седла.
      - Возможно. - Ди-и-ниль вздохнула. - Но я все равно не
буду это есть, я лучше потерплю до академии.
     Лара страдала. Эрвин отчетливо чувствовал это. Конечно,
эти  потухшие  головешки не годились в пищу  ларам,  которые
питались чистым огнем. Неожиданно для себя он вдруг сорвался
с места и выхватил жаровню из рук слуги.
     - Ну чем ты их кормишь! - возмущенно воскликнул он.
      -  Углями, как сказано, - непонимающе глянул  на  него
слуга.
       -   Углями,  но  не  потухшими  же!  И  уж  никак  не
головешками. - Палец Эрвина уперся в черный обломок  полена.
- А это что? Это же еловое полено, а еловые угли горчат!
      -  Но  откуда мне было знать... Ихний хозяин сказал  -
углями, я и кормлю углями.
      -  Давай я сам наберу их. - Эрвин с жаровней  в  руках
понесся в кухню. Там он вытряхнул содержимое жаровни в печку
и  с помощью кочерги наполнил жаровню заново, выбирая мелкие
малиновые угли.
      Вернувшись обратно, он подставил Ди-и-ниль наполненную
углями  жаровню.  Лара  осторожно  опустила  узкую  морду  в
жаровню,  обнюхала сладкие малиновые угли. Затем  прихватила
губами  щепотку углей, и они захрустели у нее на зубах.  Да,
этот мальчик знал толк в чистом огне.
     - Спасибо, юноша...
      Он,  конечно, не поймет ни слова, но она была вежлива,
лара Ди-и-ниль.
     - Не стоит благодарности... - машинально пробормотал он
на и-илари, все еще досадуя на недотепу слугу.
     И спохватился - надо же так проболтаться!
      Лара  перестала есть угли. Эрвин всем своим  существом
почувствовал  ее  немой вопрос - как  могло  случиться,  что
здесь,    в    этой   толпе   невежд,   оказался    человек,
разговаривающий на и-илари? Он медленно поднял голову к  ней
и встретил ее взгляд.
      Нежно-зеленые  глаза  лары, в которых  жило  нечто  не
конское и даже не человеческое - надчеловеческое...
     Не тогда, когда он, остолбенев от восхищения, любовался
ею  из  толпы,  и не тогда, когда она кивала на  него  Ги-и-
рралю, - их встреча произошла сейчас.
      Эрвин  почувствовал, как отчаянно забилось его сердце,
словно  стремясь  навеки выскочить из груди  и  ускакать  за
пятый континент. Он сунул жаровню в руки слуге и бросился  в
гостиницу,  единым духом влетев на лестницу и  оказавшись  у
себя в комнате.
     Там он, закрыв глаза, изнеможенно прислонился к стене -
спиной, затылком, чтобы иметь хоть какую-то опору. В нем все
гудело и звенело, словно в брошенной на пол гитаре.
      -  Ты  что, Эрвин? - услышал он рядом испуганный голос
Армандаса.
       -   Сейчас  пройдет,  -  шевельнулись  его  мгновенно
пересохшие  губы.  В его сознании медленно проплывал  нежно-
зеленый  глаз  с темным овальным зрачком, в ушах  раздавался
тихий, певучий голос лары: "Спасибо, юноша..."
     Нет, это никогда не проходит.
     - Эрвин? Тебе дурно?
     - Принеси воды...
     Армандас побежал вниз за водой, а Эрвин остался у стены
осознавать  совершившийся факт.  Это  какие  же  надо  иметь
вывихнутые мозги, чтобы вот так, за доли мгновения влюбиться
по уши в белую лару!
     "Ди-и-ниль, Ди-и-ниль..."
     Вернулся Армандас с ковшиком холодной воды. Эрвин выпил
сколько мог, остатки выплеснул себе в лицо.
      - Что с тобой, Эрвин? - в испуге допытывался Армандас,
глядя, как прыгает ковшик в руках его друга.
      - Дымом надышался у печки, когда выбирал угли. - Эрвин
отстраненно  удивился  тому,  как  легко,  помимо  сознания,
пришла ему на ум эта ложь, как легко соскочила она с языка.
     Армандас облегченно вздохнул. Его перепугало непонятное
состояние друга, но теперь все встало на свои места -  Эрвин
надышался дымом.
      -  Так  тебе  же нужен свежий воздух! -  Он  отодвинул
защелки и распахнул окно в комнату.
      Струя свежего воздуха достигла Эрвина, тот с жадностью
вдохнул  ее.  Призвав  самообладание, расстался  со  стеной.
Армандас  выглянул в окошко, выходившее на улицу  почти  над
самой дверью гостиницы.
     - Уезжают, - сказал он.
      Эрвин подошел к окну и, прислонившись к фрамуге,  тоже
выглянул  на  улицу.  Высокая  фигура  в  зеленом  плаще   с
накинутым  на  голову капюшоном усаживалась  в  седло  Ги-и-
рраля.
      -  Интересно, что это за человек? - сказал  смотревший
bc$  же Армандас.
     Эрвин вгляделся в восседавшую на ларе фигуру:
     - Это не человек.
     - А кто же? - удивился Армандас.
     - Архонт.
      Властный  голос из-под капюшона дал команду отъезжать.
Лар   двинулся  сквозь  разом  расступившуюся  толпу,   лара
направилась за ним. Они понеслись по мостовой, расправляя на
бегу мягкие крылья. Вот уже серебряные чаши копыт Ги-и-рраля
оторвались от земли...
      Эрвин  повернулся спиной к окну, чтобы не видеть,  как
исчезает в небе лара Ди-и-ниль.

                             ***

      На  гулянку он, конечно, не пошел. Армандас, видя  его
состояние,  не  стал  его уговаривать. Оставшись  в  комнате
один,  Эрвин  машинально повесил куртку на  крючок,  затянул
снизу  ремнем и переправил туда сонную Дику. Лег  ничком  на
кровать,  спрятал лицо в подушку. Он не мог  ни  думать,  ни
рассуждать   -  он  мог  только  снова  и  снова  переживать
мгновение, когда его глаза встретились с глазами белой лары.
     "Ди-и-ниль, Ди-и-ниль..."
     Безумие какое-то. Мысли понемногу начали возвращаться к
нему,  но  не  уходили далеко от огненной кобылицы.  Значит,
Гримальдус  послал  ее  сюда,  чтобы  она  привезла  к  нему
выпускника академии. Эрвин пытался угадать, кто  же  из  его
сверстников поскачет на ней. Кто из них заглянет в эти нежно-
зеленые глаза, кто взвесит на ладонях облако ее белой гривы,
обнимет   горделивую   шею?  Под  кем  зазвенят   серебряные
бокальчики ее копыт?
     Леантус? Сильверин? Или Гинс, его сосед по комнате?
     Только бы не Сартас.
      Если  бы  только  его не выгнали из академии...  Вдруг
выбор этого архонта пал бы на него? Могло случиться и такое.
Могло  бы и ему так невероятно, немыслимо повезти.  Если  бы
только  его  не  выгнали... Эрвин  рывком  сел  на  кровати,
обхватил голову руками. Было невыносимо думать, что и у него
мог  бы  оказаться шанс, потерянный теперь  навсегда.  Нужно
было немедленно что-то сделать, не сидеть же так.
      Уехать,  поскорее уехать отсюда. Забыть, что на  свете
есть  какие-то  академии, что в небе летают  какие-то  белые
лары...  есть же другая жизнь, где никогда ни о чем таком  и
не  слышали. Живут же люди этой жизнью - почему бы и ему  не
жить? Все, все забыть.
      Время  до  следующего утра тянулось невероятно  долго.
Чуть   свет  Эрвин  побежал  в  порт,  а  затем  на  стоянку
караванов,  разыскивая транспорт, который как можно  быстрее
увезет  его отсюда. На стоянке ему указали готовый к  выходу
караван,  идущий  коротким  путем  до  Кейтангура,  вниз  по
течению реки. Эрвин побежал к хозяину каравана и договорился
о  месте.  Однако караван не мог ждать, пока новый  пассажир
соберется  в  путь, и они с хозяином условились,  что  Эрвин
догонит подводы на первой стоянке.
     Со стоянки Эрвин забежал к Тирсе и наскоро попрощался с
ней,   затем  рассчитался  в  гостинице,  поручив  буфетчику
попрощаться за него с Армандасом. Других дел у него не было,
и он отправился догонять караван.
     Дорога шла сквозь разреженный лес вдоль берега реки, то
приближаясь  к  самой  воде, то удаляясь  от  нее.  По  воде
сновали  рыбацкие лодки, которых становилось все  меньше  по
мере  того,  как Эрвин уходил от города. Затем последние  из
них  исчезли,  дорога  вынырнула из  леса  и  бурой  полосой
потянулась по кустарниковой равнине.
      К  обеду Эрвин догнал караван, вставший на берегу реки
на  короткую  дневную стоянку, и присоединился  к  нему.  Со
стоянки он поехал, сидя на подводе и прислонившись спиной  к
тюкам  с  товаром. Солнце припекало, Дика за  пазухой  спала
крепким сном, а Эрвин смотрел на равнину невидящим взглядом,
рассеянно   прислушиваясь  к  скрипу   колес,   пронзительно
взвизгивающих на каждой колдобине. Он так устал от бессонной
ночи и беспокойного дня, что не мог думать ни о чем, даже  о
белой ларе.
     Постепенно его голова склонилась на тюк, и он задремал.
Скрип  тележных  колес  - противный, визгливый  -  продолжал
преследовать его даже во сне. Вот маленький негодяй!  Эрвину
начало сниться, как он сочиняет заклинание и извлекает  этот
скрип  из  тележных  осей сюда, на тюк. Скрип  уселся  перед
самым его носом и нахально глянул на него.
     - Шел бы ты отсюда, - предложил ему Эрвин.
     - Это еще зачем? - удивился скрип.
      -  Ну  и  надоел  же ты мне! - вздохнул  Эрвин.  -  До
кошмариков.
     - До каких? - полюбопытствовал скрип.
      -  Вон  до  этих. - Эрвин указал вверх, где немедленно
появилась стая кошмариков и начала кружить над ними.
      -  Я такой, - с гордостью в голосе ответил скрип. -  Я
надоедливый.
      -  А  раз  надоедливый, топай отсюда, - вяло пробурчал
Эрвин. - Надоедай в другом месте.
     - И куда я отсюда пойду?
      -  Да  хоть  туда. - Эрвин кивнул на старое  дуплистое
дерево, мимо которого проезжала подвода.
     - Ну ты даешь! - изумился скрип. - Я же тележный скрип,
а это дерево, понял?
     - Ничего, поживешь древесным. Древесным как-то изящнее,
и к тому же на природе...
      -  Ты  думаешь? - Скрип заинтересованно  уставился  на
дерево. - Можно попробовать.
     Он соскочил с телеги и засеменил к дереву. Там он вошел
в ствол и исчез.
      Колесо подскочило на ухабе, подбросив тюк, а с  ним  и
голову  Эрвина. Эрвин разлепил сонные глаза и  уставился  на
мелькающие перед ними кусты - приснится же такое!
      Он  прислушался.  Еще прислушался.  Телега  катила  по
тряской дороге совершенно беззвучно. Он приподнялся и глянул
назад  на  дорогу,  где  на  обочине  еще  виднелось  старое
дуплистое  дерево.  "Ничего,  поживет  древесным",  -  решил
]рвин,  снова  укладывая голову на тюк.  Древесным  все-таки
изящнее, и к тому же на природе.

                             ***

       Караван   продвигался  вдоль  берега   реки.   Дорога
благотворно подействовала на смятенные чувства Эрвина. Мерно
стучали  конские копыта, телегу потряхивало  на  неровностях
колеи,   в   такт  движению  раскачивались  тюки.   Неспешно
двигались люди и лошади, сберегая запас сил на долгий  путь,
медленно  проползали назад придорожные деревья и  травы.  На
окружающий мир спустилась обволакивающая, сонная  тишина,  в
которой  уютно  было  ни  о чем не думать,  отдавшись  этому
неторопливому движению, ведущему неизвестно куда и откуда.
      При желании можно было вспомнить, что караван идет  из
Дангалора  в  Кейтангур, но Эрвину не  хотелось  вспоминать.
Были  только  эта дорога, неспешное цоканье копыт  и  редкие
возгласы  погонщиков,  сладкий  травяной  запах  равнины   и
влажный,  болотный  -  речной  воды.  Сам  себе  он  казался
одинокой,   затерянной  в  мире  точкой,  для   которой   не
существовало  ничего,  кроме того,  что  было  доступно  его
ощущениям.  Пестрые  улицы Дангалора,  маленькая  гостиница,
Тирса  и Армандас, белая лара - все это, еще недавно  бывшее
его жизнью, казалось далеким, полузабытым сном.
      Приснилось?  Но  за  его пазухой дремала  свернувшаяся
клубочком   Дика.  Ее  присутствие  говорило  о   реальности
прошлого.  Значит,  там, за горизонтом, оставались  Тирса  и
Армандас,  которых  наверняка огорчит его внезапный  отъезд.
Ничего,  они  забудут. У них останутся дела,  которые  нужно
делать, жизнь, которую нужно жить. Он ненадолго вошел в  нее
и  ушел  из  нее, оставив след, может быть даже  хороший.  А
разлуки  - они заживают, так же как и раны. Остается  только
небольшой рубец на память.
      Когда  стемнело,  караван встал  на  ночевку.  Лошадей
выпрягли  пастись,  загорелись  костры,  закопошились  люди,
готовя  ужин и ночлег. Эрвин выпустил Дику погулять и уселся
на  берегу  реки,  глядя  на тихую черную  воду,  в  которой
отражались звезды. Наверное, нужно было помочь у костра,  но
сегодня он был не в состоянии этого делать.
      Поужинав, он улегся спать прямо на траву - у  него  не
было ничего для дороги. Ночь выдалась теплая и сухая, словно
она  решила  пощадить  бездомного  путника,  пустившегося  в
странствия  неприспособленным. Словно  она  надумала  побыть
доброй - для начала.
      В  последующие  дни Эрвин втянулся в  дорожную  жизнь.
Вместе  с остальными попутчиками он собирал дрова и разводил
костры  на  стоянках, мыл посуду и перекладывал расползшиеся
тюки,  ехал на подводе или шел рядом, чтобы размять затекшие
от  сидения ноги. Но остальные ехали куда-то, а он - никуда.
У  них  были  какие-то цели и в начале, и в  конце  пути,  а
дорога  была всего лишь связующей нитью между ними. У Эрвина
не было ничего, только эта дорога.
      Недели  через две она рассталась с рекой и свернула  в
глубь равнины, хотя ничто вокруг не говорило о необходимости
(',%-(bl направление - здесь не было ни холма, ни моста,  ни
слияния  рек. Эрвин невольно насторожился и стал заглядывать
вперед,  хотя  до  сих  пор  ему было  все  равно,  что  там
появится.
      Впереди  показался  одинокий дом -  неплохой,  надежно
построенный,  но без обычного для таких поселений  обширного
участка  возделанной земли. Лишь небольшой огородик виднелся
поблизости.  За домом возвышалась башня, в которой  Эрвин  с
первого  взгляда  распознал  башню  мага,  отличавшуюся   от
сторожевой застекленным залом наверху.
     Когда караван подошел ближе, Эрвин увидел неподалеку от
дома  нечто вроде загона, обнесенного жердевой оградой. Вход
в загон был простым проемом в ограде, безо всякого намека на
ворота. Дорога, по которой шел караван, вела прямо в  загон,
не  выходя оттуда никуда. Все это сооружение вкупе с дорогой
выглядело как убедительный конец пути.
      "Только  не говорите мне, что это Кейтангур,  -  думал
Эрвин,  разглядывая  с  телеги дом  с  загоном.  -  Что  же,
интересно, это такое?"
      Караван  между  тем втянулся в проем и  остановился  в
загоне.  Люди соскочили с подвод, словно ожидая чего-то,  то
же  самое  сделал  и Эрвин. Обойдя загон,  он  обнаружил  на
противоположном  краю  закрытые ворота.  Он  подошел  к  ним
вплотную  и  понял наконец, в чем дело, - там, за  воротами,
был канал.
      Возвращаясь к подводе, Эрвин увидел входящего в  загон
пожилого  мага.  Ему  хватило единственного  взгляда,  чтобы
непонятным   образом  ощутить,  что  перед   ним   один   из
выпускников   академии.  Эрвин  впервые  в  жизни   встречал
незнакомого академика - до сих пор он знал только учеников и
наставников, - но это чувство принадлежности к академии было
безусловным.
      Маг  остановился  в  проеме  и  оглядел  загон.  Эрвин
почувствовал  на  себе его взгляд, а затем увидел,  что  тот
направляется  прямо  к  нему.  Преодолевая  острое   желание
спрятаться, он остался на месте.
     - Ученик? - спросил маг, остановившись перед ним.
      -  Да.  - Эрвин решил, что незачем рассказывать  этому
магу о своих злоключениях...
     - Почему ты здесь?
     ...но придется.
     - Исключили.
      Не  задав  больше никаких вопросов, маг отвернулся  от
Эрвина. Он подошел к воротам и развел створки. Подводы  одна
за  другой  потянулись  к  воротам  и  поехали  сквозь  них,
бесследно  исчезая  с  этой стороны.  Эрвин  знал,  как  это
делается,  -  когда  подвода достигала входа  в  канал,  маг
создавал   для  нее  перенос.  Перед  воротами   каждый   из
путешественников расплачивался с магом. Переход, видимо, был
платным, и это было известно всем.
      В академии ничего не рассказывали об этом. Эрвин вдруг
понял  почему  -  эти  сведения  давались  вместе  с  картой
каналов, а раньше они были просто не нужны ученикам, которые
не  покидали  академию  до  конца  обучения.  Он  спросил  у
*  `  "  -i(*.", сколько стоит переход, и приготовил деньги,
но,  когда  подошла его очередь к магу, тот не взял  с  него
обычную плату.
     - Иди. - Маг кивнул ему на ворота.
      Эрвин  шагнул в область входа, помедлил там чуть-чуть,
пока  не  понял,  что  маг  не  собирается  переносить  его.
Произнеся  в  уме  заклинание, он ощутил мгновенный  холодок
перехода  и  оказался  в  совершенно  ином  месте  -  другие
окрестности,  другая равнина. Даже время  суток  здесь  было
другое.
      -  Отходи, чего встал! - Кто-то потянул его за  рукав,
оттаскивая с места.
       Едва  он  посторонился,  на  том  же  месте  возникла
следовавшая  за  ним  подвода.  Погонщик  стегнул   лошадей,
отгоняя их с точки выхода. Затем еще одна, еще...
     Вскоре сюда переправился весь караван. Здесь было ничем
не   примечательное   место  посреди  обширной   равнины   -
вытоптанная площадка, с которой начиналась дорога, и никаких
признаков жилья. Этот канал был односторонним.
      Эрвин  наконец  понял правильный смысл слов  "короткий
путь",   сказанных  в  Дангалоре  хозяином   каравана.   Это
означало,  что  некоторая часть пути  между  двумя  пунктами
проходила через канал.
       Снова  потянулась  неспешная,  успокаивающая  дорога.
Несколько  дней  спустя  караван,  с  которым  путешествовал
Эрвин,    втянулся   в   гостеприимно   распахнутые   ворота
Кейтангура.

                           Глава 8

       Первые  дни  отказа  учеников  от  медитаций  создали
напряжение  в  академии, но затем оно спало. Зербинас  начал
надеяться, что их удастся уговорить вернуться на  занятия  к
Барусу. Однако все его попытки оказались напрасными. Ученики
словно раз и навсегда забыли, что есть на свете этот вредный
старикан, которого по неизвестным для них причинам терпят  в
академии.  Жизнь  в  ее стенах продолжалась,  но  она  текла
помимо Баруса, который всеми воспринимался как пустое место.
Создавалось впечатление, что произошло отторжение  существа,
до сих пор терпимого, но признанного наконец опасным.
     Через месяц подобного отношения Барус вдруг исчез. Всем
было  все  равно, куда он пропал и почему, кроме  Зербинаса,
заподозрившего,  что старый маразматик отправился  к  своему
племяннику требовать ректорскую должность. Но дни проходили,
а  Барус не возвращался. Вскоре до ректора дошли слухи,  что
Барус остался жить у племянника. Зербинас поначалу опасался,
что  тот еще вернется в академию, но затем понял, что старик
просто  струсил  - получив такой отпор, он побоялся  явиться
сюда ректором.
      Для  Зербинаса  наступили дни  невеселых  размышлений.
Выходит, зря он пожертвовал двумя учениками в угоду  чьей-то
глупости  и  самодурству. Выходит, стоило  поступиться  один
раз, и этот процесс оказывался безостановочным - глупость  и
самодурство прожорливы, им мало одного куска. Брось однажды,
( они запросят еще.
      Но  академия рассудила иначе, единодушно отторгнув его
компромисс. Маги не подвержены стадным чувствам, они  всегда
действуют  самостоятельно.  Значит,  каждый  из  них  сделал
собственный, ничем не внушенный выбор, и этот выбор  у  всех
оказался одним и тем же. Кроме него.
      Это  все  из-за ректорской должности, понял  Зербинас.
Стоит  начать  отвечать за других, как начинаешь  решать  за
других.  Как начинаешь выбирать за других - делаешь  за  них
трусливый, осторожный выбор, который никогда не сделал бы за
себя.
      И  он решился. Он собрал наставников и объявил им, что
не  оправдал их доверия, приняв ректорскую должность.  Затем
он предложил им избрать нового ректора, но те отказались.
     - Это ни к чему, архимагистр, - сказал кто-то. - Трудно
сказать, как повел бы себя на вашем месте любой из нас.  Вы,
по крайней мере, через это уже прошли.
      -  Давайте  лучше подумаем, как нам вернуть  Эрвина  с
Дартом, - предложил другой. - Хорошие ведь были парни.
      Подумали,  но ничего утешительного не придумали.  Хотя
оба  исключенных  были  с  первого  континента,  на  котором
располагалась академия, их семьи жили далеко от  нее.  Дарт,
темноволосый, с быстрыми и мягкими движениями, был  родом  с
юга,  семья  Эрвина