должение романа,  мы  находим,  что  она
постоянно верна себе и своему развитию, что она представляет  не  сентенцию*
автора, а живое лицо, только такое, каких мы  еще  не  встречали.  В  ней-то
более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь;  от  нее
можно ожидать слова, которое сожжет и развеет обломовщину... Она начинает  с
любви к Обломову, с веры в него, в его нравственное преобразование...  Долго
и упорно, с любовью и нежной  заботливостью  трудится  она  над  тем,  чтобы
возбудить жизнь, вызвать деятельность в этом человеке. Она не хочет  верить,
чтобы он был так бессилен на добро; любя в нем свою  надежду,  свое  будущее
создание, она делает для него все: пренебрегает даже  условными  приличиями,
едет к нему одна, никому не сказавшись, и не  боится,  подобно  ему,  потери
своей репутации. Но она с удивительным  тактом  замечает  тотчас  же  всякую
фальшь, проявлявшуюся в его натуре, и чрезвычайно просто объясняет ему,  как
и почему это ложь, а не правда. Он, например, пишет ей письмо, о котором  мы
говорили выше, и потом уверяет ее, что писал это  единственно  из  заботы  о
ней, совершенно забывши себя, жертвуя собою, и т.д. "Нет, - отвечает она,  -
не правда: если б вы думали только о моем счастии и считали необходимою  для
него разлуку с вами, то вы бы просто уехали, не посылая  мне  предварительно
никаких писем". Он говорит, что боится ее несчастия, если  она  со  временем
поймет, что ошиблась в нем, разлюбит его и полюбит другого. Она спрашивает в
ответ на это: "где же вы тут видите несчастье мое? Теперь я вас люблю, и мне
хорошо; а после я полюблю другого, и, значит, мне  с  другим  будет  хорошо.
Напрасно вы обо мне беспокоитесь". Эта простота и ясность мышления заключает
в себе задатки новой жизни, не той, в условиях которой  выросло  современное
общество... Потом, - как воля Ольги послушна ее сердцу! Она продолжает  свои
отношения и любовь к Обломову, несмотря  на  все  посторонние  неприятности,
насмешки и т.п., до тех пор, пока не убеждается в его решительной дрянности.
Тогда она прямо объявляет ему, что ошиблась в нем, и уже не  может  решиться
соединить с ним свою судьбу. Она еще хвалит и ласкает его и при этом отказе,
и даже после; но  своим  поступком  она  уничтожает  его,  как  ни  один  из
обломовцев не был уничтожаем женщиной. Татьяна говорит Онегину в  заключении
романа:
     ______________
     * Сентенция (с лат.) - нравоучительное изречение.

                       Я вас люблю (к чему лукавить?),
                       Но я другому отдана
                       И буду век ему верна...

     Итак, только внешний нравственный долг  спасает  ее  от  этого  пустого
фата; будь она свободна, она бы бросилась  ему  на  шею.  Наталья  оставляет
Рудина только потому, что он сам уперся на первых же порах, да  и,  проводив
его, она убеждается только в том, что он ее не любит,  и  ужасно  горюет  об
этом. Нечего и говорить о Печорине, который успел заслужить только ненависть
княжны Мери. Нет, Ольга не так поступила с Обломовым. Она  просто  и  кротко
сказала ему: "я узнала недавно только, что я  полюбила  в  тебе  то,  что  я
хотела, чтоб было в тебе, что указал мне Штольц, что мы выдумали  с  ним.  Я
любила будущего Обломова! Ты кроток, честен, Илья; ты нежен...  как  голубь;
ты спрячешь голову под крыло - и ничего не хочешь больше; ты готов всю жизнь
проворковать под кровлей... да я не такая: мне мало этого, мне нужно чего-то
еще, а чего - не знаю!" И она оставляет Обломова, и она стремится  к  своему
чему-то, хотя еще и не знает его  хорошенько.  Наконец  она  находит  его  в
Штольце, соединяется с ним, счастлива;  но  и  тут  не  останавливается,  не
замирает. Какие-то туманные вопросы и  сомнения  тревожат  ее,  она  чего-то
допытывается. Автор не раскрыл пред нами ее волнений во всей их  полноте,  и
мы можем ошибиться в предположении насчет их свойства. Но нам  кажется,  что
это в ее сердце и голове веяние новой жизни, к которой она несравненно ближе
Штольца. Думаем так  потому,  что  находим  несколько  намеков  в  следующем
разговоре.

            - Что же делать? поддаться и тосковать? - спросила она.
            -   Ничего,   -   сказал   он:  -  вооружаться  твердостью  и
       спокойствием.  Мы не титаны с тобой, - продолжал он, обнимая ее: -
       мы не пойдем с Манфредами и Фаустами на дерзкую борьбу с мятежными
       вопросами,   не  примем  их  вызова,  склоним  головы  и  смиренно
       переживем  трудную  минуту, и опять потом улыбнется жизнь, счастье
       и...
            -  А если они никогда не отстанут: грусть будет тревожить все
       больше, больше?.. - спрашивала она.
            -  Что  ж? примем ее, как новую стихию жизни... Да нет, этого
       не  бывает,  не  может  быть  у нас! Это не твоя грусть; это общий
       недуг  человечества.  На  тебя  брызнула  одна  капля...  Все  это
       страшно,  когда  человек отрывается от жизни, когда нет опоры. А у
       нас...

     Он не договорил, что у нас... Но ясно: что это он  не  хочет  "идти  на
борьбу с мятежными вопросами", он решается "смиренно склонить  голову"...  А
она готова на эту борьбу, тоскует по ней  и  постоянно  страшится,  чтоб  ее
тихое счастье с Штольцем не превратилось во что-то подходящее к  обломовской
апатии. Ясно, что она не хочет склонять голову и смиренно переживать трудные
минуты, в надежде, что потом опять улыбнется жизнь.  Она  бросила  Обломова,
когда перестала в него верить;  она  оставит  и  Штольца,  ежели  перестанет
верить в него. А это случится, ежели вопросы и сомнения не перестанут мучить
ее, а он будет продолжать ей советы - принять их, как новую стихию жизни,  и
склонить голову. Обломовщина хорошо ей знакома, она сумеет различить  ее  во
всех видах, под всеми масками и всегда найдет  в  себе  столько  сил,  чтобы
произнести над нею суд беспощадный...


ПРИМЕЧАНИЯ

ЧТО ТАКОЕ ОБЛОМОВЩИНА?

     Впервые напечатано в "Современнике", кн. V за 1859 год.

                                  К стр. 3

     Эпиграф взят из второго тома поэмы Н.В.Гоголя "Мертвые души" (глава I).
В конце статьи (см. стр. 35, 40) Добролюбов, обращаясь к мысли, выраженной в
эпиграфе, вновь напоминает цитируемые им слова Гоголя.
     "...первая часть романа..." - Добролюбов  имеет  в  виду  отрывок  "Сон
Обломова", опубликованный в 1849 году в "Литературном  сборнике".  Полностью
роман Гончарова был напечатан в журнале "Отечественные записки" в 1859  году
(кн. I-IV), одновременно с романом И.С.Тургенева "Дворянское гнездо" (журнал
"Современник", кн. I за 1859 год).

                                  К стр. 9

     "Как-то  чудно..."  -  цитата  из   стихотворения   "Исповедь"   (1842)
выдающегося русскою поэта-революционера Н.П.Огарева (1813-1877).

                                 К стр. 15

     Еруслан Лазаревич -  герой-богатырь  из  популярной  русской  сказки  и
былины.

                                 К стр. 18

     "...раскройте,  например,  "Онегина",  "Героя  нашего  времени",   "Кто
виноват?",  "Рудина",  или  "Лишнего  человека",  или  "Гамлета  Щигровского
уезда"..." - Добролюбов называет произведения  А.С.Пушкина,  М.Ю.Лермонтова,
А.И.Герцена,  И.С.Тургенева.  "Лишний  человек"  -   повесть   И.С.Тургенева
"Дневник лишнего человека" (1850).
     Тентетников - одно  из  действующих  лиц  второго  тома  "Мертвых  душ"
Н.В.Гоголя.
     Сей (Сэй) Жан-Батист (1767-1832) - французский буржуазный экономист.

                                 К стр. 19

     Бельтов - герой романа А.И.Герцена "Кто виноват?" (1841-1846).
     "...встречи Бирона, едущего из Сибири, с Минихом, едущим в Сибирь..." -
Бирон (1690-1772), временщик  в  царствование  императрицы  Анны  Иоанновны,
после ее смерти был сослан в Сибирь  фельдмаршалом  Минихом  (1683-1767);  в
царствование Елизаветы Миних сам был сослан в Сибирь.

                                 К стр. 24

     "Сменит  не  раз  младая  дева..."  -  цитата  из   "Евгения   Онегина"
А.С.Пушкина.

                                 К стр. 25

     "Овладевает беспокойство..." - цитата из "Евгения Онегина" А.С.Пушкина.

                                К стр. 26-27

     "Дела себе исполинского ищут..." и "Нет, я души не растрачу моей..."  -
цитаты из поэмы Н.А.Некрасова "Саша" (1856).

                                 К стр. 31

     "О предрассудках вековых..." и "Ярем он барщины старинной..." -  цитаты
из "Евгения Онегина" А.С.Пушкина.

                                 К стр. 34

     "Экономический       указатель"       -       журнал,        защищавший
буржуазно-капиталистический путь развития России; выходил в 1857-1861  годах
под редакцией И.В.Вернадского (1821-1884), русского буржуазного  экономиста,
сторонника    умеренных    реформ,    осуществлявшихся    в    60-х    годах
буржуазно-помещичьими кругами.

                                 К стр. 35

     "Теперь  загадка  разъяснилась..."  -  цитата  из   "Евгения   Онегина"
А.С.Пушкина.
     "См. Тургенев. Повести..." - Добролюбов ссылается на издание  "Повестей
и рассказов" И.С.Тургенева, СПБ., 1856, части I-III.

                                 К стр. 37

     "...в настоящее время, когда..." - этой фразой  Добролюбов  пародировал
модное либерально-дворянское фразерство, пустые рассуждения  о  прогрессе  и
реформах, якобы сопутствовавших началу царствования Александра II.

                                 К стр. 38

     "...нашей  плоти  истязанье..."  -   Добролюбов   иронически   цитирует
стихотворение "Современная  молитва"  "модного"  в  свое  время  литератора,
представителя   вычурной,   далекой   от    жизни    романтической    поэзии
В.Г.Бенедиктова (1807-1873).

                                 К стр. 39

     Муразов, Костанжогло - действующие  лица  второго  тома  "Мертвых  душ"
Н.В.Гоголя, по замыслу автора положительные образы  русской  крепостнической
действительности.