чистоты,  но  ты  это  еще
поймешь. Она нужна для того, чтобы освежить дух в той же степени, что  и
тело. Пойдем. - Он подошел к двери, и Сарита, после секундного колебания
последовала за ним. В конце концов, что она могла потерять?
 
Глава 6 
 
   Абул подождал Сариту у калитки, ведущей в сад.
   - У тебя нет вопросов касательно Альгамбры?
   - Множество, - дружелюбно сказала она, - но что это там за селение  -
через ущелье? - И она показала на череду крыш, расположенных  на  склоне
лесистой горы.
   - Дженералайф, - Абул сжал локоть Сариты.
   - Царство садов и  фонтанов,  террас  и  галерей,  истинное  местечко
отдохновения и красоты. Мы на днях сходим туда.
   Сарита шла рядом с ним  и  отчего-то  ей  было  удивительно  спокойно
чувствовать его рядом. Она не привыкла к тому, что мужчины могут  ходить
рядом с женщинами,  обычно  последние  должны  были  тащиться  позади  и
стараться не отстать от своих повелителей. Либо они шли  сами  по  себе,
погруженные в собственные беседы. Идти рядом с мужчиной было для  Сариты
внове, но она не знала, что для Абула - идти рука об руку с  женщиной  -
было также очень непривычно. Но он думал, что так она скорее почувствует
себя под его защитой в месте, которое, должно быть, кажется ей абсолютно
чужим.
   Он рассказывал  ей  о  водопроводе,  который  приносил  с  гор  воду,
питавшую дворцовые  ручьи,  пруды  и  фонтаны,  грандиозном  сооружении,
которое она видела с дороги  -  как  оказалось,  это  была  крепость,  в
которой могла разместиться армия, состоящая из 40 тысяч человек.
   - И там сейчас столько воинов? - Сарите казалось нелепым  говорить  о
солдатах и крепостях среди такой красоты, но нельзя было закрывать глаза
на то, что дворец находился именно внутри крепости.
   - Нет, - Абул повернул в сторону цветочных клумб. Воздух был  насыщен
влагой, как будто полит, и Сарита поняла, что земля под ее ногами так  и
сочится ею. От теплоты утреннего солнца, падающего на только что политую
землю, возникало ощущение удивительной свежести.
   - Нет, - повторил Абул, - сейчас нет.  В  этом  нет  необходимости  в
данный момент. Но я мог бы поместить  их  туда,  если  бы  в  этом  была
нужда... если, например, твои  испанские  монархи  атакуют  меня.  -  Он
необычно серьезно посмотрел на нее, - такое вполне может случиться.
   - Но зачем им это? - Сарита не разбиралась в политике, существовавшей
как бы вне их клана.
   Она знала только о тех, кто непосредственно мог угрожать ее жизни - о
бандитах с большой дороги, торговцах рабами, инквизиции, и т.д. О мечтах
и территориальных притязаниях их  королевских  величеств,  Фердинанда  и
Изабеллы, ей было ничего неизвестно.
   - Потому что мой народ много столетий назад  завоевал  эту  землю,  -
сказал  ей  Абул.  -  Испанцы,  королевство  за  королевством,  медленно
возвращают ее себе, и это продолжается уже двести лет.
   Он неопределенно  махнул  рукой,  -  теперь  нам  принадлежит  только
Гранада.
   - И вы хотите сохранить ее?
   - Ну, конечно, я хочу сохранить ее для моего сына, также как она была
сохранена для меня.
   Это была еще одна тема, которую она захотела развить, раз уж Абул дал
ей такую возможность.
   - Вы не говорили мне о том, что у вас есть сын... и жена.
   Абул повел ее к мраморной галерее.
   - Мои жены и дети не должны тебя заботить, милая. Также как и ты их.
   - Это не так, - запротестовала она, - и не говорите  мне,  что  никто
здесь не задается вопросом, откуда я взялась и что делаю во дворце.
   Он рассмеялся.
   - Они знают, что ты здесь делаешь, Сарита, или; по  крайней  мере,  -
добавил он с кривой ухмылкой, - знают, что, как я  надеялся,  ты  будешь
здесь делать.
   Сарита промолчала, так как Зулема и Кадига уже дали ей это понять, не
видя никакой другой  возможной  причины  для  ее  пребывания  во  дворце
калифа.
   Они ступили на галерею и вошли в  прохладную  залу,  в  окна  которой
лился мягкий, зеленоватый свет.
   - Но ваши жены и дети все-таки заботят меня, -  снова  атаковала  его
Сарита, - не понимаю, как вы можете думать...
   - Таков наш обычай, - прервал он ее.
   - Но не наш. Мой народ не...
   Абул закрыл рукой ее рот и склонился над ней.
   - Сарита, здесь не место для ссор. Здесь тело и  ум  должны  получить
отдых, здесь можно думать и говорить  только  о  прелестном.  Таков  наш
обычай. И, по-моему, тебе нетрудно будет с ним согласиться. Ведь так?
   Сарита кивнула.
   Абул взял ее за подбородок, наклонился и накрыл ее уста  своими;  все
было, как вчера - то же превосходнейшее ощущение и желание сделать  этот
случайный поцелуй более глубоким. Независимо от  воли  Сариты,  губы  ее
скрылись, а язык метнулся к уголкам его губ.
   Рука его упала с  ее  подбородка,  отчего  у  нее  возникло  ощущение
пустоты; к ней пришло осознание того, что он ни к чему не принуждал ее.
   Ей было удобно так думать, но теперь любое  ответное  движение  с  ее
стороны будет совершенно исключительно по ее воле. Она отступила от него
и увидела, что глаза его зажглись сожалением.
   Впрочем, она почувствовала,  что  ее  тело  также  противится  такому
решению. Но позволить себе подчиниться его зову она  не  могла,  поэтому
отвернулась от него и огляделась по сторонам.
   - Такое чувство, что мы находимся под землей.
   Снаружи не доносится никаких звуков.
   - Нет, просто тут все устроено так, чтобы  создать  такой  эффект,  -
благодаря  спокойствию,  с  которым   Абул   говорил   с   ней,   Сарита
почувствовала  себя  лучше.  Нет,  он  сдержит  обещание  и  не   станет
принуждать ее к близости.
   - Войдем внутрь, в залу погружения.
   И он пошел вперед сквозь анфиладу зал и маленьких палат,  похожих  на
гроты, в которых играли фонтаны и цвели  роскошные  кустарники.  Повсюду
лился все тот же зеленоватый свет, а воздух был так же свеж и, казалось,
напоен влагой. Возникало ощущение, что они проникали все глубже и глубже
в пещеру, стены которой были  покрыты  красивейшими  изразцами,  а  полы
выложены великолепной мозаикой.
   Не встретив никого на своем пути, они вошли в  центральный  зал,  где
среди колонн и фонтанов находились  две  мраморные  ванны.  Две  женщины
ждали их там. На них были надеты простые  белые  платья,  лица  их  были
открыты. Они поклонились калифу и Сарите.
   - Лейла и Заида содержат эти бани, - сказал Абул. - Они понимают, что
для истинного отдохновения необходимы тишина и спокойствие.
   Сарита не знала, что ответить на это. До нее с некоторым  запозданием
дошло, что, в связи с тем, что люди не моются одетыми, они с Мули Абулом
Хассаном опять будут пребывать обнаженными в компании друг друга.
   Она помнила то непрошенное возбуждение,  которое  охватило  ее  вчера
вечером, когда она разделась в его присутствии,  но  в  этой  зале  была
совсем другая атмосфера. Возможно, оттого, что здесь находились еще  две
женщины, для которых нагота была просто атрибутом  рабочего  дня.  Заида
уже как ни в чем не бывало  помогала  раздеться  Абулу,  и  если  Сарита
сможет посмотреть на вещи с этой точки зрения, или хотя бы притвориться,
что делает  это,  то  возможно,  она  сумеет  не  поддаться  непрошенным
ощущениям.  Наконец,  она  поняла,  что  Лейла  ждет,  чтобы  помочь  ей
раздеться.
   - Спасибо, я сама, - сказала она, расстегивая платье.
   - Лейла не говорит по-испански, - сказал Абул, поднимая  ногу,  чтобы
служительница могла его разуть, - предоставь ей делать то,  к  чему  она
привыкла. Ты находишься здесь, чтобы научиться получать удовольствие  от
бань.
   Сарита никогда не встречала людей, говорящих также, как Абул, с такой
же уверенной мудростью  и  на  столь  отвлеченные  темы.  "Интересно,  -
подумала она, - какое образование  он  получил,  какую  жизнь  вел,  что
сделало его таким человеком.
   Или люди его страны все такие? Неужели у них у всех есть склонность и
время для отвлеченных размышлений?"
   Сарита украдкой наблюдала за тем, как женщина снимала с него  тунику.
У него было сложение воина. В его фигуре  не  было  ничего  такого,  что
наводило бы на мысль о том,  что  он  может  считать  стоящими  внимания
только удовольствия духа и тела.
   Платье скользнуло к ее ногам, но, будучи  погруженной  в  собственные
мысли, она не заметила этого. Женщина,  улыбаясь,  указала  на  огромную
ванну, к которой уже подошел Абул. Похоже, они  должны  были  находиться
там вместе. Но ванна была очень большой, и Сарита  снова  почувствовала,
что в этом нет ничего особенного из-за присутствия женщин,  для  которых
все это было обыденно и естественно.
   Сарита села на скамеечку, вделанную в мраморную стену ванны,  вытянув
ноги. Коснувшись Абула, она непроизвольно их отдернула.  Он  рассмеялся,
но глаза его были закрыты,  и  она  почувствовала  его  расслабленность.
Сарита почувствовала, что по мере  того,  как  погружается  в  воду,  ее
охватывает приятная истома и положила голову на  край  ванны.  В  мягком
свете зала у нее было такое чувство, что она смотрит через воду и  видит
воображаемые  волны,  разбивающиеся  под  струящейся  поверхностью.  Она
подумала, что, может быть, в воду было добавлено нечто, что  увлекало  в
миры фантазий и заставляло позабыть о мире реальном.
   Но это ощущение она испытывала уже не  раз  с  тех  пор,  когда  Абул
привез ее сюда. Сарита осознала,  что  ее  напарник  встает.  Она  робко
позволила себе осмотреть его тело. Это было с ее стороны ошибкой:  соски
ее набухли, и кожу закололо от возбуждения. Она прикрыла глаза, но перед
этим успела заметить,  что  тело  Абула  не  выказывало  никаких  следов
возбуждения. Было ли это связано  с  действием  бань,  или  он  перестал
считать ее тело желанным?
   Его голос ворвался в  мир,  который  она  пыталась  создать  в  своем
воображении.
   - Пойдем, - сказал он, - пора переходить.
   Она открыла глаза и обнаружила, что смотрит в его улыбающееся лицо.
   - Переходить куда?
   - В другую ванну.
   - А разве одной недостаточно? - она вылезла из воды в то  время,  как
Абул плюхнулся во вторую ванну. При этом он издал  крик  и,  пробыв  там
всего секунду выскочил, стуча зубами. К  нему  подошла  Заида  и  начала
энергично растирать его кожу мохнатым полотенцем.
   Сарита, озадаченная, сунула ногу в воду.
   - Она холоднее, чем в горном озере!
   - Конечно, - рассмеялся Абул, - это для того, чтобы разогнать кровь.
   - Мою кровь не нужно  разгонять,  -  твердо  заявила  Сарита.  -  Мне
нравится другая ванна.
   - О, ну не трусь, - Абул, все  еще  смеясь,  подошел  к  Сарите.  Она
попятилась от него.
   - Давай, -  надо  только  окунуться  в  нее,  зато,  когда  вылезешь,
почувствуешь себя превосходно.
   Она покачала головой.
   - Нет, мне довольно и одной - о нет, Абул, не надо! - она  завизжала,
когда он прижал ее к своему холодному телу, - нет,  нет,  не  надо  меня
туда бросать!
   - Ну, конечно же, я не буду тебя  бросать.  -  Он  тем  не  менее  не
отпускал ее, подобное насилие несовместимо с гармонией этого места.  Они
были уже у самого края ванны. - Однако же, ты, я думаю,  понимаешь,  что
заставляешь меня во второй раз погрузиться в нее. - И они оба плюхнулись
в ледяную воду. Сарита даже не  смогла  завопить  от  холода,  а  только
прильнула  к  Абулу,  который  выбрался  из  воды   и   стал   энергично
отряхиваться как мокрый пес.
   Она стояла и дрожала, сгорбившись, а глаза ее от шока сверкали.
   - Не напрягайся, Сарита, расслабь тело.
   Но она только посмотрела на него отсутствующим взором, после чего  он
взял у Лейлы полотенце и  начал  энергично  растирать  Сариту.  Ощущение
холода сменилось для нее ощущением тепла и она почувствовала себя как бы
заново рожденной.
   - Вот так-то лучше, - сказал Абул, - ну что, попробуй, скажи, что это
не стоило того.
   - Это было жестоко, - заявила Сарита, а вовсе не гармонично.
   - Это из-за того, что ты противилась своим чувствам.
   - А вы и вправду серьезно  воспринимаете  эти  купания,  -  удивленно
сказала она.
   - Ты что, только сейчас это осознала? - Абул  покачал  головой.  -  Я
думал, что сразу дал тебе это понять.
   - Да, но все же я не понимала. Это выше моего понимания, - она пожала
плечами. - Люди из моего племени не делают  ничего  ради  самих  себя...
или.., или для того, чтобы создать гармонию внутри своего тела и разума.
   - Наша цивилизация очень древняя, - сказал Абул,  -  и  мы  научились
многому из того, что твой мир еще не знает.
   - Возможно, у нас просто другие ценности, - рискнула сказать  Сарита.
Отчего-то ее покоробил этот безоговорочный критицизм.
   Абул покачал головой, на губах появилась презрительная улыбка.
   - Мы бы их так не назвали.
   - Да, мы не думаем, что  мужчине  позволительно  иметь  столько  жен,
сколько он пожелает, - фыркнула она. - Мы считаем,  что  мужчина  должен
быть верен одной женщине и что она должна быть верна ему.  Это  для  нас
ценность.
   Нисколько не смутившись, Абул расхохотался.
   - Это не ценность. Это  просто  отрицание  бесконечного  разнообразия
возможных между мужчиной и женщиной отношений. Разнообразие не исключает
верности и обязательств.
   Сарита вспыхнула:
   - Ну раз мы покончили с купанием, я бы хотела вернуться в башню.
   - О, но купание еще не кончено. Наоборот, мы только начали. - Он взял
ее лицо в свои руки:
   - Я сказал, что  никакой  дисгармонии  не  должно  быть  -  разве  ты
забыла?
   - Но я не критиковала ваш народ так, как вы - мой.
   - Это не было критикой, я просто говорил о том, как  все  обстоит  на
самом деле.
   Он взял ее за плечи. Она стояла так близко  от  него,  что,  если  бы
вздохнула глубже, то грудь ее коснулась бы его груди.
   - Давай установим перемирие, - тихо сказал он. -  Я  больше  не  буду
делать никаких сравнений.
   - И бросать меня в холодную воду тоже  не  будешь?  -  голос  ее  был
хрипловатым.
   Абул покачал головой.
   - Пойдем со мной.
   Она пошла за ним и вскоре оказалась  в  маленькой  комнате,  где  жар
обжег ей легкие.
   - Что это? - Заида положила на мраморные плиты  свежие  полотенца,  а
Лейла подложила дров в очаг, находящийся в углу. Потом обе женщины ушли.
   - Здесь мы купаемся в паре, - сказал Абул, растянувшись  на  покрытой
полотенцем скамье, - ляг и лежи неподвижно.
   Сарита сделала, как он сказал. Ей  было  трудно  дышать,  она  совсем
изошла потом.
   - Это должно быть приятным? - спросила она своего учителя.
   - Это так и есть, если не разговариваешь и не шевелишься.
   - Но я не могу нормально дышать.
   Он вздохнул и поднял маленький колокольчик.
   - Тогда иди с Лейлой.
   - А вы не идете? - Она медленно села.
   - Я привык к этой процедуре и гораздо более вынослив. Лейла  приведет
тебя назад, если ты захочешь, после того как охладит тебя.
   Сарита и представить себе не могла, что когда-нибудь  может  захотеть
вернуться в этот ад. Она пошла следом за Лейлой и  когда,  на  этот  раз
служительница окатила ее ледяной водой,  та  показалась  ей  удивительно
приятной. Лейла терла Сариту шершавыми варежками, а  она  поворачивалась
под струей воды и мурлыкала от удовольствия.
   За этим занятием ее и  застал,  вышедший  из  парной  Абул.  Она  так
напоминала в высшей степени довольную кошку, что он еле сдержался, чтобы
не рассмеяться.
   - Со временем ты привыкнешь к жаре, - заметил он.
   Сарита чуть было не сказала ему,  что  у  нее  не  будет  возможности
привыкнуть  к  ней,  но  вовремя  вспомнила,  что   должна   производить
впечатление человека, согласного с его эдиктом и более  не  планирующего
отъезд.
   Лейла, промокнувшая избыток влаги с ее кожи, приглашающе  указала  на
дверь, ведущую в другую залу. Сарита последовала за ней, и, войдя в нее,
издала крик радостного изумления.
   Помещение наполнила приятная лютневая музыка, в  которую  вклинивался
чистый голос флейты. Сначала Сарита не могла понять, откуда она исходит.
В центре  находилось  четыре  мраморных  колонны,  стены  были  выложены
раскрашенными ляпис-лазурью изразцами. Лейла указала ей на мягкий диван,
но Сарита заколебалась, все еще ища источник музыки.
   - Что это за место? - шепотом спросила она.
   - Зала отдыха, - ответил Абул. Голос его был тихим,  но  это  был  не
шепот.
   - Откуда льется музыка?
   - С галереи. Музыканты там, наверху.
   Он показал наверх, и Сарита увидела четыре галереи верхнего этажа.
   Так там были люди.., мужчины, а она стоит здесь совершенно голая. Она
закрыла грудь руками.
   - В этом нет нужды. Они слепые. Женщины из гарема часто ходят в бани,
и ни один мужчина, кроме меня, не должен их видеть, но это  не  является
причиной, по которой их надо лишать музыки.
   Сарита в ужасе посмотрела на Абула.
   Минуту он выглядел озадаченным, но лотом усмехнулся.
   - Глупости, - сказал он, - я не говорил, что их ослепили. Они слепые,
потому что уродились такими.
   Сарита закусила губу, чувствуя себя виноватой.
   На какое-то мгновенье она подумала, что эти люди  способны  на  такое
варварство. Она не понимала их, и  в  своем  невежественном  высокомерии
пришла к этому пугающему выводу.
   - Извини, - прошептала она, глядя в пол, - не знаю, почему мне  вдруг
такое пришло в голову.
   - Ничего, ты еще научишься понимать нас.
   Конечно, мы кажемся тебе странными.
   - Но я ведь не кажусь странной тебе, - она знала, что это  правда,  -
ведь мой народ не кажется тебе странным.
   - Нет, не кажется, - согласился он, -  но  я  много  путешествовал  и
занимался тоже многим. Я знаю много такого, чего ты не знаешь.
   Он улыбнулся ей. Она выглядела такой унылой, эйфория, которая владела
ею еще минуту назад, теперь улетучилась.
   - Дорогая, но я совсем не  хотел,  чтобы  ты  так  расстраивалась.  Я
чувствую, что ты звенишь, как натянутая  струна.  Дай  Лейле  расслабить
тебя.
   Он легонько подтолкнул ее к кушетке.
   - Мы поговорим об этом в другой обстановке.
   Сарита не нашла в себе сил для ответа  и  послушно  легла.  Абул  лег
неподалеку на такую  же  кушетку.  Лейла  подержала  слегка  потряхивая,
маленькую кастрюльку над свечой. Воздух наполнился изысканным  ароматом.
Сарита расслабилась и вместе с мышечной свободой к ней пришло и забвение
своего смущения. Лейла размазала  содержимое  кастрюльки  по  ладоням  и
начала втирать теплое и душистое масло в Саритин позвоночник.  Глаза  ее
закрылись сами собой. Может быть, в этих банных ритуалах и есть  что-то,
- подумала она, - может быть, она сможет привыкнуть к ним...
   - Аллах! - воскликнула Лейла в ужасе, дойдя до ступней Сариты.
   Абул что-то лениво произнес по-арабски.
   - Что ты говоришь? - открыла Сарита один глаз, - я не поняла.
   - Сейчас поймешь, - пробормотал Абул.
   И она действительно поняла, потому что минутой позже Лейла подняла ее
ступню  и  начала  чем-то  скрести  по  ороговевшей  подошве.  Сарита  с
негодующим воплем отдернула ногу. И почему эти люди не оставят  все  как
есть? Неужели они не могут понять, что ступни служат ей для  ходьбы  без
обуви? Но  они-таки  не  понимают  этого,  у  нее  было  уже  достаточно
оснований для того, чтобы осознать это.
   - Мои ноги принадлежат мне, - заявила она, и я  не  желаю,  чтобы  их
трогали. Будьте любезны перевести это, господин калиф.
   - Нет, - сказал Абул, - это преступление  -  портить  красоту.  Кроме
того, для этого больше уже нет необходимости.
   О, но она есть. Сарита прикусила язык,  и  снова  отдернула  ногу.  В
следующую секунду Абул уже сидел на  ее  ягодицах.  Ощущение  его  тела,
прижимающегося к ней в столь интимном месте  заставило  Сариту  зарыться
лицом в подушку. Она чувствовала, что Лейла снова занимается  ее  ногами
так, как будто бы не случилось ничего, выходящего за  рамки  обыденного.
Но, может быть, у калифа вошло в привычку сидеть голышом на женщинах,  с
тем чтобы заставить их не двигаться. В этом месте, когда  дело  касалось
калифа и женщин, все казалось обыденным.
   - Такое маленькое создание ничего не стоит удержать!
   - Ты дашь Лейле делать то,  что  она  дол