сполагайся, как дома. Свари себе кофе, что-то покрепче имеется в баре. Я сейчас занят выше ушей, но скоро вернусь - и тогда мы спокойно посидим, как всегда. Уговорил?
     В прошлом, когда мы встречались, посидеть нам не очень-то удавалось: мы быстро переходили в горизонтальное положение. Я надеялся, что она и сейчас воспримет мое предложение именно так. Хотя ни тени желания у меня не было и - я знал - не будет.
     - Это все потом, - проронила она в ответ. - А сейчас приготовься услышать от меня разные неприятные вещи.
     Это было что-то новое.
     - Например?
     Люся И. откинула голову и поджала губы, прежде чем сказать:
     - Ты плохо ведешь себя, Пес. Ты очень плохо ведешь себя по отношению к своей дочери. Она ведь уже большая девочка. И ты сейчас ей очень нужен. Но она видит тебя крайне редко. И потому чувствует себя неуютно. Пес, ты должен уделять ей больше времени. Обязательно больше времени. Иначе потом горько пожалеешь.
     Я ожидал от нее чего угодно. Но уж никак не этого.
     - Постой, Люся... Ты о чем? Кто тебя прислал? Кто надоумил?
     Вопрос мой был целиком обоснован. Когда мы были знакомы с Люсей, у меня еще не было дочери, а когда появилась дочь - давно уже не стало Люси. Так что тут и впрямь был завязан какой-то узелок.
     Люся от моего вопроса просто отмахнулась.
     - Это совершенно неважно. Ты знаешь, что я права. Конечно, ты сейчас станешь говорить, что у тебя дела, дела, множество дел. У тебя всегда было множество дел. Но это совершенно не причина. И во всяком случае, из положения нужен какой-то выход.
     Люся - и поиски выхода? Раньше это не было ей свойственно; искать выход она всегда предоставляла другим. Я даже несколько опешил.
     - Ну хорошо, - сказал я, - какая-то правда в твоих речах есть. Вот я разделаюсь с нынешним делом, возьму отпуск - и целиком посвящу его дочке. Но...
     Она снова отогнала мои возражения ладонями, словно табачный дым. В свое время она изрядно курила.
     - Это никакой не выход. После отпуска будут снова дела, дела, дела... Кстати: у какого автора это было: дела, дела, дела... Хорошо звучит, правда?
     - Не знаю, - сказал я. - У Шекспира было - слова, слова, слова.
     - Ну все равно - очень похоже, правда? Да, так что я хотела?
     - По-моему, чего-то выпить. Банановый ликер, может быть? Или вишневый? Да не стесняйся, что за церемонии между своими людьми!
     Раньше это действовало безошибочно. На этот раз, к моему удивлению, она отказалась:
     - Потом, потом. Так вот... Ты вечно будешь в делах. Это вообще свойственно мужчинам, верно ведь? И тебе нужен кто-то, кто будет хорошо и внимательно смотреть за девочкой, воспитывать ее, наставлять уму-разуму...
     Господи, это ведь она себя предлагала - в наставницы! Ну просто с ума сойти.
     - Разве я не права?
     - Права, права... - пробормотал я машинально, думая совсем о другом.
     Конечно, никакой случайностью тут и не пахло. Кто-то разыскал Люсю в двадцатилетней давности и включил в игру. Вряд ли это потребовало труда: она была внушаема и управляема, был бы только мужик. Да, кто-то глубоконько забрался в мою биографию и основательно в ней порылся, ничем не пренебрегая. Как это действие сформулировать? Еще один способ давления на меня - через дочку? Это серьезно, таким не пренебрегают, нельзя. Не отмахнешься. Но раз уж она тут - надо выцедить из нее как можно больше информации. Может, она и проговорится - кто, где, когда - и так далее...
     - ...Песик!
     - Да, да! - спохватился я.
     - Ты совершенно перестал слушать - вечная твоя манера! Я говорю: сейчас ты отложишь все свои дела - на недельку, а еще лучше на две. Мы проведем это время втроем - я, ты и она. Она познакомится со мною, привыкнет, мы подружимся - тогда и продолжишь свои авантюры. Ты, кстати, сейчас чем занят?
     - Да так, - сказал я. - Зарабатываю на жизнь...
     Вот, значит, что. Отложить дела на пару недель. Заняться созданием семейного уюта. Ясно.
     - А кто это тебе подсказал - насчет моей дочки?
     - Подсказал? - Она высоко подняла красивые брови. - Да никто, по-моему, не подсказывал. Об этом же все знают, все говорят.
     - Все - это кто же?
     - Ну, Сережа, Володя... Все наши. Да ты знаешь.
     Я знал. Это и правда были ребята нашего круга - четверть века тому назад. Конечно, ни о какой своей дочке тогда и мыслей ни у кого не было. Совсем другими были интересы, они если и касались дочек, то чужих.
     - Конечно, - стараясь не очень фальшивить, произнес я. - Как я сразу не понял. Сережа, Володя, само собой. Ладно. В общем, я с тобой согласен. Именно так и надо сделать. Втроем, да. Значит, так: сейчас ты тут займись немного хозяйством, я отлучусь на полчаса...
     - Никуда я тебя не пущу. Я соскучилась...
     Она сладко потянулась. В былые времена мне хватило бы такого приглашения. Но не теперь. Мне не хотелось близости с нею. Даже во сне. Или тем более во сне. Что-то неприятное было в ее откровенном призыве. Но... я находился на службе. Если бы для обнаружения какого-то следа или доказательства сейчас понадобилось бы рыться в кучах гниющего, протухшего мусора на свалке - я принялся бы за эту работу без колебаний, хотя пахло бы там вовсе не удовольствием. Какая же разница?..
     Я опустился рядом с Люсей. Обнял ее, стараясь, чтобы движение это показалось естественным, чтобы оно свидетельствовало о том, что я горю, плавлюсь в синем пламени необоримой страсти. Подыграть бывает нетрудно, если партнер сам настроен на действие - или хотя бы, в свою очередь, хорошо подготовлен, чтобы сыграть роль. "Интересно, - мелькнуло у меня в голове, когда я стягивал с нее одежду, а она умело изгибалась и поворачивалась, чтобы помочь мне, - интересно, много ли она репетировала? И с кем?" Тут же я внутренне усмехнулся: мне-то что? Слава Спящему - в Пространстве Сна болезни вроде бы не передаются...
     Бывают действия, которые увлекают, если даже начинаешь их без особой охоты. На какие-то минуты действие становится главным, независимо от его целей и последствий. Это как в еде - привлекательно не только насыщение, но и сам процесс. Я чувствовал, что время уходит; но в конце концов это было кью-время Пространства Сна, и его можно было не жалеть. Усталость не приходила, как всегда бывает в этом мире, где - если все нормально - постоянно чувствуешь себя исполненным сил. Одновременно я делал усилия - не имею в виду физические, - чтобы она первой ощутила утомление и расслабилась, тем самым позволяя мне взять инициативу на себя.
     Наконец я почувствовал, что такое время наступило. Она уже не в состоянии была обдумывать вопросы и контролировать свои ответы. Она засыпала. Это означало, что Люся вот-вот ускользнет от меня, окончательно уснув, уйдет в Квадрат Сна или еще куда-то, где ее ждут. Может быть, следовало бы проследить за нею, но сейчас мне нужна была прежде всего информация...
     - С кем ты была до меня?
     Люся сонно усмехнулась:
     - Не все ли тебе равно? Я же не спрашиваю о твоих бабах. Хотя знаю...
     - Что знаешь?
     - Эта... Ну, как ее... Черт, забыла. Смешно, правда? Ну да, он ведь так и говорил: я забуду...
     Да, она уже не контролировала себя.
     - Говорил, что забудешь. Кто?
     - Да тот самый... Он тоже иностранец. Но московский. Живет здесь.
     - Какой иностранец? Американец, немец, итальянец?..
     - Такой... Ничего из себя. Приятный. Говорит смешно.
     Пустое дело. Она, похоже, заблокирована.
     - Чего он от тебя хочет? Любви?
     - Чтобы... была... дочка... - она говорила все медленнее, веки больше не приподнимались, язык поворачивался с трудом. - Ты очень любишь дочку. Пригласить ее... Он хотел. Но ее... пока тебя там нет... стерегут...
     Она длинно, заразительно зевнула.
     - Что еще ты знаешь? С кем знакома?
     - С деее... деревом корнями в сторону и вниз... Видала... Смешно, да?
     И Люся уснула, как мне показалось, окончательно. Но когда я начал вставать, тут же вскинулась настороженно - видимо, там, откуда ее направили и контролировали, был дан новый толчок. Они не могли установить прямой контроль надо мной: знали, что я сразу же почувствую. Поэтому ей не давали уснуть.
     Это могло означать лишь одно: меня старались взять в плотное кольцо, охота шла всерьез. И действовали не дилетанты-снивцы, а дримеры, столь же квалифицированные, как я сам. Вернее всего, не наши. Но ведь в Пространстве Сна нет границ...
     Я поспешно одевался.
     - Ты куда? - требовательно спросила она.
     - Отдохнешь еще полчасика. Мне нужно съездить - доложить, что в ближайшие дни на службе не появлюсь. Возьму отгулы - там у меня набралось их с полмешка. А ты тем временем ну хотя бы стол накрой, посмотри в холодильнике - чем закусить...
     - Да я принесла полную сумку.
     - Ну и у меня что-то есть: не голодаю ведь. А я мигом!
     Не дожидаясь новых возражений, я бросился из квартиры, на ходу пытаясь раскрутить подсознание, чтобы оказаться подальше отсюда - и поближе к тому барскому дому, где в Производном Мире проживал разыскиваемый нами господин Груздь.

36. ВИЗИТ НЕЗВАНОГО ГОСТЯ

     Я не раз проходил и проезжал мимо этого дома на Кутузовском, но бывать в нем мне еще не приходилось - и наяву, скорее всего, не придется. Мне это, собственно, вряд ли когда-нибудь еще понадобится.
     Переход в нужную точку пространства-времени прошел без помех: технология его была простой, потому что время оставалось нашим собственным, да и пространство было тем же самым. Надо было только следить за тем, чтобы не отклониться от намеченного мною времени выхода: от предыдущей ночи, когда все обитатели квартиры сами находятся в Пространстве Сна - но в других местах. Наткнуться на кого-либо из них даже в ПС было бы крайне неприятно: события и тут порой принимают самый нежелательный оборот - вплоть до столкновений с милицией, которая в Пространстве Сна занимается тем же, чем и наяву (расшифруйте это заявление, как вам угодно). Конечно, противник мог бы перехватить меня и здесь; но вряд ли ему - или кому-либо из них - могло прийти в голову, что я стану наносить в ПС визит, который вроде бы даже проще было осуществить в ПМ, в мире яви.
     Соображения мои, видимо, оказались верными, потому что я беспрепятственно вошел в нужный подъезд, поднялся, пренебрегая лифтом, по лестнице (тут это не заставляет даже запыхаться: наше кью-тело не обладает массой, следовательно, и инерцией, и того, что называется физической усталостью, мы чаще всего вообще не ощущаем - если только она не является конструктивной частью эпизода) и бесшумно отворил дверь в квартиру. Дверь была не заперта, как я и заказывал.
     Внутри было тихо; спящие тела не представляли опасности, их кью-составляющие блуждали в это время в далеких, надо полагать, районах континуума. Возможно, с кем-либо из них мне потом придется искать встреч именно там; но не здесь и не сейчас. На этот раз никто не должен меня беспокоить.
     Бесшумно приотворяя двери, я без особого труда добрался до кабинета. Вошел. Включил свет. Прежде всего - на всякий случай - приоткрыл одно из окон: обязательная мера предосторожности, когда действовать приходится в замкнутом пространстве. Хотя обычное наше занятие в ПС - установление научных фактов, но и при этой работе нередко возникают, мягко выражаясь, деликатные ситуации. Потом я подошел к удобному креслу - из тех, что принято называть клубными, - сел и принялся с интересом оглядывать помещение.
     Обстановка меня не особенно интересовала: люди такого ранга, как Груздь, следуют, как правило, принятым в их среде канонам и заботятся прежде всего о престиже, а не об осуществлении требований своего вкуса или затаенных желаний. Эта комната не являлась исключением. Тут надо было искать не формы, но содержание их. Этим я и занялся. По принципу: от простого к сложному.
     Начал с книжного шкафа. Сразу можно было заметить, что содержимое его делится на две части. Из пяти полок на трех верхних стояли дорогие - в коже и с позолотой - издания, корешок к корешку, плечо к плечу, напоминая почетный караул при встрече Очень Важной Персоны. Похоже было, однако, что их не часто читали. Если читали вообще.
     Зато две нижние являли полную противоположность верху. Разноголосица обложек, переплетов, авторов, времен издания, тем, жанров - всего на свете, что только может отличать одну книгу от другой. Опустившись на корточки, я принялся вынимать и рассматривать тома, один за одним. Это было интересно и ничем не отличалось от привычных научных занятий в Пространстве Сна, когда, не имея прямых доказательств, стремишься набрать побольше косвенных, чтобы прижать все-таки упрямый факт к стенке и выбить из него чистосердечное и полное признание. Не очень научная терминология, правда? Однако всякая научная работа есть следствие, сыск, судебный процесс и - в заключение - приговор. Приговор гипотезе, теории, концепции - полное оправдание или смертная казнь. Вот и сейчас я искал если не доказательств, то, во всяком случае, следов для их поиска. А следы остаются везде - надо только уметь увидеть их и зафиксировать. Наверняка какие-то, условно говоря, отпечатки были и здесь.
     Что же мы имеем? Я вынимал книгу за книгой, раскладывая их по стопкам, сортируя: они должны были дать мне если не всю палитру интересов исчезнувшего Груздя, то хотя бы основу ее. Получалась любопытная картина. Были хорошо представлены книги о прошлой войне: Симонов, Бек, Бакланов, Быков, Бондарев, Некрасов - но ни Владимова, ни Гроссмана не оказалось. Дальше: Булгаков - однако не романы, а драматургия. Русской классики не нашлось; впрочем, она, вероятно, располагалась на верхних полках, в почетных пенсионерах. Советский роман: Катаев - вещи до шестидесятых годов, Каверин - то же самое, Эренбург - "Буря", но не "Оттепель", и не ранние вещи - и далее в таком вот духе. Зато богато: Проскурин, Астафьев, Иванов. Так. Еще? Детективы; но исключительно переводные, американские, отечественных не замечено. Стаут, Гарднер, шотландец Алистер Маклин, а также все о Шерлоке Холмсе. Чейза я не увидел. Зарубежный роман? Гм. Драйзер. Джеймс Олдридж, на родине не весьма известный. И Андре Стиль - это кто? Луи Арагон, "Коммунисты". М-да... А это что за автор? Какая прелесть! Одни названия чего стоят: "Вопросы ленинизма", "Экономические проблемы социализма в СССР", "Доклад о проекте Конституции Союза ССР" - на Чрезвычайном VIII съезде Советов 25 ноября 1936 года! Чудеса, да и только.
     А тут, в самом уголке? Господи, вот уж не ожидал! Старые, читаные-перечитанные, затрепанные детские книжки, давным-давно изданные. Когда самого Груздя еще не было на свете. Довоенные еще издания. Рабле - в переложении для детей. Рони, "Приключения доисторического мальчика". Ну и, конечно, мушкетеры, рассыпающиеся на отдельные страницы. Память о детстве, о родителях? Так или иначе, книжки эти здесь сохранялись. А что толку?
     Хотя, если подумать, какой-то прок все же был: память подсказывала, что вот такую же, - если не эту самую, то, во всяком случае, очень похожую книжку я нашел в древнем макроконе, незадолго до начала розыска Груздя. Так что они могли находиться в какой-то связи.
     От книг я перешел к беглому обзору того, что висело на стенах. Один акварельный пейзаж. Похоже - изображение его собственной дачи. Для увековечения, так сказать. Несколько фотографий: хозяин дома с некоторыми весьма известными людьми, российскими и другими. Дань понятному честолюбию. Какие-то парижские виды, не Елисейские поля и не Эйфелева башня, но укромные уголки - средневековью домики, узкая булыжная улочка. Еще вид неизвестного происхождения: громадные, странного вида деревья, ручей петляет меж ними. Выполнено, кажется, фломастерами, в уголке - неразборчивая подпись, но не Груздя, начинается на М, работа явно не профессиональная. И еще вид, но в другой манере: степь с редкими зелеными купами, и горная гряда голубеет далеко на горизонте. Что за местность - не оговорено. Вот и вся галерея. Что дальше? Африканские маски - вероятно, привезенные из поездок, скорее всего в те места, где их производство поставлено на поток. Но уж больно грубо сделаны маски. Слишком грубо для подделок. Ну, в конце концов, мне это безразлично. Говорит разве что о вкусе хозяина.
     А на письменном столе - подставка с полудюжиной трубок и зеленый фирменный кисет с голландской "Амфорой". Я понюхал: запах был тот же, что и на втором уровне ПС, в трубке, которая, естественно, осталась там: я не мог бы унести ее, если бы даже захотел, она никак не была связана с моим жизненным опытом, и я мог сохранять ее лишь до первого перехода. Я осмотрел трубки, что стояли здесь: та была одной из них. Я повертел ее в пальцах и поставил на место, окончательно поверив в то, что Груздь действительно побывал там и, возможно, его спугнули крестоносцы - или он сам торопился по своим делам куда-то в другие измерения Пространства Сна.
     Узнать бы еще: в какие именно? Пока я не нашел ничего нового. Однако не все еще потеряно. Пошарим-ка в ящиках...
     Ящики были, разумеется, заперты - там, в Производном Мире; здесь, в ПС, все тамошние ухищрения не срабатывают, здесь и своих хватает. Я стал выдвигать один ящик за другим. Бумаг оказалось очень немного; вероятно, деловая переписка хранилась на дисках, они же - в сейфе. Я его пока не обнаружил, но был уверен, что стальное хранилище скрывается за дачным пейзажем. Ничего, доберемся еще. Времени хватает - поскольку его тут просто нет. Единственным интересным, что мне удалось найти, кроме наивных и трогательных писем, нацарапанных детскими каракулями в давние времена (дети его, я знал, давно уже выросли), оказалась старая, почти совершенно выцветшая фотография. На ней мальчик лет десяти, основательно укутанный в меховую шубейку, стоял на коротеньких лыжах на фоне дома - судя по облику, построенного где-то в конце двадцатых - начале тридцатых годов. На стене дома виднелась табличка, свидетельствовавшая о том, что дом располагался в Большом Карпатском переулке, и я на всякий случай крепко вбил название и вид дома в память: никогда не знаешь, что и когда может вдруг понадобиться, - а также и самого мальчика. Снова память о детстве? Груздь, видимо, был сентиментален - как всякий жестокий человек, а добрым его, судя по карьере, назвать было бы трудно. Были также какие-то наброски, я пробежал глазами страницу-другую; видимо, Груздь раздумывал о своей будущей книге, сейчас кто только не пишет книг. Конечно, это тоже была информация; ясно, однако, что далеко в Пространство Сна он ушел не ради поисков материала для своего творчества. Если, конечно, он ушел сам; но в версию с похищением я все еще до конца не верил.
     Да, ящики стола меня основательно разочаровали.
     Я обратился к услугам сейфа, который действительно обнаружил за акварелью с дачей. Он, однако, оказался под метелку пустым. Это, впрочем, меня не весьма удивило: в яви тут побывали люди из СБ - увозили тело в больницу и, конечно, наложили лапу на все, что могло представлять не чисто семейный интерес. Были, так сказать, в своем праве. И это тоже - моя ошибка: для поиска в квартире Груздя надо было выбрать более раннее время, когда в Производном Мире он еще не уснул; тогда все еще лежало на своих местах. Пожалуй, придется так и сделать: явиться сюда вторично - ну, скажем, неделю тому назад. И повторить осмотр.

37. ЧТО, ГДЕ, КОГДА?

     Только после этой, так сказать, предварительной части я решился наконец перейти к главному: к личному компьютеру Груздя.
     Он стоял здесь, на специальном столике, вполне современная машина, хотя и не последний крик. Это было мне понятно: Груздю по карману было бы установить и самую последнюю супермодель с без малого мгновенным быстродействием и памятью, в которой уместилась бы вся известная нам история человечества; однако к своим машинам привыкаешь, успеваешь приноровиться к их характеру, сглаживать недостатки и наилучшим образом использовать достоинства, и потому вовсе не спешишь гнаться за модой. Такая машина - как бы член семьи.
     Я осторожно, с невольным уважением присел на удобное кресло-вертушку. Открыл клавиатуру и не без