е болтали.
Конечно, чем скорее мы произведем обмен и отправим тебя с Йик-
тора, тем лучше. Сейчас Озокан и его приспешники объявлены вне
закона.  Они не могут жить только набегами,  и ни одна рука не
поднимется помочь им. Рано или поздно люди объединятся, высле-
дят его и прикончат.  Не знаю, какие оправдания получил Осколд
от своего сына и поддерживает ли его хотя бы  тайно.  Если  он
предполагает  это сделать,  он должен действовать ОЧЕНЬ тайно,
иначе его собственные люди скажут ему, что он нарушал клятву и
оставят его.  Объявление вне закона - не пустяк, и те, кто по-
могает такому отверженному, сразу же сами становятся прокляты-
ми.  Достаточно клятвы трех свободных арендаторов,  чтобы осу-
дить человека.  Осколду хватает забот и с теми, кто вторгается
в его земли.
     - Теперь,  значит,  мы будем ждать Майлин, - вернулся я к
своим делам. Ссоры феодальных лордов не касались моего будуще-
го, по крайней мере, я так считал.
     - Будем ждать Майлин. Затем она поедет в Ырджар, к твоему
капитану. Как я уже говорил, многое зависит от того, насколько
открыт его мозг.  Возможно,  ты передашь с ней что-нибудь, что
подтвердит ее слова, - скажем, о каком-нибудь инциденте, кото-
рый  известен только вашим,  а на Йикторе о нем никто знать не
может. Если он примет ее рассказ, мы договоримся о дальнейшем.
     У Свободных  Торговцев  открытый  мозг.  Они повидали так
много в самых разных мирах, что не могут  сказать: "Такого  не
бывает!". Но это дело несколько исключительное - может ли вера
простираться так далеко?  Намек Малика был неплох:  я  подумал
над  тем,  что могло бы подтвердить рассказ Майлин и послужить
мне на пользу.
     Когда время становится главным фактором в жизни,  оно мо-
жет быть таким же тяжелым бичом, каким подгоняют рабов-гребцов
на Корфу. Малик занимался животными, а у меня были только мыс-
ли,  острые,  как шипы.  Они гоняли меня с места на место мимо
костра.
     Пища и питье,  что давал мне Малик,  видимо, содержали не
только  питательные вещества,  но и стимуляторы,  потому что я
чувствовал удивительную бодрость, впервые с тех пор, как оста-
вил Долину для напрасных поисков.
     Малик покончил со своими обязанностями и сел перед огнем,
повернув вниз лунную лампу.  Я сел рядом с ним,  желая уйти от
всего, что давило на меня. Я неожиданно спросил:
     - Почему Тэсса выбрали бродячую жизнь?
     Он посмотрел на меня, и его большие глаза, казалось, ста-
ли еще больше. Он ответил вопросом:
     - А почему вы хотите крутиться от мира к  миру,  не  имея
своего дома?
     - Потому что я рожден и воспитан для такой  жизни. Ничего
другого я не знаю.
     - Теперь знаешь.  Мы, Тэсса, тоже рождены и воспитаны для
такого образа жизни.  Когда-то мы были разными народами, родс-
твенными тем, кто теперь живет на равнинах. Затем наступил мо-
мент выбора.  Нам был показан другой путь исследования. Но все
в мире что-то стоит,  и за этот новый путь  пришлось  платить.
Это означает, что надо было вырвать собственные корни и отвер-
нуться от всего,  что казалось безопасным и нерушимым. Нас бо-
лее  не окружают стены,  мы тесно сплотились одним кланом.  Мы
держимся в стороне от жизни других людей.  И теперь  равнинные
жители смотрят на нас как на бродяг,  не имеющих крова. Они не
понимают, почему мы не нуждаемся в том, что им кажется ценным,
и сейчас и для будущего.  Они сторонятся нас. Время от времени
они смотрят на то малое, что дал нам наш выбор, и держат нас в
страхе,  хотя и сами боятся нас. Мы участвуем во всей жизни, а
они нет. Ну, не совсем во всей жизни, кое в чем мы не принима-
ем участия:  в росте дерева, в появлении листьев, в созревании
плодов. Но мы можем взять птичьи крылья и изучать небо по при-
меру крылатых созданий,  можем надеть меховую шкуру и побегать
на четырех ногах. Ты знаешь многие миры, звездный странник, но
никто из вас не узнает жизнь Йиктора, как знают ее Тэсса.
     Малик умолк и уставился в огонь,  подкармливая его  время
от  времени  хворостом  из  кучи.  Между нашими мыслями возник
барьер.  Хотя у Малика не было того отрешенного взгляда, какой
я видел у Майлин однажды ночью, я подумал, что он близок к та-
кому же отрешенному состоянию.
     Ночной воздух доносил до моего носа массу сведений. Через
некоторое время я прошелся в темноте  вокруг  лагеря.  Большая
часть  маленького  народа спала в своих клетках,  но некоторые
были часовыми, и вряд ли кто-нибудь мог незамеченным пробрать-
ся в лагерь.
     Майлин приехала перед восходом солнца. Я услышал ее запах
раньше,  чем до моих ушей донесся скрип колес фургона.  Позади
меня раздались одновременно сигналы и приветствия.  Малик  оч-
нулся от своего забытья у почти погасшего костра,  и я подошел
к нему.  Мы стояли рядом, пока Майлин ехала по полутемному ла-
герю.
     Она смотрела на меня. Не знаю, чего я ожидал. Может быть,
выговора за мое глупое исчезновение из Долины,  хотя я не счи-
тал,  что оно было глупым,  если принять во внимание то, что я
знал или подозревал в то время. В конце концов, как могут Тэсса
понять, что означают их обычаи для другого человека?
     На ее  лице  была только тень усталости,  как у человека,
долгое время простоявшего на часах без смены.  Малик  протянул
ей руку,  чтобы помочь сойти, и она со вздохом приняла помощь.
Я видел ее сильной,  теперь она изменилась, но я не понял, как
именно.
     - На холмах всадники, - сказала она.
     - Осаждают Осколда,  - Малик пригласил ее к костру, снова
раздув умиравшее пламя. Затем он вложил ей в руку рог, в кото-
рый налил что-то из фляжки.  Она медленно пила, останавливаясь
после каждого глотка.  Затем,  прижав рог к груди, она сказала
мне:
     - Время не терпит,  Крип Ворланд.  На рассвете я выеду  в
Ырджар.
     Я думал, что Малик запротестует, но она даже не взглянула
на него, а уставилась в огонь и потихоньку отпивала из рога.





                          Глава 13.


     Было яркое утро.  Крепкий,  как вино, ветер освежал нос и
глотку,  солнечные лучи ослепляли, человек и животное чувство-
вали,  что жизнь хороша.  Еще до того, как солнце осветило наш
лагерь,  Майлин села на верхового каза, которого Малик оседлал
для нее, и поехала на запад. Мне очень хотелось бежать рядом с
ней.  Но здравый смысл, останавливающий меня, был крепче любых
брусьев клетки.
     Когда Майлин скрылась из виду, Малик прошел вдоль клеток,
открывая  дверцы,  чтобы их обитатели могли входить и выходить
по желанию.  Некоторые еще спали, свернувшись меховыми шарами,
другие  моргали,  просыпаясь.  Вышли немногие.  Симла толкнула
дверцу плечом и бросилась ко мне,  пронзительно визжа  в  знак
приветствия,  ее  шершавый язык уже готовился ласково облизать
меня, но Малик опустил руку на ее голову. Она сразу же посмот-
рела  на него,  припала к земле,  взглянула направо и налево и
исчезла в кустах.
     - Что это? - спросил я Тэсса.
     - Майлин говорила,  что на холмах люди.  Может,  они и не
собираются нападать на Осколда.  Где-то бродят объявленные вне
закона.
     - Ты думаешь, они нападут?
     - Чтобы выжить, нужна пища, а достать ее они могут только
одним способом,  то есть силой.  У нас очень мало запасов,  но
отчаявшийся человек будет драться за каждую крошку.
     - Животные...
     - Некоторые вполне могут быть мясом  для  такого  отряда.
Других просто убьют, потому что люди, лишенные надежды, убива-
ют ради убийства.  Если придет  беда,  маленький  народ  может
спастись бегством.
     - А ты?
     Он сделал приготовления, словно считал, что набег вот-вот
произойдет.  На его поясе висел длинный нож,  который у жителя
Йиктора  считался обычной частью одежды.  Меча у него не было,
но в лагере я видел боевой лук. Теперь он улыбался.
     - Я хорошо знаю местность,  лучше,  чем те, кто может на-
пасть на нас. Как только наши часовые поднимут тревогу, налет-
чики найдут лагерь пустым.
     Я догадался, что Симла была на страже.
     - А ты, если хочешь... - продолжал Малик.
     Почему бы и нет?  Я бросился в кусты по примеру  Симлы  и
пустил в ход нос,  глаза и уши.  Через несколько минут я огля-
нулся назад, на фургоны. Их было четыре - на одном, поменьше и
полегче остальных,  приехала Майлин. Три других Малик, видимо,
привел из Ырджара.  Но кто же правил ими? Ведь Малик был один,
если не считать животных.  Я задумался.  Возможно, казы просто
шли следом за тем фургоном, которым правил Малик.
     Хотя клетки  были вытащены из фургонов и расставлены вок-
руг костра,  который все еще дымился,  остальное имущество  не
было распаковано. Я смотрел, как Малик шел от фургона к фурго-
ну и делал что-то внутри каждого.  Возможно, он снова увязывал
то, что можно было взять с собой. Я не мог понять, зачем Малик
привез нас на эту опасную территорию. Я взбирался на холм, по-
ка не нашел хорошо скрывающий меня кустарник.  Хотя листья уже
облетели,  частая поросль,  по-моему, хорошо маскировала меня.
Отсюда я хорошо видел лагерь и местность вокруг него. Дороги к
лагерю тут не было,  только следы колес фургонов были все  еще
видны на увядшей траве и на земле, и вряд ли можно было скрыть
их сейчас.
     Малик скрылся в одном из фургонов, не было видно и живот-
ных, вышедших из своих клеток. Сцена выглядела спокойной, сон-
ной,  убаюканной  ожиданием.  Утихающий  ветерок донес до меня
легкий запах.  Я стал принюхиваться. Симла, видимо, скрывалась
с южной стороны. На западе, надо думать, тоже были стражи.
     Солнце плыло  по  безоблачному  небу,  играло  совершенно
по-летнему, хотя была уже середина осени.
     Из фургона вышел Малик с коромыслом на плече,  на  крюках
покачивались ведра.  Он спустился к ручью.  Мне отсюда не было
видно ручья,  я видел только вспыхивающие тут и  там  на  воде
солнечные блики. Затем громка залаяла Симла. Один раз.
     Я выскочил из своего укрытия.  Порыв ветра донес до  меня
предупреждение.  Я прыгнул вниз, в густой кустарник, и пополз,
хотя он жестоко кололся.  Единственный военный клич Симлы -  и
больше ничего... Ничего, только запах и звуки, которые челове-
ческое ухо не могло бы услышать,  но барск слышал их, как фан-
фары.  Я  выскользнул из кустов,  пробрался ползком в лагерь и
подлез под ближайший фургон.
     Малик, шатаясь,  поднимался по склону от ручья. Коромысло
и ведра исчезли.  Он спотыкался и скользил, одна его рука была
прижата к груди, а другую он откинул, как бы пытаясь ухватить-
ся за какую-то опору, но опоры не было.
     Он упал  на колени,  дополз до клеток и медленно качнулся
вперед.  Между его лопаток дрожала от тяжелого дыхания стрела.
Он попытался оттолкнуться от земли, но тщетно. Вскоре он затих.
     Оставшиеся до сих пор в клетках животные, как по сигналу,
выскочили и молча разбежались. Возможно, они и скрылись от че-
ловеческих глаз, но не от моих ушей и носа.
     Я полз,  хотя такой способ передвижения был трудноват для
барска.  Кто-то поднимался с берега, пытаясь двигаться бесшум-
но, в чем, с моей точки зрения, мало преуспел.
     Держась в тени фургона,  я подбирался к костру.  Малик не
шевелился,  но напавший на него был очень осторожен. Возможно,
он не знал, что Тэсса был в лагере один, не считая животных. Я
коснулся мозга Малика. Он был еще жив, но уже не осознал моего
мысленного послания.
     Я добрался до конца фургона. Здесь стояли клетки, но я не
был уверен,  что они достаточно высоки, чтобы укрыть меня. Мо-
жет,  мне лучше бежать открыто, изображая испуганное животное?
Пока я раздумывал,  слева от меня мелькнула рыжая полоса. Сим-
ла! Что она тут делает?
     Она не остановилась возле Малика,  а свернула к тому, кто
был в разведке перед лагерем.  Я вскочил и помчался за ней.  Я
еще не видел ее добычи, но услышал человеческий вопль и в сле-
дующий момент увидел яростную битву человека и венессы.  Чело-
век больше не кричал,  а старался оттолкнуть ее зубастую пасть
от своего горла.
     Я прыгнул и рванул его,  а Симла вцепилась ему в горло. В
эти секунды я был больше барском, чем человеком, во мне кипела
дикая ярость, которую, кажется, нельзя было потушить.
     Раздался крик,  что-то  просвистело  так  близко от моего
плеча, что меня как бы обожгло. Симла все еще терзала свою до-
бычу. Я прыгнул второй раз и опрокинул ее на землю своим весом.
     - Оставь! - послал я мысленный приказ. - Оставь! Беги!
     Снова пролетела стрела. Запах крови распалял мою звериную
ярость, но я боролся против этих эмоций.
     - Оставь, беги!
     Я разинул пасть, чтобы схватить Симлу, тогда она выпусти-
ла свою жертву, посмотрела на меня сверкающими красным блеском
глазами и зарычала, как бы отгоняя меня от ее законной добычи.
     - Беги!  - я снова бросился на нее, и на этот раз она от-
катилась от мертвого тела. Она опять зарычала, но едва вскочи-
ла на ноги,  как стрела вонзилась в землю в том месте, где она
только что лежала. Симла злобно щелкнула зубами над дрожащей в
земле стрелой и бросилась со мной вверх по холму.
     Они продолжали стрелять,  и я бежал  зигзагами,  надеясь,
что  Симла  последует  моему примеру.  Мы прибежали в лагерь и
оказались всего в нескольких футах от  Малика,  который  лежал
там же,  где упал. Симла обнюхала его голову и жалобно завыла.
     - Вперед!  - настаивал я.  Она обернулась, оскалила зубы,
как  бы  собираясь броситься на меня.  Затем красный свет в ее
глазах погас,  и она побежала со мной плечо к плечу между фур-
гонами за пределы лагеря.
     Я не имел представления,  куда скрылись остальные  живот-
ные,  но улавливал их смешанный запах и подумал, что они пошли
той же дорогой.  Я даже не был уверен,  сколько их и каких они
пород.
     - Наверх!  - приказал я Симле. Она остановилась и огляну-
лась на лагерь. Ее обычно мягкий мех жестко топорщился на спи-
не,  голова опустилась между сгорбившимися плечами, когда она,
рыча, морщила нос, виднелись окрашенные кровью клыки. Она сде-
лала было шаг или два в обратном направлении,  но затем  снова
повернулась и на дикой скорости повела меня в заросли.
     Мы проделали немалый путь к вершине холма, пока, наконец,
не остановились,  измученные.  Там мы легли и стали следить за
лагерем.  В нем были люди.  Они пинали клетки,  дверцы которых
были открыты,  тыкали мечами во внутренность фургонов,  как бы
выгоняя кого-то,  кто там мог прятаться. Из фургона Майлин вы-
кинули ящики и разламывали их,  доставая запас печенья и суше-
ного мяса. По нетерпению и жадности, с какими они пожирали эти
запасы, было видно, что эти люди давно уже не видели пищи. Они
оттащили тело Малика в сторону и затолкнули под  фургон.  Двое
людей  прошли  вдоль линии казов,  которые фыркали,  рвались с
привязи и лягали всех, кто приближался к ним.
     Пустые клетки не давали людям покоя:  они толкали их, пе-
реворачивали, трясли, будто не верили, что они пусты, и стара-
лись что-то вытрясти.
     В разгромленный лагерь приехали еще  трое.  Один  человек
поддерживал  другого в седле,  а третий ехал сзади,  прикрывая
тыл.  Теперь настала моя очередь зарычать:  с тем,  за кем так
ухаживали,  я встретился в пограничном форту.  На лагерь напал
отверженный отряд Озокана,  и их вождь,  видимо,  недавно  был
крепко потрепан:  его правая рука была привязана к груди, лицо
было бледным и исхудалым.  Это был жалкий призрак того самона-
деянного князька,  который пытался диктовать свои условия Сво-
бодным Торговцам.
     Разграбление фургонов продолжалось.  Люди вытаскивали со-
держимое ящиков и корзинок. Пища, видимо, была их первой забо-
той,  и они жадно ели, а остатки складывали в седельные сумки.
Затем некоторые пошли в юго-западном направлении и вернулись с
верховыми казами.  Некоторые казы хромали, и на всех лежал от-
печаток тяжелого и долгого перехода.
     Однако, люди не спешили покидать лагерь. Они сняли Озока-
на с седла и положили на диван,  вытащенный из фургона Майлин.
Тот,  кто поддерживал Озокана в пути,  согрел воду на костре и
взял на себя заботу о ране вождя. Похоже, что Озокан больше не
командовал,  потому  что по приказу того,  другого,  грабители
принялись наводить порядок в том разгроме,  который они учини-
ли.  Он встал на колено у фургона, под которым лежало тело Ма-
лика, и внимательно осмотрел жертву. Затем по его приказу тело
Тэсса вытащили и унесли в кусты.
     Я почувствовал, как рядом со мной напряглись мышцы Симлы,
услышал ее почти беззвучное рычание и послал ей мысль:
     - Потом. Потом, подожди.
     Я не знал, смогу ли удержать ее, но оценивал наше печаль-
ное положение.  Майлин уехала в Ырджар и скоро должна вернуть-
ся,  а,  по всему,  отщепенцы не собирались скоро покидать ла-
герь.  Наоборот,  они  сложили  все,  что  вытащили,  назад  в
фургоны,  убрали с глаз разграбленные ящики. Один прошел вдоль
пустых клеток и не только расставил их в прежнем  порядке,  но
даже закрыл дверцы на щеколды.  Когда все было сделано, офицер
огляделся вокруг и кивнул. Насколько я понимал, они старались,
чтобы  лагерь  выглядел нетронутым.  Это могло означать только
одно: они считали, что Малик - это еще не все Тэсса, и устрои-
ли западню. Знают ли они о Майлин? Может, они выследили ее на-
кануне и теперь ждали, чтобы захватить ее?
     Я понюхал воздух. Многие запахи были мне знакомы. Малень-
кий народ хотя и разбежался,  но был недалеко. Мой нос обнару-
жил  десять  или двенадцать животных неподалеку от того места,
где прятались я и Симла.  Я попытался открыть им свой  мозг  и
испытал слабый толчок.  Животные не только собрались здесь все
вместе,  но и объединились в одной цели, чего я никак не пред-
полагал у обычных животных, да еще разных пород. В их мозгах и
мысли не было о побеге, они думали только о сражении.
     - Нет!  -  я  старался  передать им свою мысль от мозга в
мозг,  но они противились мне. Я ведь не Малик, не Майлин и не
другой лидер, которого они признавали.
     - Потом!  - твердил я и приходил в отчаяние,  что не могу
повлиять на них. При дневном свете, против сильных вооруженных
людей мохнатая армия почти не имела шансов на успех.
     - Майлин! - я мысленно нарисовал образ Майлин, какой я ее
видел,  облеченной властью,  в рубинах и серебре, дирижирующей
своим маленьким народом на сцене. - Майлин! - посылал я мысль.
- Вспомните Майлин!
     Симла заскулила  очень мягко - она вспомнила.  А как дру-
гие?  Доберусь ли я до них?  Я почти закрылся от  мира  света,
звука, запаха, держал только мир мысли, рисовал Майлин, стара-
ясь заставить их ответить на этот рисунок.
     - Майлин!
     И они ответили!  Я уловил облегчение и возбуждение в этом
ответе и сосредоточился на том, что собирался выдать им сейчас.
     - Майлин идет.
     Усиление возбуждения.
     - Нет еще,  - поторопился я исправить то,  что могло выз-
вать роковое движение. - Но скоро... скоро...
     Нечто вопросительное.
     - Скоро.  Те  люди  внизу  -  они ждут Майлин...  - я шел
ощупью,  пытаясь быть твердым,  сознавая,  что могу  совершить
ошибку, которая пошлет их туда, куда им нельзя идти.
     Гнев, подъем ненависти.
     - Мы должны найти Майлин,  пока она не пришла сюда,  - я,
насколько мог, нарисовал мысленное изображение Майлин, на этот
раз едущей к лагерю.  - Найти Майлин до того, как она приедет!
     Эта мысль покатилась,  как морская волна,  от одного  ма-
ленького мозга к другому. Теперь я знал, что они пойдут, но не
к лагерю и врагам внизу,  но далеко обойдут  опасное  место  и
направятся в западные равнины.
     Я лежал на прежнем месте, продолжая наблюдать за лагерем.
Хотя  у меня не было военного опыта,  я считал,  что правильно
интерпретировал действия врага.  Озокана  поместили  в  фургон
Майлин, его опекун и страж спрятался там же. Остальные притаи-
лись в других фургонах или под ними.  Один человек поил и кор-
мил казов.  Еще один, посовещавшись с офицером, исчез в запад-
ном направлении - разведчик, как я подумал. Я сказал Симле:
     - Оставайся здесь, следи...
     Ее губы поднялись над клыками:
     - Останься...