этих лиц - мы начнем работать с ними и, будьте уверены, получим нужные нам данные. После чего ваша работа там облегчится на несколько порядков - вам останется только прийти, взять и доставить Груздя сюда, вернуть в его бренную плоть.
     Очередная зарубка.
     - Звучит прекрасно, - сказал я, изображая на лице некую комбинацию из недоверия и воодушевления. - Но, боюсь, это слишком великолепно, чтобы оказаться еще и реализуемым.
     - Вот и снова вы не хотите воздать нам должного. Все сказанное вполне в наших силах. Но, разумеется, при одном условии.
     Снова пауза - и снова моя реплика:
     - При условии серьезной поддержки с нашей стороны?
     - Рад, что на сей раз вы все поняли.
     - Вы доходчиво объясняете.
     - Итак, вы согласны?
     - На сотрудничество? Но вы так и не раскрыли - в чем же оно, собственно, должно заключаться.
     - Разве? Простите, я просто еще не добрался до этого. Мы не собираемся требовать от вас ничего невыполнимого; мы не намерены давать вам какие-либо поручения или указания, связанные с вашей работой в Пространстве Сна. То есть у нас и в мыслях нет - вмешиваться в ваши дела. От вас же мы хотим лишь одного. Зная заранее схему ваших действий там, мы могли бы заблаговременно и качественно обеспечить их подстраховку отсюда. Это - первое. Возможностей у нас немало. Начиная хотя бы с гарантий безопасности вашей плоти здесь. Согласитесь, что до сих пор вы относились к этому достаточно легкомысленно. Разумное ли дело - уходить на операцию из своего дома, как это сделали вы на этот раз. Да и там, в Бюро - любое тело можно просто-напросто вынести через окно палаты, в наше время ни для кого не составит трудности проникнуть на второй или третий этаж извне, вынуть стекло - ну, и так далее...
     Еще одна зарубка - и достаточно глубокая. Что же касается ухода из моей квартиры прямо в Пространство Сна - этот факт не вполне совпадал с тем, что подсказывала быстро проясняющаяся память.
     - А вот попробуйте, - продолжал он, высокомерно усмехнувшись, - вынести хоть самую малость отсюда. Что - вынести; вы и сами отсюда не выйдете без нашей помощи. Прежде всего - просто заблудитесь! Здесь же вы будете в сохранности, как в банковском сейфе. И это - лишь наименьшее из того, что мы можем вам предложить. Хотя, не отрицайте, собственное тело - не такая уж малость...
     С этим я просто не мог не согласиться.
     - Второе, - продолжал капитан. - Как вы сами понимаете, всякое ваше действие в ПС будет вызывать противодействие здесь - со стороны ваших - и наших - оппонентов. Ясно же, что их ответные ходы там будут зарождаться здесь. И, предполагая эти возможные ходы, мы получим неплохую возможность пресечь их тут уже в начальной стадии.
     - Простите, капитан. Вы, видимо, исходите из того, что противники находятся на этой же территории - в России, в Москве. Но с таким же успехом они могут находиться и в Западном полушарии, и в Южном, или хотя бы просто в другой стране... Ведь, учитывая значение Груздя и его работы для всего мира, разве нельзя предположить, что те, кто охотится за ним - или уже схватил его и удерживает, - не являются представителями других стран?
     Он улыбнулся так, словно я сказал что-то, совершенно наивное и не заслуживающее серьезного обсуждения.
     - Нет. У нас есть все основания быть уверенными, что они находятся именно тут. Не просто основания: точное знание. Но нам не хватает имен и, кроме того, нужны доказательства. И как только мы с вашей помощью их получим, дело можно будет считать выигранным. И вам останется лишь беспрепятственно забрать Груздя - если ему понадобится помощь - и вернуть его всем нам.
     - Да, заманчиво, - не мог не признать я.
     - Вот видите! Так что дело за вами. Нужно всего лишь ваше доверие и откровенность.
     - Я и не хочу ничего иного, как быть с вами совершенно откровенным. Другое дело - насколько это вам поможет.
     - Уж за это не беспокойтесь.
     - Тогда - конкретно: чего вы ждете от меня?
     Он кивнул:
     - Естественный вопрос. Он побуждает меня перейти к третьему и, пожалуй, главному пункту. Для того, чтобы обеспечить ваши действия в СП как можно лучше, мы должны знать имена людей, соприкасавшихся с Груздем в Производном Мире, точнее - тех из них, с кем вы намерены встретиться - или уже встречались там в процессе розыска. И знать, что именно они показали.
     - Зачем они вам? Разве здесь, в яви, вы не можете вызвать их и, как говорят у вас, побеседовать?
     - Неужели непонятно? Вы же прекрасно знаете, что всякий человек ведет себя по-разному наяву и во сне. Там вы способны получить у них такие сведения, которых они не дадут здесь - хотя бы просто потому, что не помнят, потому что память сна и память яви - вещи разные. Да что я вам растолковываю, вы сами можете прочесть мне лекцию об этом. Однако, в свою очередь, и мы здесь можем получить от них такую информацию, которой они там вам не дадут, и опять-таки не по злому умыслу, а потому, что, уходя в ПС, сами того не желая, оставляют ее тут. Вот почему мы сейчас нуждаемся в самой подробной и точной информации о том, с кем и как вы там работали и с кем еще намерены взаимно действовать, чтобы добраться до Груздя. Намеченный путь. Нужные люди. Этап за этапом. И кроме того: эти люди, безусловно, интересуют не только нас, но и наших противников. Зная этих людей, мы без особого труда выявим и тех, кто, помимо нас, ведет наблюдение за ними - и противник окажется у нас, как говорится, под колпаком.
     - Очень убедительно, - сказал я, изображая самое серьезное внимание. - Не понимаю только одного: почему бы вам не получить все эти данные у моего руководства? Почему именно от меня? В конце концов, все данные сходятся к ним, я же не единственный, кто работает по этому делу.
     - Просто потому, - сказал Халдей печально, - что там у них этих данных больше нет.
     - То есть как?
     - Да очень просто. Как вы прекрасно знаете, все сведения хранились в файлах. Кто-то провел компьютерную атаку. Все стерто и невосстановимо. Да, по-моему, атака эта началась еще при вас...
     Это соответствовало действительности, и мне оставалось только подтвердить сказанное им.
     - Вот почему нам пришлось обратиться к вам, - закончил он.
     Все было очень логично. Правдоподобно. И все же... Все же.
     Я вздохнул, выражая крайнее сожаление.
     - Действительно, наше положение оказалось даже более затруднительным, чем мне казалось там, в ПС. И мне очень жаль, что я ничем не могу вам помочь.
     Выражение его лица не изменилось. Только в глазах что-то изменилось на мгновение - словно кто-то мигнул фарами.
     - Не понимаю: почему? Вы мне не доверяете?
     - Да что вы, капитан! Такое предположение просто обидно. Дело совершенно в другом. Да вы сами знаете, в чем.
     Он моргнул.
     - Не представляю...
     - Ну как же. Вы же сами только что об этом говорили: все то, что я знал там, в Пространстве Сна, там и осталось - в той моей памяти. Я ведь ничем не отличаюсь от других людей, согласны?
     Его взгляд сразу заледенел.
     - Это не откровенность. Остров. Это просто ложь.
     - Вы мне не верите? Но ведь сами только что говорили то же самое!
     Он не ответил - только сердито засопел. Минуты две мы молчали. Потом он проговорил:
     - Я вижу - вы еще не созрели для серьезного разговора.
     - Уверяю вас...
     - Не надо. Остров, перестаньте. Ну что же: мы дадим вам некоторое время для размышлений. И вернемся к беседе, когда вы придете к выводу, что полная откровенность - в первую очередь в ваших собственных интересах. Напрягите свою память, Остров, и - я уверен - вы быстро вспомните все, что нам нужно.
     - Но послушайте: я и так...
     Он, однако, не внял призыву. Встал и стремительно вышел из комнаты - не хлопнув, впрочем, дверью, но аккуратно прикрыв ее за собой.
     Я снова остался в одиночестве.

49. ЗАРУБКИ НА ПОСОХЕ

     Сел и принялся думать.
     Все, что сказал мне капитан, выглядело весьма правдоподобно. Однако опыт Пространства Сна учит не смешивать правдоподобное с истинным. Не привыкнув поступать так, сгинешь в два счета.
     И было несколько зарубок, которые недвусмысленно говорили о необходимости тщательно проанализировать положение, в котором я оказался.
     С одной стороны, существовала группа фактов, которые можно было признать неоспоримыми. В частности - то, что капитан Халдей был действительно капитаном Халдеем, и что был он работником именно той Службы, с которой мы впервые начали сотрудничать.
     С другого же боку...
     Я пытался сгруппировать мысли и подозрения, ввести их в систему. Впрочем, для качественного анализа не помешала бы еще кое-какая информация.
     Я сидел на койке, внешне расслабившись и рассеянно глядя куда-то в угол; на самом же деле держал в поле бокового зрения видеокамеру, пытаясь определить ее тип и возможности. Это было нелегко, и ни к какому определенному выводу я не пришел. Определил, однако, что, каким бы широкоугольным ни был ее объектив, в комнате имелись участки мертвого пространства, находясь в которых, я оказался бы вне наблюдения. К сожалению, стена с окном обозревалась, надо полагать, очень хорошо. А во мне все более усиливалось желание попытаться выглянуть из этого окна; даже один взгляд на внешний мир порой дает множество необходимых сведений.
     А почему бы мне и не сделать этого совершенно демонстративно, у них на глазах? Такое движение является естественным для каждого человека, оказавшегося в незнакомом месте. И если он не подозревает хозяев дома в неблаговидных намерениях, у него не возникает ни малейшего желания скрыть свои действия. Наоборот, если не сделать этого, у того же капитана может возникнуть уже не подозрение, а твердая уверенность в том, что я ему не поверил. Однако к такому выводу, к полному недоверию я ведь еще не пришел?
     Еще нет, но, похоже, находился на пути к нему.
     Что меня смущало?
     Так, кое-что.
     Ну, хотя бы "Тайгер". У нас в Институте никто никогда не переводил кличку шефа на английский или какой-либо другой язык. Мы вообще не переводили ни кличек, ни паролей, ничего - потому что в идентифицирующих системах у нас все было вложено на русском языке. Поэтому услышать такой вариант имени даже в частной болтовне у нас в Институте он не мог. Следовательно, если информация поступала к капитану Халдею от кого-то из наших, то слово "Тайгер" в ней никак бы не фигурировало. И тем более оно не могло бы возникнуть, если бы капитан получил информацию, проникнув в наши компьютеры, где все было до предела русифицировано.
     Это была маленькая, но накладка.
     Второе: к вопросу о похищении тела.
     Он сказал, что при современных возможностях похитить тело из палаты второго или третьего этажа не представило бы никакой сложности. Однако в Институте наши тела лежали в нижних, подземных этажах, где никаких окон, естественно, не было. Что, Халдей не знал об этом? Если уж СБ давно приглядывала за нами, если какая-то информация утекает из Института, то такая деталь - где именно помещаются тела ушедших в Пространство Сна - им наверняка известна. И поскольку капитан является, видимо, непосредственным куратором взаимоотношений СБ с Институтом, то такую деталь он должен бы знать. А если не знает...
     Что же - если не знает, то он - не он? Не капитан Халдей?
     В это не верилось. Чем больше я вспоминал, тем более убеждался в том, что это был все-таки он. Он - и не он. Чушь какая-то.
     Далее: я совершенно точно помнил теперь, что стартовал я из Института, из третьей палаты. Из своего дома я был насильно вытащен в ПС, мне сделали предупреждения, возможно, хотели предпринять еще какие-то меры - но не смогли. Не по их вине.
     Что же получалось? Я даже поморщился: таким беспомощно-глупым представлялся я себе в эти минуты.
     Ну, хорошо. А если он - это он? Капитан Халдей, прекрасно знающий, где в Институте что лежит - и тем не менее демонстративно, именно - демонстративно пытающийся повесить мне лапшу на уши?
     Вывод может быть только один. Капитан передает мне в слегка зашифрованном виде вот какую информацию: "Я тебе вру, я вынужден тебе врать, у меня нет другого выхода. Имей это в виду и будь осторожен".
     Не очень-то вероятно. Однако другого объяснения я никак не мог придумать.
     А если я прав, то капитан, несомненно, находится под сильным давлением. Вынужден поступать так, как не хочет.
     Кто может на него давить?
     Разумеется, прежде всего - его начальство. Руководство СБ.
     А зачем? Если оно заинтересовано в неудаче операции по розыску Груздя, то им куда проще сделать все на уровне всего Института, а не одного дримера-исполнителя, от которого, если судить непредвзято, не так уж много и зависит. Я - хороший дример, приятно сознавать это; но не станет меня - убьют или сломают, - и пойдут другие, мало в чем мне уступающие. Они сейчас наверняка уже готовы к переходу в СП, ждут только команды.
     Если же не руководство - то кто?
     Тогда - только противник. Те, кто затеял все это похищение. И вероятнее всего - именно те, чье участие в этом деле капитан только что столь театрально отрицал. Слишком возмущенно. Чересчур картинно. Теперь, когда оппонент стал проявляться столь явно, я окончательно поверил в то, что состоялось именно похищение, а не просто какая-то причуда Груздя. Хотя у людей в элите или близких к ней подобные причуды возникают не так уж редко.
     Итак - некто надавил на Халдея с такой силой, что тому не оставалось ничего другого, как петь по тем нотам, которые этот "некто" положил перед ним на пюпитр.
     Но петь - местами фальшивя; уповая скорее всего на то, что заказавший музыку сам в ней не очень-то разбирается. Впрочем, всегда можно сослаться и на свой несовершенный слух.
     Ну а зачем противнику та информация, которую капитан столь настойчиво требовал от меня?
     Противник, видимо, достаточно ограничен в своих действиях. Ему нужны эти люди, но сам он не может их выявить. В Институте капитан не мог бы получить список, даже попытайся он это сделать: наше сотрудничество с СБ предполагало, как я помнил, что они в наши дела, в нашу оперативную кухню не лезут, поскольку наши данные представляют собой интеллектуальную собственность Института, и никто не имеет права проникнуть в нее. Если действительно такая попытка была, то могу поручиться: наши файлы были стерты нашим собственным руководством, а где хранятся диски с копиями - никто, кроме него, не знает.
     Если капитан действительно попал в переплет, хорошо было бы ему помочь. Только как?
     Можно, конечно, без труда сочинить для него список - такой, какой ему наверняка очень понравится. Весьма правдоподобный - с точки зрения человека, никогда не работавшего над окружением Груздя.
     Можно, да. Но если этот парень действительно из СБ, то как-то не хочется увешивать его уши лапшой. Неэтично по отношению к людям, чью жизнь и службу никак не назовешь медом.
     Вот так вот. Очень интересно.
     Но это были еще не все зарубки.
     Еще одна касалась других Бюро. Та же накладка, что и с Тайгером. Мы в своем обиходе никогда не употребляем этого слова. Для нас наша база - Институт, и о том, что формально она носит название Московского Бюро, мы вспоминаем лишь при составлении официальных документов, направляемых коллегам в другие страны.
     Что это: случайная оговорка - или еще один скрытый намек? В данном случае - на то, что в дело замешан кто-то из-за рубежа? И не по этой ли причине Халдей так демонстративно-яростно уверял, что в деле участвуют в качестве противников только наши сограждане? Вовсе не исключено.
     Еще одна зарубка: говоря о возвращении Груздя, капитан произнес слова "бренная плоть". Употребить слово "бренный" применительно к телу находящегося в Пространстве Сна человека, пусть даже не дримера, а снивца, - величайшая бестактность. Можете считать это суеверием, чем угодно, но, говоря о находящихся на операции или попавших в ПС в беду, мы никогда не позволим себе употребить любое слово, хотя бы отдаленно связанное со смертью. А тут напрямую в сознании возникают бренные останки, похороны и все прочие прелести. Опять-таки - такое слово мог употребить только человек, находящийся не в курсе дела. И никогда в жизни не разговаривавший по душам ни с одним из нас.
     Да, весьма сомнительно, весьма...
     Дальше. Случайно ли обмолвился капитан, когда сказал, упоминая о людях, контактировавших с Груздем: "В Производном Мире" вместо правильного "здесь"? Мы ведь уже и так находимся в ПМ, не так ли? Может быть оговорка, конечно. Но может быть и намек: имей в виду - мы с тобой вовсе не там, где предполагается...
     Есть, о чем подумать.
     И еще одно обстоятельство, на которое нельзя не обратить внимания. На мне надета моя пижама, нет сомнений. Но - не та, в которой я засыпал. А вторая - та, что должна была лежать у меня дома в шкафу.
     Должна была - и, может быть, сейчас там и лежала?
     Ну что же: самое время подойти к окну. Не спеша, как бы из чистого любопытства, без определенного намерения...
     Я встал. С удовольствием потянулся. И медленно направился в намеченном направлении. Внутренне я был собран и готов к любой неожиданности: мне могли и помешать выглянуть.
     Не помешали, однако. И я беспрепятственно добрался до окна.
     Вернее - до того, что принимал за окно. На самом же деле это было лишь его изображение: рама, неплохо нарисованная на гладкой стене. Места, где следовало быть стеклам, были покрыты слоем отблескивавшего лака - только и всего.
     Вот, значит, как. И вот почему меня не остановили, не помешали увидеть хоть что-то: считали, что я не смогу увидеть ничего.
     Но, как говорится, в науке отрицательный результат не менее важен, чем положительный.
     И то, что я увидел, и то, чего не увидел, принесло мне информацию, хотя и несколько неожиданную, тем не менее весьма ценную. На ее основании можно было уже действовать.
     Я вернулся к койке. Сел. Сейчас мне предстояло проделать некий эксперимент. Я лег. Натянул на себя одеяло - ту его часть, что была побольше. Закрыл глаза. И мерно, медленно задышал, словно засыпая.
     Эксперимент дал результат уже через минуту. Грянула музыка. Оглушительно громкая. Даже не музыка: какофония. Впрочем, может быть, то был самый модерн. Заснуть под такой аккомпанемент просто невозможно. Музыка накатывала на меня со всех сторон, сверху, снизу. Мне казалось, что она вот-вот сомнет и расплющит мое хрупкое существо.
     Тем не менее я не открывал глаз и по-прежнему мерно дышал. Пусть попробуют применить более действенные средства. Если, конечно, я прав и мы на самом деле пребываем в Пространстве Сна. Ведь тут уснуть - значит исчезнуть, вырваться из области влияния тех, кого я все еще обозначал неопределенным словом "противник", раствориться в многообразии континуумов - и там принять меры для того, чтобы им больше никогда не удалось меня выловить. Если я прав, они не позволят мне уснуть. Если же я ошибся - ...
     Они попробовали. Дверь распахнулась, и вбежал капитан. Он сорвал с меня одеяло. И увидел пистолет, направленный ему в живот.
     Пистолет возник у меня в руке только что, в полном соответствии с законами Пространства Сна, в частности - с правилом Шнеура, согласно которому в ПС все необходимое возникает у вас, когда вы этого желаете, хотя бы бессознательно. Я же потребовал оружия вполне осознанно.
     Законы Пространства Сна действовали в этой комнате без осечек. Потому что вся она находилась в Пространстве Сна, а вовсе не в Производном Мире, как мне пытались внушить. В ПС! И капитан Халдей тоже. И я сам.
     Операция была задумана неплохо: убедить меня в том, что я оказался в Производном Мире и должен вести себя соответственно. Однако их погубили мелочи, заставившие меня заподозрить неладное. Окончательно же я убедился в справедливости своих предположений, когда, стоя у окна, попробовал проткнуть стену пальцем. В ПМ такое мне никогда не удалось бы. Но в ПС мы способны еще и не на такое - и без всяких физических усилий.
     И вот сейчас капитан, или кем он там был, глядел на пистолет, окаменев на как