засаду их владельцу. Эверарду нужно  было  оказаться  на  месте
первым,  скормить  купцу  какую-нибудь  правдоподобную  историю,   собрать
пожитки и исчезнуть.
     Вряд ли туда сразу отправилась вторая группа:  у  Зоила  и  без  того
проблем хватило, когда пришлось использовать свои связи, чтобы  послать  в
вихару четверых стражников. Кроме  того,  два  отряда  увеличили  бы  риск
нарваться на неподкупного офицера, который  потребовал  бы  объяснений,  а
такой поворот дела бросил бы тень на Феону.
     "Но как бы то ни было, нужно быть начеку. Хорошо, что телефон еще  не
изобрели", - подумал Эверард.
     Он остановился как вкопанный. Внутри у него что-то оборвалось.
     "У-у-у... - простонал он, потому что бранных слов уже недоставало.  -
Боже, ну чем я думал? Сейчас хоть сообразил..."
     Он сделал шаг в сторону, в темноту под стеной, прислонился к шершавой
штукатурке, прикусил губу и ударил кулаком в ладонь.
     Стояла глубокая ночь, усыпанная сверкающими холодными  звездами,  над
Орлиной Башней повис серп луны. На улице, где живет Гиппоник, точно  такое
же освещение. Эверарда будет отлично видно у дверей, когда  он,  постучав,
станет дожидаться раба-привратника, чтобы тот открыл и впустил его в дом.
     Он взглянул вверх. Ярко светила Бега  в  созвездии  Лиры.  Ни  одного
движения, только  мерцают  звезды.  Невидимый  глазом,  темпороллер  может
висеть на высоте, пока оптические приборы не засекут его. Прикосновение  к
пульту, и машина внизу. Даже убивать не  надо:  выстрел  из  парализатора,
закинуть обмякшее тело на сиденье - и на допрос.
     Ну конечно же! Когда Раор узнает о том, что произошло в вихаре, а это
случится очень скоро, она просто пошлет одного  из  своих  людей  на  пару
часов назад, чтобы тайно наблюдать  за  домом  купца,  пока  не  объявится
беглец или не прибудет стража. У Патруля не было темпороллера  поблизости,
и Эверард не мог его вызвать. Впрочем, он и не стал бы. Арест  наблюдателя
мог бы спугнуть остальных экзальтационистов.
     "Может, она не додумается? Я-то вот не сразу догадался...  -  Эверард
тяжело вздохнул. - Нет, слишком рискованно. Экзальтационисты, может  быть,
и сумасшедшие, но они отнюдь не глупы. Даже их слабая сторона - чрезмерная
осторожность и предусмотрительность - играет сейчас в их пользу.  Придется
уступить им свое снаряжение".
     Скажет ли оно им что-то? Есть ли у них  оборудование,  чтобы  выявить
его секреты? Положим, таковое имеется, но они вряд  ли  узнают  что-нибудь
новое - разве что поймут, что Джек Холбрук не совсем идиот.
     Слабое утешение, когда Мэнс Эверард остается совершенно безоружным.
     Что делать? Покинуть  город  до  прихода  сирийцев  и  пробираться  к
ближайшей станции Патруля? До нее сотни  миль,  и  не  исключено,  что  он
сложит кости где-нибудь  на  этом  пути,  навсегда  похоронив  добытые  им
сведения. Если же он уцелеет  в  путешествии,  то  ему  вряд  ли  позволят
перенестись на темпороллере туда, откуда он вынужден был бежать. И Патруль
не сможет потратить еще несколько биологических лет на подготовку и  столь
же тщательно отработанную заброску другого агента.
     "Это не имело бы  значения  для  Раор,  если  бы  она  столкнулась  с
подобной   дилеммой.   Она   бы   просто   вернулась   назад,   уничтожила
первоначальные   планы   и   занялась   новыми.   И   черт   с   ними,   с
причинно-следственными   вихрями,   непредсказуемыми   и   бесконтрольными
последствиями для истории. Хаос - вот что нужно экзальтационистам. Из него
они создадут свое царство.
     Если я прекращу работу  и  каким-то  образом  передам  предупреждение
Патруля,  помощь  будет  оказана  открыто  -  эскадрильей   темпороллеров,
ворвавшихся в ночь. Операция, возможно, спасет Чандракумара и  определенно
положит конец замыслам Раор. Но тогда она и ее подручные  скроются,  чтобы
продолжить свои попытки, и мы не будем знать, где и когда они объявятся  в
следующий раз. - Эверард пожал плечами: - Выбор у меня невелик".
     Он повернулся и двинулся в сторону реки. Интуиция  подсказывала  ему,
что там находятся несколько дешевых таверн, и в любой  он  найдет  ночлег,
убежище, а может, и новые сплетни о Феоне. Завтра.  Завтра  царь  вернется
домой с неприятелем, наступающим ему на пятки.
     "Полагаю, мне не стоит слишком удивляться  такому  повороту  событий.
Шалтен и его ребята разработали  прекрасный  план.  Но  каждый  патрульный
знает, или обязан знать,  что  в  любой  операции  именно  планы  погибают
первыми".



                      1987 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

     Дом находился в пригороде Окленда, где вы общаетесь с соседями  ровно
столько, сколько вам хочется. Дом был небольшой, скрытый пиниями и дубами,
росшими в конце  ведущей  в  гору  подъездной  аллеи.  Оказавшись  внутри,
Эверард нашел обстановку  холодной,  мрачноватой  и  старомодной.  Красное
дерево, мрамор, вышитая обивка, толстые  ковры,  темно-бордовые  портьеры,
книги  на  французском  в  кожаных   переплетах   с   золотым   тиснением.
Великолепные  копии  Тулуз-Лотрека  и  Сера,  выполненные   с   предельной
точностью, совершенно не вязались с интерьером.
     Шалтен обратил внимание на выражение лица Эверарда.
     - Да-да, - произнес он по-английски с акцентом,  который  Эверард  не
мог определить, - мое любимое пристанище,  pied-a-terre,  так  сказать,  -
Париж старых добрых  времен.  Утонченность  до  отвращения,  стремление  к
новизне, доводящее до умопомешательства, а для наблюдателя,  знающего  все
наперед, - пикантность с оттенком  горечи.  Когда  мне  предложили  работу
здесь, я захватил эти вещи с собой на память. Пожалуйста, будьте как дома.
Я приготовлю нам выпить.
     Он протянул руку, и Эверард пожал ее, костлявую и сухую,  как  птичья
лапка. Агент-оперативник Шалтен был  тщедушным  человечком  со  сморщенным
лицом и массивным лысым черепом. Наряд его состоял из  пижамы,  шлепанцев,
вылинявшего халата и ермолки, хотя он вряд ли исповедовал  иудаизм.  Когда
штаб-квартира Патруля договаривалась о встрече,  Эверард  поинтересовался,
где и когда появился на свет хозяин дома.
     - Вам незачем это знать, - последовал ответ.
     Вначале Шалтен был по-настоящему гостеприимен.  Эверард  устроился  в
чересчур плотно набитом кресле и отказался от шотландского виски, так  как
ему предстояло возвращаться в отель на машине, однако согласился на  пиво.
Чай с "Амаретто" и  "Трипл  Сек"  не  соответствовали  французским  вкусам
Шалтена, но постоянство, похоже, было ему не свойственно.
     - Если вы не возражаете, я буду  стоять,  -  послышался  надтреснутый
голос.
     Длинная  трубка  лежала  на  бюро  рядом  со  специальной   коробкой,
поддерживающей определенную влажность табака. Он набил  трубку  и  закурил
тошнотворно-душистую смесь. Эверард, отчасти из самозащиты, раскурил свою,
вырезанную из корня вереска. Атмосфера все же располагала к общению.
     В конце концов, их объединяла общая  цепь,  и  Шалтен,  понимая  это,
постарался разрядить обстановку.
     Болтовня о погоде, о пробках на  дорогах,  о  преимуществах  кухни  у
Тадича в Сан-Франциско заняла первые минуты разговора. Затем он обратил на
гостя странно поблескивающие желто-зеленые  глаза  и  произнес  с  той  же
интонацией:
     - Итак, вы расстроили  планы  экзальтационистов  в  Перу  и  частично
устранили их. Захватили сбежавшего испанского конкистадора и  вернули  его
туда, где ему положено быть. Вы вновь столкнулись с  экзальтационистами  в
Финикии и также вывели из строя несколько бандитов.
     Подняв руку, Шалтен продолжил:
     -  Нет,  пожалуйста,  без  излишней  скромности.  Конечно,   подобные
операции  требуют  хорошо  сработавшейся  команды.  В  организме   великое
множество клеток, и все они функционируют, потому что ими  управляет  дух.
Вы не только руководили работой группы, но и действовали при необходимости
в одиночку. Примите мои поздравления. Вопрос в том, хватило ли вам времени
на отдых после этой операции?
     Эверард кивнул.
     - Вы уверены? - настаивал Шалтен. - Для отдыха пока есть  время.  Вам
пришлось  немало  пережить,  это  серьезная  нагрузка.  Мы   разрабатываем
следующий этап, и он будет, похоже, еще более опасным и напряженным.
     Шалтен изобразил на лице улыбку.
     - Или, учитывая ваши политические взгляды, я должен был сказать,  что
работа будет опасной и ответственной.
     Эверард рассмеялся:
     - Спасибо! Благодарю вас. Но я в  самом  деле  готов  работать.  Меня
беспокоит, что экзальтационисты до сих пор разгуливают на свободе.
     На английском это замечание звучало нелепо,  но  только  темпоральный
язык имел грамматическую структуру, пригодную для описания перемещений  во
времени. Пока не  требовалась  абсолютная  точность,  Эверард  предпочитал
родной язык. Собеседник отлично понял, что подразумевал патрульный.
     - Надо завершить эту работу, прежде чем они покончат с нами.
     - От вас никто не требует непосредственного  участия  в  событиях,  -
сказал Шалтен. - И хотя Штаб надеялся,  что  вы,  с  вашей  квалификацией,
проявите инициативу, но они на этом не настаивали.
     - Я сам хотел этого, - проворчал  Эверард.  Он  крепко  сжал  чашечку
трубки, чувствуя, как согреваются пальцы. - Хорошо. Каков ваш план, и  как
в него впишусь я?
     Шалтен выпустил клуб дыма.
     -  Сначала  подоплека.  Вам  известно,  что   13   июня   1980   года
экзальтационисты находились в Северной Калифорнии. По крайней мере один из
них имеет Прямое отношение к провокации в Финикии. Они предприняли строгие
меры предосторожности, использовали разрешенные  перемещения  во  времени,
чтобы замаскироваться, и так далее. У нас нет возможности  взять  их  там.
Сам этот факт может открыть нам путь для  разыгрывания  новой  партии,  но
они, понятно, знают, что мы о  них  знаем.  В  тот  день  экзальтационисты
держались особенно осторожно, тщательно избегая любых действий, в  которых
не были абсолютно уверены.
     - М-да. Разумеется.
     - Однако, изучив вопрос, я пришел к выводу, что существует  еще  одна
небольшая зона в пространстве-времени, где, вероятно, они скрываются.  Это
только  предположение,  точные  данные  отсутствуют,  но   сама   гипотеза
заслуживает внимания.
     Длинный мундштук указал на Эверарда.
     - Догадываетесь, о чем речь?
     - М-м-м... здесь и сейчас. Ведь вы поэтому сейчас здесь.
     -  Правильно,  -  Шалтен  усмехнулся.  -  Я  провел  недели  в   этой
отвратительной эпохе,  вынашивая  планы,  продумывая  ловушки,  кропотливо
перебирая деталь  за  деталью.  И  так  каждый  день.  Не  исключено,  что
напрасно. Как часто человек растрачивает свой интеллект  впустую!  Поможет
ли вам выпестованный мною плод? - Он выпустил изо рта тягучее облако дыма.
- Догадываетесь, как я дошел до мысли о  перспективах  этого  периода  для
нас?
     Эверард оцепенел, словно человек, стоявший перед ним,  превратился  в
гремучую змею.
     - Боже мой, - прошептал он. - Ванда Тамберли!
     - Молодая леди, наша современница, угодившая в перуанскую  переделку,
- кивнул Шалтен и продолжил подчеркнуто неторопливо: - Позвольте высказать
мои доводы, хотя вы и сами теперь без труда сумеете восстановить  события.
Когда провалилась попытка присвоить выкуп за  Атауальпу,  экзальтационисты
взяли  в  плен  двух   человек   -   дона   Луиса   Кастелара   и   нашего
законспирированного  специалиста  Стивена  Тамберли,  чье  присутствие   в
сокровищнице  помешало  им  совершить  задуманное  -  как  они  надеялись,
ненадолго. Припоминаете? Позже они  разобрались,  что  Стивен  работает  в
Патруле, и его допрашивали  под  воздействием  кирадекса.  Когда  Кастелар
вырвался на свободу и скрылся на темпороллере, захватив с собою  Тамберли,
экзальтационисты собрали всю возможную информацию о Стивене и его прошлом.
Ваши люди, вновь атаковав, уничтожили и захватили в плен почти всех.
     "Конечно, я припоминаю, черт побери!" - проворчал про себя Эверард.
     - Теперь  взгляните  на  случившееся  глазами  тех,  кто  сбежал  или
находился тогда в другом месте, - продолжал Шалтен. -  Произошла  какая-то
ужасная ошибка, и они страстно желают разобраться в ней. Простыл ли  след,
по которому до них добрался Патруль, или, быть может, он  выведет  сыщиков
на оставшихся экзальтационистов?
     Они отчаянно смелы и умны. Они досконально  исследуют  все  возможные
ходы, и мы не в состоянии препятствовать им. Так же  как  не  в  состоянии
охранять каждого человека, причастного к  этой  истории.  Экзальтационисты
могли вернуться в Перу после 1533 года и осторожно  разузнать  последующую
биографию Кастелара. Возможно, подобное,  но  в  меньших  масштабах,  было
проделано с Тамберли. Не требует доказательств и  то,  что  они  не  знают
всего о той веселой погоне, в которую нас вовлек Кастелар, и о том, как мы
вытащили Тамберли, и как в это была втянута его  племянница.  Их  сведения
отрывочны,  выводы  весьма  неполны  и  расплывчаты.  Тем  не  менее  они,
очевидно, считают себя вне опасности,  доказательством  чего  является  их
шальная выходка в Финикии.
     Во-первых, я уверен, что они проводили  тщательное  расследование  по
всем, кого упомянул Тамберли во время  изощренного  и  жестокого  допроса:
круг общения, знакомые, родственники. Ведя наблюдение,  они  вполне  могли
обнаружить веские  причины,  чтобы  заподозрить  его  племянницу  Ванду  в
причастности к этому делу, тем более что ей  предложили  вступить  в  ряды
Патруля. Это произошло в мае 1987 года.
     - А мы сидим здесь и мирно беседуем! - воскликнул Эверард.
     Шалтен поднял руку.
     - Умоляю, успокойтесь, друг мой. С какой стати им нападать на нее или
на кого-нибудь еще? Дело сделано. Они беспринципны и  жестоки,  как  дикие
коты,  но  не  глупы  и  не  мстительны.  Семейство  Тамберли  больше   не
представляет для  них  угрозу.  Напротив,  они  действуют  с  чрезвычайной
осторожностью, так как полагают, что мисс  Ванда  -  под  тайным  надзором
Патруля, который ждет,  когда  экзальтационисты  клюнут  на  нее.  Они  не
чувствуют  никаких  угрызений  совести,  используя  человека  в   качестве
приманки. Думаю, что они не решатся ни на какие  серьезные  действия,  они
лишь наблюдают, по крупицам  собирая  информацию,  и  прячутся  где-то  во
времени.
     - И все-таки...
     - Не беспокойтесь, она находится под нашим наблюдением  -  на  всякий
случай. Я считаю, что неожиданностей не будет и это бдение - только  трата
драгоценного времени. Но штаб-квартира настаивает,  ничего  не  поделаешь.
Так что расслабьтесь.
     - Хорошо, - буркнул Эверард, хотя на душе у него было неспокойно.
     "Почему я так волнуюсь? Да, она изящна, сообразительна, хороша собой,
но это обычная девушка из рода человеческого, миллион  лет  обитающего  на
Земле", - подумал Эверард, а вслух произнес:
     - Хватит вступлений. Не пора ли перейти к сути?
     Шалтен отпил маленький глоток.
     - Заключительный результат моих размышлений, - сказал он, - я сообщил
вам  в  начале   беседы.   Весьма   похоже,   что   один   или   несколько
экзальтационистов находятся на побережье в районе Сан-Франциско в  течение
нескольких дней  текущего  месяца  -  мая  1987  года.  Но  они  настолько
осмотрительны, что мы не можем выследить их. Вместо этого  мы  готовим  им
ловушку.
     Эверард залпом допил пиво, подался вперед и задымил трубкой.
     - Как?
     - Вы обратили внимание на дело, связанное с  бактрийским  письмом?  -
поинтересовался Шалтен.
     - Связанное с чем? -  задумчиво  переспросил  Эверард.  -  Нет,  я...
пожалуй, упустил это из виду. Что-нибудь новое? Я очень недолго  пробыл  в
том отрезке времени и был слишком занят.
     Шалтен кивнул массивным черепом.
     - Понимаю. Вы занимались перуанскими событиями, затем  ваше  внимание
переключилось на очаровательную молодую леди,  а  когда  человеку  наперед
известно, что уготовано этому веку историей, он становится невосприимчивым
к проблемам сегодняшнего дня. Тем не менее я полагал, что вы в курсе.  Это
не просто сенсация местного значения. Она интересна специалистам, но в  то
же время весьма занимательна и для общественности. Так сказать,  небольшая
международная сенсация-однодневка.
     - Которую вам удалось  организовать  точно  в  соответствии  с  вашим
желанием, - заключил Эверард. Сердце его тревожно екнуло.
     - Потому-то я и здесь.
     "Как он проделывает эти  фокусы?  Плетет  паутину  связей,  операций,
выдумывает сказочки и скармливает их специально отобранным журналистам - и
все это вытворяет сие тщедушное  создание.  Даже  при  том,  что  основную
работу делают компьютеры, он заслуживает  благоговейного  трепета.  Но  не
спрашивай его, не надо, не задавай вопросов, иначе он  заговорит  тебя  до
смерти", - подумал Эверард, а вслух добавил:
     - Пожалуйста, просветите меня.
     - Мы могли бы выбрать июнь 1980 года, потому что  твердо  знали,  что
экзальтационисты там, - объяснил Шалтен, - но я подумал, что  фокус  может
не  сработать,  поскольку  они  не  только  предельно  осторожны,   но   и
присутствие их оказалось слишком кратким. Могло  случиться  так,  что  они
просто не заметили бы нашу приманку. Этот год лучше - если,  конечно,  они
здесь появятся. Им понадобится  по  крайней  мере  несколько  дней,  чтобы
изучить семейство Тамберли.  Им,  замаскированным  под  обычных  людей  XX
столетия, придется жить в гостинице, ездить на автобусе - в общем,  скука,
от которой они станут избавляться с помощью газет, телевидения и  прочего.
Кроме того, они обладают живым умом и заинтересуются окружающим их  миром,
который представляется им древней стариной. И тогда... как я уже сказал, в
прессе  появится  сенсация,  которая,  по-моему,  привлечет  их  внимание.
Ненадолго,  конечно,  история   вскоре   забудется.   Но   если   известие
заинтересует их, это подтолкнет экзальтационистов к действию, например,  к
сбору научных публикаций по данной теме.
     Эверард вздохнул.
     - Нельзя ли еще пива?
     - С удовольствием.
     Эверард поудобнее устроился в  кресле,  а  Шалтен  по-прежнему  стоял
перед ним с длинной трубкой, похожий на фоне прекрасного  старинного  бюро
на карикатуру.
     Эверард услышал:
     - Что вам известно о греческом государстве Бактрия?
     - Гм, э-э-э... позвольте подумать...
     Его исторические познания в основном касались тех обществ и  эпох,  в
которых он работал, в остальном же были весьма отрывочными.
     - Бактрия располагалась на севере современного  Афганистана.  В  свое
время Александр Македонский прошел по этим местам и включил  их  в  состав
своей империи. Туда двинулись греческие колонисты. Позже они объявили себя
независимыми, завоевали... м-м... большую часть  Афганистана  и  отхватили
довольно большой кусок от северо-западной Индии.
     Шалтен одобрительно кивнул.
     - Неплохо, учитывая,  что  это  без  подготовки.  Конечно,  предстоит
кое-что подучить и провести разведку на месте - предполагаю, в 1970  году,
накануне событий в Афганистане, когда вы сможете приехать туда  под  видом
туриста. - Шалтен набрал воздуха в хилую грудь и  продолжил:  -  Два  года
назад русский  солдат  в  горах  Гиндукуша  наткнулся  на  древнегреческую
шкатулку,  которую,  по  всей  вероятности,  выбросило  на  поверхность  в
результате обстрела района повстанцами. Захватывающая история. Пикантность
ей  придает  расплывчатость  официальных  сообщений  -  типичный   атрибут
советской секретности. Дело в том, что солдат передал находку командиру, и
в конце концов она оказалась в Институте Востоковедения в  Москве.  Сейчас
некий профессор Л.П.Соловьев опубликовал результаты своих исследований. Он
не сомневается в подлинности шкатулки  и  подчеркивает,  что  эта  находка
проливает свет на период, мало известный историкам. Большая часть сведений
о нем, которыми наука располагала до сих  пор,  почерпнута,  за  неимением
источников, из монет.
     - Что было в шкатулке?
     -