о  же  времени  -  даже  в
Китае, который так далеко от Европы.
     Эверард проглотил аквавит и запил пивом.
     - Не утруждайте себя, - резко произнес он. - Я  могу  свести  воедино
упомянутые события. Что именно вам кажется странным в этих двух примерах?
     -  Точные  даты  названных  событий  не  совпадают  с  теми,  которые
зафиксировали ученые из будущего.  Не  совпадают  также  некоторые  мелкие
детали, такие, как текст пьесы или  предметы,  изображенные  на  некоторых
картинах Ма Юаня. - Гийон отпил из бокала.  -  Мелкие  детали,  запомните.
Ничего, что явно изменяет общую картину поздних событий или даже что-то  в
повседневной  жизни.  Тем  не  менее  подобные  мелочи  свидетельствуют  о
нестабильности на этих отрезках истории.
     Эверард чуть не вздрогнул.
     - Двести тринадцатый до Рождества Христова, вы сказали?
     "Бог мой! Вторая Пуническая война!"
     Он явно перестарался, набивая трубку.
     Гийон снова кивнул.
     -  На  вас  лежала  громадная   ответственность   за   предотвращение
катастрофы.
     - Сколько их еще могло быть? - резко спросил Эверард.
     Вопрос был абсурдный, и к тому же заданный по-английски.  Прежде  чем
Эверард перешел на темпоральный язык, Гийон сказал:
     - Данная проблема изначально неразрешима. Сами подумайте.
     Эверард последовал совету.
     - Патруль, все существующее человечество, сами данеллиане обязаны вам
после Карфагена. - Помолчав немного, Гийон вновь заговорил: - Если хотите,
считайте  некоторые  уступки,  впоследствии   сделанные   вам,   небольшим
вознаграждением.
     - Спасибо.  -  Эверард  разжег  трубку  и  запыхтел  ею.  -  Не  одно
бескорыстие двигало мною, как вы понимаете. Мне хотелось, чтобы мой родной
мир не исчез из истории Земли. - Он вдруг вытянулся как струна. - Но какое
отношение эти аномалии имеют ко мне?
     - Не исключено, что никакого.
     - Или к Ванде... к специалисту Тамберли? Что  вам  нужно  от  меня  и
Тамберли?
     Гийон поднял руку.
     - Пожалуйста, не  надо  заводиться.  Я  знаю  о  вашем  стремлении  к
независимости и считаю его в какой-то степени оправданным.
     - В тех местах, откуда я родом, это неотъемлемое право каждого,  черт
побери! - проворчал Эверард. Щеки его вспыхнули.
     - Если Патруль призван наблюдать за эволюцией времени и  хранить  ее,
не следует ли ему заодно  присмотреть  и  за  собой?  Вы  стали  одним  из
важнейших агентов, действующих  в  пределах  последних  трех  тысячелетий.
Именно поэтому, знаете вы это или нет, ваше воздействие на ход событий  по
сравнению с  другими  более  существенно.  Иногда  оно  сказывается  через
друзей. Тамберли стала катализатором  в  среде,  которую  она  по  заданию
должна  была  просто  изучать.  Когда  вы  защитили  ее  от  наказания  за
проступок, вы тоже стали причастны к этому. Никакого вреда в любом  случае
это не принесло, и мы не ожидаем, что кто-то из вас  вольно  или  невольно
нанесет удар нашему делу, но вы должны понять - мы хотим знать  о  вас  по
возможности больше.
     Волосы на руках Эверарда встали дыбом.
     - Мы, говорите? - прошептал он. - Кто вы, Гийон? Кто вы такой?
     - Агент, как и вы, служащий там же, где и вы,  за  исключением  того,
что я слежу за самим Патрулем.
     Эверард не сдавался.
     - Откуда вы? Из эры данеллиан?
     Защита мгновенно рухнула.
     - Нет! - Гийон сделал нетерпеливый жест. - Я никогда не встречался  с
ними! - Он отвел  взгляд  в  сторону.  Аристократические  черты  его  лица
исказились. - Вам однажды повезло, а я... Нет, я просто никто.
     "Ты имеешь в виду, что ты просто человеческое существо, подобное мне.
Для данеллиан мы оба - Homo erectus  [человек  прямоходящий  (лат.)],  или
австралопитеки. Хотя ты, рожденный в более поздней и развитой цивилизации,
должен знать о них гораздо больше меня. И, видимо,  достаточно  для  того,
чтобы бояться их".
     Гийон, придя в себя, отпил виски и произнес прежним спокойным тоном:
     - Я служу так, как мне приказывают. И все.
     С внезапной симпатией и бессознательным желанием разрядить обстановку
Эверард пробормотал:
     - Итак, теперь вы просто  связываете  оборванные  концы  -  и  ничего
драматического.
     - Надеюсь. От всей души. - Гийон глубоко вздохнул и улыбнулся. - Ваша
здоровая логика и практический подход - как они помогают делу!
     Напряжение отпустило и Эверарда.
     - Все в порядке. Нас слегка занесло, верно? На самом деле мне  нечего
беспокоиться ни за себя, ни за Ванду.
     Хладнокровие переросло в облегчение, прозвучавшее в голосе Гийона:
     - Я приехал, чтобы убедить вас  именно  в  этом.  Последствий  вашего
столкновения с агентом Корвином и другими  больше  не  существует.  Можете
выбросить все это из головы и заняться делом.
     - Спасибо! Ваше здоровье!
     Они подняли бокалы.
     Потребуется еще немного времени, чтобы действительно расслабиться.
     - Я слышал, что вы готовитесь к новой экспедиции, - заметил Гийон.
     Эверард пожал плечами.
     - Пустяки. Дело Олтамонта. Не думаю, что вы о нем слышали.
     - Нет уж, пожалуйста, расскажите, вы разбудили мое любопытство.
     - Ладно. Собственно, почему бы и нет? - Эверард откинулся  на  спинку
кресла, попыхивая трубкой и смакуя пиво.  -  1912  год.  Назревает  Первая
Мировая война. Немцы полагают, что нашли шпиона, которого смогут  внедрить
к  противнику,  -  это  американец  ирландского  происхождения  по   имени
Олтамонт. На самом деле он - английский агент и в конце концов очень ловко
обводит немцев вокруг пальца. Проблема, с нашей точки зрения,  заключается
в том, что он слишком наблюдателен и умен. Олтамонт докопался до некоторых
странных  событий.  Они  могли  вывести  его  на   нашу   группу   военных
исследователей, действовавшую в  те  годы.  Один  из  исследователей,  мой
знакомый, обратился за помощью и попросил меня прибыть к ним  и  придумать
что-нибудь, чтобы  отвлечь  Олтамонта.  Ничего  существенного.  Мы  должны
сделать так, чтобы ему на глаза ничего необычного  больше  не  попадалось.
Так что мне, скорее, предстоит просто развлечение.
     -  Понятно.  Ваша  жизнь  состоит  не  из  одних  только  рискованных
приключений. Не так ли?
     - Лучше бы их совсем не было!
     Еще час они проболтали о пустяках, пока Гийон не откланялся.
     В одиночестве на Эверарда  нахлынула  тоска.  От  кондиционированного
воздуха комната казалась безжизненной. Он подошел к окну и распахнул рамы.
Ноздри втянули острый запах надвигающейся грозы.  Ветер  шумно  хозяйничал
над городом.
     Дурное предчувствие вновь охватило его.
     "Совершенно очевидно, что Гийон очень  влиятельный  человек.  Неужели
люди из далекого будущего прислали его сюда с таким пустячным  поручением,
как он пытался изобразить? Может их, скорее, пугает неподвластный хаос, на
что он  едва  намекнул?  Не  отчаянная  ли  это  попытка  взять  хаос  под
контроль?"
     Молния полыхнула, как  флаг,  стремительно  взлетевший  над  замковой
башней. Настроение Эверарда было под стать погоде.
     "Выбрось это из головы. Тебе же сказали,  что  все  в  порядке.  Надо
закончить очередную работу, а дальше... В жизни много приятных моментов".




                       ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ИЗУМЛЕНИЕ МИРА


                   1137-АЛЬФА ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

     Дверь открылась. Солнечный свет ворвался в лавку  торговца  шелком  и
заиграл на всех товарах. Осенний воздух заструился следом,  неся  с  собой
прохладу и уличный шум. Спотыкаясь, вошел подмастерье. Из полумрака лавки,
против  света,  он  казался  бесплотной  тенью,  которая,  однако,  громко
всхлипывала.
     - Мастер Жоффре, о, мастер Жоффре!
     Эмиль Вольстрап вышел из-за конторки, где занимался  подсчетами.  Его
проводили  взглядами  два  мальчика  -  итальянец  и  грек,   продолжавшие
перекладывать рулоны шелка.
     - Что случилось, Одо? - спросил Эмиль.
     Норманнский диалект, на котором  он  произнес  эти  слова,  даже  ему
самому казался жестче.
     - Что-то не вышло с моим поручением?
     Тонкая фигурка прижалась  к  нему,  уткнувшись  лицом  в  одежду.  Он
почувствовал, как от рыданий содрогается тело мальчика.
     - Мастер, - уловил он сквозь всхлипывания, - король умер.  Эту  весть
передают по всему городу.
     Вольстрап разжал руки и, отстранив мальчика, выглянул  на  улицу.  Но
сквозь решетки на арочных окнах много не увидишь. Дверь, впрочем, все  еще
была распахнута. Булыжник мостовой,  дом  с  галереей  на  противоположной
стороне, сарацин-прохожий в белых одеяниях и тюрбане, воробьи, копошащиеся
над крошками, - все казалось Эмилю нереальным. Почему они существуют? Все,
что он видел, в любой момент могло исчезнуть. Вообще все вокруг. Он тоже.
     - Наш король Роджер? Нет! - решительно произнес Эмиль. -  Невозможно.
Это ложь.
     Одо замолотил руками в воздухе.
     - Нет, правда! - Его тонкий голос сорвался. От  смущения  подмастерье
слегка притих. Он глотал слезы и всхлипывал, пытаясь справиться с собой. -
Так сказали гонцы из Италии. Он пал в битве. Его армия  разбита.  Говорят,
что и принц тоже мертв.
     - Но я точно знаю... - Вольстрап запнулся.
     Он со страхом понял, что  едва  не  предсказал  то,  что  случится  в
будущем, благо вовремя спохватился. Неужели эта весть так потрясла его?
     - Откуда люди на улице знают? Такие известия поступают во дворец.
     - Г-гонцы... выкрикивали весть народу.
     Звук, прорвавшийся сквозь  шум  Палермо,  заглушил  их.  Блуждая  меж
городских стен, он вырвался в гавань. Вольстрап  знал  этот  звук.  И  все
знали. Погребальный звон кафедральных колоколов.
     Несколько мгновений Вольстрап стоял  неподвижно.  Где-то  вдалеке  он
увидел подмастерьев на их рабочих местах, осеняющих себя крестом - католик
клал кресты слева направо, православный - справа налево.  До  него  дошло,
что и ему следует сделать то же. Это вывело Вольстрапа из  оцепенения.  Он
обернулся к пареньку-греку, самому рассудительному из учеников.
     - Михаил, - приказал он, - беги поскорее и  разузнай,  что  на  самом
деле случилось, да не мешкай, возвращайся!
     - Слушаю, мастер! - отозвался ученик. - Они должны  огласить  новость
на площади.
     Грек убежал на улицу.
     - Займитесь работой, Козимо, и ты, Одо.  Забудь,  за  чем  я  посылал
тебя, - продолжал Вольстрап. - Сегодня мне это уже не понадобится.
     Разыскивая  что-то  в  дальней  части  лавки,   он   услышал   рокот,
перекрывший звон колоколов.  Не  обрывки  разговоров,  песни,  шаги,  стук
копыт, скрип колес, биение пульса  города,  а  крики,  стоны,  молитвы  на
латинском, греческом, арабском, еврейском и целом наборе местных наречий -
страх, объявший все окрест.
     "Ja, det er nok sandt" [Да, это пожалуй, правда (лат.)]. Он  заметил,
что в мыслях невольно переключился на датский. Слух, вероятно, не  ложный.
И если так, то лишь ему одному ведомо, насколько это ужасно.
     Догадывался Вольстрап и о причине событий.
     Он вышел в маленький сад с бассейном в мавританском  стиле.  Дом  был
построен в  те  времена,  когда  Сицилией  правили  сарацины.  Купив  дом,
Вольстрап приспособил его для торговли и для жизни  -  он  не  намеревался
держать гарем подобно большинству состоятельных норманнов. Вместо этого  в
недоступной прежде для посторонних  глаз  части  дома  оборудовали  склад,
кухню, спальни для учеников и слуг,  помещения  для  разных  хозяйственных
нужд. Лестница вела на верхний этаж, где  жил  он  сам  с  женой  и  тремя
детьми. Вольстрап поднялся к себе.
     Жена - маленькая смуглая женщина - встретила его в галерее.  Несмотря
на полноту и седину в темных волосах, она выглядела очень  привлекательно.
Он заглянул в ее зрелые годы  прежде,  чем  вернуться  в  ее  молодость  и
предложить ей руку. Это несколько нарушало законы Патруля Времени,  но  он
прожил  с  нею  долгую  жизнь.  Жена  была   необходима   для   соблюдения
общественных приличий, для семейных отношений, для уюта домашнего очага и,
конечно, для тепла в постели, поскольку по характеру Вольстрап принадлежал
к однолюбам, а не к дамским угодникам.
     - Что случилось, мой господин? - ее вопрос прозвучал по-гречески.
     Она,  как  и  большинство  уроженцев  Сицилии,  владела   несколькими
языками, но сегодня обратилась к языку своего детства.
     "Как и я", - подумал Вольстрап.
     - В чем дело?
     - Боюсь, весть печальная, - ответил он. - Проследи, чтобы в  доме  не
началась паника.
     Она приняла католичество, чтобы выйти замуж за Вольстрапа, но сейчас,
забывшись, перекрестилась по восточному обряду. Он по  достоинству  оценил
цельность ее натуры, проявившуюся в этот момент.
     - Как прикажет мой повелитель.
     Вольстрап улыбнулся и, взяв жену за руку, сказал:
     - Не волнуйся за нас, Зоя. Я обо всем позабочусь.
     - Я знаю.
     Жена поспешно вышла. Он проводил ее взглядом.
     "Если бы века мусульманского господства  не  превратили  женщин  всех
вероисповеданий в таких забитых существ, каким прекрасным другом могла  бы
стать Зоя", - неожиданно подумал  он.  Но  она  прекрасно  выполняла  свои
обязанности, ее родня неизменно помогала ему в торговле, и...  он  не  мог
жить с кем-то, кто проявлял бы любопытство к его секретам.
     Вольстрап миновал несколько комнат, еще сохранивших аскетизм  ислама,
и вошел в свою, предназначенную только для  него  одного  комнату.  Он  не
запирал ее, чтобы не вызвать подозрений в  занятиях  колдовством  или  еще
чем-нибудь похуже. Но купцу, понятно, необходимы конторские книги, скрытые
от чужого взгляда, крепкие шкатулки и порой уединение. Задвинув засов,  он
поставил стул перед огромным шкафом, сел и принялся  нажимать  на  листья,
вырезанные в дереве, соблюдая определенную последовательность.
     Перед ним засветился прямоугольник. Он  облизнул  пересохшие  губы  и
прошептал на темпоральном:
     - Описание кампании короля Роджера в Италии, начиная с  первых  чисел
прошлого месяца.
     На дисплее возник текст. Память восстановила цепь событий. Год  назад
Лотарь, старый император Священной Римской империи, перешел  Альпы,  чтобы
помочь папе Иннокентию II в борьбе против  Роджера  II,  короля  Калабрии,
Апулии и Сицилии. Наиболее знатным из союзников Лотаря был шурин Роджера -
Райнальф, граф Авеллино.  Они  с  боями  пробивались  на  юг  итальянского
полуострова, пока в конце августа  1137  года  от  Рождества  Христова  не
объявили себя победителями. Райнальфу был пожалован титул герцога  Апулии,
дабы он защищал юг от сицилийцев. Лотарь,  оставив  герцогу  восемь  сотен
рыцарей, отправился домой, ощущая приближение смерти. Иннокентий вступил в
Рим, хотя его соперник, претендовавший на престол  собора  Святого  Петра,
Анаклет II, занял замок Святого Ангела.
     В начале октября этого года Роджер вернулся. Он высадился в Салерно и
опустошил  земли,  которые  отказались  ему  подчиняться.   Зверства   его
повергали в ужас даже в  этот  жестокий  век.  В  самом  конце  месяца  он
столкнулся с армией Райнальфа при Риньяно, на севере Апулии.
     Там Роджер потерпел поражение. Первая атака под началом его  старшего
сына и тезки, герцога Роджера, завершилась  бегством.  Вторая,  в  которую
пошел сам король, захлебнулась и окончилась поражением. Герцог Райнальф  -
доблестный  и  всеми  любимый  военачальник  -  бросил  все  силы   против
королевской рати. Паника охватила солдат Роджера, и они бежали с поля боя,
бросив три тысячи убитых. Роджер, собрав остатки разбитой армии,  отступил
в Салерно.
     Победой противник упивался недолго.  У  Роджера  были  свежие  запасы
силы. Он осадил Неаполь, отвоевал Беневенто и большое  аббатство  на  горе
Монте-Кассино. Вскоре только Апулия оставалась  во  власти  своего  нового
герцога. Папе Иннокентию и его известному сподвижнику Бернару  Клервоскому
пришлось согласиться на посредничество Роджера в переговорах с  Анаклетом.
Несмотря на то что противник законного папы был  на  его  стороне,  король
резко заявил, что находит ситуацию слишком  сложной  для  принятия  скорых
решений. Он предложил провести еще одну встречу в Палермо.
     Но она так и не состоялась. Император Лотарь скончался в декабре,  по
пути домой. В январе 1138 года Анаклет тоже ушел из жизни. Роджер  получил
нового папу, но тот вскоре положил конец  схизме,  сложив  с  себя  тиару.
Праздновавший триумф в Риме Иннокентий приготовился нанести сокрушительное
поражение королю, которого  он  уже  отлучил  от  церкви.  Планы  папы  не
удались. Главный из  его  уцелевших  сторонников  -  Райнальф  -  умер  от
лихорадки весной 1139 года.  Вскоре  старший  и  младший  сыновья  Роджера
заманили в западню папскую армию и пленили самого Иннокентия.
     - Недурно для средних веков,  когда  все  люди  считались  преданными
детьми церкви, - пробормотал лютеранин, живший в душе Вольстрапа.
     Спохватившись, он подумал: "Я  ведь  проследил  грядущие  события,  а
сейчас за окном начало ноября 1137 года. Да,  похоже...  Как  раз  столько
времени нужно, чтобы весть достигла столицы Роджера - весть  не  просто  о
его поражении при Риньяно, а о гибели короля на поле брани.
     Что же будет в день грядущий, в котором ему уготована важная роль?"
     Он  приказал  компьютеру  остановить  текст.  Мгновение   он   сидел,
обливаясь холодным потом. Наконец принял решение.  Вольстрап  был  сейчас,
как он считал, единственным путешественником во времени на острове,  -  но
на всей планете работало множество других.
     Его дом даже не считался базой Патруля. Вольстрап  был  наблюдателем,
которому вменялось в обязанности оказывать помощь  и  обеспечивать  защиту
прочим путешественникам,  если  таковые  объявятся  в  его  краях.  Гостей
случалось немного. Славные дни норманнской Сицилии пока еще не настали, да
и впоследствии слава ее померкнет из-за событий на материке.  Региональная
штаб-квартира располагалась в Риме  с  1198  года,  когда  Иннокентий  III
принял бразды власти. Вся Европа бурлила, как, впрочем, и  остальной  мир.
Агенты  Патруля,  рассеянные  по  всему  миру,  тем  не   менее   пытались
отслеживать историю.
     Вольстрап, получивший информацию из банка  данных,  мысленным  взором
окинул планету. В эти минуты Лотарь находится  еще  на  пути  в  Германию.
После его смерти начнутся раздоры за право наследования, в результате чего
разразится гражданская война. Людовик VII только  что  унаследовал  корону
Франции и женился на Элеоноре Аквитанской, его правление  обернется  цепью
роковых просчетов. В  Англии  нарастает  соперничество  между  Стефаном  и
Матильдой. В Иберии бывший монах  против  воли  возведен  на  трон  короля
Арагона, но это  событие  приведет  к  союзу  с  Каталонией;  Альфонс  VII
Кастильский провозгласил себя королем всех испанцев и начал Реконкисту.
     Бедная Дания с ее слабовольным правителем лежит в руинах,  разоренная
варварами, пришедшими с Балтии...
     Иоанн II умело правит Восточной Римской  империей,  ведя  кампании  в
Малой Азии  в  надежде  отвоевать  Антиохию  у  крестоносцев.  Королевство
Иерусалимское,  основанное  крестоносцами,  трещит  по  швам  под  напором
возродившегося  мусульманства.  Египетский  Халифат  раскололся   на   две
противоборствующие  стороны.  Аравия  обратилась  в   мешанину   крошечных
королевств. Персия агонизирует в династических войнах.
     Князья Киевский Руси  также  не  ладят  друг  с  другом.  На  Востоке
мусульманское завоевание  Индии  на  время  приостановилось,  пока  Махмуд
Газневи воевал с афганскими принцами.  Татаро-монголы,  завоевав  Северный
Китай, основали там собственную империю  в  то  время,  как  династия  Сун
крепко держит бразды правления на юге. Непримиримая вражда домов  Тайра  и
Минамото расколола Японию. В обеих Америках...
     Раздался стук в дверь.  Вольстрап  неуверенно  поднялся  со  стула  и
отодвинул засов. На пороге стоял дрожащий Михаил.
     - Это правда, мастер Жоффре, - сказал ученик. - Король Роджер  и  его
с