ай. А ведь я говорил тебе, что ты можешь потерять честь услужить
мне и Тени. Я говорил тебе, что могу пригласить кого-то другого.
   - Да, я что-то такое припоминаю. Видно мне придется смириться с мыслью  о
потере такой великолепной возможности. Ты можешь выбирать замену  для  меня.
Лайвен кивнул головой в сторону стены, у которой стояли Члены союза. Знающий
тень проследил за его взглядом.
   - Из этих? - удивился он. - Ты, наверное, шутишь. Могу ли я доверить свою
судьбу и судьбу моего великого замысла в эти руки?
   - А в мои руки ты мог все это доверить? - осведомился Лайвен,  -  Я  ведь
мог и проиграть. Нарочно. Или случайно.
   Предводитель в упор посмотрел на него.
   - Но ведь ты бы не сделал бы этого, верно?
   Он немного помолчал.
   - Но в прочем это все равно не важно, потому что ты не будешь участвовать
в поединке. Но все равно у меня есть еще достойный вы бор, я думаю,  ты  его
оценишь, - он повернулся и крикнул стражам у дверей, - Пригласите  мою  дочь
войти!
   Что-то оборвалось в груди Лайвена при этих словах. Еще когда Знающий тень
только начал говорить, он почувствовал неладное, но это было слишком.  Будто
во сне он наблюдал за тем, как тяжелые двери  снова  раскрываются.  Один  из
стражей вышел из зала и сейчас же вернулся.  На  пороге  он  посторонился  и
замер в низком поклоне. Элия вошла в зал, скорее всего даже не заметив этого
выражения почтения.
   Она выглядела немного растерянной, немного испуганной, но хорошо  держала
себя в руках, и вся была как-то собранна, напряжена, будто готовилась к... К
чему? Что Знающий тень наговорил ей, какие чары  использовал,  как  заставил
решиться, на то, на что она уже решилась? Лайвен раскрыл рот, но все  сразу,
что рвалось из души, не помещалось на языке. У него перехватило  дыхание,  и
он только глубоко и шумно вздохнул.
   - Мы так не договаривались, сосед, - выговорил он, наконец.
   - Ага, - Знающий тень холодно улыбнулся, - вот  ты  уже  снова  называешь
меня соседом, как в старые добрые времена. Но ты опоздал. Теперь она  войдет
в историю вместе со мной. Она сразу все поняла, моя девочка,  и  конечно  не
могла отказаться. Наверное, сообразительность это  у  нас  семейное.  Лайвен
больше не смотрел на него. Он смотрел на Элию. А она на него. И  неизвестно,
чего больше было в ее взгляде удивления, или радости и вспыхнувшей  вдруг  с
новой силой надежды.
   - Она не будет драться с ним, - твердо сказал Лайвен.
   - Почему? - удивился Знающий тень. - В свое время я научил ее многому,  и
хотя мастерство ее, конечно, не отточено, но этих азов вполне хватит, что бы
вести поединок Силы. И потом не забывай, она искренне хочет избавить Мир  от
эры Мечей. Так ведь, дочь моя?
   - Так, - Элия сказала это не громко, но твердо,  так  что  не  оставалось
больше сомнений в ее намерениях. - Если ни кто больше  не  в  состоянии  это
сделать, то это сделаю я.
   Больно кольнули Лайвена эти последние слова.
   - Вот видишь, - Знающий тень посмотрел на него, - Уверенность  в  успехе,
это  тоже  наше  семейное.  Хорошее  качество,  хотя   и   не   всегда   оно
оправдывается.
   - Ты потерял большинство наших семейных качеств,  -  резко  оборвала  его
Элия, - я запрещаю тебе говорить дальше об этом.
   - О, - Знающий тень поднял палец и подмигнул Лайвену.
   Неожиданно вперед вышел Властитель рек.
   - Я  принимаю  твой  вызов,  предводитель,  -  громко  объявил  он,  -  и
выставленного тобой поединщика, - он кивнул на Элию. -  Господа  благородные
маги, я говорю вам, что бы вы запомнили, я согласен с условиями  поединка  и
требую начать его немедленно.
   - Подождите, - Лайвен пристально посмотрел на Знающего тень. -  Ты  разве
не понимаешь, что сейчас произойдет? Ты поставил свой  заклад  на  девчонку!
Может быть она талантлива, но еще ни чего толком не умеет. Она же  проиграет
в этом поединке, это же ясно, как день, и тогда ты потеряешь все. Ради  чего
ты все это делаешь, не лучше ли тебе сразиться самому?
   Кривая усмешка исказила лицо Знающего тень.
   - Наконец то ты это сообразил, - выговорил он.
   Властитель рек снова раскрыл, было, рот, но  предводитель  остановил  его
резким жестом.
   - Ты сообразил, - повторил он, - Хотя мог бы  сообразить  и  раньше.  Она
погибнет сегодня. Посмотри на нее, она будет бороться  до  конца,  изо  всех
своих жалких сил, и конечно погибнет.  И  вместе  с  ней  погибнут  все  мои
грандиозные замыслы. А, что ты об этом думаешь? Ты отдашь ее в жертву,  ради
вашего Мира?
   - Я могу победить, - тихо произнесла Элия.  Побелевшие  кулачки  ее  были
крепко сжаты.
   - Замолчи, - бросил Знающий тень и снова повернулся к Лайвену.
   - Ну, так как? Ты, видишь, она даже не  представляет,  что  ее  ждет.  Ты
готов  увидеть,  как  она  умрет,  не  способная   сопротивляться?   Подумай
хорошенько, прежде чем ответить, ведь это случится  ради  великой  цели.  Ты
приложил столько усилий, что бы остановить меня,  и  вот  теперь  это  может
случиться очень легко. Тебе надо просто стоять и  ни  чего  не  делать,  все
произойдет само собой. И твой любимый мир будет избавлен от Эры мечей,  ведь
с ним, - он кивнул в сторону Властителя рек,  -  ты  справишься  без  труда,
когда я уже не буду стоять у тебя на пути... Элия  медленно  приблизилась  к
Лайвену.
   - Все, что он говорит, правда? - спросила она.
   Лайвен вздрогнул, как будто только сейчас заметил ее рядом с собой.
   - Да, - он кивнул.
   - Тогда пусть все так и будет, - твердо сказала она, и торопливо вышла на
середину зала. - Я готова. Кто мой соперник?
   -  Я  тоже  готов,  -  Властитель  рек  встал  напротив  нее.  -  Господа
благородные маги...
   - Ну!? - громко произнес Знающий тень, глядя на Лайвена,  и  на  короткое
мгновение в зале воцарилась тишина.
   Тот медленно повернулся в его сторону.
   - Верните мне оружие, - сказал он, - я дерусь вместо нее.
   - Принесите меч господина мага, - бросил через плечо Знающий тень.  -  Ты
должен поклясться мне, что сделаешь все, что в твоих силах, что бы  выиграть
в этом поединке. Дай мне твое Слово.
   - Нет! - это крикнула Элия. - Ты хочешь сам привести его в Эру мечей?
   - Я даю тебе свое Слово, - быстро сказал Лайвен.
   - Хорошо, - Знающий тень принял поданный ему  меч.  -  Вот  твое  оружие.
Помни правила поединка Силы, первый кто поднимет  меч,  осужден.  Он  отошел
назад и провозгласил:
   - Начинайте поединок! Лайвен повернулся лицом к Властителю рек и  впервые
за вечер взглянул ему прямо в глаза. И тот вздрогнул, будто  не  понравилось
ему что-то в этом взгляде.
   - Твой противник снова поменялся, - проговорил Лайвен. - Но ведь ты же не
захочешь отступать. Ты ведь клялся  раздавить  меня  сегодня,  ну  так  тебе
представилась эта возможность.
   - Я так и сделаю, - хрипло  выговорил  Властитель  рек.  -  У  меня  есть
кое-что для тебя.
   - Я знаю. Давай начинать, сегодняшний вечер слишком затянулся.
   Лайвен поставил меч в ножнах перед  собой  и  скрестил  на  руки  на  его
рукоятке, так, что бы правая ладонь легла  прямо  на  маленькое  кругленькое
зеркальце. Знакомое ощущение волной пробежало по рукам и отозвалось во  всем
теле.
   - Отойди, - сказал он Элии, которая все еще стояла  рядом,  -  это  может
быть опасно для тебя.
   - Я попробую помочь тебе, - шепнула она.
   - Даже и не думай, если не хочешь все  испортить.  Отойди  в  сторону.  И
лучше держи под рукой кинжал, если есть. Она отошла, опустив голову и что-то
незаметно нашаривая на поясе. Тем временем в руках у Властителя рек появился
предмет, слишком знакомый и слишком опасный,  что  бы  его  не  узнать.  Тот
держал его обеими руками прямо перед собой вниз узким  лезвием,  на  котором
зловеще отплясывали отблески факелов. А тысяче лучевая звезда на его рукояти
сияла собственным светом с новой силой, словно знала, что  пришел  ее  черед
творить черные дела.
   Так, подумал Лайвен, значит, ты  все-таки  решился,  собрат  по  ремеслу.
Боишься без него не справиться?  Значит,  у  меня  есть  шансы,  хотя  будет
трудно.  Страх  не  лучший  советчик,  а  с  этой  штукой  надо  еще  суметь
управиться... Он закрыл глаза и сосредоточился. Медленно, очень медленно  он
погасил в себе восприятие реального мира.  Первыми  утихли  звуки  -  шорохи
одежды и дыхание людей, друзей и врагов, которые оставались  по  ту  сторону
выстраиваемого им барьера из тишины. Потом  он  перестал  ощущать  леденящую
прохладу  этого  зала,  а  в  последнюю  очередь  отключилась  ориентация  в
пространстве. Теперь он не мог точно сказать стоит он, лежит или  уже  висит
вверх ногами, но это было и не  важно.  Не  важно  уже  сейчас  было,  какое
положение он занимает в реальном мире, гораздо важнее  было,  какой  мир  он
построит вокруг  себя  сам.  В  этот  момент  закладывалась  основная  линия
будущего  сражения,  вокруг  которой  после  можно  будет  маневрировать   в
некоторых пределах, крутиться, изворачиваться, если потребуется, но не более
того. Эта линия может оказаться  выигрышной,  или  проигрышной,  и  все  это
закладывается сейчас.
   Какая теория  поединка  может  существовать,  если  случается  он  раз  в
несколько столетий? Разве могут  быть  детально  отработанны  и  отточены  в
многократных  опытах  приемы  нападения  и  защиты,  если  учебные   схватки
исключены по самой природе их? Ничего не может  этого  быть.  Ничего,  кроме
нескольких записанных от руки воспоминаний  тех  уцелевших  участников,  кто
счел  нужным  это  сделать,  да  и  те  за  прошедшие  века  исказились   до
неузнаваемости в многочисленных интерпретациях, и превратились почти  что  в
былины. Кое-чему, правда, они еще способны  научить  особенно  того,  кто  в
силах понять иносказательный  язык  древних  рукописей.  По  ним  еще  можно
усвоить основные правила  и  кое-какие  стратегические  модели,  но  тактику
незадачливому потомку, который умудрится ввязаться в такую  драку,  придется
придумывать на ходу самому.
   Что выбрать?  Неприступную  каменную  крепость,  со  рвами,  заполненными
жгучими кислотами, со стенами, утыканными стальными  остриями,  с  воротами,
которые можно открыть только изнутри, да и то с большим трудом?
   Лайвен  живо  представил  себе  эту  крепость.  Тяжелые  угрюмые   башни,
выложенные из грубо обтесанными камней, между которыми вставлены зазубренные
пики. Высокие стены, наклоненные наружу с зубчатым гребнем,  из-за  которого
так удобно лить в низ кипящие смолы и осыпать врага тучами стрел. Деревянная
кровля зданий внутреннего двора и башен тщательно уложена, бревно к  бревну,
и вогнута, что бы постоянно быть наполненной дождевой или специально налитой
водой - такую не поджечь стрелой с факелом на конце. Ров с водой, глубокий и
с отвесными стенками, если свалится кто, уже не  выберется.  А  в  одной  из
башен запас старательно выпаренных и собранных едких солей в бочках, и  если
их вывалить в ров, вода станет мертвой  и  в  ней  будут  растворяться  даже
кости. Что еще? Да не забыть про костры  на  стенах,  на  которых  подвешены
булькающие чаны, постоянно готовые к применению. И составленные под навесом,
что бы не отсырела тетива, арбалеты, согнутые из каленого стального листа  с
килограммовыми стрелами, пробивающими рыцаря  в  боевых  доспехах  насквозь.
Люди, солдаты и слуги, суетятся по  двору  в  бесконечных  приготовлениях  к
бесконечной, но все ни как не начинающейся осаде. Укладывают удобней оружие,
помешивают в чанах над огнем, перетаскивающие припасы в бездонные подвалы  и
погреба. Собранные, сплоченные одной целью, хватко знающие каждый свое дело.
В вечном напряжении, как часовые на башнях,  нет-нет  да  оглянется  кто  на
ворота.
   Испуганные. Лихорадочно двигающиеся, быстрее, быстрее,  быстрее...  Узкие
окна-бойницы, через них так хорошо пускать стрелы  и  они  почти  совсем  не
пропускают  света...  Лайвен  почувствовал,  как  становится  душно.  Очень,
невыносимо тесно и душно, можно задохнуться  насмерть.  И  глаза  уже  стали
привыкать к полутьме... Он отчаянно пошевелил плечами, которые  стали  вдруг
широкими и сильными, задел стены, которые уже почти  затвердели,  уже  стали
почти  реальными.  И  те  разрушились,  развалились  беззвучно,  а  за  ними
осыпались и башни с часовыми и  дно  во  рве  вдруг  поднялось  и  вытеснило
ставшую бесполезной воду, которая тут же разлилась в полноводную реку.
   Река? Где река, там и поле, и лес. Может быть так будет лучше?.. Зеленая,
цветущая долина с тихой рекой, дающей ей жизнь. По краям она  распахана,  но
урожай еще даже не взошел. Веселые, опрятные домики разбросаны тут и там,  и
пышные сады топят их в зеленом  великолепии.  Небо,  высокое  и  светлое,  и
где-то на западе плывут легкие облака, немного розоватые в лучах только  что
взошедшего солнца. Здесь всегда вовремя будет дождь, что бы напоить  всходы,
лето - жарким, осень короткой, зима снежной и морозной, а  весна  веселой  и
солнечной. Жители ее работящие,  дружные,  веселые  люди.  Мужчины  сильные,
женщины красивые, дети всегда смеющиеся... Счастливые, ни когда  не  знающие
трудностей в своем маленьком плодородном раю, где в каждом  саду  есть  свой
соловей и  в  реке  только  что  не  течет  молоко  меж  кисельных  берегов.
Беззаботные. И ни кто не держал в  руках  ни  какого  оружия  кроме  легкого
охотничьего лука. А леса на холмах вокруг долины хотя и густые и полны дичи,
но легко проходимы и идут  между  холмами  удобные  широкие  дороги,  всегда
открытые всем кто желает прийти с добром, с редким товаром, а может быть и с
мечом.
   Слишком идеалистично, слишком  уязвимо.  А  на  севере  у  горизонта  уже
темнеет небо. От туда придет беда и некому ее будет остановить здесь...
   Лайвен встряхнул головой, и идиллия  распалась  еще  легче,  чем  угрюмая
крепость, выстроенная до этого. Слишком непрочной она была.
   Но что-то надо делать,  и  уже  нет  времени  на  сомнения  и  колебания,
следующий мир, какой бы он не получился, должен  будет  оказать  отпор  тому
темному, что уже собирается в  одной  стороне  пустого  слегка  колышущегося
пространства, где был сейчас  Лайвен,  густеет  и  кажется,  даже  щетинится
вырастающими и снова прячущимися пиками и шипами.
   Если встретить это вот так, без опоры под ногами, без  помощников,  пусть
даже выдуманных, неподготовленным, одиноким,  оно  прокатится  по  тебе,  не
задержавшись ни на минуту, и ни  чего  ты  не  сможешь  сделать,  если  даже
неначем стоять. Скорее! Первая  же  ассоциация,  которая  придет  в  голову,
должна стать основой  мира,  готового  отразить  нападение...  Перед  крепко
зажмуренными глазами поплыли блестящие звездочки... Они  так  похожи...  ...
так похожи на... Так в волшебном  танце  блестели  гребни  волн  под  луной,
которая плыла в просветах между туч вслед за кораблем, держащем свой курс на
север.  И  палуба  легко  покачивалась  под  ногами,  и   сверкали,   словно
серебряные, снасти на мачтах...
   Палуба. Немного неустойчиво, но море это уже хорошо. Достаточно  простора
и вода - хорошая естественная преграда на  пути  неприятеля.  Значит,  будет
остров. Не очень большой, но достаточный, что бы прокормить несколько  тысяч
человек.  Прекрасно,  теперь  за  дело.   Вся   западная   часть   побережья
неприступна. Здесь высокие острые скалы, плохие  подходы  к  берегу,  хорошо
прикрыты смертоносными рифами, способные распороть днище корабля от носа  до
кормы и коварными мелями из зыбучего песка, в считанные минуты,  поглощающие
неосторожное судно. Эта сторона не плодородна, только  рыбаки,  знающие  все
ловушки, как  свои  пять  пальцев  могут  промышлять  здесь,  да  еще  самые
отчаянные  сборщики  иной  раз  заглянут  сюда  за  сотней-другой   яиц   из
бесчисленных гнезд морских птиц на скалах. Но зато этот уголок способен  сам
позаботиться о своей обороне и за него можно быть спокойным.
   Восточная часть сильно  изрезана.  Здесь  широкие  песчаные  косы  уходят
далеко в океан, и узкие, но глубокие проливы врезаются в сушу,  как  борозды
от когтей гигантского хищника. Берега пологи и  удобны  для  стоянок  легких
рыбачьих лодок, но тяжелое боевое судно должно  будет  остановиться  в  паре
миль от линии прибоя, а если будет шлюпочный  десант,  то  борьба  будет  на
равных и даже скорее  перевес  будет  на  стороне  лодок  рыбаков,  крепких,
приспособленных противостоять непогоде и  несущих  хорошие  необходимые  для
удачного лова паруса. Несколько рыбацких поселков на этой стороне острова, в
которых живут закаленные нелегкой  работой  люди,  умеющие  обращаться  и  с
веслом, и с острогой - такие не  подведут,  и  в  случае  чего  здесь  можно
набрать хорошую команду на боевые корабли. О море эти люди знают все.
   Юг. Это один большой порт и портовый город,  главный  и  единственный  на
острове. Добротные крепкие причалы, сложены из камней, нарубленных в  скалах
запада. Тяжело они строились, но и простоят не один век. Добротно вымощенные
дороги ведут к бревенчатым складам, и товары, проходящие через  них,  давали
неплохой доход острову.
   Сейчас эти склады ломятся от припасов на случай долгой  морской  блокады.
Глубокие доки, защищенные от ветров и тяжелых океанских волн, которые осенью
в период штормов переваливают через  длинные  насыпные  волноломы,  способны
дать передышку и необходимый ремонт кораблям, идущим из одного  полушария  в
другое в эту ненастную пору.
   Этот порт неуязвим. Пути через хитро насыпанные  волноломы  знают  только
местные лоцманы. На концах уходящих в море насыпей каменные  форты,  готовые
забросать неосторожно подошедшие неприятельское судно глиняными  горшками  с
горящим маслом, которое не тушится водой.
   А в городе живут талантливые мастера  и  ремесленники,  кораблестроители.
Они построили и оснастили великолепный боевой флот, способный оказать  отпор
каждому, кто пожелает войти на берег острова с мечом в руках.
   И, наконец, северный край. Берег покрыт  просоленными  песчаными  дюнами,
где едва держится кустарник, зачахший в  процессе  приспособления.  Здесь  с
севера приходит быстрое холодное течение, оно разбивается об остров и меняет
направление, уходя на запад, где подтачивает скалы и постепенно делает  рифы
еще страшнее. Буквально у самого прибоя начинается океанская бездна. Течение
в незапамятные времена унесло от сюда морской песок и другие мягкие породы и
вырыло глубокую впадину. Холодно в этой части острова,  и  только  некоторые
виды плодоносящих деревьев, не требующих для себя особенного тепла, высажены
здесь подальше от воды и исправно каждую осень приносят хороший  урожай.  Во
время сборки его здесь шумно и весело,  но  потом  люди  уходят  к  теплу  и
оставляют неприхотливые сады соленому  ветру  и  дождям,  которые  время  от
времени поливают их. Глубина позволяет здесь  перекинуть  сходни  с  корабля
прямо на песок, если только не будет шторма. Здесь трудно  строить  каменные
укрепления, потому что  дюны  не  самый  надежный  фундамент.  Говоря  иными
словами, это самый уязвимый край острова и к тому же повернутый  в  сторону,
откуда должен придти неприятель. Этот край  надо  будет  защищать  в  первую
очередь.
   А еще в самом центре острова,  у  подножья  единственной  невысокой  горы
расположилась древняя обитель. Здесь была школа  чародеев.  Из  поколения  в
поколение наставники передавали избранным, тем, кто был наделен  этим  даром
от природы, секреты, со знанием которых к  таланту  добавляется  мастерство.
Много им пришлось потрудиться, бродя по острову,  и  открывая  дар  в  самых
разных людях, которые часто ни чего такого в себе  не  замечали.  Долго  они
совершенствовали свое искусство для того,  что  бы  передать  его  ученикам,
которые постепенно превращались в мастеров и в свою очередь шли  по  острову
искать себе  смену.  На  чародеев  люди  всегда  смотрели  с  благоговением,
граничащим с мистическим страхом, и невольной надеждой: а вдруг  пройдет  он
сейчас мимо и незаметно взглянет именно на меня из-под широкого, скрывающего
гла