ояло никакого чувства. Белая лама презрительно фыркнула.
     - Не похож, да? - то было скорее утверждение, чем вопрос, и я снова явственно услышал: "Нэ пахож?"
     Я проглотил комок и лишь кивнул.
     - И это тоже, - он округло повел рукой, как бы демонстрируя обстановку, - не напоминает привычного, как по-вашему?
     Я почувствовал, что мой язык начинает хоть как-то действовать.
     - Да, товарищ... господин... Ваше...
     Я запнулся, потому что он предостерегающе поднял палец:
     - Нет, - сказал он. - Нэ надо имен. Как вам должно быть известно, владеющий именем - владеет и его носителем. Не так ли?
     - Но... - пробормотал я, - как-то ведь надо вас называть!
     На самом деле это было необязательно. Но уж больно сильна была традиция - даже и для моего поколения.
     Он едва заметно пожал плечами.
     - Если вам уж так хочется... называйте меня хотя бы "Уачакуйя". На языке кечуа это означает "благодетель". Или, если угодно - "Пачакути", что значит - преобразователь мира. Думаю, что я вправе носить и одно, и другое имя, и еще много разных. Хотя должен сказать вам: все Великие Инки были - если сравнивать со мной - всего лишь провинциальными царьками. Так что, если у вас возникают трудности - с произношением или иные, - можете обращаться ко мне просто: "Товарищ Дремин". Это ведь соответствует истине: я - для тех, кто находится там, - он неопределенно повел рукой куда-то вниз, - для очень многих из них не уснул навсегда, но, так сказать, задремал... а может быть, даже и не дремлю, но постоянно бодрствую, как вы думаете?
     Но я начал уже понемногу приходить в себя. В конце концов, тут было всего лишь Пространство Сна...
     Он словно угадал мои мысли.
     - Да, конечно, - сказал он. - Некоторые люди считают, что сон - это безделица, пустяк. Что от их действий и мыслей, когда они находятся в Пространстве Сна, ничего не зависит. Многие люди так считают. Совершенно очевидно, что эти товарищи ошибаются. От их поведения в Пространстве Сна зависит очень многое и в Производном Мире, и здесь. В частности: вы, конечно, подумали о том - почему я нахожусь здесь в таком виде, который совершенно непривычен для всего человечества, а не в таком виде, который привычен. Существует очень простой ответ: потому, что некоторые безответственные люди создали здесь, в Пространстве Сна, именно такой мой образ. Или, попросту, они меня именно таким видели во сне. Это были очень безответственные люди, товарищ Остров, они не понимали всей глубины своих заблуждений. Пришлось их наказать. И теперь никто из привычного нам мира не сможет встретить их даже здесь, ни в одном из доступных вам континуумов. Я очень советую вам сделать из этого соответствующие выводы. Вы, надеюсь, уже поняли: в каком бы виде я ни возникал - я продолжаю оставаться самим собою, а область моих возможностей настолько же превышает ту, которой обладал я в Производном Мире, насколько масштабы ПС превосходят масштабы нашего скромного временного обиталища.
     - Я понимаю, товарищ Пачакути... Простите - товарищ Дремин, - пробормотал я.
     Он слегка усмехнулся.
     - Но мы несколько отвлеклись от темы нашего разговора. Я пригласил вас сюда для того, чтобы объяснить вам некоторые обстоятельства и предостеречь от возможных ошибок с очень тяжелыми - для вас - последствиями.
     Последние слова заставили меня насторожиться.
     - Я понимаю, - продолжал он, глядя теперь уже куда-то в сторону, - что человек, получивший от своих руководителей задание, должен приложить все силы для того, чтобы это задание выполнить. Поэтому меня не удивляет, что вы, товарищ Остров, оказались здесь, хотя некоторые люди очень старались вам помешать. Вы ошибочно полагали, что вам чинятся препятствия, чтобы осложнить вашу работу по выполнению поставленной перед вами задачи. Такое мнение является неправильным. На самом деле они старались помешать вам встретиться со мной.
     Тут он перевел взгляд на меня - возможно, желая удостовериться в том, что я внимательно его слушаю. Я и на самом деле слушал. Хотя пришлось сделать немалое усилие, чтобы сосредоточиться на его словах. Потому что в этот миг он - внешне - стал уже совершенно другим: вырос головы на две, обзавелся франтовскими, закрученными кверху усами, бородой клином; на груди его был блестящий панцирь, на левом боку болтался длинный двуручный меч, чей эфес походил, в нарушение традиции, не на крест, а скорее на знак интеграла. Отзываясь на это преображение, лама отбежала, стуча копытцами, в сторону и остановилась, плотно прижавшись к стене.
     - Сейчас, - продолжал он далее, - я разрушу некоторые иллюзии, которые, я думаю, только что начали у вас складываться. Вы, товарищ Остров, я полагаю, начали догадываться, что раз те, кого вы считаете своими противниками, стремились помешать нашей встрече, то они делали это для того, чтобы не дать вам воспользоваться моей помощью в поисках следов товарища Груздя в Пространстве Сна. Но ваши предположения ошибочны, и их предположения тоже в корне ошибочны, потому что я ни в какой мере не собираюсь оказать вам подобную помощь. У вас, конечно, может немедленно возникнуть новый вопрос: почему же я не собираюсь оказывать вам необходимую помощь? Я вам отвечу. Потому что с товарищем Груздем произошло нечто, для меня не совсем понятное. Выражаясь языком этого пространства, он с некоторого времени наглухо заблокировался от меня, и я не могу ни встретиться с ним, ни даже увидеть или услышать его на расстоянии. Хотя на протяжении весьма долгих лет у нас с ним были прекрасные контакты - здесь, внутри того, что вы называете Пространством Сна. Если бы мы знали, где мы можем найти товарища Груздя, мы бы это сделали, товарищ Остров, и без вашей помощи. Но по уже изложенной причине мы этого сделать не в состоянии. Поэтому мы внимательно наблюдаем и впредь также будем наблюдать за вами, и так же пристально будем следить и за вашими противниками, которые на самом деле являются агентами наших постоянных злейших врагов. Они собираются найти Груздя вовсе не для того, как вы сами понимаете, чтобы снова свести нас вместе, но только для того, чтобы получить его, со всеми его идеями, и использовать эти идеи против нас. Мы никак не вправе допустить такого поворота событий. Поэтому я намерен всячески помешать им сделать это. Хотя не хотелось бы переходить определенных границ, но если у нас не будет иного выхода, то я перейду и эти границы...
     (Я знал, что перейдет, не задумываясь.)
     - Так вот, товарищ Остров. Я полагаю, что при определенных условиях вы сможете найти того человека. Вы способный работник, и я это знаю, хотя нам с вами лично сталкиваться там (он неопределенно шевельнул головой, опять словно бы указывая неизвестно куда) не приходилось, в тамошнем времени мы никак не совпадали. Но, как вы понимаете, здесь мы контролируем все времена и все пространства, так что я знаю достаточно много о вас - и не только о вас. Вот почему вы оказались здесь. Не первым, впрочем, и не последним. Вы можете найти Груздя. И вы, вероятно, найдете его. Но ни в коем случае не станете возвращать его в то положение, в каком он находился прежде, чем оставить это положение по собственной инициативе, причины которой мне пока не вполне понятны. Скорее всего это некое заболевание, от которого мы намерены его вылечить здесь. Почему вы не должны возвращать его туда, в ту явь, которую вы считаете современной потому, что и сами принадлежите ей? Потому, что он нужен не там, а именно здесь. Хотите чаю?
     Последние слова были настолько неожиданными, что я не сразу понял их смысл. Во время его монолога я внимательно наблюдал за ним, и мне казалось, что ему приходится употреблять много усилий, чтобы сохранять тот второй облик, в каком он сейчас выступал. Это наблюдение и помешало мне сразу среагировать на его слова.
     - Я спрашиваю: вы хотите чаю? - повторил Дремин уже с некоторым раздражением в голосе. Только тут я спохватился.
     - Нет, спасибо...
     - Очень странно, - сказал он. - Мне казалось, что вы голодны. А ведь я обещал вам ужин. Что ж, как хотите. Вернемся к этому позже.
     Я только кивнул.
     - Итак, - сказал он, - что касается Груздя. По абсолютной величине он фигура не самая крупная. Я бы сказал даже - очень некрупная. И вряд ли заслуживает такого внимания, какое ему сейчас уделяется. Но в сложившейся обстановке он - гвоздь.
     Последнего определения я не понял, и он, бегло взглянув на меня, счел нужным объяснить:
     - Вам, возможно, попадались в детстве такие стихи: "Не было гвоздя - подкова пропала, не было подковы - лошадь захромала, лошадь захромала - командир убит, конница разбита, армия бежит..." - ну, и так далее, и тому подобное. Так вот. Груздь - ни в коем случае не командир и даже не лошадь; но он - гвоздь, и при сложившихся обстоятельствах должен находиться на своем месте, чтобы удерживать подкову, а вовсе не там, где был до сих пор, где он, я могу сравнить, был вбит в стенку и на нем висела какая-то картинка. Плохая картинка, товарищ Остров.
     Сказав это, он спустился со стула и сделал несколько шагов взад-вперед.
     - Не будет Груздя - не будет захвата западного рынка. Не будет захвата рынка - не будет ни прибылей, ни кредитов. Не будет прибылей и кредитов - не будет стремительного промышленного развития. Не будет стремительного промышленного развития - следовательно, усилится недовольство не только конкретной властью, но и всем строем. А тогда...
     Он не стал сразу достраивать прогноз, считая, видимо, что сказанного достаточно. Лишь развел руками. Но, похоже, усомнился в моей сообразительности и тут же продолжил:
     - Тогда вернемся мы. Нет, не я лично. Я буду руководить отсюда: так будет надежнее. Придут люди, которых я знаю, которым доверяю. И вот только тогда настанет время пустить в ход разработки товарища Груздя и воспользоваться всеми теми последствиями их внедрения, которые я уже назвал, и всеми другими - теми, которых я еще не называл. Вы меня поняли?
     Я кивнул. Не понять было бы трудно.
     - Вот почему вы должны не только найти его, но и доставить сюда, ко мне. Могу твердо пообещать: как только вы окажетесь рядом с ним, я дам вам людей, которые окажут вам всю необходимую помощь, чтобы доставить его сюда. Запомните эту формулу.
     Откуда-то, словно шулер из рукава, он извлек такой же листочек бумаги, как тот, что уже был у меня. На этом клочке было несколько знаков.
     - Вы запомнили? Слушайте, как это произносится.
     Письменность была мне незнакома, и я выслушал его внимательно.
     - Усвоили? Повторите.
     Я повторил. Он, похоже, остался доволен.
     - Неплохо. Итак, это было первое из того, что я хочу сказать вам.
     Но я уже начал понемногу сомневаться.
     - Разрешите вопрос? - осмелился вставить я.
     Дремин, кажется, искренне удивился:
     - Вопрос? Мне? Гм. Это интересно... - Он подумал немного. - Хотя скорее - забавно. Вопрос мне. Ну что же - попробуйте. Хотя я до сих пор полагал, что объясняю достаточно ясно. Итак? Впрочем, нет, обождите минутку.
     Ему понадобилось намного меньше минуты, чтобы вновь превратиться в Великого Инку. Похоже, такие метаморфозы доставляли ему удовольствие. Лишь после этого он кивнул мне:
     - Так о чем вы хотели спросить?
     - Почему же не должно быть промышленного развития - и всего прочего? Я считаю, что действую - и весь наш Институт действует - в конечном итоге в интересах страны, хотя мы и не являемся официальным учреждением. А вы, видимо, убеждены, что интересы страны заключаются в чем-то другом?
     - Безусловно, - согласился он. - Я ведь уже объяснил, но, видимо, вы ничего не поняли. Впрочем, неудивительно: вы воспитаны в другом духе. Хорошо, повторю; я считаю - и не только я, если уж вам нужно - как это называется? - общественное мнение, то оно тоже именно таково, - я считаю, что, начиная с определенной точки, развитие страны должно идти по совершенно другому пути. Страна сделала самое малое один лишний поворот - и находится даже не в тупике, что было бы еще в какой-то степени приемлемо, но страна приближается к обрыву. К грани, за которой - стремительное падение - и полная гибель. Это необходимо предотвратить. И вот тут мы с товарищами посоветовались - и решили...
     Он сделал паузу, усмехаясь каким-то, наверное, своим мыслям.
     - Мы решили, что именно здесь мы можем принять все необходимые меры. Изменить, начиная с определенного момента, ход реализации элементов бытия. Думаю, вам не нужно растолковывать, что это такое.
     Растолковывать действительно оказалось бы лишним. Теоретически техника возникновения Производного Мира была известна любому из нас ничуть не хуже, чем постоянным обитателям Пространства Сна. Именно с этой информации начинается первичная подготовка дримера. Но, кроме общей теории, мы не обладали ничем. Наверное, и Великий Инка Дремин продвинулся немногим дальше нас - но хотел пройти до самого конца.
     Теория же действительно не очень сложна - в ее основных положениях.

41. МОЗАИКА

     Когда мы начинаем обучаться ремеслу, оказывается не так-то легко привыкнуть к мысли, что мир, в котором мы живем (не только наша планета, но все мироздание вообще), все то, что мы называем явью, на самом деле - всего лишь подобие детской игры, правда, настолько сложной, что понять меру этой сложности мы оказываемся не в силах. И играют в нее отнюдь не несмышленыши.
     Игра заключается в следующем: вам (хотя на самом деле, конечно, не вам и не мне, а кому-то совершенно другому) дается неограниченное количество смальты - разноцветных стекляшек или камешков, из которых вы должны сложить изображение, содержащее какой-то смысл. Это может быть пейзаж, натюрморт, портрет, сцена, абстракция - одним словом, что угодно. Изображение потребует определенного количества камешков, пусть даже очень большого - но никак не беспредельного. Располагаете же вы бесконечно большим числом элементов. Ясно, что воспользуетесь вы всего лишь какой-то их частью - крайне незначительной.
     Бесконечная масса эта не пребывает в неподвижности; она постоянно перемешивается силами, о которых мы не имеем представления; знаем лишь, что они существуют и проявляются. А некая другая сила действует, словно известный каждому из нас механизм, называемый лототрон, периодически выбрасывающий один из мечущихся в его барабане шариков. Только эти выброшенные из общего круговорота элементы смальты и используются для картины.
     Смальта - это все, что существует в Пространстве Сна. А в нем находится все, что может представить любой из нас, а также и все то, чего никто из нас - и все люди вместе - представить не в состоянии. Все, что когда-либо возникало в чьих-то мыслях, фантазиях, видениях. Все, что хоть однажды было описано буквами или иероглифами на бумаге, папирусе, пергаменте, бересте, выдавлено на глине, высечено в камне... Одним словом - все, что хоть единожды возникало в конструкциях духа, и вовсе не только человеческого (мы суть крохотная часть великого мира духа), является смальтой. И лишь бесконечно малая часть этого ВСЕГО идет на реализацию того мира, в котором мы обычно живем и который называется Производным именно потому, что является вторичным, производным от бесконечного обилия материалов Пространства Сна.
     Каждое событие, даже реализованное в нашем мире, существует в ПС во множестве вариантов - духовных вариантов, потому что каждый человек - частица духа, заключенная в нем, - воспринимает и рисует себе это событие по-иному - а это уже разные события. В этом не было бы ничего особенного, если бы это множество вариантов являлось лишь последствием уже совершившегося события. Но это не так. В Пространстве Сна все эти события происходят одновременно - но реализуется лишь одно из них. С первого взгляда это должно показаться невозможным; нарушается причинно-следственная связь. Но в Пространстве Сна таких связей не существует. Время там, в рамках наших понятий, универсально - то есть то, что мы считаем прошлым, настоящим и будущим, в ПС существует одновременно в одном или нескольких пространственно-временных континуумах. И поэтому в любой миг событие может быть заменено другим - и, следовательно, должны будут измениться и последующие. История не прекратит, но изменит течение свое.
     Кстати: когда человек совершает очередное нормальное погружение в Пространство Сна, ему иногда (правда, не часто) удается попасть в эпизод - в элемент смальты - как мы называем его, "не реал", который очень близок, иногда просто неразличимо близок к тому эпизоду, что реализуется в Производном, нашем мире и станет частью его истории. Тогда мы говорим, что человеку приснился вещий сон. Наши сотрудники работают над поиском закономерностей, которые делают возможным такое "прицельное" попадание если не в реал, то, во всяком случае, рядом с ним. Это очень важно. Однако пока мы еще достаточно далеки от этого. Мы знаем слишком мало.
     Кто выбирает из бесконечности камешков именно тот, а не другой для каждого следующего мгновения, - мы не знаем. Мы учимся только в приготовительном классе. Нам неизвестны ответы на великое множество "почему?".
     Может быть, человеку, находившемуся сейчас в той же комнатке, что и я, и сейчас уже как две капли воды похожему не на древнего крестоносца, но на состарившегося ковбоя откуда-нибудь из Аризоны, ради шутки облачившегося в императорский наряд инков, было известно больше? Может быть, он находился на следующей ступени познания законов ПС - и как знать, стоял даже на несколько ступеней выше?
     С моей точки зрения - моей и еще миллионов и миллионов людей и в Производном Мире, и в Пространстве Сна, - он не был того достоин. Но, надо полагать, и здесь, в ПС, среди тех, кто решает и определяет (я намеренно не говорю "людей": это, конечно, существа иного плана, я уже как-то упоминал об этом), существуют разные мнения, оценки, намерения и цели. Движение Духа всегда внутренне противоречиво; дух не бывает неподвижным, стоит ему остановиться на миг - и исчезнет Пространство Сна, а вместе с ними все великое множество Производных Миров, в котором наш - даже не последняя буква пока что, и даже скорее всего не запятая, но в лучшем случае - маленькая точка в многоточии. Одним словом - личность и дела моего нынешнего собеседника и здесь, а не только в нашем мире, могут оцениваться по-разному. И точки зрения на судьбы Производного Мира тоже могут различаться вплоть до полной противоположности.
     Одна из этих позиций мне только что стала известной от этого человека.
     Если только...
     Если только это действительно он.
     Но наверняка существует и другая точка зрения. И мне обязательно нужно ее узнать. Потому что речь, возможно, идет уже не просто о судьбе Груздя. И даже не только о судьбе нашего Производного Мира. А о судьбе всего бескрайнего Бытия.

***

     Мысль эта, до сих пор лишь робко постукивавшая клювиком, словно цыпленок, только собирающийся вылупиться из яйца, пробила наконец скорлупу и выбралась в большой мир, хотя еще мокрая и взъерошенная, но наделенная уже всеми нужными свойствами и качествами.
     И тут же на нее, словно коршуны на цыпленка, накинулись сомнения. Целая их стая, чей клекот убеждал меня не принимать всерьез ничего из сказанного и услышанного.
     И в самом деле: не являются ли и приглашение, и разговор, и требования, выдвинутые Дреминым, всего лишь очередным ходом моих противников? Убедившись, что в открытой стычке со мной справиться не так-то просто, они вполне могли прибегнуть к другой форме борьбы: вместо принуждения - к убеждению.
     Да, есть над чем поразмыслить.
     Что же мне: прямо потребовать доказательств? Наивно: какие в таком деле могут быть доказательства? В Пространстве Сна может быть создано все, что угодно. Тут можно только верить - или не верить. А не попробовать ли мне вторую возможность: отвечать на хитрость - хитростью, на маневр - своим маневром...
     Если, конечно, хватит моей хитрости. Если Дремин - и в самом деле тот, за кого себя выдает или кем хочет казаться, то мне придется состязаться с одним из самых известных хитрецов Земли.
     Если хватит... Но, как сказано, кто не