око сказал я. - Вы - неудачники, так  уж
судьба.
   Она повернула ко мне голову, в глазах ее вспыхнула недоуменная обида.
   - Как вам не стыдно так говорить.
   - Принесите деньги, Бетси.
   Она отвела глаза и уставилась в  пространство.  Мгновение  мы  провели  в
гнетущей тишине, такой, какая обычно бывает перед грозой. Затем, не проронив
ни слова, она отвернулась от окна и прошлепала за занавеску.
   Через минуту она вернулась, держа в руке дамскую черную кожаную  сумочку.
Она молча передала ее мне, и я, тоже ничего не сказав, вернулся в машину.
   Рембек, увидев сумочку, уставился на нее в упор.
   - Где вы ее, черт возьми, раздобыли?
   - Нашел.
   - Это они ее украли?
   - Нет, - ответил я. - Я ее нашел.
   - Где?
   - Не важно.
   Он поглядел в сторону мотеля сквозь залитое дождем стекло.
   - Точно они украли деньги, эти двое. Тогда я сказал:
   - Керриган, вы слышали, что я говорил? Макнейлы этих денег не брали. И не
хочу, чтобы им по ошибке пытались отомстить. Он кивнул.
   - Их никто не тронет, - пообещал он.
   - Может быть, они ее и убили? - предположил Рембек. Я покачал головой:
   - Нет. Убийца в Нью-Йорке.
   - Вы знаете, кто он?
   - Пока нет. Вернее, не совсем. Мы возвращаемся туда.
   - Куда? В город? Снова ко мне?
   - Нет. Я хочу повидаться  с  Фрэнком  Доннером.  При  этом  имени  Рембек
привскочил с места.
   - Фрэнк? Как он мог на такое пойти?
   - Это не Фрэнк, охладил я его пыл. - Фрэнк  Доннер  Риту  не  убивал.  По
крайней мере, мне точно известно.
   - Зачем же вы тогда хотите его видеть?
   - Вы можете присутствовать при нашем разговоре,  -  пригласил  я  его  и,
наклонившись вперед, сказал:
   - Ладно, Доминик. Поехали обратно.
   - Да, сэр.
   Мы мчались сквозь дождь как торпеда, и колеса с шипением оставляли полосы
на мокром асфальте. Сиденье между мной  и  Рембеком  постепенно  заполнялось
стопками банкнотов, по мере того как он вынимал набитые в сумочку деньги  и,
раскладывая, пересчитывал. Мы не разговаривали.
   Когда Рембек закончил, мы приближались к Истону. Вдруг он заявил:
   - Не хватает одной тысячи.
   Керриган обернулся, поглядел на меня и сказал Рембеку:
   - Забудь о ней.
   - Проклятье! - выругался Рембек. - Проклятье, не хватает одной тысячи!
   Значит, еще одну зиму Макнейлам все-таки удастся продержаться.

Глава 26

   Дождь лил не переставая всю дорогу до  Нью-Йорка,  сильно  замедляя  наше
продвижение, поэтому, когда мы наконец остановились у пожарного  гидранта  в
квартале от дома Фрэнка Доннера, было уже почти четыре часа пополудни. Когда
же мы,  возвращаясь,  пересекали  мост  Джорджа  Вашингтона,  неподалеку  от
которого жил Доннер, пелена дождя и сумерек настолько уплотнилась,  что  мы,
казалось, ехали по натянутой в пустом пространстве бетонной ленте, а со всех
сторон нас окружала глухая пустыня.
   Мы втроем - Керриган, Рембек и я - представляли собой комическое зрелище,
когда под  дождем  в  деловых  костюмах  бежали  к  зданию,  где  находились
апартаменты Доннера. Плащей  мы  не  захватили,  поскольку,  когда  покидали
Нью-Йорк, ничто не предвещало непогоды. Лифт наполнился  благоуханием  наших
мокрых костюмов. Рембек, насупившись, глядел на нас  из-под  бровей,  словно
бык на корриде, готовый ринуться в бой, но еще не видящий цели.
   Мы не предупредили о своем приезде, поэтому нас не ждали.  Дверь  открыла
Этель Доннер и, мгновенно обратившись в радушную хозяйку, взяла наши  мокрые
пиджаки и, проводив нас в гостиную, пошла за Фрэнком.
   Он был менее гостеприимен. Появившись в комнате в футболке, старых штанах
и тапочках, с молотком в руке - очевидно,  он  занимался  каким-то  домашним
ремонтом, - он приветствовал нас восклицанием:
   - Черт побери, Эрни! Сегодня же воскресенье. Мы же договорились,  что  ты
меня по воскресеньям не беспокоишь.
   - Это я виноват, - вмешался я. - Я хотел поговорить  с  вами  о  записке,
которую вы написали.
   Все взгляды обратились на меня. Этель Доннер,  войдя  вслед  за  мужем  и
почувствовав витающее в воздухе напряжение, нерешительно спросила:
   - Все в порядке? Фрэнк? Что-нибудь... - и замолчала на полуслове.
   Рембек очень медленно проговорил:
   - Какая записка? Фрэнк? О какой записке он  говорит?  Доннер  вдруг  весь
передернулся и, хрипло рассмеявшись, ответил:
   - Да он просто решил на дармовщинку деньжат получить,  Эрни.  Сделает  из
меня козла отпущения, навесит  на  меня  это  дело,  заберет  свои  баксы  и
отправится домой.
   - Объяснитесь, мистер Тобин, - попросил Керриган. -  Вы  хотите  сказать,
что Рита не писала той записки?
   - Именно это я и хочу сказать.
   - Но почему?
   - В той записке с самого начала что-то было  не  так,  -  объяснил  я.  -
Записка была написана в стиле  глуповатой  смазливой  куколки,  которую  она
разыгрывала из себя на людях. Если бы она и в самом деле собиралась оставить
Рембека и на прощанье побольнее его обидеть, то не выдумывала бы "настоящего
мужчину", а сделала бы как-то по-иному. Теперь я хорошо знаю ее характер, по
крайней мере, лучше, чем Доннер. Он видел лишь  маску,  предназначенную  для
общества,  и  решил,  что  это  ее  истинное  лицо,   и   сочинил   записку,
соответствующую ее имиджу.
   - А что бы Рита, по-вашему, сама написала в записке? - спросил Керриган.
   - Она бы сняла маску и показала свое подлинное лицо. Она не удержалась бы
и открыла, какой непростой, умной и проницательной  она  была  и  как  много
скрывала от Рембека.
   - Не нравятся мне эти ваши предположения, - вмешался Рембек.
   - Помолчи, Эрни, - перебил его Керриган и, повернувшись ко мне, заметил:
   - По-моему, вы правы. Это больше на нее похоже. Рассказывайте, что там  у
вас еще?
   - В жизни Риты существовало  только  три  вещи,  которые  она  ценила,  -
продолжал я, - деньги, Теда Квигли и ее актерскую карьеру. Когда она...
   Рембек перебил меня неистовым возгласом:
   - Квигли! Этот щенок?! Да он же давным-давно сошел со сцены.
   - Эрни, спорить будешь потом, - остановил его  Керриган.  -  Продолжайте,
мистер Тобин. Что дальше?
   - Совершенно не в характере Риты Касл было сбежать  от  Рембека  подобным
образом. Больше других на  "настоящего  мужчину"  в  ее  жизни  походил  Тед
Квигли, но и его ей хватало в очень умеренных количествах.  Сама  фраза  про
"настоящего мужчину" не вписывается в ее представления о  жизни.  И  никакой
мужчина, даже Квигли, не мог бы заставить ее  махнуть  рукой  на  финансовую
стабильность и театральную карьеру.
   - Очень уж складно у вас получается, - заметил Керриган.  -  Хорошо,  что
дальше?
   - Если записка поддельная, -  продолжал  я,  -  то  мы  с  самого  начала
основывались на неверных посылках. Мы искали  человека,  с  которым  сбежала
Рита, а Рита, оказывается, и не думала ни с кем убегать.
   На этот раз Рембек едва не прервал меня радостным возгласом,  но  вовремя
спохватился.
   - Мы исходили из поступков одного и того же лица, а  в  деле  участвовали
разные люди, - развивал я  свои  рассуждения.  -  Так,  деньги  не  покидали
пределы мотеля. Если Макнейлы и имеют отношение к их пропаже, то Риту они не
убивали, да и вряд ли знали о существовании денег до ее смерти. К тому же  у
них было недостаточно мотивов для убийства.
   - А деньги? - возразил Керриган. - Они ведь  все-таки  могли  узнать  про
деньги, которые им, видимо, нужны.
   - Деньги им всю жизнь нужны, - урезонил я  его.  -  Но  из-за  денег  они
никогда не убивали и не будут убивать.
   - По-моему, вы  правы,  -  согласился  Керриган.  -  Давайте  вернемся  к
записке. Если ее подделали, то зачем это понадобилось? Когда ее писали, Рита
еще была жива.
   В первый раз после долгого молчания в разговор вступил Доннер:
   - Ну что, как вы объясните? В наш сюжет это не вписывается, верно?
   - Верно, - подтвердил я. - Однако этот сюжет вы сами состряпали. Вы  были
озабочены тем, как не дать Рембеку развестись с вашей сестрой и жениться  на
Рите Касл, и для этого придумали способ дискредитировать Риту, очернить ее в
глазах Рембека, чтобы он не захотел больше иметь с ней ничего общего.
   - Чушь, - фыркнул он.
   - Как он действовал? - спросил меня Керриган.
   - Пока Рембек на выходные уехал из города, - пояснил я, - Доннер явился к
Рите, выдумав какую-нибудь  страшную  историю,  может,  что  Рембеку  грозит
налоговая инспекция, не знаю уж. Поведав Рите эту историю,  он  сообщил  ей,
что Рембеку придется на некоторое время исчезнуть из Нью-Йорка и,  возможно,
даже из страны. Ненадолго. Поэтому ей надо забрать из  ее  апартаментов  все
деньги, отправиться в мотель в Аллентауне и дожидаться Рембека там.  Доннер,
наверное, убедил ее, что Рембек может отсутствовать неделю, даже две.
   Доннер хрипло засмеялся и, покачивая головой, хмыкнул:
   - Глупости. На кой черт? Ну вернулась бы она через неделю и  спросила  бы
Эрни, в чем дело? И тогда бы мне не поздоровилось.
   - Поэтому тебе пришлось ее прикончить, Фрэнк, - вставил Рембек.
   - Нет, дело было не так, - возразил я.  -  Если  бы  Доннер  замышлял  ее
убить, он бы так и сделал, без лишних премудростей. Но в его  планы  входило
только дискредитировать Риту, причем настолько, чтобы вам уже до конца своей
жизни ни на кого, кроме своей жены, и глядеть бы не захотелось.
   - И как бы  дальше  развивалось  действие  по  его  сценарию?  -  спросил
Керриган.
   - Он бы ее сам и нашел, - продолжил  я.  -  Проходит  неделя.  Риту  Касл
повсюду разыскивают.  И  вдруг  Фрэнк  Доннер  ее  обнаруживает.  Может,  он
собирался представить это так, что ее нашел кто-то из его  людей,  в  общем,
подстроил бы что-нибудь правдоподобное. Итак,  он  появляется,  держа  одной
рукой Риту, а другой - деньги. Он сообщает Рембеку, что  похитителю  удалось
улизнуть, а  Рембек  к  тому  моменту  уже  доведен  до  белого  каления,  и
подробности его не интересуют. А когда Рита  обвиняет  Доннера,  что  он  ее
подставил, все выглядит как отчаянная попытка отомстить обнаружившему  ее  и
притащившему обратно в объятия Рембека.
   Керриган, окинув Рембека испытующим взглядом, проговорил:
   - Это, вероятно, тоже бы сработало. Да, скорее  всего  бы,  сработало.  У
тебя взрывной характер, Эрни. Ты бы разразился проклятиями, а Риту и слушать
бы не стал.
   Рембек обиженно возразил:
   - Я бы ее выслушал. Я бы догадался,  что  ее  подставили.  Неужели,  черт
возьми, вы думаете, что меня так легко облапошить?
   - Фрэнк Доннер именно так и думал, - заявил  я.  -  И  я  склонен  с  ним
согласиться.
   - Почему я? - вмешался Доннер. - Почему я, а не кто-либо  другой?  Только
потому, что я - брат Элеоноры?
   - Вы уже однажды сидели за подделку документов, - напомнил я ему. - У вас
это должно прекрасно получиться, а подделать записку  -  такой  пустяк.  Вам
также раз-другой предъявляли обвинение в поджоге. Это напрямую связывает вас
со взрывом в моем офисе, до чего мы еще не дошли.
   - Так давайте перейдем к взрыву, - предложил Керриган.
   - Это было нетрудно, - начал я объяснять. - Целью взрыва было  уничтожить
записку. Когда он подделал записку, просто чтобы подставить Риту,  опасность
ему не грозила. Однако, когда записка стала вещественным  доказательством  в
деле об убийстве, то оставлять ее  стало  слишком  рискованно.  Тогда  он  и
проник за ней в офис. Украсть записку значило бы навлечь на себя подозрение,
поэтому он и организовал взрыв. Не  знаю,  правда,  зачем  ему  понадобилось
подкладывать нечто вроде мини-ловушки и  превращать  взрыв  в  убийство?  Но
почему-то именно так он и поступил.
   - Неплохая сказочка, - встрял Доннер. - Это все ваши домыслы, а улик нет.
Я продолжил:
   - Не знаю, удосужились ли вы подкупить швейцара в  доме,  где  жила  Рита
Касл, но, даже если вы и давали ему  взятки,  это  помогло  бы  лишь  в  том
случае, если бы не произошло убийства. Теперь он не  станет  вас  покрывать.
Возможно, уйдет какое-то  время,  но  Рембеку  не  составит  большого  труда
выяснить у швейцара, когда  именно  в  выходной  день  вы  приезжали,  чтобы
оставить записку.
   - Я прямо сейчас позвоню, - встрепенулся Рембек.
   - В этом есть необходимость, Доннер? - спросил я. Он не  желал  отступать
ни на шаг:
   - Эрни, кончай слушать его ахинею! Если ты веришь этому горе-копу больше,
чем мне, пожалуйста. Вон там телефон, иди звони.
   Рембек не стал раздумывать.  Он  пошел  позвонил,  а  закончив  разговор,
сообщил нам:
   - Они, как выяснят, сразу перезвонят.
   - Мистер Тобин, - обратился  ко  мне  Керриган,  -  вы  ответили  на  все
вопросы, кроме самого главного.  Мы  знаем  теперь  про  деньги,  знаем  про
записку, знаем про взрыв. А кто же убил Риту?
   - На этот вопрос пусть ответит Доннер, -  сказал  я.  -  Он  единственный
знал, где она скрывается. Мне не приходит в голову, по какой причине он  мог
бы сам убить ее, хотя  некоторая  возможность  все  же  существует.  Гораздо
вероятнее, что он сообщил о местонахождении Риты  кому-то  другому,  и  тот,
другой, ее убил.
   Керриган покачал головой.
   - Вот тут я с вами не согласен, - возразил он. - С какой стати он стал бы
кому-то о Рите рассказывать?
   - Он сам ее убил, мерзавец! - воскликнул Рембек. - Он понял, что его трюк
не сработает, поэтому и прикончил ее.
   - Кому вы о ней рассказали, Доннер? - спросил я.
   - Мне, - раздался с порога женский голос.
   Мы разом повернули головы к двери. Рембек не успел еще хрипло  выкрикнуть
"Элеонора!", а я уже знал, кто эта женщина.
   Она была худенькая - худая, тонкая как спичка, и худоба ее была такой  же
болезненной, как полнота Этель Доннер. Ее черное платье, с узким пояском  на
талии, свободно болталось на ней, словно она недавно резко потеряла в  весе.
В ее черных, неаккуратно собранных на макушке  волосах,  виднелась  обильная
седина.
   Кто она - выдавали ее глаза:  черные,  горящие,  безумные.  Она  смотрела
прямо перед собой  зорким  ястребиным  взглядом,  но  за  ним  таился  туман
болезненных сомнений. Подобные глаза помнились мне долго, с тех пор, когда я
только начинал служить в полиции и был патрульным. Я повидал немало на своем
веку таких глаз и таких постоянных обитателей психушек  или  людей,  которые
живут дома, но всю свою взрослую жизнь проводят, наведываясь в  клиники  для
душевнобольных, консультируются, лечатся. Какой-то отрезок времени  их  мозг
функционирует нормально, а затем -  внезапно  или  медленно  накапливаясь  -
вдруг случается срыв, и разум скатывается в бездну, в пропасть. Я помню, как
время от времени меня  вызывали  к  таким  людям,  когда  у  них  неожиданно
возникала потребность снова отправиться в лечебницу. Иногда они, съежившись,
забивались в угол, иногда покорно и тихо ждали  в  гостиной,  сидя  рядом  с
собранными сумками, иногда прятались в темные шкафы, глядя  оттуда  горящими
глазами на мир, слишком сложный для их потерянного разума.
   Я давно предполагал, что это она. Но, ни разу не встретившись с  ней,  не
был точно уверен. Поэтому мне хотелось сначала послушать ее брата,  Доннера.
Однако так получилось даже лучше. Она сама пришла к нам в гостиную.
   - Добрый вечер, миссис Рембек, - поздоровался я. - Очень сожалею, что нам
пришлось познакомиться при таких обстоятельствах.
   - Пора с этим кончать,  -  просто  сказала  она.  -  И  так  все  слишком
затянулось. - Она с легкой извиняющейся улыбкой взглянула на брата:
   - Прости, Фрэнк, но все кончено.
   - Вы подслушивали, когда Фрэнк разговаривал со своей женой, так  ведь?  -
догадался я.
   - Я всегда слушаю, - проговорила она. - Никто не знает, но  я  слушаю.  Я
все знаю. Я слышала, как Этель рассказывала вам, что и где она хранит. Я все
слышала.
   В данный момент ее речь была совершенно осмысленной,  лишь  очень  чуткое
ухо могло уловить в ее голосе диковатые интонации. И все же я  почувствовал,
в каком она огромном напряжении и чего стоит ей держать себя под контролем.
   - Если не хотите сейчас про это говорить, миссис Рембек, не  говорите,  -
предложил я.
   Однако ей нужно было выговориться. И она продолжила:
   - Эрни думает, что от меня можно скрыться,  но  у  него  это  никогда  не
получалось. Я всегда слышала, как он разговаривал по телефону с женщинами  и
как договаривался с Сэмом Голдбергом о разводе.
   - Это невозможно! - в ужасе выкрикнул Рембек.
   - Сядь, Эрни! - приказал Керриган, и впервые  в  его  голосе  послышались
стальные нотки стоящей у него за спиной корпорации. - Сядь и заткнись!
   - Извините, миссис Рембек, - обратился я к ней. - Вы поэтому  перебрались
сюда, к своему брату? Потому что знали про готовящийся развод?
   - Я не могла там больше оставаться. - Ее голос задрожал  от  унизительных
воспоминаний. - Все время играть, притворяться, делать вид, будто я слепая и
глухая. Нет, я так больше не  могла.  -  Она  вдруг  обвела  комнату  беглым
испуганным взглядом, словно пойманное в ловушку животное,  но  сдержалась  и
лишь сказала:
   - Можно, я присяду?
   Фрэнк Доннер и Керриган оба кинулись к ней со  стульями.  С  извиняющейся
улыбкой она поблагодарила Керригана и опустилась на  стул,  предложенный  ей
братом, который, наклонившись, встал у нее за спиной,  когда  она  села.  Не
отходя от нее, Доннер, сверкнув глазами, предупредил меня:
   - Вы не имеете  права  этим  воспользоваться.  Она  невменяема.  Вы  сами
знаете. - Он выглядел несколько комично - в футболке и домашних тапочках,  с
покрасневшими от гнева, стыда и возмущения лицом и шеей и  с  молотком,  про
который, он, видимо, совсем позабыв, продолжал держать в  правой  руке.  Его
сестра взяла его свободную руку со словами:
   - Фрэнк, прошу тебя, дай мне договорить. Я себя нормально чувствую.
   И тут я вдруг понял, что сыт всем этим по  горло.  Разгадав  все  обманы,
распутав ложные следы, пробравшись через интриги, насилие и кровопролитие, я
оказался лицом к лицу с больной, несчастной и одинокой женщиной. Из всех,  с
кем я встречался в ходе следствия,  эта  женщина  была  наименее  похожа  на
преступницу и наиболее достойна сострадания; из всех она внушала  наименьшие
опасения, но именно она оказалась той добычей, за которой я охотился.
   - Нет, хватит, - вмешался  я.  -  Хватит,  миссис  Рембек.  Если  угодно,
расскажите вашу историю полиции, а я обойдусь. - Повернувшись к  Рембеку,  я
показал рукой на его жену и сказал:
   - Вот она. Вы поручили мне найти ее, и я ее нашел.  Теперь  поступайте  с
ней, как сочтете нужным.
   Я хотел было еще кое-что добавить, приоткрыть ему  хоть  часть  правды  о
Рите Касл, сообщить факты, поведанные  мне  Тедом  Квигли,  но  потом  решил
промолчать. Рембек вперил в жену горящий взгляд, словно в первый раз в жизни
ее увидел. Преподнести ему жестокую правду сразу об обеих женщинах  было  бы
слишком немилосердно.
   Я подошел к телефону, снял трубку и начал набирать номер. Доннер крикнул:
   - Куда вы, черт возьми, звоните?
   - В полицию, - ответил я, поворачивая к нему лицо.
   - Вы не смеете трогать Элеонору, - грозно произнес он. - Она  невменяема.
Она все это выдумала, с начала и до конца.
   - Я не по поводу Элеоноры собираюсь звонить, - сказал я, -  а  по  поводу
вас. Осталось еще убийство Микки Хансела  -  оно  на  вашей  совести.  Вы-то
вменяемы и ответите по закону.
   Плотину прорвало. Фрэнк Доннер с налившимся кровью лицом поднял  руку,  в
которой держал молоток, и с рычанием кинулся ко мне через всю гостиную.
   Я действовал на "автопилоте". Моя  рука  мгновенно  выпустила  телефонную
трубку и, потянувшись назад, откинула полу пиджака, сомкнулась  на  рукоятке
револьвера, который я тут же выставил вперед, одновременно отклоняясь влево;
все эти движения я усвоил еще во время учебы и с тех  пор  повторял  их  так
часто, что теперь выполнил их машинально. Когда  Доннер  бросился  на  меня,
размахивая молотком, я достал кольт и дважды выстрелил ему в голову.

Глава 27

   Расспросы продолжались последующие два дня. У меня  несколько  раз  брали
показания, записывая их как на магнитофон, так и при пом