нце  концов,  она  обладала
чем-то, нужным ему, и это делало ее продавцом, а его - покупателем.
   Роза вышла из ванной. Неслышные и невидимые слуги снова  побывали  здесь,
Постель была застлана, разбросанная одежда убрана, ночная  рубашка  и  халат
исчезли.
   "Как, интересно, им это удается? -  гадала  Роза  со  смешанным  чувством
восхищения и раздражения. - Уж не отразился  ли  на  моем  слухе  постоянный
грохот локомотива?"
   Она вышла в гостиную - остатки завтрака со  стола  исчезли  тоже.  Однако
появилось и кое-что новое: на  письменном  столе  возвышалась  стопка  книг,
лампа для чтения была  зажжена,  рядом  с  книгами  находилась  переговорная
трубка. Поверх книг лежал еще один конверт.
   Что-то во всем этом было такое, от чего по  спине  Розы  пробежал  озноб,
хотя она и не могла понять, чем он вызван.  Она  подошла  к  столу  и  взяла
письмо. Когда она разворачивала лист бумаги, руки ее дрожали.
   "Дорогая мисс Хокинс, - прочла она. - Теперь я должен сделать  признание:
вас заманили сюда обманом".
   Роза чуть не выронила записку, но что-то заставило ее читать дальше.
   "В этом доме нет детей - я никогда не был женат. Однако мне действительно
нужны услуги компетентного ученого -  именно  те,  которые  я  перечислил  в
письме вашему учителю, профессору Каткарту. Я - инвалид;  из-за  несчастного
случая я не могу сам читать книги, нужные для моих изысканий. К  тому  же  я
недостаточно знаком со средневековым немецким и гэльским языками. Мне  нужна
ваша помощь - и как чтицы, и как переводчицы".
   Роза  вытаращила  глаза  на  записку,  ее  рот  открылся  от  совсем   не
подобающего леди изумления. Из всех возможностей эта никогда не приходила ей
на ум.
   "Ваше жалованье останется прежним; работать, возможно, придется дольше  и
часто по  ночам,  потому  что  именно  ночью  я  нуждаюсь  в  отвлечении  от
мучительной боли. Боюсь, вы не сможете посещать Сан-Франциско так часто, как
вы, возможно, хотели бы, - но только потому, что на дорогу уходит три часа и
вам пришлось бы там ночевать. В настоящий момент  моя  потребность  в  ваших
услугах такова, что это было бы нежелательно, однако через месяц или  два  я
непременно  организую  для  вас  поездку  в  город.  В  компенсацию   такого
ограничения вашей свободы я предлагаю вам пользоваться моим городским домом,
а также ложей в Опере или Тиволи - в зависимости от  того,  какой  спектакль
покажется вам более достойным".
   Роза почувствовала, что ей не  хватает  воздуха;  она  не  знала,  что  и
думать.
   "Я беру на себя обязательство обеспечить вам возможность услышать Карузо,
даже если это вступит в противоречие с моими собственными нуждами".
   "Откуда он знает, что я так мечтала услышать Карузо?"
   "Вы можете свободно пользоваться домом  и  садом,  хотя,  боюсь,  найдете
здесь мало развлечений. Я никого  не  принимаю,  а  мои  слуги  -  такие  же
отшельники, как и их хозяин. Вы будете, однако, время от  времени  встречать
моего секретаря Поля Дюмона. Он доставит вам все,  в  чем  у  вас  возникнет
нужда. Если вы найдете неудобным для себя  обращаться  с  личными  делами  к
постороннему мужчине, просто напишите записку и оставьте  на  подносе  после
еды; моя домоправительница сделает все что нужно".
   Роза села на кушетку; у нее  внезапно  закружилась  голова.  Если  такова
форма заточения, то это - самая странная вещь,  которую  только  можно  себе
вообразить. И ради чего? Чтобы она читала книги?
   "Несчастный случай изуродовал меня так, что я не могу показаться  никому,
кто не  знал  меня  раньше.  Вам  поэтому  придется  читать  мне  с  помощью
переговорной трубки, и свои пожелания я буду сообщать вам тем же способом".
   Даже лихорадочное, больное воображение Мэри Шелли не могло  бы  изобрести
подобный сюжет! Наверняка сами издатели грошовых романов сочли  бы  ситуацию
слишком не правдоподобной!
   "Вы можете, конечно, отказать мне в своих услугах, и в  этом  случае  вас
немедленно отвезут в Сан-Франциско со всем вашим багажом. Было несправедливо
с моей стороны обмануть вас, и я  приношу  вам  самые  искренние  сожаления.
Однако спросите себя; если бы я сообщил вам правду, поверили ли бы  вы  мне?
Думаю, что нет. Полагаю, что даже Конан Доил и Редьярд Киплинг  постеснялись
бы сочинить столь не правдоподобную историю".
   Он был прав. Если бы он написал о чем-то подобном в Чикаго, и сама  Роза,
и профессор Каткарт сочли бы это бредом сумасшедшего и отказали.
   Она могла немедленно, сейчас же уехать. Так говорилось в письме.  Ей  нет
необходимости оставаться здесь ни минуты.
   Однако если она предпочтет сбежать, что  ждет  ее  с  двумя  долларами  в
кармане в незнакомом городе? Нет,  такая  перспектива  Розу  не  привлекала.
Здесь - если даже Ясон Камерон оказался бы более опасным безумцем, чем можно
предположить по его письму, - ей противостоял  бы  один  человек,  в  худшем
случае - два. Пока что не было никаких свидетельств того, что и сам Камерон,
и его секретарь интересуются чем-либо, кроме ее знаний.  Не  было  оснований
считать, будто  здесь  что-то  грозит  ее  безопасности.  На  двери  имелась
задвижка, Роза могла запереться в своих комнатах, и хотя секретные проходы и
потайные двери встречались  в  большинстве  мерзких  дешевых  романов,  Роза
обладала достаточными представлениями об архитектуре, чтобы знать, насколько
трудно создать подобные  вещи;  а  уж  скрыть  их  было  бы  и  вовсе  почти
невозможно.
   "Я буду ждать вашего решения, - заканчивалась записка. - Просто скажите о
нем в переговорную трубку, и я  подчинюсь  вашей  воле.  Однако  прошу  вас:
примите во внимание то обстоятельство, что, решив  занять  предложенный  вам
пост, вы откроете изуродованному калеке путь в мир знаний, который он считал
для себя потерянным, и дадите ему возможность, хотя бы на  несколько  часов,
забыть о боли".
   Записка была подписана просто - "Ясон".
   Ну,  это  уж  попытка  манипулировать  ею!  Последняя  фраза  явно   была
рассчитана на  то,  чтобы  пробудить  сочувствие;  Камерон  взывал  к  самой
благородной части ее натуры. И в этом, надо отдать  ему  должное,  преуспел,
хоть Роза и поняла его замысел. Она даже почувствовала восхищение человеком,
которому хватило силы и изобретательности использовать собственное увечье  в
качестве оружия. Большинство мужчин на его месте никогда не признались бы  в
том, что остро нуждаются в  ком-то  или  в  чем-то.  Ясон  Камерон  оказался
мастером, не колеблясь использующим для достижения цели  любое  средство,  в
том числе и собственную слабость.
   Однако Роза ясно понимала и еще одно обстоятельство:  из  двух  возможных
путей - уехать или остаться - второй намного  привлекательнее.  Нет  никаких
оснований сомневаться в том, что теперь Ясон Камерон открыл ей  правду.  Его
история была настолько фантастической, что, как ни странно,  казалась  более
правдоподобной, чем предполагаемое присутствие двоих детей.
   До сих пор он обращался с Розой очень хорошо; почему бы не  предположить,
что так будет и впредь? Камерон явно  был  сказочно  богат;  что  может  ему
потребоваться от Розы, кроме ее научных знаний?  Деньги  обеспечили  бы  ему
общество профессиональной куртизанки, будь он даже самым  ужасным  чудовищем
на свете. Добиться же подобного  рода  милостей  от  Розы  он  мог  бы  лишь
насилием... Все те доводы в  пользу  предложенной  работы,  которые  девушка
приводила себе в Чикаго, сохраняли силу.
   Роза положила письмо на стол  и  оглядела  свою  комнату,  новую  одежду,
книги, ожидающие ее на столе.  Уверенность  в  себе  вернулась  к  ней;  она
подумала, что может ни в чем не уступать Ясону Камерону,  даже  в  искусстве
манипулировать другими людьми.
   Если его дом - позолоченная клетка, почему бы не пожить в  ней  некоторое
время? Да и куда еще ей идти? И  разве  не  мечтала  она  всегда  заниматься
именно тем, что предлагал ей Камерон: использовать  свой  ум  и  знания  для
научных изысканий? Если она решит уехать, он не сможет  ее  задержать.  Роза
была уверена, что сумеет перехитрить его в случае чего.
   Она взяла переговорную трубку, откашлялась и сказала:
   - Мистер Камерон!
   Через мгновение раздался ответ; голос был низким и довольно  хриплым.  Он
звучал так, что явно подтверждал рассказ о несчастном случае.
   - Мисс Хокинс? Значит, вы приняли решение?
   - Да, сэр. - Роза сделала глубокий вдох, понимая, что сейчас решается  ее
судьба. "У меня есть то, что ему нужно, - напомнила она себе. - Мы все еще -
продавец и покупатель". - Я не вижу причины, почему бы мне не остаться у вас
на службе, учитывая новые требования.
   Розе в голову пришел еще один вопрос: почему в  своем  письме  профессору
Каткарту Камерон намекал, что предпочел бы  гувернантку-женщину?  Почему  не
мужчину? Однако ответ на вопрос  казался  очевидным:  Камерон  не  мог  себе
позволить довериться мужчине, поскольку тот, весьма вероятно, воспользовался
бы ситуацией, возможно, отстранил секретаря и стал бы хозяином  и  жизни,  и
состояния Ясона Камерона. Хоть Поль Дюмон и не выглядел  силачом,  физически
ни одна женщина не могла бы с ним справиться; таким образом,  доверять  было
безопасно только женщине.
   "Что ж, и тут все карты у меня на руках", - подумала Роза.
   Она услышала глубокий вздох,  словно  Ясон  Камерон,  ожидая  ее  ответа,
затаил дыхание.
   - Должен  честно  сообщить  вам  еще  кое-что,  мисс  Хокинс.  Моя  сфера
интересов очень... outre , очень странная.  Может
случиться, что вам придется читать книги, которые  окажутся  вам  неприятны,
возможно, даже шокируют.
   Вновь обретенная уверенность кружила ей голову так сильно,  что  Роза,  к
собственному удивлению - и, вероятно, изумлению Камерона, - рассмеялась.
   - Мистер Камерон,  я  читала  Овидия  без  купюр,  любовные  поэмы  Сафо,
"Декамерон" в оригинале и очень многие греческие и  латинские  произведения,
считающиеся неподходящими для благовоспитанных джентльменов, не говоря уже о
благовоспитанных дамах. Я знаю во всех подробностях, чем занимался со  своей
сестрой Калигула, и могу процитировать вам соответствующие  места  по-латыни
или, если желаете, в моем собственном переводе. Меня интересует историческая
достоверность, а  достоверные  детали  часто  неприятны  для  чувствительных
людей. Честно говоря, сомневаюсь, чтобы вам удалось чем-то меня шокировать.
   Последовало молчание, потом Роза услышала смех; Камерон  явно  оценил  ее
слова по достоинству.
   - Мисс Хокинс, принимаю  ваш  выговор.  Вы  -  исследовательница,  и  нет
ничего, что могло бы оттолкнуть разум исследователя, кроме  цензуры  и  лжи,
Должен признаться, я не подозревал, что вы так  много  читали.  Не  могу  не
похвалить и ваше самообладание. Что ж, тем лучше: вы  найдете  мои  интересы
странными, но не будете ими шокированы.
   - Спасибо, - просто ответила Роза,  хоть  и  зарделась  от  удовольствия,
которое ей доставили слова Камерона.
   - В таком случае я хотел  бы  предложить  вам  иную  договоренность.  Вы,
несомненно, обладаете большим запасом жизненНых сил и к тому  же  понимаете,
что движет исследователем, напавшим  на  многообещающий  след.  Я  собирался
просить вас читать мне определенное количество часов каждый день, но  теперь
предпочел бы, чтобы вы читали столько,  сколько  мне  потребуется.  Если  вы
согласитесь мириться с особенностями моих исследований  и  с  необходимостью
долгой и утомительной работы, я позабочусь о том, чтобы вы  имели  все,  что
нужно для ваших собственных изысканий, - в добавление ко  всему  остальному,
конечно. Я пришлю вам все каталоги редких и старинных книг и  приобрету  для
вас все, что вы выберете. Согласны ли вы на такую сделку - как исследователь
с исследователем, как равный с равным?
   Будь он Мефистофелем, он не смог бы  предложить  ей  большего  искушения.
Умей Камерон читать мысли, он не смог бы точнее сформулировать  ее  желания.
От такого предложения Роза была не в силах отказаться.
   - Согласна, сэр, - не задумываясь, ответила она. - Поскольку, как я вижу,
вы уже приготовили для меня книги, не начать ли мне чтение немедленно -  как
подтверждение нашей сделки?
   Было ли это всего лишь ее воображение, или на другом конце длинной трубки
действительно раздался взволнованный вздох?
   - Благодарю вас, - последовал ответ. - Если вы простите мою  дерзость,  я
хотел бы задать вам еще один вопрос, прежде чем вы начнете.
   - Спрашивайте, - ответила Роза, -  однако  я  не  обещаю  ответить,  если
вопрос действительно окажется дерзким. - Возможно, ее слова и  были  слишком
резкими, но разве Камерон только  что  не  предложил  им  разговаривать  как
равным? Вот и пусть получит то, на что напросился.
   - Мисс Хокинс, привязаны ли вы к тем предметам одежды, которые привезли с
собой? - Голос Камерона прозвучал умоляюще, и Роза чуть не рассмеялась.  Ах,
бедный, что ему пришлось вытерпеть! Это был вопрос эстета, который  вынужден
мириться с уродливым предметом, оказавшимся посреди безупречного интерьера.
   "Другими словами, он не желает, чтобы в его  прекрасном  доме  находилась
оборванка. Бедняга! Он, наверное, боится,  что  я  его  опозорю,  если  меня
кто-нибудь увидит. -  Роза  снова  едва  не  хихикнула.  -  Может  быть,  он
опасается осуждения со стороны  этого  своего  напыщенного  секретаря,  если
позволит разгуливать по элегантным залам безвкусно одетой женщине".
   - Нисколько не привязана, мистер Камерон, - решительно ответила  Роза.  -
При условии, что я могу пользоваться тем, что вы так любезно приготовили для
меня, можете делать с тон одеждой что хотите - сжечь, выбросить,  превратить
в половые тряпки. Я не  буду  огорчена.  Это  были  непривлекательные  вещи,
вполне заслужившие бесславный конец. Честно говоря, я купила их потому,  что
была вынуждена, а не потому, что хотела. Не судите по ним о моем вкусе.
   Последовал еще один вздох облегчения.
   - Мисс Хокинс, вы снова приятно удивляете меня. А теперь не  возьмете  ли
вы верхний из томов и не начнете ли читать с отмеченной страницы?
   На кожаном переплете не было ни названия, ни каких-либо пометок. Закладка
отмечала начало главы, и Роза с изумлением обнаружила, что это  рукопись  на
средневековом французском. Прочтя первую фразу, девушка поняла, о  чем  идет
речь в манускрипте, хоть предмет никогда не представлял  для  нее  интереса.
Это был алхимический трактат, полный  загадочных  упоминаний  "алого  льва",
"белого орла", "мужского и женского начал" и ссылок на герметические  тайны.
Несмотря на явные погрешности в грамматике и  синтаксисе,  Роза  читала  все
именно так, как было написано, зная, что подобные сочинения  часто  содержат
код и что любые исправления могут сделать его нерасшифровываемым.
   "Алхимия! Интересно, что представляют собой его "исследования"?  Ведь  не
ищет же он философский камень; любой, кто знаком с научными данными и мыслит
рационально - а человек его положения должен мыслить именно  так,  -  знает,
что это все чепуха! Да и  не  нужен  ему  философский  камень  -  он  и  так
невероятно богат".
   С  другой  стороны,  Камерон  может  интересоваться  оккультной  стороной
алхимии. Он пережил ужасное несчастье; разве любой человек на его  месте  не
жаждал бы сверхъестественного исцеления, раз наука не  в  силах  ничего  ему
предложить?
   Роза  дочитала  до  конца  главы  и  собиралась  продолжать,  но  Камерон
остановил ее.
   - Хватит. - Голос его звучал разочарованно. - Я просто  не  помнил  этого
раздела. Здесь  нет  ничего,  чем  я  мог  бы  воспользоваться.  Пожалуйста,
перейдите к следующему тому. Теперь вам придется переводить мне.
   Вторая книга подтвердила предположение Розы:  это  тоже  был  трактат  на
оккультные темы, на этот раз напечатанный готическим шрифтом; немецкий язык,
на котором он был написан, относился к более позднему периоду.  Роза  читала
так, как всегда читала незнакомые тексты:  встретив  непонятную  фразу,  она
произносила ее на языке оригинала, поскольку смысл иногда легче  уловить  на
слух. Камерон не возражал против этой ее привычки и даже, вероятно,  одобрил
ее:  раз  или  два  он   предложил   иную   интерпретацию,   гораздо   более
соответствующую контексту - хоть и  не  соответствующую  ничему  в  реальном
мире.
   - Следующий раздел,  -  сказала  Роза,  дочитав  отмеченные  страницы,  -
озаглавлен "An den  Seele"  .  Это  представляет  для  вас
интерес?
   Новые обязанности определенно  начинали  ей  нравиться,  хотя  предмет  и
продолжал казаться странным.
   - Не особенно, - последовал ответ. - Прошу вас,  перейдите  к  следующему
тому. И позвольте сказать вам, что у вас удивительно  приятный  голос.  Наши
занятия не только просвещают, но и доставляют мне удовольствие.
   - Благодарю вас, - ответила Роза и, к собственному изумлению, покраснела;
К этому времени за окном сгустились  сумерки;  Роза  никак  не  думала,  что
проснулась так поздно:  по-видимому,  она  проспала  много  дольше,  чем  ей
казалось. Впрочем, если Ясон Камерон предпочитает для работы именно вечерние
и ночные часы, то нужно привыкать к такому распорядку.
   Когда половина книг на столе  была  просмотрена,  Камерон  сам  предложил
сделать перерыв. По оценке Розы, к этому моменту она прочла уже больше сотни
страниц. Горло у нее пересохло, да и голод давал о себе знать.
   - Вы слегка охрипли, мисс Хокинс. Мне кажется, вам  нужно  отдохнуть.  Вы
хоть представляете, сколько сейчас времени?
   - Честно говоря, нет, - призналась Роза. - К сожалению, у меня нет часов,
а в этих комнатах я их тоже не заметила.  -  До  сих  пор  она  об  этом  не
задумывалась, но теперь отсутствие часов на камине  показалось  ей  довольно
странным.
   Однако упущение явно было  ненамеренным:  в  голосе  Камерона  прозвучала
досада.
   - Примите мои извинения. Я немедленно это исправлю. - Послышался шум, как
будто по полу тащили  что-то  тяжелое.  Звук  донесся  не  сверху,  а  через
переговорную трубку: значит, где бы ни находились апартаменты Камерона,  они
были не над комнатами Розы. - Сейчас около девяти, - продолжал Камерон после
паузы. -  Что  вы  предпочитаете:  обедать  в  собственных  комнатах  или  в
столовой? Других гостей в доме нет, да  и,  учитывая  мое  увечье,  вряд  ли
будут, но, может быть, вам хочется сменить окружение?
   Мысль о том, чтобы сидеть  одной  за  огромным  столом,  вызвала  у  Розы
уныние. Она  даже  слегка  поежилась:  можно  и  правда  почувствовать  себя
героиней готического романа...
   - В моей комнате, если можно, - сказала она Камерону. - Если это не будет
затруднительно, я предпочла бы, чтобы мне всегда приносили поднос  сюда,  за
исключением тех случаев, когда я буду  выбираться  на  пикник,  если  погода
позволит. Я привыкла к  долгим  прогулкам,  -  добавила  она.  -  Физические
упражнения не дают разуму притупиться.
   Если бы Камерон собирался держать ее взаперти, он наверняка  возразил  бы
против этого. Однако ничего такого он не сделал.
   - Хм-м... В здоровом теле - здоровый  дух?  -  В  голосе  его  прозвучала
улыбка. - Древние греки одобрили  бы  такую  привычку,  и  я  одобряю  тоже.
Предлагаемое вами решение очень удобно  и  для  слуг.  Когда  соберетесь  на
экскурсию, просто предупредите об этом домоправительницу запиской, и  вас  у
двери будет ждать корзинка с едой.  Я  также  позабочусь  о  том,  чтобы  вы
получили карту окрестностей. Вы случайно не любительница верховой езды?
   - Увы, нет, - призналась Роза. - Я выросла в Чикаго, и у меня никогда  не
было возможности научиться ездить верхом.
   - Ах, значит, и вы все-таки не полное  совершенство?  -  чуть  насмешливо
протянул Камерон. - Жаль. Было бы хорошо, если бы на  моем  коне  ездил  еще
кто-то, кроме Поля  и  конюха.  Что  ж,  придется  вам  ограничиться  пешими
прогулками по окрестным полям  и  лесам.  Боюсь,  что  мой  жеребец  не  для
неопытной наездницы  -  с  ним  справится  лишь  твердая  рука.  Что  же  до
настоящего момента...  Не  размяться  ли  вам,  ос