екрасно известно.
     - Мне не нравится ваш тон! - попытался осадить его я. Мне вовсе не хотелось сейчас драться. Я должен был дождаться Борича.
     - Я не собираюсь менять его! - заносчиво ответил он.
     Вместо ответа я обнажил шпагу. Он - свою. Площадь была замощена брусчаткой, ее окружали островерхие дома. Светила луна. Не выжидая, я из третьей позиции сразу же сделал выпад. Он взял четвертую и тут же ответил. Я уклонился вправо - движение естественное, когда держишь шпагу в правой руке; он, однако, ожидал этого и пошел на повторный выпад, демонстративно показывая, что готовит удар в голову - рубящий, а не укол, шпага у него была военная, узкий палаш, а не дуэльная рапира. Такую же, кстати, держал в руке и я. Примененный им финт был давным-давно известен: заставить меня взять пятую защиту, повернуть кисть - и бить в грудь. Поэтому вместо защиты я отскочил назад, и, пока он после выпада возвращался в стойку, в свою очередь, кинулся в атаку и попытался захватить его оружие; он отступил, я шагнул вперед. Несколько секунд мы пританцовывали друг против друга, не скрещивая клинков, острия шпаг описывали маленькие орбиты, каждое движение шпаги заключало в себе вопрос, на который тут же следовал ответ на том же безмолвном языке: "Я и к этому готов, хочешь - попробуй..." Дышалось легко, воздух был прохладным и чистым. Где-то стукнуло окошко, захлопываясь. Он первым не выдержал неопределенности и бросился вперед с неожиданным криком победной ярости; годится для устрашения слабонервных, не более того. Налетая, он концом шпаги выписывал в воздухе фигуру вроде скрипичного ключа; тоже хорошо для начинающих, кто еще не научился понимать, что не из любой позиции можно нанести удар в каждое мгновение, но лишь из немногих; например, сколько ни грози он сейчас ударом в лицо, но попытайся он осуществить эту атаку - и я в нырке ударом снизу разрублю ему руку. Так что этих угроз я не боялся, а как только клинок его замирал в действительно опасной позиции - я своей шпагой тут же отклонял его от линии, и противнику приходилось начинать сначала. Клинки звенели гулко, набатно, такие звуки они издают только в Пространстве Сна. Шли минуты. Наконец мне надоел этот танцкласс; я имитировал внезапную, без подготовки, флешь-атаку, он трет
ьей защитой отбил мой клинок вправо вниз и сделал подставку - и тут, как я и надеялся, мне удалось из первой позиции все-таки осуществить мельницу, захватив его шпагу круговым движением своей. Его оружие вырвалось из руки, шпага взлетела высоко и, кажется, больше вообще не вернулась на землю, только сверкнула недоразвитой молнией в лунном свете и погасла.
     Может быть, следовало пожалеть его. Но я не из жалостливых. Мне нужно было сделать выпад и нанести удар быстрее, чем он убежит, и я был готов к этому. Однако он совершил неожиданное: отступил на два шага и поднял руки:
     - Достаточно, шевалье. Благодарю вас. Вы меня убедили.
     Я невольно остановился в последнее мгновение. Но не опустил шпаги.
     Мой противник вынул из левой перчатки, из длинной краги сложенный листок бумаги и протянул мне:
     - Просили передать.
     - Благодарю вас, шевалье, - ответил я машинально, разворачивая бумажку и в то же время уголком глаза продолжая наблюдать за ним. Чтобы успокоить меня, он отступил еще на шаг и заложил руки за спину. Хотя последнее вовсе не всегда является признаком добрых намерений.
     Я прочитал: "Жду в замке Шенонсе".
     Подписи не оказалось, но то была рука Борича.
     Я поклонился:
     - Весьма обязан вам.
     Он молча поклонился в ответ и исчез.
     Я не спросил у него, где этот замок находится. Все равно добираться до него мне придется теми способами, что приняты в методике ПС, а не верхом; пешком или на каком-нибудь ковре-самолете.

66. САД В ЛУННОМ СВЕТЕ

     Нигде так не ощущается одиночество, как тихим вечером в полнолуние на обширной поляне, чьи пределы размыты мраком, в котором тонут все заботы минувшего дня. В светлое время они надежно защищают нас от наплыва чувств; заботы поддерживают, словно костыли, и, хоть на несколько часов лишившись их, мы начинаем испытывать неуверенность в себе. И тут становится нужен еще кто-то - хотя бы потому, что, когда людей становится двое, заботы возникают сразу же, и жить становится привычно.
     Вот почему я, неторопливо ступая по белеющей в лунном свете дорожке, бессознательно просеивал через себя всякий звук и малейшее движение в поисках чего-то, указывающего на присутствие другого человека. А услыхав в стороне негромкий разговор, решительно свернул в его направлении, даже не подумав о том, что, когда двое разговаривают поздним вечером при луне, появление третьего собеседника может не принести им никакой радости.
     Тем не менее так оно и оказалось, и я спохватился лишь тогда, когда, с треском проломившись сквозь кустарник, увидел сидящих рядом на не успевшей еще остыть каменной скамье двоих - мужчину и женщину. Им явно не следовало мешать - но уже поздно было, повернуться и скрыться оказалось бы не лучшим выходом: так поступают лишь, увидев нечто, оскорбляющее какое-то из чувств или норм поведения. Так что я, остановившись, кашлянул, переступил с ноги на ногу и молвил:
     - Привет. Добрый вечер.
     Сказано это было, разумеется, на языке Пространства Сна, где (в посещаемых нами плоскостях) все, как правило, понимают друг друга, хотя каждому кажется, что он объясняется на своем родном - или на каком-то другом из известных ему наречий.
     - Привет, - не сразу ответил мне мужчина, а женщина и вообще промолчала. Я не мог разглядеть их лиц - луна стояла у них за спиной - неразличимые эти лица были обращены ко мне, как бы изучая возникший феномен, и надо было немедля найти формулу оправдания и, получив информацию, исчезнуть столь же стремительно, как я здесь возник.
     - Прошу извинить меня, но я заблудился... Вы не скажете, я так выйду на дорогу?
     - Дорог много. Какая интересует вас, шевалье?
     Ага. Я медленно повернул голову. Холмистая местность, поросшая лесом. Несмотря на поздний час - тепло.
     - Мне, собственно, нужно попасть в замок Шенонсе.
     - Если месье пойдет налево и поднимется, то с гребня увидит дорогу, - сказала женщина. У нее было приятное контральто, и я пожалел, когда этот голос перестал звучать.
     Мужчина, это чувствовалось в его интонации, усмехнулся:
     - Не думаю, что это та дорога, которую шевалье ищет. Потому что, смею уверить, в замке вас никто не ждет. Хотя бы по той причине, что владельцы его сейчас в Париже, при дворе Его Величества короля.
     - Весьма вам обязан, месье. И еще раз - простите за бесцеремонность. Но мне нужно попасть в замок; я надеюсь, вы поверите мне на слово и не заставите предоставлять доказательства.
     Сказав это весьма решительным тоном, я повернулся, чтобы уйти. В пространстве я уже сориентировался, не было еще полной точности относительно времени. Но тут мужчина окликнул меня:
     - Ради Бога, простите и вы меня, месье, но мне показалось... Скажите, пожалуйста: вы ведь дример из второго Бюро?
     Я не ожидал, что в те времена люди уже слышали об Операциях в Пространстве Сна. Но здесь было именно это Пространство, а я ухитрился на минутку забыть об этом.
     - М-м... Шевалье очень догадлив.
     - Барон де Бур, с вашего позволения. Однако догадливость тут ни при чем. Просто-напросто я имею прямое отношение к ОПС. И нахожусь тут совершенно не случайно - как вы уже наверняка поняли.
     "Бывают в жизни шутки, - подумал я. - Иногда странным образом получаешь ориентир во времени".
     - Ах, значит, вы и есть дрим-драйвер Остров? - снова вступила в разговор женщина, голос ее сделался еще более низким и мягким, он как бы существовал самостоятельной субстанцией, некая независимая атмосфера возникала, иной воздух, которым можно было дышать даже с удовольствием; но возможно, что с этим воздухом проникала в кровь и некая отрава. Впрочем, она и без того была разлита кругом, в весне юга Франции. - А я столько о вас слышала...
     Она не назвала себя - видимо, была уверена, что уж ее-то должны знать все на свете - или, во всяком случае, в обширном круге, центром которого она себя полагала - а возможно, на самом деле была. Я таких не люблю, но уважаю, как вообще уважаю людей, уверенных в себе. Я постарался ответить так, чтобы разговор не перешел случайно на какую-нибудь серьезную тему: лишние подозрения мне сейчас совершенно не были нужны. Вроде, например, разговоров о том, как я оказался в этой глухомани...
     - Я просто испуган, мадам, потому что не знаю - от кого именно вы слышали, и в зависимости от этого - что это были за истины - или небылицы.
     - О, не бойтесь: от дримеров вашего Бюро - а они все вас боготворят. Вчера мы наблюдали в просмотровой нашего Бюро за вашими похождениями в Аиде; я встречала вас и раньше, но вы меня, разумеется, не замечали, вам было не до того. Скажите, такие переживания сильно утомляют?
     Я и так, конечно, узнал бы ее - минутой раньше или позже, как только увидел бы ее лицо. Тем более непонятным было - с какой целью она сама напоминает об этом эпизоде: там ведь она выступала на стороне противника. Каков был ее замысел?
     - Луиза, - перебил ее мужчина. - Не кажется ли тебе, что месье Остров спешит?
     - Собственно, - процедил я, пытаясь обдумать дальнейшие действия, - мне хотелось не только найти дорогу к замку, но и пообщаться с природой...
     - Вы так настроены на общение именно с природой? - в голосе женщины мне почудилась насмешка.
     - Вы полагаете, человек не является частью природы?
     - Браво, браво, - сказала она.
     Лицо ее по-прежнему оставалось в тени, и я не мог разглядеть не только выражения его, но и самих черт; наверное, на сей раз ее сделали дурнушкой какой-нибудь, - хотя я чувствовал, что это не так: совсем иной была манера ее поведения.
     - Ну, нам пора, - проронил мужчина. - Боюсь, нас спохватятся, а мне пора находиться на дежурстве...
     - Тебе, Пьер-Поль, действительно пора спать, - в ее голосе прозвучала скрытая насмешка. - А я еще не устала. И тоже хочу пообщаться с природой.
     Пьер-Поль, кажется, огорчился. Он потоптался немного на месте, но, видимо, ослушаться не мог. Он пробормотал "доброй ночи" и нехотя зашагал, поднимаясь по отлогому склону.
     - Садитесь, месье, - предложила Луиза. - Или, может быть, просто Остров? Занимайте свободное место.
     - Надеюсь, что никому не во зло, - проговорил я. Мне стало хорошо: начиналось некое приключение. Легкое, без последствий, как раз такое, какое нужно, чтобы окончательно прийти в себя после множества сверхпрограммных происшествий, из-за которых я только сейчас приближался к настоящей работе, к цели поиска.
     Но мои слова - а может быть, и не слова, но интонация, с которой они были произнесены, - не понравились женщине.
     - Это покажет будущее, - произнесла она неожиданно холодно.
     Я сел и попытался ненароком заглянуть ей в лицо. Она чуть отвернулась. Но я все-таки успел. Интуиция оправдалась: она была той женщиной, что почудилась мне среди чужих дрим-оперов в Аиде.
     - Я вас знаю...
     Наверное, мне не следовало говорить этого.
     - В лунном свете все видится обманчиво, - возразила она. - Обождите до завтра - чтобы не переживать разочарований.
     - Не приучен откладывать, - сказал я.
     - А я не приучена уступать.
     - Потому и остались?
     Она взглянула на меня очень серьезно:
     - Я осталась для того, чтобы выполнить поручение моего Мастера.
     - Вот как? В чем же оно заключается?
     - Я могу - и должна предложить вам помощь. Наше Бюро заинтересовано в благоприятном исходе вашей миссии.
     - Какое же бюро - если не секрет?
     - Я не уполномочена отвечать на такие вопросы. Да и какое это имеет значение?
     - Имеет. Но раз вы не можете ответить - считайте, что вы ничего мне не говорили. Во всяком случае, я уже забыл о вашем предложении.
     - То есть вы отказываетесь от помощи?
     Я решил повести себя понахальнее:
     - Есть одна помощь, от которой я не отказался бы. Весна и тьма способствовали бы... Но боюсь, что вы отвергнете мое предложение. А ведь это было бы так прекрасно, вам не кажется?
     - Высший балл за догадливость. Но мне нужно обдумать ваши слова, как следует. Так что сидите спокойно, дышите воздухом. И ждите, пока я не снизойду.
     - У меня может не хватить времени.
     - Значит, вы недостойны.
     Мне следовало встать и уйти, но со мной происходило что-то странное. Как будто я переставал быть самим собой. Я попытался выставить блок. Однако, похоже, опоздал.
     - Ну послушайте... - начал я. Но она немедля перебила:
     - Не будьте такой жестокой. Моя жизнь проходит в суете и постоянном риске, сама профессия делает меня одиноким - но ведь я такой же человек, как все другие, черт возьми, и неужели же я не заслуживаю хотя бы крупицы того, что в нормальном мире принято называть счастьем? Да и вам самой разве это не доставит радости - знать, что в вашей власти - сделать другого счастливым?..
     Теперь она приблизила свое лицо к моему так близко, что я ощутил прикосновение подвитых, надушенных усиков, рука уже обвивала мою талию, другая лежала на колене и опускалась все ниже, одновременно быстрыми движениями пальцев подбирая подол моего платья все выше. Нужно было, может быть, крикнуть о помощи, сделать какие-то резкие движения, оттолкнуть его, отбиваться, но он уже припал губами к моей шее, впился, голова моя закружилась, истома прошла по телу, его рука была уже куда выше колена, прикосновение ее было не просто приятным - из него исходила жизнь, другая рука сильно сжала мою левую грудь. Мне уже не хотелось сопротивляться, не осталось никакой воли, не осталось окружающего мира, ничего больше - кроме него и моего желания, могучего, всепобеждающего - ощутить его всего, отдаться, впустить его в мое существо, - в этом сейчас было счастье и смысл, только в этом. "Тогда еще не носили белья", - мелькнуло в голове, когда я ощутила его пальцы уже во мне... Он действовал умело, не терял времени, не искал удобного места - опрокинул меня на эту же широкую каменную скамью, рванул шнуры корсажа - мои груди обнажились, ощутили мягкое прикосновение лунного света, подумалось: "Ах, если бы он догадался раздеть меня совсем..." Но он спешил и лишь задрал подол повыше; ноги мои в нетерпении раздвинулись сами, он налег, но еще медлил, в пору было кричать: "Ну же! Ну! Умираю..." Кажется, вечность прошла, пока он наконец не вошел в меня; мои руки обхватили его, стиснули, чтобы никогда не отпустить, никогда, никогда. Это длилось вечность; мы оба извивались, кричали, наконец он изверг в меня свое горячее семя, и мне показалось, что я теряю сознание. Он что-то бормотал мне на ухо, не понять - что, да и неважно было, во мне снова пробудилось желание - и в нем тоже. Его руки ожили, и на этот раз я уже радостно открывалась ему, никакого смущения, никакой сдержанности не осталось, только великая жажда его тела, его поцелуев, его семени, - всего, что хоть как-то было связано с ним. Снова накатило беспамятство, но и сквозь него мне
 слышались мои стоны. Когда глаза мои ненадолго открылись, ночь уже побледнела - ночь, какой еще не бывало в моей жизни. "Отныне я - твоя раба, - подумалось, - пойду за тобой, побегу, поползу, полечу - на край света, любого света, только с тобой..."
     Когда глаза мои открылись снова, я увидела Пьер-Поля - он стоял, глядя на меня, лежащую среди лохмотьев, в которые превратился за ночь мой наряд; тот, кто был Луизой, мой господин и повелитель, стоял рядом с ним и что-то говорил; я быстро поняла - что, попыталась сжать ноги, закрыться ладонями - бесполезно, тело мое мне не повиновалось, Пьер-Поль уже опустился на колени, расшнуровывая штаны, показывая свою готовность - потом обрушился на меня. Он был груб, как мужик, и больше не было счастья, было чувство горечи и унижения - сначала; но понемногу тело, которым каждый из нас наделен в Пространстве Сна, взяло свое, и сознание снова ушло куда-то.
     Оно вернулось вовремя: они снова стояли надо мной, Пьер-Поль держал в руке обнаженный кинжал, Луиза, кажется, хотел удержать его, но не очень, как мне показалось, убедительно. Меня хотели убить; смерть в Пространстве Сна - серьезная неприятность. И, наверное, именно эта угроза помогла мне вернуть силы, которые сейчас были так нужны.
     Я взметнулся. Тело было еще женским, но я с каждой микросекундой вновь все более становился самим собой - и оно мне подчинялось. Это естественно: у нашего тела в ПС нет тяжелой инерции плоти Производного Мира, и превращения его быстры, порой даже мгновенны. Поэтому я смог нанести первый удар прежде, чем они опомнились. Ногой я выбил кинжал из пальцев Пьер-Поля; чтобы перехватить оружие, пришлось взвиться в воздух - но я смог, все мое было уже при мне. Он еще не успел принять защиту, как острое лезвие вспороло его горло, пересекая артерии и вены. Хлынула кровь. Я круто извернулся, чтобы не запачкаться, и оказался лицом к лицу с Луизой, она, так же, как я, прошла уже метаморфозу и снова была женщиной. Красивой, надо сказать. Она сложила руки - умоляюще, словно для молитвы. Я схватил ее за плечи и швырнул наземь. Рванул платье. Она не сопротивлялась, пыталась даже помогать мне. Я был груб, как только умел. Раньше не знал за собой таких качеств. Специально для нее я вспоминал все способы, с какими когда-либо приходилось встречаться. Она стонала все тише и тише, мне казалось, что это не я совокупляюсь с нею, но самое малое взвод солдат, только что вывезенных из необитаемой пустыни. И лишь мысль об уходящем времени заставила меня остановиться.
     Стоя на коленях, я повернул ее на спину и мягко похлопал по щеке. Злость успела улетучиться. Она приоткрыла глаза и попыталась улыбнуться; это получилось у нее не очень убедительно. Я осмотрел ее руки; они не имели особых примет. Тело Пьер-Поля лежало, обескровленное, как подвешенная за ногу заколотая по всем правилам скотина, но уже начало таять, рассеиваться - чтобы одновременно возникать где-то в совершенно ином макроконе. И тем не менее труп оставался трупом. Было противно, но я засучил и его рукава. Да, он тоже был дримером. Надо передать в явь: пусть срочно выяснят, кто в ближайшее время не вернется - или уже не вернулся - из Пространства Сна в какое-то из существующих Бюро ОПС.
     Потом я снова склонился над Луизой:
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Спасибо... - проговорила она едва слышно. - И еще раз спасибо.
     - Гм. За что же?
     - За первый раз. И за второй.
     - На здоровье, - сказал я и взял кинжал.
     - Пожалуйста... не надо!
     - Каждому - свое, - сказал я.
     - Ну пожалуйста...
     Я изобразил раздумье.
     - Не могу. Щадить тебя опасно. Вот разве только...
     - Все, что угодно!
     Кажется, она решила, что я хочу продолжить игры.
     - Нет, нет, - успокоил я. - Я хочу, чтобы ты сказала: где Груздь? Ты ведь прекрасно знаешь, кто такой Груздь.
     В Пространстве Сна не принято лгать: все легко проверяется.
     - Слыхала, конечно.
     - Рассказывай.
     Она промолчала.
     - Ты ведь сказала: все, что угодно!
     - Да, но я думала...
     - Что ты думала - неважно, имеет значение только то, что ты говоришь. Что говорили они о нем? Он здесь? В замке? Если нет - то скажи хотя бы: они - или вы, все равно, - вы еще контролируете его? Зачем? По чьему заданию? Где ищете его?
     Она бледно усмехнулась:
     - Им незачем искать.
     - Ты хочешь сказать... Они снова нашли его?
     Она кивнула.
     - Где он? Быстрей, быстрей!
     Она вытянула руку в сторону замка, возвышавшегося на противоположном берегу озера:
     - Там.
     - И сколько их в замке - не считая Груздя?
     - Я насчитала одиннадцать. В самом замке. Но есть немалое число вооруженных вокруг замка. Не знаю точно, но, кажется, не менее двухсот.
     - Чем они вооружены? Соответственно эпохе? Или иначе?
     - Насколько я могу судить - более современно, чем мушкеты и шпаги.
     Так. Соотношение сил не самое оптимальное. А я - один?
     Или...
     - Ты сказала, там у них Груздь. И больше ник