а стол, ударился головой о спинку стула - и, потеряв  сознание,  рухнул
на пол.
   Дейс мгновенно выскочил из-за стола и  подоспел  к  потасовке  в  тот
самый миг, когда рослый мужчина уже собирался пнуть неподвижно  лежащего
Бруна. Дейс ловко подставил ему подножку, и тот со всей силы грянулся на
пол, но тут же перекатился на колени и выхватил кинжал. Дейс ухмыльнулся
и потянулся было к ножу, но передумал.
   - Экий ты зануда, братец,  -  проговорил  он  вслух.  Рослый  мужчина
вскочил и злобно прищурился.
   - Я тебе за это кишки выпущу, сукин сын!
   - Попробуй, - презрительно бросил Дейс. Противник  кинулся  на  него.
Дейс откачнулся вбок, левой рукой перехватил запястье руки  с  кинжалом,
правой стиснул ее повыше локтя и как следует рванул.  Раздался  зловещий
треск  -  рука  рослого  мужчины  была  сломана  в  локте.  Пострадавший
душераздирающе завопил и, едва Дейс отпустил его, рухнул на пол.  Кинжал
вылетел из его ослабевших пальцев.  Из  рукава  черной,  залитой  кровью
рубашки торчал обломок кости.
   - Да заткнись ты! - рявкнул Дейс и ребром ладони разбил  неудачливому
противнику нос. Бросив его извиваться от боли на полу, он  направился  к
Бруну, который уже пришел в себя и со стоном пытался подняться.
   Ощутив за  спиной  какое-то  движение,  Дейс  резко  обернулся.  Трое
приятелей рослого наступали на него с ножами. Дейс громко расхохотался и
шагнул к ним.
   - На ваше счастье, я обещал своему другу, что сегодня никого не убью.
Впрочем, это не помешает мне вас искалечить, как я только что  искалечил
вашего дружка - повезет  ему,  если  не  останется  одноруким!  Ну,  кто
первый? На сей раз, пожалуй, я переломаю вам ноги!
   Он сделал еще шаг - и трое в испуге отпрянули.
   - В чем дело, детки? Не можете решить, кто будет первым? Может  быть,
ты? - Дейс вплотную шагнул к тощему бородатому мужчине.  Тот  шарахнулся
прочь, да так поспешно, что налетел на стул и упал. Двое  других  тотчас
спрятали ножи и попятились. Дейс рассмеялся.
   - Ну и слабаки! - воскликнул он. - Забирайте вашего дружка и несите к
хирургу. - И, повернувшись к стойке, громко крикнул:
   - Будьте добры, еще две кружки пива!
   Искалеченного мужчину унесли. Дейс помог Бруну подняться на ноги.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
   - Голову разбил, - пожаловался тот.
   - Ну, для тебя это дело привычное,  -  весело  заметил  Дейс.  Кефрин
принес заказанное пиво и наклонился к Дейсу.
   - Шел бы ты отсюда, друг  мой.  Человек,  которого  ты...покалечил...
важная шишка.
   - Да ну? - ухмыльнулся Дейс. - А я и не заметил.
   - Я не шучу, Тарантио. Он в родстве с самим герцогом, да еще  близкий
друг Вента, герцогского бойца.
   - Бойца, говоришь? И что, хороший он боец?
   - Говорят, он убил тридцать человек, стало быть, хороший - по крайней
мере на мой взгляд.
   Дейс поднял кружку и единым глотком отпил половину пива.
   - Да, это интересно, - согласился он. Кефрин покачал головой и ушел.
   - Ты лее обещал! - возмутился Тарантио.
   - И я сдержал обещание. Откуда я мог знать,  что  кому-то  стукнет  в
голову поколотить нашего дурачка?! К тому же, братец,  я  ведь  не  убил
этого болвана.
   - Зато покалечил!
   - А вот на этот счет уговора не было. Слыхал ты,  что  сказал  хозяин
насчет Вента?
   - Да. И мы постараемся с ним не столкнуться.
   - Скучный ты человек, братец!
   Распахнулись двери таверны, и вошел Дуводас. При виде  его  вся  зала
разразилась приветственными возгласами.
   - Черт, - сказал Дейс, - а я только-только начал развлекаться. Теперь
я, пожалуй, посплю.
   Тарантио сделал глубокий вдох.
   - А где тот человек, который меня ударил? - спросил Брун.
   - Он ушел, - ответил Тарантио.
   - Ты его побил?
   - Да, - сказал Тарантио. - Побил.

***

   Горану, юному  пастушонку,  чтобы  передать  кому  надо  свое  важное
сообщение, пришлось прождать в гарнизоне весь день. Уже стемнело, а  он,
дрожа от холода, все сидел под аркой главных ворот. Сердобольный часовой
разделил с мальчиком свой ужин и набросил  на  его  худые  плечи  старое
одеяло. Горан как следует закутался - и все равно ледяной осенний  ветер
пробирал его до костей. Наконец  за  ним  пришел  солдат,  отвел  его  в
крохотную комнатку и велел сидеть  и  ждать.  Вскоре  в  комнатку  вошел
невысокий и стройный, средних лет офицер и без единого слова  уселся  за
узкий стол. Вид у него был скучающий и  усталый.  Офицер  окинул  Горана
долгим твердым взглядом.
   - Меня зовут  Кэпел,  -  сказал  он.  -  За  свои  грехи  я  назначен
помощником командира этого... гм... форпоста. Что ж, малыш, поведай  мне
свое важное сообщение.
   Горан так и сделал. Кэпел с самым бесстрастным видом выслушал рассказ
о черных лунах и чудовищных всадниках на огромных конях.
   Когда Горан наконец смолк, офицер вкрадчиво спросил:
   - А ты понимаешь, малыш, что за такую несусветную  байку  тебя  могут
запросто привязать к столбу и всыпать двадцать плетей?
   - Это правда, сударь. Клянусь могилой матери! Кэпел  устало  поднялся
из-за стола.
   - Что ж, мальчик, я отведу тебя  к  капитану.  Но  учти  -  это  твой
последний шанс передумать. Наш капитан - человек нелегкого  нрава  и  уж
точно не наделен чувством юмора.
   - Сударь, - сказал Горан, - я  должен  его  увидеть.  Они  прошли  по
коридорам гарнизонной крепости и по винтовой лестнице поднялись  наверх.
Кэпел постучал в дверь и вошел, жестом велев мальчику подождать снаружи.
Через несколько минут дверь распахнулась, и Горана  позвали  в  комнату.
Там он повторил свой рассказ капитану - полному  моложавому  человеку  с
крашеными светлыми волосами и кроткими глазами.
   Толстяк расспрашивал его еще дольше, чем Кэпел,  и  Горан,  как  мог,
правдиво отвечал на его многочисленные вопросы. Наконец капитан поднялся
и плеснул в свой кубок вина.
   - Я бы хотел взглянуть на эту диковинку, - сказал он. - Ты,  мальчик,
поедешь со мной. И если - как  я  подозреваю  -  окажется,  что  ты  все
придумал, тебя повесят на первом же дереве. Понятно?
   Горан ничего не ответил. Его отвели в казармы и устроили  на  ночь  в
холодной каменной келье, где из всей мебели  был  только  старый  тюфяк.
Дверь за ним заперли. С рассветом Горана разбудил Кэпел,  и  они  вместе
вышли во внутренний двор крепости, где уже стояли  около  своих  лошадей
сорок  копейщиков.  Отряду  пришлось  добрый  час  дожидаться,  пока  не
появится толстый капитан; наконец он вышел,  молодой  солдат  помог  ему
взобраться в седло великолепного мышастого  жеребца,  и  всадники  рысью
выехали из гарнизона. Горан ехал рядом с Кэпелом.
   - Расскажи-ка мне еще раз об этих чудищах, - попросил офицер.
   - Они были очень большие, сударь.  Просто  громадные.  Головы  у  них
белые, совсем без волос, и странные рты. И кони у них огромные.
   - Говоришь, рты у них странные? Может быть, похожи на клювы?
   - Да, сударь. Точь-в-точь клювы, как у ястреба - кривые и острые.
   Часов в десять утра отряд устроил привал, чтобы дать  отдых  лошадям.
Солдаты достали из седельных сумок хлеб и сыр. Кэпел поделился завтраком
с Гораном. Толстый капитан съел целиком жареного цыпленка  и  запил  его
вином из фляжки; потом один из солдат сбегал к ручью за  водой.  Капитан
вымыл руки и вытер их белым льняным полотенцем.
   Через полчаса отряд снова тронулся в путь и через час  после  полудня
достиг родной деревни Горана. Деревня была совершенно пуста.
   Кэпел спрыгнул на землю и осмотрел окрестности,  а  затем  подошел  к
капитану, который так и сидел в седле.
   - Капитан, здесь повсюду следы копыт.  Очень  больших  копыт,  как  и
говорил мальчик.
   Капитан тревожно огляделся по сторонам.
   - Сколько же всадников было в этом отряде? - спросил  он,  и  на  его
пухлом лице влажно заблестел пот.
   - Не более тридцати, капитан. Но есть еще и  отпечатки  ног  -  таких
больших я никогда не видел.
   -  По-моему,  -  пробормотал  капитан,  -  нам  следует  вернуться  в
гарнизон.
   - Возможно, капитан, - но какой доклад мы тогда отправим герцогу?
   -  Да-да,  конечно...  Ты  прав,  Кэпел.  Что  ж...  возьми  людей  и
отправляйся на поиски. У меня много важных дел в гарнизоне.
   - Капитан, я прекрасно понимаю, какой вы занятой человек. Меня только
беспокоит одна мысль. Что, если эти всадники двинулись на юг? Тогда  они
окажутся как раз между нами и гарнизоном.
   Толстяк округлил глаза и испуганно оглянулся.
   - Да-да, конечно... Так ты думаешь, что нам следует...ехать дальше?
   - Да, капитан. Со всеми предосторожностями. Отряд поднимался все выше
к холмам, и толстый капитан ехал  посередине,  в  окружении  копейщиков.
Горан подъехал ближе к Кэпелу.
   - Капитан ведет себя не очень-то по-солдатски, - заметил он.
   - Так ведь он же дворянин, парень.  Дворяне  -  люди  совсем  другого
сорта, прирожденные офицеры. - С этими словами Кэпел подмигнул мальчику.
   Они ехали почти час и наконец поднялись на гребень холма, отмечавшего
границу того, что еще вчера  было  Великой  Северной  пустыней.  Сидя  в
седлах, всадники молча смотрели на простиравшиеся внизу зеленые холмы  и
равнины, леса и реки.
   Толстый капитан подъехал к Кэпелу.
   - Это похоже на сон, - пробормотал он. - Что бы все это значило?
   - Когда я был мальчишкой, сказитель в нашей деревне рассказывал нам о
древних временах.  Помните,  капитан,  легенду  о  Трех  Расах?  Олторы,
эльдеры и дароты.
   - И что с того?
   - Те, кого видел мальчик, очень похожи на описание даротов.  Великаны
с белыми безволосыми головами и ртами, похожими на клюв.
   - Этого не может быть, -  отозвался  капитан.  -  Эльдеры  уничтожили
даротов много веков назад.
   - А здесь всего два  дня  назад  была  Великая  Северная  пустыня,  -
отпарировал Кэпел. Всадники, окружавшие их, беспокойно озирались.  Никто
не произнес ни слова, но Горан чувствовал, как напряжены солдаты.
   - А это и вовсе не походит ни  на  какое  человеческое  поселение,  -
продолжал Кэпел, указав на  черные  купола  далекого  города.  -  Может,
отправимся туда на переговоры?
   - Нет! Мы же  не  политики.  Я  считаю,  что  мы  видели  достаточно.
Возвращаемся.
   Один из солдат указал на лощину у подножия холма. Сверху хорошо  были
видны остатки большого кострища.
   - Спустись и выясни, что это, -  велел  капитан  Кэпелу.  -  А  потом
уедем.
   Офицер знаком приказал троим  солдатам  следовать  за  ним  и  первым
поехал вниз по склону холма. Горан  пришпорил  своего  коня  и  двинулся
следом.
   У подножия холма Кэпел  спешился.  Вокруг  кострища  были  разбросаны
обглоданные кости, прямо в золе  валялась  кучка  черепов.  Чуть  справа
лежала груда изорванной и окровавленной одежды. Горан спрыгнул с коня  и
принялся лихорадочно шарить в этой груде - но отцовской  туники  там  не
нашел.
   - Всадники! - закричал вдруг один из солдат. Горан увидел, что с  юга
скачут к ним десятка два чудовищных наездников. Метнувшись  к  коню,  он
одним прыжком вскочил в седло.
   - Надо убираться отсюда, - бросил  Кэпел.  Развернув  коня  к  склону
холма, он глянул вверх - и увидел, как капитанский конь внезапно взвился
на дыбы, сбросив седока. Воздух наполнился жалобным конским  ржанием.  С
вершины холма рухнула к подножию убитая  лошадь  -  из  ее  шеи  торчало
черное копье. Кэпел осадил коня, лихорадочно решая, как быть. Сверху  на
склон холма съезжали десятки клювастых наездников - внизу к ним  скакали
еще два десятка чужаков. Кэпел и трое его людей ничем не могли  повлиять
на исход боя наверху, и к тому же попали бы при этом в ловушку. Бежать с
поля боя - постыдное дело, но остаться означало бы верную гибель.  Кэпел
не боялся смерти - но если никто из них не уцелеет, кто же тогда донесет
в Кордуин весть о страшной напасти?
   Решившись, Кэпел развернул коня на восток.
   - За мной! - крикнул он во все горло.  Трое  солдат  и  Горан  тотчас
подчинились, и все пятеро галопом поскакали на равнину. Гигантские  кони
врагов не  могли  сравняться  в  проворстве  с  кордуинскими  скакунами.
Впрочем, они и не пытались нагнать беглецов.  Оглянувшись  назад,  Кэпел
увидел, что дароты медленно въезжают вверх по склону холма.
   И еще он мельком заметил, как толстяк  капитан,  обезумев,  бежит  по
гребню холма. Миг - и его не стало.

***

   На этот раз сон был немного  иным.  Все  так  же  плакал  ребенок,  а
Тарантио искал его - искал глубоко под землей,  в  беспросветных  горных
туннелях.  Тарантио  хорошо  знал  эти  туннели.  Здесь,  в  горах  близ
Прентиуса, он четыре месяца проработал шахтером, добывал уголь и  грузил
его в приземистые вагонетки. Вот только сейчас  туннели  были  пусты,  и
перед Тарантио  зияла  узкая  расселина.  Из  нее  и  доносились  теперь
пронзительные испуганные крики.
   - Демоны идут! Демоны! - всхлипывал малыш.
   - Я с тобой! - кричал в ответ Тарантио. - Я иду  к  тебе!  Стой,  где
стоишь!
   Протиснувшись через расселину, он  пробирался  дальше.  Здесь  должна
была бы царить непроглядная тьма, потому что на стенах не горели факелы,
однако же сами стены источали бледное  зеленоватое  свечение,  и  оно  с
грехом пополам разгоняло тени. Как всегда в этом сне, Тарантио  вышел  в
огромную пещеру с высоким сводом, который  подпирали  три  ряда  колонн.
Оборванные  люди  с  неживыми  белесыми  глазами  двигались  к  нему   в
полумраке, и в руках у них были кирки и молоты.
   - Где мальчик? - крикнул Тарантио, обнажив мечи.
   - Мертв, - ответил голос в его сознании. - Так же, как и ты.
   - Я жив!
   - Ты мертв, Тарантио, - возразил чужой голос. - Где твоя страсть? Где
твоя жажда жизни? Где твои мечты и сны? Что за жизнь  без  всего  этого?
Ничто.
   - Я вижу сны! - выкрикнул Тарантио.
   - Назови хоть один!
   Он открыл рот, но не знал, что сказать.
   - Где мальчик? - наконец крикнул он.
   Голос смолк, и  Тарантио  двинулся  вперед.  Тогда  люди  с  белесыми
глазами расступились, и Тарантио увидел, что  за  ними  ждет  его  воин.
Худой, с серым лицом и раскосыми, как у кошки,  желтыми  глазами.  Копна
его белых волос походила на львиную гриву. В руках он держал мечи.
   - Где мальчик? - спросил Тарантио. И демон отвечал:
   - Ты готов умереть, чтобы узнать это?
   Тарантио проснулся и спустил ноги с кровати. По  комнате  разносилось
негромкое похрапывание Бруна.  Тарантио  сделал  глубокий  вдох,  силясь
успокоиться. В окна сеялся неяркий  свет  раннего  утра,  и  от  оконных
переплетов на полу лежали четкие решетчатые тени. Тарантио быстро оделся
и сошел вниз. В одном очаге обеденной залы огонь  уже  погас,  в  другом
едва теплился. Подбросив хвороста, Тарантио раздул  огонь  и  молча  сел
перед очагом, глядя на пламя.
   - Ты сам не свой, - сказала Шира, выходя из кухни.  -  Мне  приснился
кошмар, - с вынужденной усмешкой пояснил Тарантио.
   -  Раньше  мне  тоже  снились  кошмары,  -  заметила  она.  -  Хочешь
позавтракать? Есть яичница.
   - Хочу, - кивнул он.
   Шира ушла, оставив Тарантио наедине с его мыслями. Снова и  снова  он
перебирал в памяти подробности сна - но так и не  нашел  в  нем  смысла.
Поежившись, Тарантио подбросил дров в разгулявшийся огонь.
   Шира вернулась с тарелкой яичницы и ломтем  жареного  мяса.  Тарантио
поблагодарил ее и жадно принялся за  еду.  Когда  он  закончил,  девушка
присела рядом и подала ему кружку с обжигающим чаем.
   Тарантио отхлебнул - и ему заметно полегчало.
   - Замечательный чай, - искренне похвалил он. - Не могу только понять,
что тут понамешано.
   - Лепестки роз,  лимонная  мята,  немного  ромашки  и  мед.  Тарантио
вздохнул.
   - Лучшее время суток, - сказал он, пытаясь поддержать беседу. -  Тихо
и безлюдно.
   - Мне всегда нравилось раннее утро.  Новый  день,  свежий,  чистый  и
девственный.
   Слово "девственный" смутило  Тарантио,  и  он  поспешно  уставился  в
огонь.
   - Прошлой ночью ты меня напугал, - сказала Шира.
   - Мне очень жаль, что ты видела все это.
   - Я думала, ты кого-нибудь убьешь. Это было ужасно.
   - Да, - сказал Тарантио, - жестокость - неприятное зрелище. И все  же
этот человек получил по заслугам. Ему не следовало бить Бруна, а уж  тем
более - пинать его ногами. Это был поступок труса.  Впрочем,  думаю,  он
сейчас сожалеет о содеянном.
   - Ты последуешь совету отца? Переберешься в другое место?
   - Я еще не нашел подходящего дома.
   - Эта таверна никогда не была прибыльной, - помолчав,  сказала  вдруг
Шира, - по крайней мере до тех пор, пока здесь  не  начал  играть  Дуво.
Отец выбивался из сил, и нам кое-как удавалось заработать себе на  хлеб.
Зато теперь таверна процветает, а для отца это много значит.
   - Не сомневаюсь, - кивнул Тарантио и смолк, ожидая,  что  она  скажет
дальше.
   - Мало кто захочет приходить в таверну, в которой происходят кровавые
стычки.
   Тарантио прямо взглянул в ее большие чудесные глаза.
   - Ты хочешь, чтобы я съехал отсюда?
   - Я думаю, это было бы разумно. Прошлой ночью отец совсем не спал.  Я
слышала, как он без устали расхаживает по комнате.
   - Я подыщу себе другое жилье,  -  обещал  Тарантио.  Шира  попыталась
встать - но тут же сморщилась и поспешно села.
   - Тебе больно? - спросил он.
   - Моя нога часто болит - особенно накануне дождя. Сейчас все пройдет.
Извини, что мне пришлось просить тебя съехать. Я знаю, что ты не виноват
в том, что произошло вчера.
   Тарантио пожал плечами и деланно усмехнулся.
   - Пустяки. Таверн в Кордуине много, а  через  пару  дней  я  и  вовсе
подыщу себе дом.
   Шира взяла у него пустую тарелку и, хромая, ушла в кухню.
   - Милое дитя, - заметил Дейс. - А ты,  братец,  не  устоял  перед  ее
чарами.
   - Она сказала  сущую  правду.  Вент  непременно  явится  сюда,  чтобы
отыскать нас... то есть меня.
   - Я его убью, - уверенно заявил Дейс.
   - К чему все это? - устало спросил Тарантио. -  Сколько  еще  смертей
нужно тебе для счастья?
   - При чем тут  смерти?  -  возмутился  Дейс.  -  Мне  просто  хочется
развлечься. А этот разговор становится скучным.
   С этими  словами  он  умолк,  и  Тарантио,  хвала  богам,  остался  в
одиночестве.
   Вернувшись в комнату, он налил воды в оловянный  таз,  вымыл  лицо  и
руки. Брун зевнул и сладко потянулся.
   - Мне снился такой чудесный  сон!  -  сообщил  он  и,  сев,  запустил
пятерню в свои белобрысые лохмы.
   - Счастливчик, - сказал Тарантио. - Собирай вещи.  Сегодня  мы  будем
искать себе дом.
   - Я бы лучше остался здесь и поболтал с Широй.
   - Понимаю - это гораздо приятнее. Однако человек, с которым я  дрался
вчера вечером, может заявиться сюда с кучей приятелей - в  том  числе  и
известным мечником по имени Вент. И искать они будут нас  с  тобой.  Ты,
конечно, можешь здесь остаться - но тогда держи кинжал под рукой.
   - Нет, - сказал Брун, - я уж лучше пойду искать нам дом.  Не  хочу  я
встречаться ни с какими знаменитыми мечниками.
   - Разумное решение, - одобрил Тарантио.
   - Скучное, - вставил Дейс, - но да, ты прав - разумное.

***

   Двенадцать мишеней представляли собой круги  из  прессованной  соломы
четырех футов в поперечнике. За  ними  высились  стеной  ряды  мешков  с
песком. Лучники, воткнув стрелы в землю, стояли шагах в  шестидесяти  от
мишеней.
   Тарантио и Бруну пришлось  почти  час  дожидаться,  пока  освободится
место на линии, и теперь они стояли справа, на самом ее краю.
   - Ну-ка, попробуй попасть в золото, - сказал Тарантио.
   Брун, прищурясь, поглядел на мишень. Она была расписана разноцветными
кольцами: самое внешнее - желтое, затем  красное,  синее,  зеленое  -  и
золотая сердцевина.
   - У меня не получится, - пробормотал Брун.
   - Вначале прицелься, - ответил Тарантио,  -  а  потом  уж  посмотрим,
получится или нет.
   Брун послушно выдернул стрелу из земли и наложил на тетиву.
   - Погоди, - остановил его Тарантио. - Ты неверно прицелился.
   - Почему?
   - Опусти лук, - приказал Тарантио, и Брун подчинился.  Тарантио  взял
стрелу и показал озадаченному юноше ее оперение.
   - Видишь? Эти перья