куда
доставить Дюмона. Эта нищая девчонка, Хокинс, случись ей совершить  подобную
поездку в город, лишилась бы от благоговения  языка.  Однако  очень  богатые
люди живут именно так; они окружены  внимательными  помощниками,  и  им  нет
нужды что-то самим обдумывать или планировать.
   Камерон не позволил окружающей роскоши сделать себя слабым -  по  крайней
мере пока. Что ж, может быть, то,  чего  не  удалось  сделать  преимуществам
богатства, сделают боль и лекарства, которыми он пытается эту боль победить.
   Остаток пути  прошел  без  происшествий.  Даже  когда  деревья  за  окном
сменились скалами, за которыми открывался вид на океан, Дюмон не обратил  на
него внимания. Он слишком часто совершал  такие  поездки,  чтобы  любоваться
окрестностями. Налив себе еще виски с содовой, он выбрал  книгу  из  богатой
библиотеки, занимавшей один конец вагона, и погрузился  в  чтение.  Ядовитый
сарказм Джонатана  Свифта  как  раз  соответствовал  настроению  Дюмона;  он
продолжал читать, пока маленький поезд не остановился у специальной  частной
платформы. Несколько минут спустя Поль уже сидел в экипаже, который вез  его
в апартаменты Камерона в одном из фешенебельных районов  города  у  подножия
Ноб-хилла, где селились самые богатые и влиятельные семьи.
   Апартаменты Камерона, на взгляд Поля, следовало бы назвать иначе. Это был
один из нескольких однотипных домов, принадлежавших или владельцам  поместий
& пригородах, которые не хотели строить большую  резиденцию  в  городе,  или
богатым холостякам, принимающим у себя лишь немногих друзей  и  не  желающим
обременять себя заботами о доме. Здания стояли так тесно, что между ними  не
пробежала бы и кошка, и имели  совершенно  одинаковые  фасады,  отличавшиеся
лишь цветом  -  кремовым,  розовым  или  коричневым,  с  одинаковыми  белыми
наличниками и дверьми.
   Поль вышел из кеба в западном конце квартала, на пересечении Пауэлл-стрит
и Пайн-стрит. Дом Камерона был расположен  очень  удачно:  заходящее  солнце
светило в его окна. Утром солнечный свет лился в окна  с  другой  стороны  -
такое удобство разделял с ним только еще один угловой  дом.  С  саквояжем  в
руке Поль поднялся на крыльцо; дверь перед ним распахнул один из двух лакеев
Камерона. Кроме них, были еще горничная и повар. До чего же  приятно,  когда
тебе прислуживают люди, а не невидимые волшебные слуги Камерона!
   Лакей услужливо взял у него  из  рук  саквояж,  и  Дюмон  не  спеша  стал
осматривать дом, зная, что увидит перемены в расположенных на  первом  этаже
столовой, гостиной и бильярдной. Кабинет и курительная не претерпели никаких
изменений: Камерон не допускал вмешательства в убранство этих комнат.
   В гостиной появилось несколько  новых  украшений  и  китайский  ковер,  в
столовой - новые стулья.  Их  давно  пора  было  сменить:  стулья  выглядели
старомодными, еще когда сам  Камерон  был  подмастерьем,  а  сентиментальная
привязанность к какой-то мебели казалась странной  в  Повелителе  стихии.  В
бильярдной тоже проявилось восточное влияние: на  столике  стояли  индийские
шахматы из слоновой кости. Каждую фигурку украшал резной шарик; резьба  была
такой тонкой, что скорее походила на кружево. Шарики в зависимости от  ранга
фигуры содержали в себе различное число других резных шариков. Поль  взял  в
руки короля - украшавший его шарик содержал в себе семь меньших. Он слышал о
таких чудесах - фигурки вырезались  из  цельного  куска  слоновой  кости,  и
искусные  ремесленники  ухитрялись  при  этом  заставить   шарики   свободно
вращаться внутри друг друга, - однако до сих пор никогда не  видел.  Поль  с
восхищением повертел фигурку  в  руках,  потом  поставил  на  место.  Он  не
испытывал  ненасытного  стремления   владеть   подобными   предметами;   его
привлекали   развлечения,   которые   Камерон   счел   бы   гораздо    менее
интеллектуальными.
   Впрочем, лакей, должно быть, уже распаковал его саквояж и все  приготовил
в комнате для гостей - которая, сказать по правде,  не  уступала  в  роскоши
спальне самого Камерона. Самое время отдохнуть и  привести  себя  в  порядок
перед ужином. А после ужина Поль собирался поразвлечься так,  как  он  давно
уже обещал себе.
   Он улыбнулся,  представив  себе,  что  подумала  бы  о  его  развлечениях
девчонка Хокинс.

***

   Дюмон не стал пересчитывать  свой  выигрыш  -  достаточно  того,  что  он
выиграл, а вызывать зависть в окружающих ни к чему: еще  захотят  поживиться
за счет его удачи. Он даже почти не прибегал к магии, чтобы добиться нужного
исхода петушиного боя, и это делало выигрыш особенно  сладким.  Поль  просто
позаботился о том, чтобы выбранный им  боец  впадал  в  страшную  ярость  от
одного вида другого петуха: он, как  берсерк,  начинал  кидаться  на  прутья
клетки, не обращая внимания на возможность  увечья.  Боевой  задор  был  так
велик, что петух больше напоминал ястреба и  явно  не  обращал  внимания  на
боль. Полю только и нужно  было,  что  довести  петушиную  ярость  до  точки
кипения: едва птиц выпустили из клеток, как его  фаворит  хищно  кинулся  на
соперника.
   Что ж, теперь у него достаточно денег,  чтобы  развлекаться  всю  будущую
неделю, ничего не снимая со счетов.  Можно  было,  конечно,  воспользоваться
деньгами Камерона: тот щедро оплачивал развлечения своих служащих  -  однако
такая возможность Поля не  привлекала.  Не  исключено,  что  магия  Камерона
позволяет ему прослеживать счета, а Дюмону вовсе не хотелось, чтобы подобная
информация попала в руки хозяина.
   На того же петуха, что и Дюмон, ставили многие, поэтому  его  выигрыш  не
выглядел чем-то необычным, и у кассы никто  не  обратил  на  него  внимания.
Началась уже новая схватка, раздались  крики,  проклятия,  радостные  вопли.
Поль помедлил, раздумывая, не стоит ли сделать еще  одну  ставку  и  удвоить
выигрыш, но смесь запахов пота, немытых тел, прокисшего пива, дешевых  сигар
показалась ему невыносимой.
   Он сунул деньги во внутренний карман и покинул петушиные бои, пока  удача
не изменила ему. По дороге он щедро поделился выигрышем с владельцем петуха,
протянув ему десять долларов; в руках неуклюжего деревенщины бумажка исчезла
так молниеносно, что Дюмон понял: прохвост - такой же деревенщина, как и  он
сам. Выйдя на улицу, Поль свернул в сторону  и  огляделся.  Всюду  виднелись
ярко намалеванные вывески, по тротуару текла густая толпа.
   Вопрос теперь заключался в одном:  поразвлечься  с  девочкой  сейчас  или
потом?
   Сейчас, решил Поль, - пока ему везет.
   Он сунул руки в карманы, сгорбился - это совершенно изменило его фигуру -
и двинулся вдоль Пасифик-стрит в  сторону  доков,  в  район,  известный  как
Пиратский  берег.  Здесь  можно   было   найти   все   то,   что   презирали
добропорядочные обитательницы роскошных резиденций  Ноб-хилла,  -  петушиные
бои, собачьи бега, игорные притоны, сотни кабаков  и  публичных  домов.  При
всем при том это вовсе не были трущобы - многие из добродетельных дам  упали
бы в обморок, узнав, как часто их мужья и сыновья посещают здешние роскошные
заведения. Там, куда шел Поль, таких уединенных особняков уже не  было:  эта
часть района была бедной, и почти из всех окон выглядывали женщины,  знаками
приглашавшие к себе прохожих, что было  бы  совершенно  невозможно  в  более
приличных кварталах.
   Эти переулки богатые люди не  посещали;  здесь  было  множество  опиумных
притонов, тесных, грязных каморок, где мужчины (а иногда и женщины) отдавали
последние гроши за привилегию лечь на деревянные трехъярусные нары и  курить
трубку  с  наркотиком,  пока  не  впадешь  в  беспамятство  или  не  начнешь
сотрясаться в приступе рвоты. Ядовитые испарения здесь были настолько густы,
что человек, проходящий между рядами  нар,  имел  все  шансы  сам  оказаться
жертвой наркотического опьянения.
   С опиумными притонами соседствовали клетушки проституток  -  чуть  больше
шкафа размером, так что, кроме кровати и самой "девочки", в  них  ничего  не
помещалось. "Девочки" по большей части  были  немолоды  и  выглядели  старше
своего возраста  из-за  болезней,  наркотиков,  пьянства;  часто  эти  почти
утратившие человеческий облик существа отделяло от могилы  не  больше  года.
Очень многие из них были китаянками; обнаженные до пояса,  они  высовывались
из окон и выкрикивали единственные английские слова,  которые  знали:  "Один
монета смотреть, две монета - трогать, три монета - трахать!" Единственными,
кто пал  еще  ниже,  были  уличные  проститутки,  обслуживавшие  клиентов  в
смрадных и темных закоулках, поскольку даже самая тесная клетушка была им не
по карману.
   Поль искал себе развлечение  между  этими  крайностями  -  фешенебельными
публичными домами и уличными проститутками - и точно знал, куда ему идти. Он
имел дело с тремя торговцами живым товаром, хотя, учитывая  пробудившийся  у
Камерона интерес  ко  всему  восточному,  избегал  теперь  Чайна-тауна;  это
оставляло выбор между Джорджо и Мексиканцем.
   Входом в заведение Мексиканца  служила  узенькая  дверка  между  баром  и
дешевым кабаре со стриптизом. Случайный прохожий мог ее и не заметить; в эту
дверь входили те, кто знал, чего ищет, - как  на  то  и  рассчитывал  хозяин
притона. От рождения он носил имя Алонсо де Варагас, но  предпочитал,  чтобы
здесь его называли Мексиканцем. Заведение на Пасифик-стрит давало ему доход;
в остальном же респектабельный владелец магазина в приличном районе,  супруг
разодетой в шелка и драгоценности сеньоры де Варагас, не имел ничего  общего
с клиентами, посещавшими притон.
   Поль постучал в дверь, и  она  слегка  приоткрылась:  посетителя  ощупали
подозрительные глаза привратника. Потом  дверь  распахнулась,  Диего  широко
улыбнулся и выразительным жестом пригласил его в освещенную  газовым  рожком
прихожую.
   - Хелло, мистер укротитель! Входите, входите,  у  нас  для  вас  припасен
лакомый кусочек! - радостно сообщил привратник, сплюнув на  тротуар,  прежде
чем закрыть дверь. - Черт побери!  Уж  такая  красотка!  Хозяин  даже  начал
подумывать, не заняться ли ею самому!
   Сразу за дверью начиналась лестница  на  второй  этаж,  освещенная  тремя
газовыми лампами. Поль двинулся по ней впереди Диего,  но  обернулся,  чтобы
спросить привратника с надеждой:
   - Упрямая штучка?
   Диего затряс головой, чтобы подчеркнуть, с какими трудностями им пришлось
столкнуться.
   - Не успела проспаться после питья, как принялась молиться и  плакать,  а
вы же знаете, до чего босс ненавидит девок,  которые  только  и  знают,  что
взывать к Мадонне!
   - Знаю. - Поля всегда поражало, почему у такого жестокого торговца  живым
товаром, как Алонсо, возникают  трудности  с  девушками,  которые  плачут  и
молятся. Может быть, дело было в жене - сеньора Варагас соглашалась  терпеть
это его предприятие на стороне только при условии,  что  он  не  станет  сам
пробовать товар. Отсюда и возникали затруднения с "укрощением" девушек.
   Дюмон обладал талантом, который и  Мексиканец,  и  итальянец  Джорджо,  и
китаец из Чайнатауна находили весьма полезным. Он был укротителем - под этим
прозвищем он и был им известен. Сами торговцы  живым  товаром  не  содержали
борделей; они снабжали девушками окрестные  публичные  дома.  Китаец  обычно
покупал "товар" у себя на родине, Алонсо  специализировался  на  мулатках  и
индианках из Мексики, Джорджо завлекал обещаниями сладкой жизни  деревенских
девушек из Иллинойса, Висконсина и Индианы или продавщиц из Чикаго,  которым
надоело обслуживать капризных покупателей.
   Зная о проблемах с "укрощением" девушек, которые плачут и  молятся,  Поль
думал, что Алонсо как раз и следовало бы заняться  поставками  из  Зернового
Пояса, но, по-видимому, за совращение соплеменниц совесть его не мучила.
   Девушки-китаянки считали, что их везут в Америку, чтобы выдать там замуж;
мексиканкам говорили, будто они будут работать служанками в богатых  семьях;
девушкам  же  с  ферм  Индианы  и  из  лавок  Чикаго  Джорджо  представлялся
бизнесменом, собирающимся открыть сеть ресторанов на Западном  побережье,  -
они ожидали легкой  работы  и  щедрых  чаевых  от  золотоискателей,  которые
месяцами не видят женщин.
   Вместо  всего  этого  они  получали  дозу  морфия.   Очнувшись,   девушки
обнаруживали,   что    лишились    девственности:    за    обладание    даже
полубесчувственной девственницей мужчины были готовы платить большие деньги.
То, что следовало потом,  зависело  от  девушки.  Китаец  редко  нуждался  в
услугах  "укротителя":  большинство  китаянок  быстро  смирялись  со   своим
положением наложниц. Джорджо предпочитал приобщать к профессии  своих  жертв
сам, однако у него на руках часто оказывались сразу несколько непокорных,  и
приходилось прибегать к  услугам  Поля  -  не  разрываться  же  на  части...
Мексиканки, на взгляд "укротителя", делились  на  три  категории:  тех,  кто
сразу сдавался, тех, кто сопротивлялся, и тех, кто молился.
   Кончалось же для всех все равно одинаково. Поль никогда  не  мог  понять,
почему они просто сразу не примиряются со случившимся и не стараются извлечь
для себя максимальную выгоду. Если девушка ловко разыгрывала свои карты, она
могла в конце концов стать хозяйкой собственного заведения  или  даже  выйти
замуж за клиента. Однако для этого нужно было проявить  сообразительность  и
быстро усвоить правила игры - пока еще не исчезла свежесть молодости;  нужно
было не  соблазняться  наркотиками  и  спиртным,  от  которых  так  страдает
внешность.
   - Так, значит, она плакса? Что ж, может быть, она окажется еще и  твердым
орешком. - Поль предпочитал, чтобы его жертвы оказывали  сопротивление.  Они
часто считали, что, раз Поль не выглядит силачом,  он  не  сможет  взять  их
силой, и доказательство обратного доставляло ему особое наслаждение.
   Его работа заключалась в том, чтобы укрощать девушек,  как  необъезженных
лошадей,  -  не  только  доказывать  им,  что  никакого  выбора,  кроме  как
примириться с новой профессией, у них нет, но и давать понять, что он  более
жесток, чем любой клиент, которого им  случится  обслуживать.  Невысказанная
угроза заключалась в том, что, окажись они упрямыми, им придется иметь  дело
только с ним.
   Дюмон пользовался популярностью как укротитель,  поскольку  ему  не  было
нужды бить  девушек,  что  грозило  отразиться  на  их  внешности.  Он  знал
множество способов причинить боль, не  оставляя  следов.  Иногда  для  этого
хватало всего лишь слов; с китаянками такое не удавалось, но испанским  Поль
владел не хуже самого Алонсо. Мексиканки легко поддавались убеждению: к тому
времени, когда Поль кончал осыпать их ядовитыми словами, они не сомневались,
что сами виноваты  в  своем  падении,  что  их  греховность  заставила  Бога
отвернуться от них.
   За привилегию приходилось, конечно, платить: возможность подобным образом
воспользоваться девушкой на Пасифик-стрит представлялась не так уж часто,  -
однако цена не шла ни в какое сравнение с тем,  во  что  обошлась  бы  такая
услуга в любом из публичных домов. Поль  был  всего  лишь  вторым  мужчиной,
обладавшим девушкой, а это существенно уменьшало риск подцепить болезнь.
   Когда Поль открыл дверь, не имевшую изнутри ни засова, ни ручки,  девушка
быстро подняла на него глаза. Она стояла на коленях - наверное, молилась,  -
в дальнем от постели углу. В скудном свете из грязного  забранного  решеткой
окна было видно, какое у нее заплаканное  лицо.  Девушка  попыталась  руками
прикрыть наготу. В крошечной каморке с голыми стенами  и  дощатым  полом  не
было ничего,  кроме  привинченной  к  полу  железной  кровати;  единственный
газовый рожок находился высоко, чтобы девушка не могла до него дотянуться.
   Поль улыбнулся. Сначала он, конечно, прибегнет к словам.
   - Привет, маленькая шлюха, - начал он  на  чистом  испанском.  Его  голос
звенел как сталь и был таким же холодным и режущим. - Я теперь твой хозяин.
   Первый тур прошел успешно; Поль  получил  все  удовольствие,  на  которое
рассчитывал. Наконец условным стуком в дверь он дал знать Диего,  что  хочет
выйти.
   - Ну и  как?  -  поинтересовался  мексиканец,  снова  запирая  в  комнате
полубесчувственную девушку.
   - Еще пять-шесть дней, - честно сказал Поль.  -  Больше  не  потребуется.
Сегодня  она  плакала,  завтра  может  взбунтоваться  или   еще   поплакать,
послезавтра тоже. Потом она начнет уставать и вспомнит, насколько  греховна,
вспомнит, что ей нет места нигде, кроме борделя. Думаю,  попав  в  публичный
дом, она пристрастится к наркотикам  -  религиозные  девицы  этим  обычно  и
кончают.
   Диего пожал плечами:
   - Это уже не наша забота. Кто за нее заплатит, тот пусть  и  беспокоится.
Значит, вы будете приходить сюда еще неделю? - Привратник протянул  руку  за
деньгами.
   - Пожалуй. - Поль отсчитал недельную плату, потом добавил  еще  несколько
монет. - Мне потребуется все, что обычно.
   "Все, что обычно" означало, что Диего должен раздобыть поношенную  одежду
размера Поля,  отправить  ее  в  китайскую  прачечную,  а  затем  держать  в
готовности. Даже  если  Камерон  следит  за  ним,  брезгливость  никогда  не
позволит ему наблюдать за действиями подмастерья в этом притоне.  А  значит,
если  Поль  отправится  заниматься  собственными  де  лами,   переодетый   в
поношенный костюм, который никогда не подвергался  воздействию  Камерона,  у
Повелителя Огня не будет возможности следить за ним.
   Более того, пока  собственная  одежда  Дюмона  находится  здесь,  Камерон
скорее всего решит, что здесь же, хоть и отдельно от одежды, пребывает и  ее
владелец.
   - Все готово, - безразлично ответил Диего. Ни он сам, ни  его  хозяин  не
интересовались тем, почему Поль использует  их  заведение  как  пересадочную
станцию. Такое отсутствие любопытства с их стороны  очень  устраивало  Поля,
тем более что от притона до Ноб-хилла можно дойти пешком.
   Впрочем, сейчас, удовлетворив все желания, он должен был вернуться в свою
золоченую клетку. Поль попрощался с мексиканцем, поднял воротник,  поскольку
ночной воздух сделался сырым и холодным, и глубоко засунул руки  в  карманы,
чтобы защититься от воришек.  Хотя  время  уже  близилось  к  полуночи,  все
заведения на Пасифик-стрит - от самой жалкой  таверны  до  ипподрома  -  еще
только  заполнялись  посетителями.  В  некоторых  из  них  даже   зажигались
электрические, а не газовые светильники. Поль  попытался  представить  себе,
как  будет  выглядеть  побережье,  когда  электрическое   освещение   станет
достаточно дешевым, и только покачал головой.
   Идти было неблизко, но прогулка пришлась весьма кстати человеку  в  таком
физическом  состоянии,  как  Дюмон.  Он  шел  на  восток,  присматриваясь  к
мелькающим мимо лицам и гадая, какие тайны скрываются за ними.
   В один прекрасный день - уже совсем скоро - в  его  власти  будет  узнать
это. Тогда Сан-Франциско, самая главная шлюха, узнает, что  у  нее  появился
новый хозяин.

***

   В те дни, когда ему  нужно  было  выполнить  несколько  поручений,  Дюмон
разрешал проблему, наняв кеб на  целый  день.  Раз  он  выполняет  поручения
Камерона, можно расплачиваться хозяйскими деньгами, не жалея их. Сначала  он
занялся делами, не связанными с магией; для их выполнения пришлось  поездить
по всему городу. Среди таких дел были покупки по  списку  девицы  Хокинс,  и
Поль почувствовал извращенное удовольствие от мысли, как бы она повела себя,
если бы узнала, что заказанное ею покупает именно он.
   Должно быть, от смущения упала бы в обморок. Поль очень хотел бы  увидеть
ее смущенной, а еще лучше - униженной. Накануне вечером он представлял  себе
ее чопорное личико вместо залитого  слезами  лица  Лупы.  Как  бы  он  хотел
заняться укрощением девицы Хокинс! Проклятые бабы, претендующие на  карьеру,
перехватывающие заработки у мужчин, болтающие о равенстве...
   Что ж, может быть, если все пойдет как надо,  у  него  и  появится  такая
возможность. Она ведь сирота; никто ее не хватится и не