рь.
   - Мне занести шампанское на счет вашего номера?
   - Да. Спасибо. Доброй ночи.
   - Доброй ночи.
   Фиона закрыла дверь ногой.
   - Шампанское, - возвестила она Мэтту, лежащему ничком на  кровати  в  чем
мать родила. - Холодное как лед.
   Мэтт улыбнулся, потом хмыкнул:
   - И что, скажи на милость, ты собираешься с ним делать?
   - Выпить. И ты, дорогой мой, будешь мне чашкой.
   Поставив поднос на стол, она подняла из ведерка бутылку и налила  немного
ему на поясницу, где немедленно вспенилась лужица вина.
   - Ой-ой. - Мускулы у него на ногах содрогнулись.
   - Холодное?
   - Ужасно.
   - А теперь дай твоя нехорошая девочка его слижет.
   - А нехорошая девочка в настроении облизывать?
   - В нем самом. М-м-м... - Она слизала шампанское  с  его  кожи,  пузырьки
щипали язык. - Что-нибудь еще полизать, сэр?
   - Ну, коль ты уж об этом заговорила... - С широкой  улыбкой  на  красивом
лице он повернулся на спину.
   Фиона испытала прилив волнения. Вот оно. Первый раз наступает  для  всего
на свете. Она налила немного шампанского из бутылки на его  пенис,  облизала
губы и опустила голову.
   Снаружи ветер дул сильнее; по оконному стеклу стучал  дождь.  Гром  рычал
над холмами, будто древние демоны. Гроза готова была вот-вот разразиться.

ГЛАВА 19

1

   Налетев из тьмы, буря сорвалась с горного склона, сгибая  деревья,  ломая
ветки, грохоча цепями автостоянок, сбивая с ног бредущих по улицам пьянчуг и
взнося высоко над городом старые газеты. Одна из первых  полос  ударилась  о
матовое стекло в окне  второго  этажа  "Городского  герба"  и  на  мгновение
прилипла к стеклу.
   - Что это? - спросила Фиона, бросив испуганный  взгляд  на  окно  ванной.
Белый предмет, бившийся в него, напоминал гигантскую птицу на  фоне  ночного
неба.
   - Просто кусок бумаги... Так ты намерена забраться в ванну или нет?
   Она улыбнулась:
   - Ванна слишком маленькая.
   - Можешь сесть мне на ноги.
   Усмехнувшись, он запустил руку в серо-стальнью волосы.
   - Давай, здесь хватит места для двоих.
   Ванная была полна пара, затуманившего зеркало и кафель  на  стенах.  Мэтт
сидел в ванне, покручивая в сильных пальцах бокал шампанского.
   Фиона, чья голова кружилась после шампанского и шести  часов  чистейшего,
ничем не разбавленного секса, наклонилась над ванной, чтобы поцеловать его в
лоб.
   - Не хочу, чтобы кончался этот уик-энд.
   - Я тоже.
   - Ты еще будешь обращать на меня внимание в понедельник?
   - Буду.
   - Я не буду просто одной из девушек в офисе?
   - Не будешь.
   - Обещай мне, Мэтт.
   - Обещаю.
   - А как ты это покажешь?
   - Знаешь что, надень мини-юбку и никаких трусов.
   Не успел он договорить, а она уже хихикала.
   - Войдя в офис, я уроню ручку. А когда я нагнусь за ней, ты закинешь ногу
на ногу и сверкнешь этой сладкой маленькой штучкой.
   Протянув руку, он коснулся ее между ног. Его скользкие от мыла и  горячей
воды пальцы прошлись по губам меж ее ног и скользнули вовнутрь.  Теперь  уже
она целовала его страстно. Ей хотелось вытащить его из ванны прямо  на  пол,
где она могла бы сесть на него сверху и почувствовать, как его прекрасный  -
о, произнеси это! - прекрасный член входит  в  нее  с  твердостью  гранитной
колонны.
   Крепко поцеловав его, она скользнула рукой по его груди.
   - Трахни меня, - задыхаясь, прошептала она.  -  Сейчас.  Трахни  меня  на
полу. Боже, я так тебя хочу. Я хочу...
   - Проклятие.
   В дверь стучали. Тихий такой, почти заговорщицкий стук. Он нахмурился,  и
во взгляде у него появилась жесткость, какой она никогда не замечала раньше.
   - Кто, черт побери, это может быть?
   - Не обращай внимания, Мэтт.
   Он вздохнул.
   - Возможно, что-то с машиной.
   - Ничего с ней не случится. Не волнуйся, мы заперли дверь на задвижку,  и
они не смогут попасть в комнату.
   Стук раздался снова.
   - О проклятие, - проворчал он. - Лучше мне посмотреть, чего им надо.
   - Мэтт... не обращай внимания. Они уйдут.
   - Возможно, что-то с машиной, - безо всякого выражения повторил он. - Мне
сразу не понравилась эта стоянка. Слишком далеко от гостиницы.
   - Мэтт...
   Он не удосужился ответить.
   - Мне только еще одного страхового иска не хватает. Кларисса мне всю душу
вымотает.
   Капая водой на пол, он выбрался из ванны. Потом,  бормоча  себе  под  нос
что-то о взломанной  машине,  украденном  CD-плейере  и  порезанной  кожаной
обивке, он завернулся в большую белую купальную простыню.  Теперь  выражение
его лица напоминало то, какое бывало обычно в офисе, когда Мэтт был поглощен
прибылями и убытками и выбиванием контрактов или  кисло  качал  головой  над
неряшливыми бухгалтерскими расчетами Джексона.
   Внезапно ей подумалось, что она не хочет, чтобы он уходил. В  минуту  она
успела почувствовать, что теряет его.
   - С машиной все будет в порядке, - сказала она, чувствуя, как в ее  голос
закрадываются молящие нотки. - Оставайся в ванне. Я намылю тебе шею.
   Мэтт бросил ей улыбку - ее внезапность  заставила  Фиону  задуматься,  не
была ли она искусственной.
   - Не волнуйся, любимая. Я выясню, что им нужно. И если это та женщина  со
счетом за шампанское, она у меня получит по заслугам. От этой коровы у  кого
угодно мурашки по коже пойдут.
   Он обернул живот и бедра полотенцем. Фиона смотрела, как  он  выходит  из
ванной в комнату с развороченной кроватью и разбросанной по столу и  стульям
одеждой.
   Ей нравилось смотреть на его широкую мокрую спину, блестящую  от  воды  в
свете лампы на столике. Вот если бы  найти  способ  удержать  его  таким  же
любящим и теплым; ей совсем  не  понравилась  внезапная  вспышка  -  отблеск
управленческой жестокости в глазах.
   Мэтт отодвинул задвижку на двери.  Внезапно  она  сообразила,  что  стоит
голая в дверях ванной. Быстро сделав шаг назад в ванную, она закрыла дверь.
   Закрыться на задвижку было делом привычки.
   Ну и ладно, подумала она, через пару минут он вернется. Вероятнее  всего,
просто хозяйка гостиницы пришла спросить, что  они  желают  на  завтрак  или
другую какую ерунду. Она надеялась, что Мэтт на нее не  рассердится.  Ей  не
хотелось слышать, как голос его  становится  таким  холодным  и  резким.  Ей
хотелось, чтобы он был мягким, теплым, любящим. Подобрав бокал с шампанским,
она осталась стоять посреди ванной, потягивая  холодную  жидкость  и  желая,
чтобы Мэтт вернулся и обнял ее.
   За дверью в комнату она услышала звяканье и щелчки: это Мэтт  поворачивал
ключ в замке, а потом опускал дверную ручку.
   Фиона вообразила себе капли воды, сбегающие у него по спине.
   Она перевела взгляд на матовое стекло в окне над дверью в  ванную.  Через
стекло лился мягкий желтый свет настольной лампы.
   Встрепенулись тени; без сомнения, это Мэтт открывает дверь.
   - Да? - услышала она его голос.
   Потом...
   Внезапная тишина.
   Короткая, но поразительная в своей... своей полноте.
   Теперь  она  взглянула  на   матовое   стекло   с   чувством   внезапного
необъяснимого ужаса.
   Одновременно из щели между  дверью  ванной  и  ковром  потянуло  холодным
сквозняком.
   Раздраженный - или удивленный? - голос Мэтта:
   - Что вам, черт побери, нужно? Это что, какая-то шутка? Какого...
   Несмотря на парной жар в ванной, кровь  застыла  у  Фионы  в  жилах.  Она
поежилась. Что-то не так. Что-то ужасно не так.
   Поставив бокал на край ванны, она бросилась к двери.
   Послышался звук глухого удара. Мэтт начал было что-то говорить,  а  потом
издал  странный  сдавленный  крик,  прозвучавший  как  нечто  среднее  между
недоверчивым смехом и возгласом ужаса.
   Бабах!
   Что-то ударилось в дверь ванной - по звуку бетонный блок. Или... или...
   ...тело.
   Тут она поняла, что на Мэтта напали.
   - Хватит! Остановитесь! - заорала она. - Оставьте его! Я вызову  полицию.
Полиция едет! - Глупо было это орать,  но  посреди  внезапно  охватившей  ее
паники это было единственное, что пришло в голову.
   Вновь грохот падений. Как будто Мэтта, как тряпичную  куклу,  швыряли  по
комнате.
   Тело с грохотом ударилось в дверь ванной, заставив затрястись задвижку.
   - Пожалуйста... - Голос Мэтта казался высоким и испуганным. - Пожалуйста,
Фиона. Впусти меня. Пожалуйста, во имя господа, впусти меня... Впусти меня!
   Резкие удары  -  это  он  колотится  в  дверь.  Она  подбежала  к  двери,
потянулась отодвинуть задвижку.
   Потом остановилась. Она голая. Безоружная. Что она может сделать?
   Если это грабители, они заберут его  бумажник  и  уйдут.  Голос  рассудка
звучал ясно, как колокол. Если ты выйдешь отсюда голая, ему это не  поможет.
Как же, возможно, им хватит одного взгляда, чтобы решить...
   - О Боже, Фиона... Фиона!
   Мэтт, всхлипывая, повторял ее имя за толстыми досками двери.
   - Фиона... Фиона. Не дай им...  -  Потом  послышались  скомканные  слова.
Дверь раз за разом сотрясалась, когда Мэтт бил по ней... или  (ее  затошнило
от одной этой мысли) кто-то бил в дверь его головой.
   Она упала на колени. Ей надо было видеть. Незнание, что  там  происходит,
было невыразимо; ей казалось, она вот-вот разорвется.
   Что они с ним делают?
   Как может кто-то  за  каких-то  пару  минут  заставить  плакать  сильного
мужчину, вроде Мэтта, как ребенка?
   Замочной скважины в двери ванной не было.
   Не поднимаясь с колен, она поглядела вверх.  Матовое  стекло  над  дверью
было недостаточно прозрачным, чтобы хоть что-нибудь увидеть, даже если бы ей
удалось до него дотянуться. Все, что было видно, - это мечущиеся по  комнате
тени.
   Как будто вся комната пришла в движение.
   - Фиона... о, о...
   - Оставьте его, вы, ублюдки, - заорала она. - Оставьте его в покое!
   Холодный сквозняк прошелся по вдавленным в ковер коленям.
   Она перевела взгляд вниз.  Щель  между  ковром  и  дверью  была  довольно
широкой.
   Быстро пригнувшись, будто мусульманин на молитве, она прижалась  щекой  к
ковру и заглянула под дверь.
   Босые ноги. Это было первое, что она  увидела.  Босые  ноги,  пальцами  к
двери.
   Они прижимали Мэтта лицом к двери.
   - Оставьте его, сволочи. Я  вызвала  полицию.  -  Опять  это  невероятное
заявление, но что еще она могла сказать. - Я их вызвала. Они сейчас приедут!
Они вас поймают, сволочи!
   Она снова заглянула в щель под дверь, хотя от ледяного  сквозняка  у  нее
слезились глаза.
   Теперь она увидела другие ноги. Женские. Ноги были в грязи,  но  ей  было
видно, что на женщине пара дорогих сандалий и  что  ногти  у  нее  на  ногах
накрашены красным лаком.
   Тут появилась еще одна пара ног.
   Эти были босые.
   Еще одна пара босых ног?
   В этом не было никакого смысла.
   - Я вызвала  полицию,  -  крикнула  Фиона,  ударив  ладонью  в  дверь.  -
Убирайтесь отсюда, сволочи! - Никакого ответа. - Мэтт, с тобой все  будет  в
порядке. О Боже, с тобой все будет в порядке, я обещаю.
   Мэтт не ответил.
   Она сильнее вжалась лицом в ковер, пытаясь разглядеть грабителей. Полиции
понадобится описание, подумала она. Полиции? Теперь еще жена Мэтта узнает об
их романе.
   Мысли о скандале с истеричной женой еще не успели промелькнуть  в  голове
Фионы, а на дверь ванной обрушился целый каскад ударов.
   Потом  о  ковер  глухо  ударилось  лицо.  Оно  было  всего  в  нескольких
сантиметрах от ее собственного. Она могла бы даже подсунуть пальцы под дверь
и коснуться его. В щель между ковром и дверью ей  видны  были  серо-стальные
волосы, лоб, еще влажный от пара в ванной, глаза...
   ...незряче смотрели прямо перед собой.
   Все еще на четвереньках, Фиона попятилась от двери. Она пятилась  до  тех
пор, пока ее голый зад не уперся в унитаз. Дальше отступать было некуда.
   В ней  нарастало  вулканическое  напряжение:  начинаясь  в  желудке,  оно
поднималось по груди, к горлу и изо всей силы рвалось изо рта.
   ...стук стук...
   Широко открыв  глаза,  она  поглядела  вверх  на  стеклянную  панель  над
дверью...
   ...стук стук...
   Где за матовым стеклом возникли две расплывчатые головы.
   ...стук стук...
   Выстукивал по стеклу палец.
   Они хотели, чтобы она открыла дверь ванной. Они хотели и ее.
   ...стук стук...
   И тут вулкан в ней извергся - Фиона открыла рот и закричала.

2

   Высоко над нагим мертвецом и кричащей женщиной в ванной номера 101 Бернис
накладывала кроваво-красную помаду.
   Она подумала о том, чтобы проскользнуть в  винный  бар  и  там  вскружить
кому-нибудь голову. Но из  темноты  по  стеклам  автоматными  очередями  бил
дождь. Грохотал гром. Ветер завывал среди башен гостиницы.
   Мерзкая ночь.  Мерзкая,  отвратительная  ночь.  Промокнув  губы  бумажной
салфеткой, она полюбовалась результатом в зеркале.
   Нет, она останется в номере. Живой и невредимой.

3

   Внизу в баре гостиницы Электра медленно тянула еще одну водку с  тоником.
Которая это по счету, третья... или шестая?
   Да кто кому считает?
   Нужно жить, пока живется, ведь  так?  Взяв  льда  из  ведерка  "ЛЬДЫ  ВАС
ВИДЯТ", она стала наблюдать за Джеком Блэком, собирающим со столов  стаканы.
Другие посетители следили за  татуированным  монстром  со  смесью  страха  и
восхищения.
   Недурная задница, подумала она, оглядывая его узкие джинсы.
   Она улыбнулась про себя, прихлебывая из стакана.
   Несмотря на кошмарную погоду, бар гудел. Быть может, по  вечерам  субботы
дела начинают идти на лад. Две юные девицы в кожаных мини-юбках приканчивали
на караоке старую композицию "Роллинг стоунз":
   "СЭТИСФЭКШН... ЙЕ!"
   Орали они достаточно громко, чтобы поднять и мертвого.
   Электра вернулась к  своему  любимому  времяпрепровождению  (в  последнее
время) наблюдать за тем, как Джек Блэк перемещается по бару, собирая  пустые
стаканы, испачканные пеной и помадой. Он двигался быстро и агрессивно -  как
крокодил.
   Городские драчуны, приходившие обычно в бар,  чтобы  напиться  и  затеять
драку, сегодня вели себя как паиньки. Они сидели в углу  бара  точно  стайка
слабонервных школьников, будто  боялись  привлечь  к  себе  внимание  самого
великого и ужасного мистера Блэка.
   Я рада, что он здесь, подумала она и сама удивилась этой мысли. Как будто
он всегда должен был быть здесь. Чего-то в этой гостинице не хватало,  и  он
заполнил пустоту. Он - неотъемлемая  часть  в  структуре  этого  места.  Его
краеугольный камень.
   Ого, все поэтичнее и поэтичнее, с  самоиронией  подумала  она,  пора  еще
выпить. Выверенным движением, не проявляя ни малейших  признаков  опьянения,
она подняла стакан к трубке и впрыснула в него еще порцию кристально  чистой
водки.
   Рыжеволосая девушка в дальнем конце  стойки  бара,  прикуривая  сигарету,
улыбнулась ей особой улыбкой. Улыбка несла в себе столько же  закодированных
смыслов, что и масонское рукопожатие. Электра наградила рыжую демонстративно
бесцветным взглядом. Сегодня ей неинтересно. Сегодня она  не  видит  ничего,
кроме мистера Блэка.

4

   Когда по экрану побежали  заключительные  титры  "Цвета  пурпура",  Дэвид
присоединился примерно к дюжине киноманов, направлявшихся к выходу. В  таком
развлечении нет ничего особенного, но Дэвид наслаждался  тем,  как  проводит
вечер. Он чувствовал себя отдохнувшим и готовым отправиться на боковую.
   Да, город Леппингтон, надо отдать ему должное, был достаточно приятным  -
как бывает притягательна поблекшая жухло-желтая старая фотография. Но  того,
что он успел увидеть, еще недостаточно, чтобы  удержать  его  здесь.  Ни  на
остаток отпуска. Ни профессионально. Приглашение от доктора Фермана все  еще
лежало у него в кармане.
   Если чего ему и хотелось,  то  это  провести  побольше  времени  с  дядей
Джорджем. Он догадывался, что первые шесть лет  его  жизни  старик  был  ему
вторым отцом. Просто взять и уехать отсюда было бы жестоко. Дэвид решил, что
пообещает  "не  терять  связи",  не  будет  больше   ограничиваться   только
открытками на Рождество и случайными телефонными  звонками.  Он  может  даже
пригласить старика на пару дней в Ливерпуль.
   У главного выхода Дэвид задержался в теплом фойе. Снаружи во  тьме  дождь
хлестал по мостовой. Грохотал гром, ночное небо  разорвал  зазубренный  штык
молнии. Гроза разбушевалась не на шутку.

ГЛАВА 20

1

   Вот каков Леппингтон в полночь.  Дождь  стегает  черные  шиферные  крыши.
Вспыхивает молния, на долю  секунды  превращая  черные  как  уголь  крыши  в
серебро - ослепительное серебро. Субботние гуляки разбрелись  по  домам  для
полночного сидения перед телевизором, блюд на вынос из китайского ресторана,
пьяной любви  или  просто  сна.  В  лавке,  торгующей  чипсами,  с  чудесным
названием "Тропа тигра", Хлоя и Саманта Моббери бьют по лицу Джиллиан Вуртц.
Джиллиан  сказала  в  шутку,  что  Диана  Моббери,   наверное,   сбежала   с
любовником-цыганом.  Теперь  Джиллиан  лежит  навзничь  на  кафельном  полу,
усыпанная кусками горячей трески и чипсами и политая уксусом; из порезов  на
лбу, оставленных кольцами сестер Моббери, струится кровь. В день свадьбы она
скроет шрамы под макияжем, но побои в  лавке  чипсов  она  будет  помнить  и
пятьдесят лет спустя - в день своей смерти. Шрамы души невозможно скрыть раз
и навсегда.
   Снова огромными  взрывами  мерцающего  серебра  расцветает  молния.  Гром
обваливается с холмов, бряцая оконными рамами  и  будя  младенцев  и  собак,
вздымая вой, в котором сливалось человечье и собачье естество.
   Река Леппинг, обожравшаяся  дождем,  ползет  через  город  будто  толстая
артерия, вздувшаяся так, что вот-вот лопнет.
   Ветер дует сильнее. Он вздыхает вокруг  карнизов  "Городского  герба".  А
когда налетает более резкий порыв, вздох  перерастает  в  стон,  прежде  чем
угаснуть до всхлипа разбитого сердца.
   Воробей,  пойманный   штормовым   ветром,   отчаянно   пытается   достичь
безопасного убежища под выступом церковной кровли.  Взмахивая  крыльями,  он
стремится спастись от немилосердного дождя и  ветра.  Вспыхивает  молния,  и
воробей теряет ориентацию в пространстве: птица летит вниз, не вверх.
   Крылья воробья задевают могильные камни  на  кладбище.  Сорванные  с  урн
цветы летят вместе с ним безумной стаей красных и желтых лепестков. Как удар
молота ухает в землю гром. И от него через могильные камни  бегут  вибрации,
под дерн вниз, во влажную землю, к гробам  на  глубине  двух  метров.  Кости
мертвецов дрогнули в мистическом сродстве с этими гигантскими  ударами,  что
сыпались на промокший город.
   Порывами налетает ветер. Воробей бьет крыльями в надежде убежать от бури,
пока холод и сырость не проникли в его тело и не заморозили ему сердце.
   В мельтешении перьев и кружащихся лепестков он  поднимается  все  выше  в
небо, к серебристым разрывам молнии - среди тучи.
   Быть может, его мозг неверно обработал информацию, поступающую от глаз  и
ушей. Быть может, воробей решил, что он заперт в какой-то пещере, а  вспышки
молнии - это дневной свет в отверстии входа.
   Ослепшая от дождя птица бьет крыльями ночной воздух.
   Перед воробьем встает "Городской герб", в темноте похожий  на  чудовищный
струп. Мигает серебром молния. И это серебряное мигание отражается от  сырой
кирпичной стены.
   Воробей спешит, летит быстрее.
   Внезапно перед ним вырастает в сиянии квадрат чистейшего серебра.
   Свобода.
   Воробей метнулся к ней.
   Мгновение спустя тело птицы со сломанной шеей падает вниз на мостовую.

2

   Не переставая сворачивать носки, Дэвид Леппингтон поднял глаза.
   Такой звук, будто кто-то бросил ему в окно  мяч.  Он  определенно  слышал
приглушенный удар.
   Дэвид отодвинул в сторону занавеску. По стеклу  скатывались  капли  воды.
Когда вспыхивала молния, некоторые из них становились розовыми.
   Кровь, подсказала вечно бдящая  профессиональная  часть  его  мозга.  Как
может быть окно посреди ночи залито кровью? Особенно если оно  находится  на
пятом этаже?
   Вспыхнула молния. Гром. ГРОХнуло крышу.
   Птица, догадался Дэвид. Наверное, потерялась  в  темноте  и  налетела  на
стекло.
   Он уронил носки в открытый ящик.
   Зевнув, поглядел на час