заказ
Армандаса  и  Эрвина.  Оба были так голодны,  что  сразу  же
накинулись  на  еду,  забыв посмотреть, как  кикимора  будет
c/` "+oblao со своей порцией.
      Дика озадаченно уставилась на рюмки. Яйца были любимым
лакомством   кикиморы,   и   они   были   большими,   такими
замечательно  большими, но они застряли торчком  в  каких-то
странных железках. Нужно было вытащить их оттуда.
      Она  ухватилась за одну из железок и  увидела  в  яйце
дырочку,  в  которой  поблескивал  вкуснейший  белок.  Нужно
просунуть  туда  язык  -  так она и  сделала,  залпом  выпив
половину яйца. До второй половины язык не доставал,  поэтому
она  положила  яйцо  набок, запустила проворные  пальчики  в
дырку  и  стала  обламывать скорлупки. Рюмка  покатилась  по
тарелке  и  сшибла  другую  рюмку,  та  ударилась  о   край,
содержимое второго, еще полного яйца выплеснулось  на  стол.
Ничего,  так  даже  лучше.  Дика  встала  на  четвереньки  и
подлизала лужицу.
      Обе рюмки с остатками яиц лежали в тарелке, и в каждой
из  них оставался нетронутый желток, а это еще вкуснее,  чем
белок.  Вытряхнув остатки из рюмок, Дика выбросила рюмки  на
стол  и  начала  с  наслаждением копаться  в  образовавшемся
месиве  из скорлупок, белка и желтка. Скользкая смесь  текла
по ее мордашке, по ее ручонкам, но поговорка "близок локоть,
да  не  укусишь"  была не для тех, у кого короткие  ручки  и
длинный,  проворный язык, который сейчас  ловко  подхватывал
капающие с локтей капли белка.
     И Эрвин, и Армандас умели вести себя в любом обществе и
управляться   с   любыми   столовыми  приборами.   Армандаса
воспитала  мать, знатная леди, хоть и бесприданница.  Эрвина
воспитывала  академия,  а там этикету  обучали  строже,  чем
любая  знатная  леди.  Несмотря на голод  и  усталость,  оба
помнили,  что  ужинали  в приличном месте,  поэтому  они  не
сделали   ни   одного   противоречащего  этикету   движения.
Управившись с первым блюдом, они вспомнили о Дике.
      Увидев  лужу  слизи  и скорлупок с  кучкой  в  центре,
которая  предположительно была кикиморой,  Эрвин  побледнел.
Действительность превзошла все его ожидания. Какое  счастье,
что  он догадался попросить не стелить скатерть! Но отмоется
ли стол?!
     - Дика! - позвал он. - Ты наелась?
      -  Дика наелась, - раздался довольный голосок - точно,
из этой кучки. - Дика пойдет к твоей за пазуху.
      Эрвин  привстал на стуле, чтобы в случае  чего  успеть
увернуться.
     - Дика! - твердо сказал он. - Тебе нужно помыться.
     - Дика не моется, - сказала кучка.
      -  Дика  будет мыться, - собрал всю свою решительность
Эрвин.
      - Дика не будет мыться. - Из кучки высунулась лапка  и
погладила одежку.
     - Неужели Дике не хочется быть чистой?
     - Не хочется. Дике все равно.
      -  Но  моей  пазухе не все равно! -  страшным  голосом
сказал  он. - Если ты хочешь сидеть там, тогда, будь  добра,
помойся!
     - Дика наелась вкусных яиц, - ответил голосок из кучки.
- Дика добрая. Дика помоется.
      Эрвин с облегчением обвис на стуле. Он поискал глазами
буфетчика,  который  был  поблизости  и,  кажется,  не   без
удовольствия наблюдал за их пререканиями.
      -  Пожалуйста, - сказал он буфетчику, - принесите  нам
миску воды и кухонное полотенце.
      Тот  немедленно  сходил на кухню и  принес  требуемое.
Эрвин  отмыл  и  насухо  вытер Дику, но  кикимора  была  еще
слишком  мокрой, чтобы ее можно было посадить за пазуху.  Он
усадил  ее  на  стол рядом с собой и стал  доедать  остывший
ужин, а его друг занялся расчетами с буфетчиком.
      -  Эрвин, здесь можно недорого снять комнату, - позвал
его Армандас. - Давай остановимся здесь.
      Хоть  бы  и  дорого - не на улице же ночевать.  Однако
Эрвин  предполагал,  что и ужин, и комната  обойдутся  здесь
значительно  дороже. Дика не ошиблась  -  это  было  хорошее
место.

                           Глава 4

      Эрвин  решил обучить Дику опрятно есть яйца.  Кикимора
одобрила  это решение, особенно после того, как он разъяснил
ей,  что чем меньше яичного содержимого попадет на стол,  на
ее  балахончик и волосы, тем больше попадет ей в рот.  Кроме
того,  чтобы  учиться есть яйца, нужно на  самом  деле  есть
яйца.
     Но, пока она не была обучена, лучше было не выводить ее
в  общество.  Примерно так он и объяснил  буфетчику,  почему
будет   предпочтительнее,  если  они  позавтракают  в  своей
комнате.
     - Почему же, - невозмутимо возразил тот. - Завтракающая
кикимора - это как раз такое зрелище, которое может привлечь
к нам посетителей.
      -  Вчера это вышло случайно, - смутился Эрвин. - Мы  с
Армандасом слишком устали, чтобы заняться воспитанием  Дики.
Я не могу обещать вам сегодня точно такое же зрелище.
      -  Ничего,  - сказал буфетчик, - прилично завтракающая
кикимора - зрелище не менее необычное.
      И  они  спустились  завтракать  вниз.  Дика  оказалась
сообразительной  кикиморой.  Под  внимательным  руководством
Эрвина  она  пролила на стол совсем небольшую  лужицу  -  по
сравнению    со   вчерашним   наводнением.    Было    трудно
разговаривать  с  ней, делая вид, что не  замечаешь  десятки
направленных  на  тебя  глаз,  особенно  чувствительному   к
подобным воздействиям магу, поэтому Эрвин встал из-за  стола
с  таким  ощущением,  словно полдня проработал  грузчиком  в
порту. Да, нелегко из кикиморы воспитывать светскую даму!
      Дика, видимо, отлично понимала, что она здесь -  центр
внимания.  Управившись с яйцами, она не полезла к Эрвину  за
пазуху,  а  взобралась к нему на плечо и уселась там,  гордо
оглядывая   помещение   ресторанчика   круглыми   оранжевыми
глазами.  Кто  бы  мог подумать, что это маленькое  существо
окажется таким тщеславным, вздохнул про себя Эрвин, но затем
подумал,   что  сам  виноват  -  разве  не  он  называл   ее
*`   a   "(f%)?   Получай  теперь  последствия  необдуманных
поступков...
      Однако,  кроме  самого Эрвина, никто  вокруг  не  имел
возражений  против кикиморы у него на плече. Все  таращились
на Дику, она - на них, посетители прибывали, и вскоре в этот
утренний  час в ресторанчике стало людно, словно вечером,  -
видимо, слухи о кикиморе мгновенно распространились  за  его
пределы.
      Накормив  Дику,  друзья поели  сами  и  подозвали  для
расчета буфетчика.
      -  Уже  уходите? - с сожалением спросил он.  -  Хотите
сделать еще заказ?
      -  Нет, нам пора, - сказал Армандас. - Может быть,  вы
подскажете мне, как пройти в казармы лорда Астура?
      -  Здесь недалеко, направо по улице до перекрестка,  а
там  налево.  - Буфетчик уважительно глянул на  него.  -  Вы
хорошо владеете оружием, молодой человек?
     Армандас заметно смутился:
      -  Не то чтобы... я думал, что выучусь, когда поступлю
на службу.
      -  Если  вас  вдруг заинтересует... в  западной  части
города есть оружейная школа Гариба. Есть и другие школы,  но
вы идите в эту. Если вас вдруг заинтересует...
     - Спасибо, но я должен зарабатывать...
     - Извините, - вступил в разговор Эрвин. - Не подскажете
ли вы, где здесь работают... - Он запнулся - ему не хотелось
употреблять слово "маги" всуе. - Ну, эти... знахари  всякие,
колдуны, прорицатели... и тому подобное.
     - Эти? - Взгляд буфетчика переместился с лица Эрвина на
кикимору  на его плече, а затем обратно. - Которые  получше,
работают  у  себя  на  дому, а которые  похуже...  их  можно
встретить на городском рынке. Рынок по улице налево и вниз.
     - Спасибо.
      Они пошли к выходу. Догадливая Дика тут же шмыгнула  к
Эрвину   за  пазуху.  От  наружной  двери  им  с  Армандасом
предстояло   расходиться  в  разные  стороны,  поэтому   они
внимательно осмотрелись вокруг, чтобы запомнить эту улицу, и
распрощались,  полагая,  что  каждый  из  них   вернется   в
гостиницу  не  раньше вечера. Армандас пошел  в  казармы,  а
Эрвин  направился на рынок поглядеть, чем занимаются колдуны
похуже.   Все-таки  ему  предстояло  стать  одним  из   этих
колдунов.
      Колдовская  братия  занимала один из  углов  огромного
дангалорского  рынка.  Эрвин нашел  этот  угол  не  сразу  -
сначала  он долго блуждал между мясными, рыбными и  овощными
рядами.   Здесь  продавались  лечебные  травы  и   снадобья,
амулеты, причем далеко не всегда предназначенные для  добрых
дел,   заговоренная  одежда  и  оружие.  Среди  всего  этого
изобилия  сновали  распространители  услуг,  так  или  иначе
связанных  с  магией,  и  наперебой  предлагали  эти  услуги
населению.
      -  Уникальные  эссенции! - подлетел к  нему  неряшливо
одетый  лотошник.  - Редкостный зуб бунга!  Истолченный,  он
возвращает молодость, укрепляет мужскую силу и предотвращает
.!+ka%-(%!
      Эрвин с интересом глянул на протянутый поднос. Никаких
эссенций  в  груде  мелких косточек  не  было.  Зуба  бунга,
естественно, тоже.
     - Где этот зуб? - спросил он, так и не догадавшись, что
именно  из  этой  собачьей радости торговец  называет  зубом
бунга.
     - Да вот же! - Тот всучил ему небольшой желтоватый зуб.
     Эрвин покрутил его в пальцах:
      -  Кобель,  пять лет, верхняя челюсть  слева.  Если  и
укрепляет  силу,  то  только силу кулака,  когда  покупатель
придет  требовать свои деньги назад. - Он  выпустил  зуб  из
пальцев обратно на поднос.
     Лотошник подхватил свои сокровища и припустил на другой
конец рынка. Эрвин даже не оглянулся ему вслед. Он знал, как
выглядит  настоящий зуб бунга - голубоватый, полупрозрачный,
рифленый,   опалесцирующий.  И  используется   он   не   для
укрепления мужской силы, а для поиска воды под землей,  если
привязать его на длинный женский волос, лучше светлый.  Теми
магами, конечно, которые не могут сами чувствовать воду.
      -  Вправляю  астрал, вправляю астрал, - бубнил  наголо
обритый  парень,  сидевший  на замызганном  коврике  в  позе
кикиморы Дики во время завтрака.
     "Самому бы тебе мозги вправить!" - хмуро глянул на него
Эрвин,  невольно замедляя шаг, - нет, парень был нормальным.
Вправлять   мозги  нужно  было  тем,  кто  пользовался   его
услугами. Он остановился и начал разглядывать парня, пытаясь
понять,  что заставляет того зарабатывать на жизнь  подобным
способом.
      Парень  почувствовал на себе его взгляд. Покосился  на
него,  неловко заерзал на коврике. Затем, словно вспомнив  о
чем-то,  поднялся с места, смотал свой коврик  и  скрылся  в
толпе.
      Нет,  решил Эрвин, так он зарабатывать не будет. Лучше
уж  совсем без магии. Эта мысль болезненно отозвалась в нем.
Сколько  он  себя  помнил, он жил  магией,  думал  о  магии,
готовился к магии. Он должен был стать магом, и никем  иным,
и  внутренне соглашался с этим. Неужели не найдется  занятия
поприличнее?
     Он пошел дальше.
     Обогнув прилавок с пряностями, Эрвин чуть не налетел на
высокого  мосластого мужика с буйной гривой черных волос.  В
гриву входили также усы и борода. Все это было не стрижено и
не  чесано,  вероятно, с юношеских лет,  а  поскольку  мужик
переходил  из  зрелого  возраста  в  пожилой,  в  них  такое
творилось...
     - Снимаю порчу! - провозглашал он. - Навожу порчу!
      Эрвин  отступил в сторону, чтобы случайно не прийти  в
контакт с буйной растительностью специалиста по порче.  Этот
без работы не останется - сначала наведет, а потом сам же  и
снимет.  Однако в девяноста девяти случаях из  ста  все  это
было  надуманным, и такие вот лохматые мужики наживались  на
простаках, которые вбивали себе в голову, что на них  навели
порчу, а затем сняли.
     Чуден, прямо скажем, белый свет.
      Мужик  покосился на Эрвина и замолчал,  проходя  мимо.
Затем  из конца ряда снова донеслось: "Снимаю порчу!  Навожу
порчу!"
     Следующим оказался ряд, где продавались амулеты.
      Эрвин  пошел  вдоль  ряда,  останавливаясь  у  каждого
прилавка. Большинство продающихся здесь поделок не имели  на
себе  никаких  следов магии, и он хорошо  понимал  почему  -
чтобы сделать настоящий амулет, иногда уходят годы.
       В  академии  огромное  внимание  уделялось  науке  об
амулетах. Их свойствам, особенностям, способам изготовления,
используемым для них веществам, совместимости с  носителями.
Еще бы - это была одна из основных работ, которую наниматели
требовали от магов. Эрвин знал, как создавать личные амулеты
и   родовые  реликвии,  охранные  амулеты,  стимулирующие  и
приносящие  удачу. Однако сам он никогда не стал  бы  носить
никакого  амулета - он отлично знал и оборотную  сторону  их
использования.
      Среди  людей было распространено поверье,  что  потеря
амулета  приносит несчастье. Некоторые из них  действительно
обладали  подобными свойствами, но далеко не все.  На  самом
деле люди просто привыкали к удобству пользования амулетами,
поэтому их потеря воспринималась как несчастье. Кроме  того,
если  амулет  обеспечивал  какое-то  качество,  человек   не
чувствовал  необходимости развивать его у себя и  с  потерей
амулета оказывался ущербным.
      Сам  Эрвин  никогда не связал бы себя с  амулетом.  Он
никогда не поставил бы себя в зависимость от кусочка  камня,
металла  или кожи. Он предпочитал зависеть только от  самого
себя.
       Он  был  уверен,  что  ношение  амулетов  -  это  для
иждивенцев и безнадежных растяп.
     - Хочешь узнать свое будущее, паренек? - раздался сзади
приятный  женский  голос.  Слова  вонзились  ему  в   спину,
создавая безошибочное ощущение, что они обращены к нему.
      Эрвин  тревожно  нахмурился  -  предсказание  будущего
считалось  таким магическим действием, с которым нужно  было
обращаться  очень  осторожно. Не оглядываясь,  он  продолжил
путь в надежде, что предсказательница отстанет.
      - Хоть на год, хоть на пять лет, хоть на всю жизнь,  -
шла  она  за  ним и перечисляла ему в спину. - У  тебя  есть
девушка? Хочешь знать ее...
     Эрвин резко повернулся назад.
     - Ой...
      Перед  ним  стояла  женщина. Пожилая,  примерно  втрое
старше  его,  но  моложавая. Круглолицая,  с  миндалевидными
карими   глазами  и  темно-каштановыми  с  сильной  проседью
волосами,   распущенными   по   плечам.   Красная   косынка,
завязанная  сзади  на узел и проходящая низко  над  бровями,
делала ее круглое лицо еще круглее. На ее груди поблескивало
несколько  рядов дешевых бус, с плеч сползала пестрая  шаль,
завязанная спереди узлом.
      Она  была  одета не по возрасту ярко, но  не  это  так
удивило  Эрвина  - гуляя по рынку, он успел  повидать  и  не
b  *.%.  Больше всего его в ней поражало выражение лица,  на
котором  отразилась такая растерянность, какую можно увидеть
только  у  очень  маленькой  девочки,  пойманной  за  кражей
варенья из буфета.
     - Простите... - пролепетала женщина. Растерянность в ее
голосе  довершала ее сходство с маленькой девочкой. - Меньше
всего я ожидала встретить здесь академика...
      Неужели это было так заметно? Неужели поэтому все  эти
лжемаги  и  полумаги разбегались при его  появлении,  словно
тараканы по щелям при виде зажженной свечки?
      -  Я  больше  не  академик, -  сказал  Эрвин.  -  Меня
отчислили за нарушение дисциплины.
      Он  усмехнулся  про  себя - интересно,  как  он  будет
рассказывать  ей  эту  историю с блохами,  если  она  задаст
естественный  вопрос, за какое нарушение  его  отчислили?  В
конце концов, он не обязан отвечать ей.
      Но женщина ничего не спросила. Она на мгновение забыла
об Эрвине, охваченная какой-то мыслью.
      -  За  дисциплину? - повторила она про себя. - Неужели
Неукротимый так постарел?
      Эрвин  не  понял,  кого она имеет  в  виду.  Изумление
схлынуло, и он вспомнил, что собирался ей сказать.
      -  Разве  вам  не известно, что предсказание  будущего
делает почти невозможным его изменение? - строго спросил он.
     Карие миндалевидные глаза обратились на него.
      -  Известно,  -  сказала она, - но  люди  хотят  знать
будущее не для того, чтобы его менять. Они хотят его  знать,
чтобы  обсуждать с соседями, хвалиться им или жаловаться  на
него. Кроме того, я никогда не предсказываю плохого. Когда я
вижу что-то очень плохое, я лучше промолчу.
      -  Но  есть же другие способы зарабатывать  на  жизнь.
Почему именно этот?
     - А почему ты маг?
     - Я? - Эрвин задумался - действительно, почему? - Я маг
потому, что я маг. - А что еще он мог ответить?
      - Вот и я тоже. - Она вздохнула. - Но в академию берут
только мужчин.
      У него возникло странное чувство, что они ровесники  -
может   быть,  из-за  этой  детской  растерянности,  которая
начинала исчезать с ее лица.
     - Понимаю... - кивнул он. - А кто такой Неукротимый?
      - Ты этого не знаешь? - Она печально покачала головой.
- Неукротимый Зербинас - ваш ректор.
     Действительно, ректора академии магов звали Зербинасом,
но  никто  из  учеников не обращался  к  нему  по  имени.  В
академии  было  принято  называть его  архимагистром.  Эрвин
кивком  попрощался  с  предсказательницей  и  пошел  дальше.
Вокруг него кипела рыночная суета, но он был уже не здесь  и
не сейчас, захваченный воспоминаниями.

                             ***

      В  тот  день они с Дартом стояли в кабинете ректора  -
просторной  угловой  комнате главного корпуса  с  окнами  на
d  a  $ и балконом на боковую сторону. Архимагистр сидел  за
своим  столом,  уставив  взгляд в полированную  поверхность,
словно не замечая присутствия учеников.
      -  Вы  унизили  достоинство старого, уважаемого  всеми
человека, - сказал он столу. - Я еще мог бы понять это, если
бы  вам  было,  допустим, по десять лет. Но в этом  году  вы
должны    были    оставить    академию,    чтобы    работать
самостоятельно.
      Эрвину  тогда  сразу же не понравился  этот  оборот  -
"должны были".
      - И не только работать, но и блюсти честь академии. Не
могу  себе  представить, как могут  блюсти  ее  честь  люди,
способные на такие поступки.
      Он  замолчал.  Эрвин почувствовал,  что  нужно  что-то
сделать.
      -  А  зачем этот Барус все время говорил про блох?!  -
запальчиво  сказал он. - Уважаемые люди так не  говорят.  Он
первый начал унижать наше достоинство.
      -  Барус - старый человек, это нужно понимать. Вы  еще
узнаете, что такое старость.
      -  А  он  уже знает, что такое молодость,  -  возразил
Эрвин. - Если он знает больше нас, это ему нужно понимать.
     - Эрвин! - дернул его за рукав Дарт. - Не надо.
      -  Я вызвал вас, чтобы сообщить вам, что с завтрашнего
дня  вы больше не являетесь учениками нашей академии,  -  не
меняя интонации, произнес ректор. - Вы свободны.
      Только теперь Эрвин вспомнил, что архимагистр так и не
поднял на них глаз.

                             ***

     - Тирса! Меня зовут Тирса! - Слова ударили ему в спину,
вырывая из пелены воспоминаний. Он вздрогнул и обернулся.
      Вслед  за  ним  бежала предсказательница.  Не  добежав
нескольких шагов, она остановилась.
     Их глаза встретились.
      - Меня зовут Тирса, - повторила она. - Я живу вон там,
в   переулке.  -  Она  указала  рукой  за  ряды.  -   Может,
пригожусь...
      Для чего она могла пригодиться? Не для колдовства же -
это понимали они оба.
     - Меня зовут Эрвин. - Он кивнул. - Спасибо.
     - Вон там, в переулке... - Она снова показала рукой.
     - Спасибо.
     Они еще раз кивнули друг другу и разошлись.
     Эрвин еще не все обошел здесь, но у него пропало всякое
желание продолжать обход этой выгребной ямы чародейства.  Он
вышел  с  рынка как раз напротив переулка, который указывала
Тирса. Может быть, и впрямь зайти к ней? Конечно, он знал  и
умел все, что знала и умела она. И гораздо больше. И гораздо
лучше.  Но  она  давно жила в Дангалоре и могла  знать,  где
требуется   работа,  с  которой  не  справится   эта   банда
шарлатанов. Кроме того, он никак не мог забыть  ее  слова  о
Неукротимом Зербинасе. Что она знала о нем?
      Однако сейчас было не время идти к ней. Она ходила  по
рынку и искала желающих узнать свое будуще