ржатся друг за друга и вряд ли верят  в справедливость
суда.
     - Тогда это нас не касается,  - чуть резко сказала  я.  -
Вернее, не касается Тэсса. Мы связаны клятвой не вмешиваться в
дела равнинных жителей. Но это мой личный долг. И я прошу тебя
по  праву кровного родства,  чтобы ты нашел капитана "Лидиса".
Если Крипа Ворланда нет среди экипажа,  расскажи обо всем, что
произошло.
     - Мы не получили ответа от Древних, - возразил он.
     - Я  беру это на себя и отвечу за это перед весами Молас-
тера,  - я дохнула на мой жезл, и он засиял серебряным светом.
     - Что ты хочешь делать?  - спросил Малик, но я знала, что
он уже угадал ответ.
     - Я пойду искать то, что должна найти. Но для моего ухода
должна быть уважительная причина:  я не сомневаюсь, что теперь
за  мной  будут следить глаза и уши и каждый мой приход и уход
будет отмечаться.  Итак, - я медленно повернулась и посмотрела
на клетки,  - мы ставим их в фургон, я беру Борбу, Ворса, Тан-
таку,  Симлу и...  - я показала на клетку барска,  - этого. Мы
скажем,  что они больны, и я боюсь, как бы они не заразили ос-
тальных животных, поэтому вывожу их на некоторое время подаль-
ше.
     - А этого зачем? - он указал на барска.
     - Для него эта причина как раз правильна.  Может быть, на
открытой местности его мозг поправится, и можно будет коснуть-
ся его. А здесь ему все напоминает о прошлых мучениях.
     Тень улыбки скользнула по губам Малика.
     - Ах,  ах, Майлин, ты все еще не отказалась от своей меч-
ты?  Ты все думаешь о том,  чтобы стать первой,  единственной,
кто принял барска в свою компанию?
     - Я терпелива,  и у меня сильная воля,  - я тоже  улыбну-
лась.  - И я знаю,  что БУДУ командовать барском. Не этим, так
другим, не сегодня, так завтра!
     Я знала,  что он считает это безрассудством, но с теми, к
кому приходит сообщение,  никто не спорит,  если это сообщение
касается уплаты долга. Так что Малик впряг казов в ярмо фурго-
на и помог мне разместить там тех,  кого я выбрала,  а  клетку
барска поставили отдельно и прикрыли экраном.  Как ни истощено
было это создание,  оно следило за нами  и  рычало,  когда  мы
приближались,  а  мои  мысли  не могли проникнуть ему в мозг и
сбить безумие.
     Мы поели,  послав Уджана за жрецом, который присмотрел бы
за нашей палаткой,  пока Малик пойдет по  моему  поручению  на
"Лидис",  а я повернула на восток. Малик требовал, чтобы я по-
дождала его возвращения,  но во мне росло ощущение настоятель-
ности,  и я поняла,  что ждать нельзя, нужно ехать. Я уже была
уверена, что инопланетник не среди своих, что он где-то в дру-
гом  месте  и в страшной опасности,  иначе послание о долге не
навалилось бы на меня так резко и без предупреждения.
     Фургон шел  не очень быстро,  и я еще должна была сдержи-
вать шаг казов, пока мы были на виду у всех, потому что нельзя
трясти больных животных,  иначе у любого наблюдателя возникнут
подозрения.  Все во мне требовало скорости и даже больше,  чем
скорости. Я пустила казов легким шагом, когда проехала послед-
ний ряд палаток. Кто-нибудь мог спросить, куда я поехала, хотя
я осторожно объяснила причину своей поездки жрецу и Уржану.
     Те, кого я выбрала сопровождать меня,  имели более острый
ум  и  большую  агрессивность,  чем остальные.  Борба и Ворс -
глассии из горных лесов.  Длина их четыре пяди,  тонкие хвосты
такой же длины, что и тело, мех черный, как грозовая беззвезд-
ная ночь.  У них длинные лапы с очень острыми когтями, которые
они обычно прячут, но при случае выставляют, как лезвия мечей.
Головы их увенчиваются пучком серо-белых жестких волос,  кото-
рый  плотно  прижимается к черепу,  когда они готовятся к бою.
Они по природе любопытны и бесстрашны и открыто идут  на врага
куда крупнее их и часто оказываются победителями. Их редко ви-
дят в низинах, и поэтому сейчас они вполне могли сойти за ред-
ких и ценных животных, которых мы боимся потерять.
     Тантака выглядела более опасной,  чем была в действитель-
ности,  хотя  однажды ее разбуженная ярость не утихала долго и
сделала ее более проворной в атаке,  чем можно было  предполо-
жить  по  ее виду.  У нее было жирное тело с тупоносой мордой,
маленькими закругленными ушами и обрубок хвоста, обычно прижа-
тый к бедру.  Она была вдвое шире глассии,  с мощными плечами,
потому что ее любимая пища на  воле  находилась  под  большими
камнями, которые приходилось сталкивать, прежде чем пообедать.
Ее желтоватый мех был таким  грубым,  что  больше  походил  на
перья,  чем на волос.  Она была некрасива, неуклюжа, гротескна
и, когда она участвовала в шоу, зрители диву давались, как та-
кое казалось бы неуклюжее животное может делать такие штуки.
     Симла была сродни барску,  но ее шерсть была очень корот-
кой и плотно прилегала к коже.  Издали казалось, что у нее во-
обще нет шерсти, только голая расцвеченная кожа, потому что по
кремовому  заду  и  бедрам шли темно-коричневые полосы.  Хвост
круглый и очень тонкий,  как кнут.  На ногах, казалось, совсем
не было мышц, только шкура и кости, такой же выглядела и голо-
ва, так что были видны черепные швы. Симла была некрасива, как
Тантака,  но  в противоположность неуклюжей на вид Тантаке она
производила впечатление быстрой и выносливой.  Так оно и было,
поэтому  венессы издавна использовались для состязаний в беге.
     Я почувствовала легкое  недовольство  маленького  народа:
они  не  понимали смысла этой поездки.  Я передала им ощущение
опасности,  и они отозвались,  каждый по-своему. Как только мы
потеряли  ярмарку  из виду,  я повернула клетки таким образом,
чтобы их обитатели могли видеть местность и пользоваться свои-
ми чувствами,  как гидом. Ведь глаза их видели больше, чем че-
ловеческие,  носы извлекали из ветра сведения, которые мы и не
заметим,  уши  слышали то,  что мы упускаем - и все это было к
моим услугам.
     Симла была  не  в духе - и не потому,  что сидела со мной
рядом в лучах утреннего солнца,  а из-за барска.  Остальные не
были  близки  к  его роду и не обращали на него внимания,  как
только поняли, что он не может повредить им. Но клану Симлы он
был  достаточно близок,  она знала о нем,  и я успокаивала ее,
потому что безумие - нечто столь чуждое, что вызывает панику в
тех, кто сталкивается с ним.
     На Йикторе есть сумасшествие, при котором мозг либо спит,
либо живет в хаосе.  Про таких больных говорят,  что их косну-
лась рука Умфры,  первобытной власти. Такому больному никто не
сделает зла. Их отдают под присмотр жрецов и отправляют далеко
в горы,  в некую Долину.  И от воспоминания об этой Долине мой
мозг  содрогнулся.  Нанести вред такому сумасшедшему или убить
его - значит, принять в собственное тело болезнь, которая жес-
токо трясет жертву. Так думают жители равнин.
     Но если животные доходят до безумия,  их убивают, и я ду-
маю,  что это лучше, потому что на Белой Дороге нет ни страда-
ния,  ни печали. Они поднимаются к великой системе Моластера и
остаются там под присмотром и уходом.  Я боялась, что мне при-
дется поступить так с барском, но все еще оттягивала этот пос-
ледний  шаг.  Как сказал Малик,  это было моим давним заветным
желанием - присоединить редкого независимого скитальца к нашей
группе. Возможно, я гордилась собственным могуществом и хотела
увеличить ту небольшую славу,  которую уже  имела  как  хорошо
умеющая работать с маленьким народом.
     Мы переправились через реку вброд и не встретили  на  том
берегу  никого,  кроме нескольких запоздалых ярмарочных фигля-
ров.  Им я из осторожности сказала,  что болезнь моих животных
заставила меня выехать из дома.  Но после полудня я свернула с
дороги на тропу,  тоже ведущую на восток,  чтобы  какие-нибудь
прохожие  не стали удивляться,  чего ради я еду так далеко ис-
кать спокойного места для больных животных.
     Перед заходом  солнца  мы приехали на луг к ручью и здесь
разбили лагерь.  Я распрягла казов,  чтобы они паслись,  и ос-
тальным дала побегать на свободе.  Они с удовольствием все об-
нюхивали,  полакали из ручья, но далеко не отходили. Барск ос-
тался в фургоне один.
     Потом мои спутники были накормлены и легли спать. Все бы-
ло хорошо,  и я смотрела,  как встает луна. Третье кольцо было
уже более заметно. Еще одна или две ночи - и оно засияет и ос-
танется на некоторое время. Жезл в моих руках вбирал ее свет и
делал его ослепительным. Мне страшно хотелось направить читаю-
щий луч,  но я здесь была одна,  а тот,  кто читает такой луч,
должен,  образно выражаясь, выйти из тела, а связь так увлека-
ет,  что ему одному нелегко прийти в себя,  и я побоялась.  Но
это желание съедало меня, и я вынуждена была встать и походить
взад-вперед,  чтобы успокоить нервы. Потом я снова взяла жезл:
он твердо показывал на восток.
     Наконец, я решила воспользоваться К-Лак-Песней и призвать
сон, потому что тело может взять верх над мозгом только в слу-
чае  крайней необходимости.  Певица рано познает искушение за-
быть, что тело сильно и может противиться. Итак, я пела четыре
слова на пять тонов и открыла свой мозг отдыху.
     Я слышала чириканье и писк в траве и видела утренний  ту-
ман.  Я еще раз выпустила маленький народ, пока готовила еду и
запрягала казов.  Я накормила барска,  и он спокойно лежал  на
своей подстилке. Прикосновение к мозгу показало, что он слабе-
ет,  возрастает летаргия, как будто съедавшая его вчера ярость
повредила ему, и я размышляла, так ли плоха эта слабость, если
она дает мне возможность успокоить и,  возможно,  довести  эти
импульсы до нормального состояния. Но проба показала, что вре-
мя для этого еще не настало и неизвестно, настанет ли.
     Мы снова  двинулись в путь.  Тропа,  по которой мы ехали,
становилась все более неудобной.  Я боялась,  что дальше будет
такой участок,  что фургон не пройдет, и хотела даже вернуться
поискать другую дорогу.
     В воздухе чувствовалось какое-то напряжение, и мы все его
заметили. Я знала, что это не предупреждение о дурном, а, ско-
рее,  предзнаменование  того,  что могут дать Три Кольца тому,
кто откроет свой мозг их могуществу.  В это время больше огра-
ничено то,  что может испытать смелый, хотя смелости всегда не
хватает, когда имеешь дело с властью.
     Мы шли по холмам.  Хотя эта местность была мне незнакома,
я знала, что в этом направлении лежали владения Осколда. Хоте-
ла  бы  я  знать,  неужели у Озокана хватило ума привезти сюда
пленника - разве что слишком большая дерзость  такого поступка
скроет его следы:  никто не поверит, что он тайно привез плен-
ника в центр отцовских владений. Но если Осколд сам участвовал
в этом?  Тогда все принимает другую окраску, потому что Осколд
- человек умный и хитрый.  И если он готов пренебречь законами
и обычаями,  значит,  у него в резерве мощное оружие,  которое
смутит врага. Я вспомнила скрытую угрозу в словах инопланетни-
ка Слэфида,  что о Тэсса известно больше,  чем нужно для нашей
безопасности. Я надеялась, что наше сообщение расшевелит Древ-
них,  заставит  их принять контрмеры.  Среди равнинных жителей
всегда ходило много слухов о нас. Правда, мы жили здесь раньше
их  и когда-то были великим народом - как они понимают величие
- прежде чем научились другим способом измерять  могущество  и
величие.  Мы  тоже строили города,  от которых теперь остались
только разбросанные камни,  наша история знала взлеты и  паде-
ния.  Либо люди прогрессируют, либо разрушают сами себя и пог-
ружаются в туманное начало.  Волею Моластера мы  прогрессируем
по  ту  сторону  материального,  и  для нас теперь эти ссоры и
схватки новоприбывших то же самое, что суета нашего маленького
народа,  да  и  надо сказать,  маленький народ движим простыми
нуждами и идет своим путем честно и открыто.
     Весь День  Постоянного  влияния  Трех Колец действовал на
нас.  Мой маленький народ выражал возбуждение криком, лаем или
другими звуками, заменявшими им речь. Один раз я услышала, что
и барск подал голос, но это был печальный вой, полный душевной
боли.  Я  послала мысль - желание спать - чтобы успокоить его.
Симла предупредила меня, что к вечеру что-то случится. Я оста-
новила фургон,  вылезла и пошла пешком за Симлой по еще не по-
битой морозом траве и через кустарник на вершину холма, откуда
была  видна восточная дорога.  По ней ехал отряд всадников под
началом Озокана. Он ехал без обычной пышности, просто возглав-
лял небольшой отряд, не было ни знамен, ни горна, будто он хо-
тел проехать по этим диким местам как можно более незаметно. Я
проводила их взглядом и вернулась к фургону.  Мои казы не были
в настроении надрываться и шли ровным,  неменяющимся шагом.  В
больших  переходах они легко могли обогнать таких быстрых вер-
ховых животных,  как у людей Озокана,  но на рывок они были не
способны, и мне приходилось мириться с этим.
     Ночью мы пришли к холмам. Я спрятала фургон и прошла впе-
ред,  чтобы разведать дорогу.  Я нашла только одну тропу,  где
мог пройти фургон,  и она вела к тракту. Мне очень не хотелось
снова ехать по нему: слишком открытое место, где какому-нибудь
Лорду может прийти дурацкая мысль поставить  пост.  Я  пустила
Симлу,  и она быстро нашла два поста с часовыми, выбранными за
остроту зрения.  Здесь могли не  поверить  моим  причинам  для
столь далекого пути. Опасно это или нет, но я должна была этой
ночью призвать власть, потому что ехать наугад было явной глу-
постью.
     Я послала Борбу и Ворса искать то,  что нам нужно - безо-
пасное и уединенное место не очень далеко от дороги.  Они сна-
чала побежали вдвоем,  потом разделились.  Борба нашла требуе-
мое.  Фургон  мог  остаться  на  некотором расстоянии от этого
места,  спрятанный кустарником и закиданный сверху травой. Ка-
зов  я  отпустила пастись на лугу.  Борба уселась на одного из
них - не потому что они могут заблудиться, а потому, что здесь
было  полно воды в озерке и росли сочные плакены по колено вы-
сотой.  Барска я погрузила в глубокий сон, а остальных взяла с
собой.  Мы  поели из взятых мною запасов,  потому что телесная
сила должна быть опорой силе мысли,  которая мне  понадобится,
когда взойдет луна.  Затем я выбрала стражей из маленького на-
рода, и они послушно растаяли в темноте. Я, как могла, успоко-
ила  свои мысли,  хотя Кольца действовали в обратном направле-
нии.  Спокойствие, чтобы усилить подъем, когда настанет время.
     Я начертила  жезлом  защиту и повторила рисунок на ровном
песке за озерком,  отметив белыми  камнями  вершины  деревьев.
Лунный шар-лампу я поставила на камень, чтобы ее лучи освещали
этот участок.  Затем я запела песню защиты, глядя, как из моих
камней поднимается по спирали видимая энергия.  Потом я запела
Мольбу и закрыла глаза от внешнего мира,  чтобы  лучше  видеть
внутренний.  Когда  вызывают  власть  с таким слабым ощущением
проводника,  как было сейчас у меня, то принимают все, что ви-
дят,  не удерживая и не отбирая,  а только запоминая кусочки и
обрывки того,  что позже можно собрать воедино.  Так было и со
мной,  я  как  бы  висела  в воздухе над маленькой крепостью и
смотрела внутрь - мыслью.
     Я увидела  там  Озокана  и инопланетника Крипа Ворланда и
видела, что делали с инопланетником по приказу Озокана. На за-
ре приехал вестник,  Озокан и его люди оседлали животных и уе-
хали.
     Я не могла добраться мыслью до инопланетника:  между нами
стоял барьер, который вообще-то я могла разрушить, но сейчас у
меня не было времени, и, кроме того, я не решалась тратить си-
лу - это могло мне дорого обойтись.  Я видела, что дух его си-
лен, и что победить его нелегко. Единственное, что я могла для
него сделать - оказать некоторое влияние на  его  путь,  чтобы
судьба  помогла ему,  а не мешала,  хотя главные усилия должен
сделать он сам. Затем я вернулась обратно.
     Рассвело, и моя лунная лампа бледнела и гасла.  Но теперь
я получила ответ: никуда не двигаться, а ждать здесь. Иной раз
ждать  бывает много труднее.  Прошел долгий день.  Мы спали по
очереди,  мой маленький народ и я. Мне страшно хотелось знать,
достаточно ли я помогла тому,  кто находился в далекой крепос-
ти, но я хоть и Певица, но не из Древних, которые могут видеть
и  послать приказ на расстояние в половину мира.  Я заходила в
фургон позаботиться о барске.  Он проснулся,  поел и попил, но
только  потому,  что  я принуждала его к этому.  Мозг его стал
апатичным и не мог бы позаботиться о нуждах собственного тела,
если  бы я не поощряла его к таким действиям.  Малик был прав,
печально думала я,  ничего не остается,  как отпустить его  на
Белую Дорогу.  Но я не могла взяться за это,  словно надо мной
висел какой-то приказ, которого я не понимала.
     Пришла ночь, но луну закрывали тучи, сплетавшиеся в широ-
кие сети, душившие звезды, - те солнца, что светят над неведо-
мыми  нам мирами.  И я снова подумала о возможности побывать в
чужих мирах,  больше узнать обо всех чудесах драгоценных  грез
Моластера.  И я тихонько пела,  но не Великие Песни Власти, но
те,  которые поднимают сердце, усиливают волю, питают дух. Ма-
ленький народ собрался вокруг меня в темноте,  и я успокаивали
их сердца и отгоняла тяжелые мысли.
     Перед рассветом разразилась гроза, поэтому заря не рассе-
яла гнетущий мрак,  висевший над холмами.  Мы нашли место  под
нависшей  скалой  и  прижались там,  пока гром прокатывался по
вершинам холмов.  Я видела такие грозы в наших высоких землях,
где жили Тэсса, но не так близко к равнинам. Мне было тепло от
прижавшихся ко мне мохнатых тел, я тихонько напевала, чтобы им
было  спокойно,  и  радовалась,  что  это занятие отгоняет мое
собственное беспокойство.
     Наконец, гроза утихла.  Меня коснулось сообщение - не от-
четливое послание,  скорее,  намек. Я пошла вместе с маленьким
народом к озерку, сняла с камня лунную лампу, которую уже зах-
лестывала поднявшаяся вода,  и спустилась ниже в  долину,  где
трава  была  менее  густой и обнажились камни.  Я поставила на
один из них лунную лампу и снова зажгла ее, как маяк для кого-
то.  Я не знала еще,  для кого именно, но во мне росла уверен-
ность,  что тот,  кого я хотела спасти, находится в достаточно
трудном положении,  несмотря на удачу, которую я для него пле-
ла.
     Симла зарычала  и  вскочила,  оскалив зубы.  Борба и Ворс
подняли головы,  готовясь к бою, а Тантака раскачивалась, при-
пав на передние лапы.
     По склону карабкалась человеческая фигура. Я схватила его
за плечо,  напрягая силы, чтобы повернуть массивное тело. Лицо
его было в грязи, но я узнала того, кого надеялась увидеть.
     Инопланетник вырвался  от  Озокана.  Теперь я была готова
заплатить свой долг - но как?  Похоже,  что он попал из  одной
опасности в другую. Мы находились на границе владений Осколда,
где подчиняются его приказам.  Крип был в  глубоком  обмороке,
возможно, это для него сейчас самое лучшее.





                        КРИП  ВОРЛАНД

                           Глава 8.


     В моих ушах звучала песня, низкая, монотонная, как ветер,
который  так  редко ощущает на себе рожденный в космосе.  Крип
Ворланд умер в каком-то тайном  месте,  но  теперь  его  снова
возвратили к жизни, соединив вместе тело и дух. Когда я открыл
глаза и огляделся,  я увидел себя в странном обществе. Однако,
странность его не удивила меня, словно я надеялся увидеть всех
их - лицо девушки с серебряными волосами, выбивающимися из-под
капюшона,  мохнатые  морды  с блестящими глазами,  внимательно
поглядывающими вокруг.
     - Вы - Майлин? - мой голос удивил меня - это было хриплое
карканье.
     Она рассеянно  кивнула  и  повернула голову,  вглядываясь
вдаль,  будто чего-то боялась.  Все другие головы  повернулись
тоже  и  зарычали низко и грохочуще,  каждая на свой лад.  Мое
сонное довольство исчезло, проснулись опасения.
     Она подняла руку, и жезл в ее пальцах засветился. Она ос-
торожно прижала его к ладони другой руки.  Она не двигала его,
он сам повернулся и показал направление, в котором она смотре-
ла.