали  отступление  своих  собратьев?   -
предположил Ран.  -  Тех самых,  которые, если верить документам святейшей
инквизиции, унесли накануне последнего штурма золотой ковчег?
     - Вы думаете?.. - озабоченно нахмурился Кранц.
     - Почти уверен.  Обратите внимание хотя бы на этот знак.  - Он провел
локтем по высеченному в стене пятиугольнику, окруженному комбинацией точек
и черточек. - Определенно какой-то шифр.
     - И есть надежда его прочитать?
     - Не  раньше чем  удастся свести воедино всю  информацию о  катарской
пиктографии,  хаотично рассыпанную по  замкам,  библиотекам,  музеям.  Это
задача на десятилетия. К сожалению, у нас нет доступа к частным коллекциям
и семейным архивам.
     - Вам   достаточно   составить   соответствующий   список,   господин
профессор. Уверен, что в Берлине изыщут возможность помочь.
     - Уверен,   господа,  что  исконно  германские  земли,  в  том  числе
Франкония, Бургундия и Лангедок, будут присоединены к тысячелетнему рейху.
Тогда  вы  сможете  беспрепятственно перекопать  всю  эту  гору,  господин
профессор.
     - Хорошо бы!  -  Ран натянуто рассмеялся. - Во Франции у меня имеются
особые  интересы.   Вы,  наверное,  знаете  про  наследников  монсегюрских
видамов,  доктор Кранц?  Я  давно  мечтаю ознакомиться с  их  эпистолярным
наследием.
     - Вот как?  - археолог обратился в слух. - Вам что-нибудь известно об
этих людях?
     - Пока немногое,  но я слышал, что где-то в Нормандии обретается одна
весьма примечательная личность, некто Савиньи, выпускник Сорбонны и знаток
восточных языков. Если бы удалось разыскать этого господина...