же успокаивается. Первый толчок был минут за десять до этого,
почти незаметный. Ты даже не проснулась.
   С полки свалилась свеча.
   - Ой, Сильвер! А где кошка?
   - Ты вспомни, ее здесь и не было.
   - Да, верно. Я буду скучать по этой кошке... И что это  в  голову  лезет,
когда вокруг такое творится?
   Он мягко засмеялся и потянул меня обратно в кровать.
   - Просто ты по-настоящему не боишься.
   - Действительно. А почему?
   - Ты ведь со мной, и ты мне  доверяешь.  А  я  сказал  тебе,  что  все  в
порядке.
   - Я тебя люблю, - сказала я.
   В окно ударилось что-то тяжелое  и  мягкое.  Потом  раздался  дребезжащий
звук. Наконец, все стихло.
   Я выскочила из кровати и подошла к окну. Толчок, видимо,  на  самом  деле
был незначительным, хотя сравнивать мне  было  не  с  чем.  Какой-то  частью
сознания я ожидала увидеть на горизонте обрушившийся  и  захлестнутый  огнем
город - я нередко  видела  это  в  репортажах  с  места  толчков  по  каналу
новостей. Но горизонта вообще не было видно. Как три гигантские змеи,  балки
вздымались  над  осевшим  зданием,  разбросав  снег  во  все  стороны,   как
катапульты. Ком этого снега  и  вляпался  в  наше  окно.  К  чему  бы  такое
предзнаменование?
   Я слышала приглушенный гул голосов. Люди высыпали на улицу  и  обсуждали,
что произошло. Потом мимо дома проехал робот  скорой  помощи,  его  не  было
видно, но сирена была слышна; и еще, и еще.  Хотя  толчок  был  сравнительно
мягким, несчастные случаи не исключены. Я подумала о них с состраданием: мне
это не грозило, мы были в безопасности.  Потом  обрадованно  вспомнила,  что
спектакль Египтии должен был закончиться до толчков. Они с Кловисом, видимо,
не пострадали.
   Только когда  мы  вернулись  в  постель,  разделив  последнее  яблоко,  я
вспомнила о доме матери на высоких стальных опорах. Может быть, спуститься в
фойе  и  позвонить  ей?  Но  там  наверняка  полно  людей,  звонивших  своим
родственникам. Что же все-таки я чувствовала?
   Я поделилась сомнениями с Сильвером.
   - С ее домом ничего не случилось, - сказал  он.  -  Он  хорошо  укреплен.
Единственная проблема - высота, но на опорах должны быть компенсаторы,
   - Интересно, беспокоится ли она за меня. Не знаю. Ах, Сильвер, я не знаю.
Прожила с ней всю жизнь, а теперь не знаю, волнуется ли она за меня. Вот  ты
бы волновался.
   - Да, я очень волнуюсь.
   Немного погодя в  дверь  постучал  смотритель  и  спросил,  как  мы  себя
чувствуем. Я крикнула, что хорошо, и спросила о его белой кошке.
   - Кошка и ухом не повела. Вот ведь животное. Если они не убегают, значит,
ничего страшного.
   Когда он ушел, я почувствовала себя неловко, поскольку не сказала, что мы
собрались уезжать. В  виде  квартплаты  за  последний  месяц  мы  оставим  в
квартире все, что сможем. Я хотела  попрощаться  с  кошкой.  Деметра  всегда
говорила, что кошки вряд ли могут поддержать домашний уют, что они  царапают
вещи и оставляют шерсть на подушках, и  она  была  права,  ну  и  что,  черт
возьми?
   Я заснула рядом с Сильвером, и мне приснилось,  что  Чез-Стратос  упал  с
неба. Повсюду валялись обломки и камни, а вокруг суетились космонавты, держа
неуместные здесь подносы с чаем и тостами.
   - Мама? - спросила я у обломков. - Мама, ты где?
   - Иди сюда, дорогая, - сказала  мать.  Она  стояла  на  маленьком  холме,
облаченная в золотые  доспехи.  Я  с  ужасом  увидела,  что  ее  левая  рука
отсечена, но один из роботов уже приделывает ее обратно. Я подошла к ней,  и
она обняла меня, но доспехи были твердыми, я не могла прижаться к  ней,  мне
было неудобно.
   - Боюсь, твой брат мертв, - сказала она, приветливо улыбаясь мне.
   - Мой... брат...
   - Да, дорогая. И отец тоже.
   Я заплакала, хотя не знала, кто они такие.
   - Ты можешь записать это на пленку,  -  сказала  Деметра.  -  А  когда  я
вернусь, то послушаю ее.
   - Куда ты уезжаешь? - спросила я.
   - Делать сельскохозяйственные машины для фермеров, я же тебе говорила.
   - Не помню.
   - Потому что не хочешь помнить. Иди, Джейн. Отпусти мои доспехи.
   Бэкстер Эмпайр взмыл с развалин в пыльное небо, распластав  нас  всех  по
земле поднятым при взлете вихрем. На том  месте,  где  стояла  мать,  теперь
лежала разрубленная на куски обезьяна, и я подумала, не  мой  ли  это  брат.
Потом обезьяна превратилась в совершенно невредимого Джейсона, и  он  сказал
мне:
   - Привет, Медея. Я подсунул наводящее устройство в павлина. Ну, не смешно
ли?
   Когда я проснулась, уже светало. Сильвер был под душем,  я  слышала,  как
сверху низвергаются каскады воды.  Я  лежала  и  смотрела,  как  проясняется
голубое небо на нашем потолке, и облака, и  птицы,  и  радуга.  Я  не  стала
удерживать слезы, и они полились из глаз. Я никогда  больше  не  увижу  этот
потолок.
   Помимо всего прочего я  должна  оставить  здесь  и  куртку  с  павлинами.
Неужели они действительно проклятые птицы? Одежда матери, пьеса Египтии, моя
куртка. Я должна оставить и ту одежду, которая была под курткой в тот вечер,
когда мы встретили у моста Джейсона и Медею. Я вспомнила, как Джейсон  задел
меня, удирая. Может,  это  бегство  было  отчасти  преднамеренным.  Оба  они
квалифицированные  карманщики,  блестящие  клептоманы,  оба  запросто  могли
прицепить к ткани что-нибудь липкое. Правда, еще ночью я вывернула наизнанку
всю эту одежду и ничего не нашла. Может, штучка отвалилась,  тогда  понятно,
почему они не смогли точно меня вычислить. Она, наверное,  лежит  где-нибудь
поблизости, сбивая их с толку. Но вполне вероятно,  что  она  сработана  так
ловко, что мне ее не углядеть, хотя она  сидит  здесь,  и  неудача  Джейсона
объясняется  лишь  ее  несовершенством,  которое  он,  дай  срок,  устранит.
Микромагнит в спиритическом бокале Кловиса был почти  невидимым,  а  Джейсон
делал его еще год назад. Они наверняка сидели у  моста,  нарочно  поджидали,
когда мимо пройдет какой-нибудь интересный тип, чтобы установить  прибор,  а
кого еще могло занести, кроме идиотки Джейн?
   Как бы то ни было, нельзя рисковать, забирая одежду с собой.  Я  оставила
даже ботинки, которые были на мне в тот вечер - у меня нашлась пара  других,
поношенных, - и даже белье. Я понимала, что устройство не  может  проникнуть
глубоко, но нельзя было оставлять противнику ни одного шанса.
   Когда Сильвер вышел из ванной, я встала  под  душ  сама.  Я  отвела  себе
только три минуты на то, чтобы оплакать малиновый потолок, голубые  стены  и
кита-аэронавта.
   Одевшись, мы оставили часть квартплаты и последнюю банку мяса  для  кошек
"Кип-Колд-Китти-Мит"  на  латунной  кровати.  Сильвер   написал   смотрителю
записку, где объяснял,  что  приятель  предложил  нам  работу  в  театре  на
востоке.
   Я уложила в матерчатые сумки  одежду,  полотенца,  прочие  мелочи  и,  по
какому-то странному суеверному побуждению, три  законченные  на  тот  момент
части моей рукописи. Думаю, мне  тогда  уже  показалось,  что  наше  бегство
станет только  приложением  ко  всей  истории.  Или  просто  хотелось  вести
дневник, как леди-путешественницы в прошлом.
   Сильвер нес сумки и еще гитару. Мне был поручен голубой зонтик.
   Еще не было десяти, когда  мы  тайком  выбрались  из  дома.  Белая  кошка
беспечно шествовала по  другой  стороне  улицы.  Она  перебежала  ее,  чтобы
поприветствовать нас. Я едва не задохнулась от слез.
   - Вот бы взять ее с собой.
   - Старику она нужна больше, чем нам. Он к ней очень привязан.
   - Да, я знаю.
   - Мы купим кошку.
   - Разве мы сможем?
   - Мы сможем даже научить ее петь.
   Мои слезы покатились прямо кошке на нос, так что она отпрыгнула, нечаянно
наградив меня царапиной на запястье.
   - Вот тебя, - сказал он. - Подарок на прощание.
   Мы рассчитывали пройти пешком до центра города.  Взять  такси  от  нашего
района до предместья было почти невозможно.
   Как только мы свернули на бульвар, я увидела, что мы недооценили  масштаб
землетрясения.
   Выгнутая  и  перекошенная,  как  непрочная  детская   игрушка,   надземка
вздымалась в воздух, и, словно волна, перекатившись  через  какой-то  порог,
обрушивалась вниз, на улицу. Взглянув на нее, я сразу вспомнила  те  ужасные
скрип и визг, которые услышала под утро и  приписала  смещению  балок.  Дело
было в рабочем районе, поэтому вокруг надземки никто не  хлопотал,  если  не
считать пары фургонов с оборудованием для сноса, которые кружили поблизости.
Автодорога была, однако, закрыта.
   В одной из уцелевших лавок мы купили несколько пончиков. Женщина смотрела
на нас сквозь пар из закипающего чайника.
   - Джек потерял все свое стекло. Все разбилось.
   Мы сказали ей, что очень сожалеем, допили чай и вышли.
   Само по себе землетрясение не  было  сильным,  однако  этим  районам,  не
укрепленным после прошлых толчков, оно нанесло ощутимый урон. Казалось,  оно
вернулось, чтобы собрать остатки дани, упущенные двадцать лет назад.
   На первом же перекрестке  мы  в  замешательстве  поняли,  что  дорога  на
бульваре была закрыта не просто так: здесь  сгрудились  машины,  неистово  и
бесцельно гудящие друг  на  друга,  как  обезумевшие  звери.  Чуть  подальше
несколько двадцатипятиэтажных зданий, треснувших при предыдущем  толчке,  на
этот раз рухнули и завалили собой всю улицу, дорога была тоже завалена,  там
был кромешный ад.
   Когда мы приблизились к Арбору, нас остановил патруль  роботов,  один  из
многих, перекрывающих улочки и переулки. Линия машин была  смята,  они  были
вдавлены одна в другую на эстакаде,  которая  теперь  имела  форму  надутого
паруса.
   - Это ужасно, - бессмысленно произнесла я.
   - Посмотри на это здание, - сказал он.
   Я посмотрела. Казалось, ничего особенного в нем нет. Только через  десять
минут до меня дошло, что он отвел мои глаза от чего-то  лежащего  в  сточной
канаве, что я приняла всего лишь за выброшенную сумку...
   К тому времени, когда мы добрались до подземки в Бич,  меня  охватил  уже
настоящий страх. Слабый по шкале толчок не пропустил ни  одной  трещины  или
щели и разодрал их. Улице Терпимости очень повезло.
   - Судя по всему, - сказал Сильвер, - главная сила толчка  сосредоточилась
далеко от того места, где находится дом твоей матери.
   - Да. А Кловис как раз на ее пути.
   - Ты хочешь пойти на Нью-Ривер и посмотреть?
   - Нет. По-моему, мы слишком бросаемся в глаза. Но я ему позвоню.
   Я зашла в будку и набрала номер Кловиса.  Сначала  ничего  не  произошло,
потом раздался щелчок. Я подумала, что это  автоответчик,  но  вместо  этого
механический голос произнес: "Вследствие сейсмических дислокаций  эти  линии
временно не работают. Мы подчеркиваем, что это не значит,  что  ваш  абонент
находится в зоне поражения, просто повреждены видео-и аудиолинии, ведущие  к
вашей будке."
   Я дрожала. Я боялась  и  за  Кловиса,  и  за  нас  обоих.  Наверное,  это
бессердечие, но я исступленно спрашивала себя, нарушит ли это  наш  план.  Я
представила себе незнакомого Джема, который должен был  за  нами  прилететь,
погребенной под обрушившейся башней или пол обломками СВВ из Хисторики.
   Прежде чем выйти, я по телефону узнала время. Было  двадцать  две  минуты
одиннадцатого, а у Обвального Склона нам надо было быть к двенадцати -  если
план еще в силе. Надо действовать так, будто все в порядке.
   - Сильвер, линии отключены.
   - Была и такая вероятность.
   - Сколько у нас денег? Он сказал.
   - Мы можем вызвать такси. Думаю, они и сюда приезжают из Бич.
   - Можно, - предложил  он,  -  сделать  крюк  и  проехать  мимо  домов  на
Нью-Ривер, посмотреть, как они там. Если там вообще есть, где проехать.
   Это все упрощало. Компания такси могла отказать ехать из  бедного  района
Бич за город. Случалось иногда, что такси вызывали,  угоняли  на  равнину  и
ломали там. Но я сказала, что нужно заехать на роскошную  Нью-Ривер,  и  они
согласились.
   Такси прибыло через пять минут.
   Мы   ехали   по   незнакомым    боковым    улочкам.    Повсюду    торчали
роботы-полицейские. Я была подавлена и устрашена  тем,  во  что  превратился
город. Во мне боролись облегчение и паника. План вполне мог провалиться,  но
даже если  и  так,  все  это  затянется  надолго  и  кому  придет  в  голову
разыскивать мужчину с посеребренной кожей?
   Когда мы обогнули Рейсин и  стали  подниматься  по  подземному  тротуару,
который раньше предназначался только для пешеходов, показалась Нью-Ривер,  и
я затаила дыхание. Дэвидид, исследователь ила, мог бы провести здесь не один
рабочий день. Казалось, будто кто-то, орудуя огромной лопатой, повернул реку
вспять. Сверкающая ледяная грязь большими кольцами лежала по  берегам  и  на
улицах, ей были заляпаны фасады зданий. Но они стояли, мы проехали мимо дома
Кловиса.  Там  не  выпал  ни  один  кирпич,  и  хотя  несколько  коробок   с
кондиционерами в первой галерее слегка покосились, выше все было нетронутым.
   Думаю, это река приняла на себя все давление, - сказал Сильвер.
   - Тогда он должен быть в безопасности.
   Такси закружило по городу, как обломок кораблекрушения, попадая в  пробки
и выбираясь из них. Только через тридцать пять минут мы попали на шоссе. Там
мы сначала двигались очень медленно. Люди съезжались отовсюду, одни -  чтобы
узнать о судьбе родственников и друзей, другие  -  просто  поглазеть.  Канал
местных новостей, конечно же, передал  сообщение  о  землетрясении,  добавив
бесполезное  предостережение:  "Пожалуйста,  оставайтесь   дома,   поскольку
поручиться ни за что нельзя".
   В такси были часы со стеклянным циферблатом.
   - Почти десять минут двенадцатого. Можем не успеть, - сказала я.
   Мы мчались по этой  дороге  столетие  назад,  над  ней  висели  пурпурные
грозовые тучи, у меня на сердце был серебряный ноготь, я боялась и  говорить
с ним, и молчать.
   - Джейн, если человек прилетает  на  СВВ  и  сажает  эту  штуковину,  то,
по-моему, вполне допустимо предположить, что он  может  подождать  несколько
минут.
   Такси внезапно куда-то свернуло.
   - Куда это он?
   - Прямо по курсу восемьдесят третья.
   - Откуда ты знаешь?
   - Вложенная в мою программу география города  простирается  на  несколько
миль за предместье. А знаешь ли ты, что в  новом  городе  я  буду  таким  же
беспомощным, как и ты? - Через минуту он тихо сказал мне:
   - Джейн, посмотри.
   Я выглянула в окно над покрытой снегом землей, у верхнего устья  Каньона,
где посверкивали воздушные линии, будто золотые нити, увидела другие линии -
вертикальные. А в небе - крошечное облачко, холодное, голубое и неподвижное.
Чез-Стратос, этот нелепый дом, стоял на месте в целости и сохранности.
   Что-то во мне погасло.
   - Ах, Сильвер. И все же я так рада.
   - Я знаю.
   Еще минута - и мы нырнули в скат  зазубренного  ущелья,  которое  вело  к
Обвальному  склону  Каньона.  Не  собираясь  рисковать  протекторами,  такси
затормозило.
   Чтобы расплатиться, пришлось выгрести все до единой монеты. Но  это  было
справедливо.
   Вскоре мы, он - с сумками и гитарой, я - с зонтиком в руках,  уже  шли  к
тому месту, где вырублены ступени.
   Каньон,  образовавшийся  после   древнего   землетрясения,   задолго   до
Астероида, не пострадал от нового. На дне,  между  вывороченных  глыб,  была
площадка, абсолютно гладкая, без деревьев  и  камней,  покрытая  слежавшимся
голубоватым,  как  алюминий,  снегом.  Прекрасное  место  для  посадки  СВВ.
Укромное и доступное только таким вот образом.
   - Мы его не пропустили? - спросила я и улыбнулась сама себе.  Мы  бы  все
равно его увидели, это же все рядом.
   - О, меня это очень беспокоит.
   Внизу было очень холодно. Мы стояли как в углублении металлической ложки.
До нас долетало эхо, слышался даже какой-то  шепот.  Грохот  самолета  будет
просто оглушительным.
   - Он, конечно, опаздывает, - сказала я.
   - Пять минут.
   - Восемь минут. Что мы будем делать, если он не прилетит?
   - Ты его проклянешь. Я понесу тебя обратно в город.
   - Что-что?
   -  Понесу  тебя.  Двадцать-тридцать  миль.  Можно  их  все  пробежать  со
скоростью восемьдесят миль в час, если хочешь. Шоссе сравнительно плоское.
   Я засмеялась, и мой смех зазвенел в серебряной ложке.
   - Если его не будет, я, пожалуй, рискну.
   - Не надо рисковать.
   - Это не привлечет внимания. И тут я услышала самолет.
   - Ах, Сильвер. Разве не здорово? Все получается. Я посмотрела  вверх,  но
увидела только лавандово-голубой небосвод.
   - Сильвер, ты видишь самолет?
   - Нет, - сказал он, - не вижу. И причина  этого,  по-моему,  в  том,  что
никакого самолета нет. Как только  не  искажает  стены  Каньона  посторонние
звуки.
   - А что это тогда?
   - Машина. Вот послушай. Тормозит.
   - Кловис?
   - Значит, что-то не так.
   Свои  ощущения  я  могу  описать  только  так:  как  будто   одновременно
раскрылись клапаны на  моем  теле,  и  из  меня  стал  вытекать  драгоценный
жизненный сок. Я чувствовала при этом физическую боль и  тошноту.  Мои  губы
окоченели, язык одеревенел, не знаю, как еще я могла ими двигать.
   - Сильвер... Позади нас скалы. Я не могу через них пролезть, а ты можешь.
Ты можешь их перепрыгнуть, короче преодолеть и оказаться на той  стороне.  И
потом дальше по Каньону. Я  не  могу  с  тобой,  потому  что  если  ты  меня
понесешь, это будет слишком медленно. Потому что поверхность -  не  плоская.
Ты сказал, нужна плоская поверхность.
   Он повернулся и взглянул на меня. Его лицо было  внимательным,  в  глазах
горели холодные красно-золотые огоньки.
   - Через скалы перебраться  не  так-то  просто.  Это  займет  очень  много
времени.
   - Тем более нужно торопиться.
   - Что это?
   - Не знаю. Но я знаю, что ты должен бежать. Сейчас, Сильвер.
   - Только с тобой.
   - Со мной они ничего не сделают.
   - Они могут с тобой сделать все, что угодно. У тебя нет больше полицкода.
Ведь если им нужен я, а меня здесь не будет...
   Он понял смысл моих слов раньше меня самой. Он всегда гораздо лучше  меня
знал, что они... что они... - Мне  все  равно,  Сильвер.  Пожалуйста,  прошу
тебя, беги.
   Он не двинулся, только повернул лицо к тому месту, откуда мы пришли, и я,
в бессильном отчаянии, стала смотреть туда же. И он сказал:
   - Любовь моя, в любом случае у них должны быть способы  не  пустить  меня
далеко.
   Они. Пять фигур спускались  по  ступенькам  на  площадку.  На  всех  были
меховые пальто и шапки. Они походили на медведей. Это было смешно.
   Они довольно неторопливо направились к нам.  Не  думаю,  чтобы  это  была
осторожность, хотя было скользко. Никого из них я не знала, но  потом  вдруг
снег ослепительно сверкнул в двух стекляшках.
   СВВ не прилетел. Его  просто  не  существовало.  Существовал  "Электроник
Металз". Кловис все-таки нас предал.
   - Еще есть время, - прошептала я.
   - Нет, уже все, - ответил он, отвернулся от них и встал передо мной  так,
чтобы я не могла их видеть. Он заслонил их, как когда-то давно  заслонил  от
меня резкий свет внешнего мира.
   - Послушай, - сказал он. - Не обращай на них внимания. Сейчас твое дело -
слушать меня. Я люблю тебя. Ты - часть меня. Я - часть тебя. И от  этого  ты
никуда не денешься. Я буду с тобой всю твою жизнь.
   - Нет, Сильвер... Сильвер.
   - Да. Поверь мне. Это правда. А этого я не боюсь. Я боюсь только за тебя.
Понимаешь?
   Я помотала головой. Он взял мои руки, прижал к своему лицу, посмотрел  на
меня и улыбнулся. А потом оглянулся - они были уже совсем близко.
   Впереди шел Совэйсон.
   - Ты просто глупая девчонка, -  сказал  он  мне.  -  Пресмыкаешься  перед
имуществом своей подруги. Это, э-э, незаконно, как ты знаешь.
   Вряд ли он меня узнал, но настроен был столь же  враждебно.  Я  заставила
его тащиться в такой холод. Вечно ему достается  самая  грязная  работа:  то
утихомиривать сброд и отвечать на гневные звонки,  то  запирать  ворота,  то
давать интервью, корча из себя кретина, то гоняться за сбежавшими машинами и
малолетними дурочками по зимним окрестностям города.
   Мои слова не могли бы ни