следи.
     Ее первое возражение погасло, она заворчала.
     - Не сражаться, следить... Майлин идет.
     Ее согласие было смазанным,  нечетким,  не таким, какое я
мог бы получить от Майлин, от Малика или другого человека. Мне
оставалось только надеяться,  что она останется в том же наст-
роении, когда я уйду.
     Моим первым объектом был разведчик.  Я выполз из укрытия,
мне надо было далеко обогнуть лагерь.  Те,  кто спрятался там,
наверняка недоумевали,  что случилось со сбежавшими животными,
и,  надо думать, наблюдали как за двуногими, так и за четверо-
ногими путешественниками.
     Я не  видел  у  отверженной банды никаких собак и считал,
что никому из нас ничего не грозит,  если только  мы  сами  по
глупости не обнаружим себя. Так что когда между мной и лагерем
лег порядочный кусок лесной местности, я понесся так, как было
естественно  для  моего длинного тела,  взяв курс на запад.  Я
рассчитывал пробежать по холмам,  пересечь дорогу тому развед-
чику,  напасть  неожиданно и довольно далеко от лагеря,  чтобы
скрыть это от остальных бандитов.
     Дважды я  встретился  с членами группы Майлин и спрашивал
их о разведчике, но оба раза получал отрицательный ответ. Но я
задерживался достаточно долго,  чтобы внушить им необходимость
скрываться, пока не встретят хозяйку.
     Малика убили около полудня.  Майлин должна была вернуться
в лучшем случае через два дня. И я надеялся, что тем, кто уст-
роил засаду, надоест пребывание в лагере. Стратегия, с помощью
которой я поставил животных вне  опасности,  могла  сработать,
лишь  бы  только они не потеряли терпение и не вернулись в ла-
герь.
     Захват разведчика  может иметь двойную выгоду,  размышлял
я,  продолжая свой поиск.  Если человек не вернется, они могут
послать  другого - еще одна добыча - или подумают,  что им тут
грозит опасность, и уйдут.
     Я спустился  к реке и увидел там следы,  оставленные бан-
дой,  когда она ехала к нам. Я вволю напился, перевернул носом
один  из камней,  достал тамошнего жителя из его норки и заку-
сил. На настоящую охоту не было времени, а тело требовало топ-
лива.
     Начало смеркаться, а я все еще бегал туда-сюда, подгоняе-
мый  запахом,  глазами  и  ушами.  Ход вражеского отряда легко
прослеживался,  хотя с тех пор прошло много часов. Но я до сих
пор  не нашел следов разведчика.  Затем я вспомнил,  что среди
всех запахов один возникал снова и снова.  Запах каза.  Я оши-
бочно  связал его со старым следом,  а ведь он был силен,  как
свежий. Я решил исследовать его поближе. Пятно на влажной поч-
ве объяснило мне все.  Оно сильно пахло казом, но отпечаток не
был сделан копытом каза и вообще не походил на след какого-ли-
бо  животного.  Я в отчаянии сунул в него нос и глубоко втянул
запах.  Он был так силен, что почти забивал все остальные, по-
тому что там были еще два запаха.  Я снова принюхался.  Сквозь
сильный до зловония запах каза пробивался запах какой-то травы
и человека.  Вроде бы человек, желающий избежать тех, кому за-
пах служит сильным помощником,  натерся травой,  чтобы  отбить
собственный запах, а затем надел сверху что-то пахнущее казом.
Это могло быть ответом на загадку,  и я  принял  такой  ответ.
Значит, следовать за этим "казом"...
     Все еще сомневаясь в своих способностях пользоваться инс-
тинктом барска,  я двинулся дальше в своих рассуждениях.  Воз-
можно, животных нашей труппы можно таким образом одурачить. За
этим  стоял Озокан или офицер,  принявший теперь командование.
Они были умны и использовали этот способ как раз  против того,
что сделал я - против преследования.  Я побежал по следу, иду-
щему от этого неясного отпечатка.  Запах был мучительно  силь-
ным,  но  я время от времени различал в нем другие запахи и не
рисковал бежать за "казом" по прямой,  потому что он то и дело
пересекал ранние следы настоящих казов,  очевидно, тех, на ко-
торых ехали отверженные.
     Сумерки сгущались.  След  каза  по-прежнему вел на запад,
теперь уже по более открытой местности,  где было  очень  мало
укрытий и преследователя легко увидеть. Я сел и послал мыслен-
ный зов.
     Первым ответ пришел с севера - либо Борба,  либо Ворс.  Я
попытался спросить:
     - Существо пахнет казом, но не каз. Где?
     - Не каз? - ответили вопросом.
     - Пахнет казом, но не каз, - повторил я.
     - Нет, - был выразительный ответ.
     Я снова послал зов и получил слабый ответ.
     - Каз, но не каз?
     - Каз... да...
     Я повернул на юг.  Может,  это был фальшивый след,  но  я
должен был проверить.  И тут я открыл,  что тот, за кем я охо-
тился,  был мастером в этой игре,  потому что я снова дошел до
свежей и резкой вони каза.  Я так обрадовался, что нашел иско-
мое,  что подбежал и глубоко втянул в себя запах,  прежде  чем
понял опасность.
     Резкая боль заполнила мой нос,  я подскочил вверх,  затем
сунул нос в землю,  тер его лапами.  Гнусный запах так пристал
ко всей голове, что мои глаза наполнились слезами.
     Я катался по земле,  зарывал в нее нос,  скреб его,  пока
тупыми когтями не порвал кожу.  Я не чувствовал более никакого
запаха,  кроме этой вони, которая, казалось, стала частью моей
плоти.  И меня так тошнило,  что я крутился и терся мордой  об
землю, пока, наконец, не заставил себя вспомнить, встал, и ме-
ня сразу вырвало.
     Мой ум заработал не сразу.  То ли тот, кого я выслеживал,
подозревал,  что за ним идут, то ли принял предосторожности на
всякий  случай,  но  он  залил свой путь какой-то тошнотворной
жидкостью,  которая убила такое важное для меня  чувство,  как
обоняние.  Мои глаза все еще слезились,  но все-таки видели, в
носу болезненно пульсировало. Но у меня оставались глаза и уши
и, возможно, помощь других животных.
     Я снова послал зов.  Откликнулись трое - с близкого расс-
тояния. Я сообщил:
     - Каз - не каз - человек, злой запах...
     Быстрое согласие  всех  троих,  видимо,  запах дошел и до
них. Издалека ответила Борба.
     - Человек идет...
     Я еще раз обтер голову о землю. Глаза слезились, но виде-
ли.  Ночь создана для активности барска, для меня тени не были
густыми, как для человека. Я остановился за скалой, прислушал-
ся и ждал,  забыв о своем злосчастном носе. Конечно, настоящий
барск или другое животное удрали бы  от  такого  оружия.  Нес-
частье  разведчика  заключалось  в том,  что ему встретился не
НАСТОЯЩИЙ барск.
     Он шел медленно. По виду походил не на человека, а на ка-
кой-то бесформенный тюк,  скрывающая его шкура  каза  свободно
болталась на нем. Я приготовился...
     Время от времени  он  останавливался,  вероятно,  пытаясь
разглядеть в темноте какие-то ориентиры.
     Может быть,  барск нападает с криком, я же молча метнулся
вперед,  нацелившись на ту часть приближающейся округлой фигу-
ры,  которую я считал своей лучшей мишенью.  И каким бы ловким
он ни был, я победил его неожиданностью.





                          Глава 14.


     Я совершил  убийство по образцу,  показанному мне Симлой,
и,  задыхаясь, лег рядом с тем, кто еще недавно ходил, дышал и
был человеком. Я смутно удивлялся, что не чувствую тяжести со-
деянного мной,  словно я был куда больше барск, чем человек. Я
убил - но этот факт ничуть не задевал меня. Мы, Свободные Тор-
говцы,  пользовались оружием для защиты, но никогда не несли с
собой  войны,  предпочитая при затруднительных обстоятельствах
обходные пути. Я видел мертвых и до того, как попал ни Йиктор,
но  они,  в основном,  умерли своей смертью или от несчастного
случая.  Если же это было убийство, оно случалось только в ре-
зультате  ссоры между чужаками и отнюдь не касалось Торговцев,
и я не имел к нему никакого отношения.
     Но в это убийство я был втянут,  как, наверное, не вовле-
кались мои предки за целые века.  Однако, меня это не тревожи-
ло,  и  я  даже  был  удовлетворен хорошо проделанной работой.
Правда,  во мне шевельнулось опасение, что, чем больше я оста-
нусь  в этом теле,  тем сильнее станет во мне звериное начало,
пока,  наконец, не останется только четвероногий Джорт, а дву-
ногий Крип исчезнет.
     Но сейчас не время было поддаваться страхам, и я поспешил
отогнать тревожные мысли.  Я предпочел обдумать то, что стояло
непосредственно передо мной.  Если я оставлю этого  разведчика
здесь,  его может найти тот,  кого пошлют за ним. Может, лучше
ему исчезнуть вовсе?
     - Мертвый - мертвый!  - из кустов вышел один из длинноно-
сых большеухих зверей,  которых я видел бьющими в барабаны  на
эстраде Майлин на ярмарке. На его спине сидел всадник, загнув-
ший колечком хвост. Оба они уставились на разведчика, и от них
исходила волна удовлетворения.
     - Мертвый,  - согласился я,  облизал лапы и потер ими все
еще болевший нос.
     Большеухий зверь понюхал тело,  выразил отвращение и отс-
тупил.  Я посмотрел на останки и решил оставить все, как есть.
На мягкой земле остались отчетливые следы.  Оба существа  пос-
мотрели на меня с удивлением. Их вопрос ясно читался.
     - Оставить знаки - все против людей,  - объяснил я,  хотя
вовсе не был уверен,  что они поймут.  Возможно, они повинова-
лись лишь тогда, когда мое внушение совпадало с их собственны-
ми желаниями. Но насчет идей я сильно сомневался.
     Они пристально посмотрели на землю,  где я  оставил  свою
подпись - отпечатки.  Затем маленький спрыгнул со спины своего
товарища и поставил обе передние лапки с сильно расставленными
пальцами  рядом  с  моими отпечатками.  Встав на задние лапы и
склонив голову набок, он осмотрел результат. Его отпечатки по-
ходили на следы маленьких человеческих рук.
     Большеухий неуклюже прошелся взад и вперед,  оставляя пу-
таные  следы  своих  ног с длинными пальцами.  Затем маленький
вновь оседлал его.  Я осмотрел почву.  Пусть теперь разведчика
найдут. Запись вокруг него заставит их призадуматься: трое со-
вершенно разных животных,  похоже,  сообща разделали человека.
Если  враги поверят,  что все животные лагеря выступают против
них,  им придется дважды оглядываться на каждый  куст,  каждое
дерево,  они будут ждать нападения даже из-под листвы.  Трудно
представить себе,  что такая разношерстная  компания  животных
могла  объединиться против общего врага,  это не в их природе.
Однако,  Тэсса имеют власть, которая уже и так держала равнин-
ных жителей в страхе. Поставленные вне закона были людьми дос-
таточно отчаявшимися, чтобы убить Малика. Возможно, теперь они
решат,  что  против  них  действуют не только природные,  но и
сверхъестественные силы.  А для людей, и так уже скрывающихся,
такое  соображение может оказаться гибельным и сломить их вко-
нец.
     Первое время мы шли,  не только не прячась,  а, наоборот,
оставляя полные следы троих,  путешествующих вместе.  Потом мы
стали скрывать следы: пусть следопыты решат, что мы растаяли в
воздухе.
     Заря застала  нас в ложбине,  где журчал ручей.  Там были
скалы,  в которых мы и укрылись. Мои товарищи задремали, как и
я,  но были готовы в любой момент проснуться.  Мы находились к
востоку от лагеря и достаточно близко  к  тому  пути,  которым
должна была вернуться Майлин.  Но как скоро мы могли надеяться
ее увидеть? Мой нос был все еще забит той вонью, и я ничего не
мог уловить.
     Это был необычный день:  солнце скрывалось в облаках,  но
не  было  и  намека на дождь,  только туман закрывал горизонт.
Создавалось впечатление,  что за пределами видимости было зна-
чительное и,  возможно, опасное изменение, независимо от того,
что сообщали нам глаза.  Мне очень хотелось,  чтобы у кого-ни-
будь  из нас были крылья и можно было бы полнее и лучше осмот-
реть местность.
     Но если среди меленького народа и были птицы или какие-то
летающие создания,  я их не видел. Так что наш обзор был огра-
ничен.  Самым  удивительным в этот день был просто невероятный
контакт с остальными разбежавшимися животными.  Они так соеди-
нили  свои  мозги,  что  фрагментарные сообщения быстро шли по
достаточно широкой линии связи,  и я надеялся,  что эта  линия
перекроет весь путь, по которому может вернуться Майлин.
     Там были парные комбинации вроде той пары,  что  была  со
мной в ложбине - большеухие животные и их наездники.  По-види-
мому, такое партнерство существовало не только на сцене, а ос-
тавалось и здесь.  Отвечали все: Борба, Ворс, Тантака, те, кто
барабанил на сцене, и те, кого я не мог опознать. Симла, види-
мо, оставалась у лагеря, как я просил, поскольку от нее ответа
не было.
     В этот день я обнаружил,  удерживая и читая мысли малень-
кого народа,  что он не равняет Тэсса с равнинными жителями, а
рассматривает последних как естественных врагов, избегает их и
относится к ним враждебно и презрительно. Тэсса же принимались
маленьким народом сердечно,  как родственники и надежные това-
рищи. Я вспомнил слова Майлин и Малика о том, что Тэсса, гото-
вящиеся стать Певцами,  поселяются на время в тела животных. В
чьем теле жила Майлин,  когда бегала по камням?  Была  ли  она
Ворсом,  Симлой или кем-нибудь из тех, кто сейчас сопровождает
меня? Имело животное выбор или назначалось? Или это происходи-
ло случайно, как со мной, потому что барск был болен и оказал-
ся под рукой?
     В течение дня я дважды выходил на открытое место, скрыва-
ясь, как мог, и смотрел, нет ли каких-нибудь путешественников.
При  второй вылазке я заметил отряд,  едущий к холмам.  Но эти
всадники были под знаменем какого-то лорда,  вооруженные, воз-
можно,  только что завербованные, и они были довольно далеко к
югу. Я знал, что никого из нас они не смогут увидеть.
     К ночи  наше нетерпение возросло.  Мы держались на ногах,
ходили по линии, которую сами наметили. Мне пришлось оставать-
ся с пустым брюхом, потому что я не мог унюхать дичь. Зато во-
ды было достаточно, и я решил, что не умру, если похожу голод-
ным.
     К ночи пришло сообщение:
     - Идет!
     Я подумал,  что только одна особа могла вызвать такое со-
общение от тех, с кем я разделил ночное бдение. Я посла в ночь
настоятельный зов:
     - Майлин!
     - Иду!  - пришел ответ,  тихий,  шепчущий, если можно так
сказать о мыслях.
     - Майлин,  - сообщил я по контрасту как бы криком,  - бе-
да... Берегись! Жди... Дай нам знать, где ты.
     - Здесь,  - мысль прозвучала громче,  и это было сигналом
для нас выскочить из кустов и травы.
     Она появилась в лунном свете на своем верховом казе. Пос-
ле  сумрачного дня ночь была ясной,  три кольца горели во всем
своем великолепии.  На Майлин был плащ,  голова скрыта капюшо-
ном,  так что видели мы не женщину, а всего лишь темную фигуру
на казе. Я прыжками бросился к ней.
     - Майлин, беда!
     - Что?  - ее мысленный вопрос снова опустился до  шепота,
будто вся сила ушла из нее, и она держалась только усилием во-
ли. Меня щипнул страх.
     - Майлин, что случилось? Ты не ранена?
     - Нет.  Что произошло? - ее вопрос прозвучал громче, тело
выпрямилось.
     - Люди Озокана напали на лагерь.
     - А Малик? А маленький народ?
     - Малик...  - я заколебался, не находя способа выразиться
лучше.  - Малик умер. Остальные здесь, со мной. Мы ждали тебя.
В лагере засада.
     - Так!  - это слово прозвучало, как удар хлыста. Ее уста-
лости как ни бывало. - Сколько их там?
     - Человек двенадцать.  Озокан ранен,  командование принял
другой.
     В моей  злобе  присутствовала ненависть и что-то обжигаю-
щее, а в той волне эмоций, которая исходила от Майлин и теперь
коснулась  меня,  был только холод,  холод и смерть.  Это была
настоящая бездна,  и я невольно подался назад, как будто увер-
тывался от удара.
     Лунный свет заискрился серебром на ее жезле,  и  из  него
тоже полился свет,  когда она подняла его перед моими глазами.
У меня закружилась голова.  А Майлин  запела,  сначала  низким
бормотанием,  которое  входило  в душу,  пульсировало в венах,
нервах, мускулах. Пение становилось все громче, западало в го-
лову, изгнало все, кроме стремления к цели, к которой она при-
зывала нас,  и делало из нас единое оружие,  державшееся в  ее
руке крепче, чем меч в руках жителей равнин.
     Я увидел,  как серебряный жезл двинулся, и послушно пошел
за ним,  как и вся остальная мохнатая группа. Майлин и ее при-
сягнувшие-на-мече выступили в поход.
     Я ничего  не помню из этого путешествия с холмов,  потому
что я,  как и те,  что шли со мной,  был  полон  только  одним
стремлением утолить жажду,  вызванную во мне песнью Майлин,  -
жажду крови.
     И вот мы тайно подползли к лагерю. Он выглядел пустынным,
только казы били копытами и кричали в своих загонах. Но мы чу-
яли, что те, на кого мы охотимся, еще здесь.
     Майлин снова запела - а может быть, во мне все еще звуча-
ло  эхо  ее прежней песни,  - пошла вниз по склону,  покачивая
жезлом.  Ночью жезл горел в лунном свете,  и теперь, когда уже
светало, он все еще сверкал, и из его верхушки капал огонь.
     Я услышал в лагере крик, и мы кинулись туда.
     Эти люди  обычно имели дело с животными,  которых считали
низшими существами:  охотились на них,  убивали, приручали. Но
животные,  которые не боялись человека,  которые объединились,
чтобы убивать людей, - такого просто не могло быть, это проти-
воречило природе, люди это знали, и необычность нашего нападе-
ния с самого начала выбила  их  из  колеи.  Майлин  продолжала
петь.  Для нас ее песня были призывом,  поощрением,  а чем она
казалась изгоям - не знаю,  но помню,  как двое людей в  конце
концов бросили оружие и катились по земле,  зажимая руками уши
и издавая бессмысленные вопли. Так что расправиться с ними бы-
ло  нетрудно.  Конечно,  не всем нам повезло,  но мы узнали об
этом только после того, как песня кончилась. Мы остались в ла-
гере и подсчитывали потери.
     Я как бы проснулся после  яркого  страшного  сна.  Увидел
мертвецов,  и одна часть меня знала, что мы сделали, но другая
проснулась и отогнала все воспоминания.
     Майлин стояла тут, но не глядя на тела, а уставившись ку-
да-то вдаль,  как будто боялась смотреть  на  хаос,  возникший
вокруг  нее.  Ее  руки  безвольно повисли,  в одной из них был
жезл,  но он более не мерцал живым светом,  а  был  тусклым  и
мертвым. Ее лицо было пепельно-серым, глаза смотрели в себя. Я
услышал жалобный крик.
     К Майлин ползла Симла, на ее заду была большая кровоточа-
щая рана. Затем послышались крики и визг других раненых живот-
ных,  пытающихся добраться до своей хозяйки.  Но она не видела
их, глядя в пространство.
     - Майлин!
     Страх закрался в мой мозг.  Не было  ли  то,  что  стояло
здесь,  не  обращая внимания ни на что,  лишь пустой оболочкой
женщины Тэсса?
     - Майлин! - снова мысленно закричал я, собрав все силы.
     Симла застонала,  подползла к ногам Майлин и положила го-
лову на ее пыльную обувь.
     - Майлин!
     Она шевельнулась,  почти неохотно, словно не хотела возв-
ращаться из небытия,  державшего ее.  Пальцы ее  разжались,  и
жезл покатился в кровавую грязь,  к мертвецам.  Затем ее глаза
ожили и взглянули на Симлу.  С отчаянным криком Майлин опусти-
лась на колени и положила руку на голову венессы. Я понял, что
она снова вернулась к нам.  Теперь надо было перевязать  ране-
ных,  посмотреть, что можно сделать для оставшихся в живых. Из
людей не выжил никто. Я нашел ведро и принес воды, потом еще и
еще: Майлин варила питье для раненых. Во время третьего такого
похода мой нос,  освободившийся,  наконец, от захватившего его
зловония,  сказал мне об опасности.  Человеческий запах, силь-
ный, свежий, уходил в кусты. Я бросил ведро и обнюхал след, но
дальше не пошел, потому что пришел мысленный оклик, приглашаю-
щий меня вернуться.
     По-моему, лучше  всего  было  бы как можно скорее идти по
этому следу,  но я все-таки вернулся. Видимо, кто-то спрятался
от  битвы  в  фургонах,  а  даже один человек может залечь над
склоном и перестрелять нас из боевого лука.  Полный этими мыс-
лями,  я прибежал в лагерь. Прежде чем я успел сказать о своем
открытии, Майлин обрат