ы.
   - Давайте  рассуждать  здраво,  мистер  Тобин,  -  начал  Кэнфилд.  -  Мы
собираемся пригласить частное лицо как раз потому, что  не  можем  допустить
пристального внимания властей к  данному  делу.  Если  вы  беретесь  за  эту
работу, вы должны дать согласие, что ко всему, что  вам  станет  известно  о
деятельности корпорации в ходе вашего расследования, вы отнесетесь с должной
деликатностью и сохраните в тайне.
   - Не уверен, что могу дать подобное обещание, - покачал я головой.
   - Без этого  у  нас  с  вами  ничего  не  получится,  -  возразил  он  и,
наклонившись вперед, добавил:
   - Мистер  Тобин,  вам  пришлось  пережить  немалые  неприятности,  но  не
упорствуйте из-за прошлых неудач. Когда  вы  служили  офицером  полиции,  то
находили возможным иметь дело с осведомителями, идти на некоторые уступки  с
целью получения фактов. У нас практически то же  самое.  Чтобы  как  следует
выполнить работу, вы должны получить доступ к фактам, которые никаким другим
путем вам не  стали  бы  известны.  Вряд  ли  будет  честно  воспользоваться
ситуацией и сообщить затем их властям, не так ли?
   Он был прав. Упрямство и косность мышления полицейскому не помощники.
   - Ладно, - согласился я. - Если я возьмусь за работу,  я  дам  вам  такое
обещание. Если я за нее возьмусь.
   - По вполне понятным причинам время не терпит, - заметил Кэнфилд. - Какой
срок вам нужен, чтобы принять решение?
   - Мне необходимо поговорить с женой, - ответил я. - Естественно, обещание
молчать будет касаться и моей жены.  Она  должна  знать,  чем  я  занимаюсь,
поэтому я поручусь и за нее.
   Кэнфилд кивнул.
   - Разумно.
   - Давайте по  возможности  упростим  договорную  процедуру,  -  предложил
Рембек. - чтобы вам зря не мотаться туда-сюда, обговорим  сейчас  финансовую
сторону на случай, если вы дадите согласие.
   - Хорошо.
   Рембек кивнул Уильяму Пьетроджетти, бухгалтеру, который  до  сих  пор  не
произнес ни слова, так что я  почти  забыл  о  его  существовании.  Сухим  и
бесстрастным голосом Пьетроджетти заговорил:
   - Мы предлагаем аванс в пять тысяч долларов, пятьдесят долларов  в  день,
возмещение всех расходов, притом что расследование  займет  максимум  десять
дней,  и  премию  в  пять   тысяч   долларов,   если   дело   закончится   с
удовлетворительным результатом.
   - Мы, разумеется, оформим это письменным контрактом,  как  полагается,  -
добавил Кэнфилд.
   - Условия вас устраивают? - спросил Рембек.
   - Вполне, - ответил я. Имея пять тысяч долларов, я мог бы какое-то  время
не думать о деньгах. Кейт могла бы уйти  с  работы.  А  если  я  найду  того
человека, сумма возрастет вдвое. Да, условия меня вполне устраивают.
   - Следующий  вопрос  -  как  платить?  -  продолжал  он.  -  У  вас  есть
какие-нибудь пожелания?
   Я не понял, что он имеет в виду, в чем честно сознался.
   Он пояснил, разведя руками:
   - Отчасти это связано с вашими налогами. Вам, разумеется, придется внести
в декларацию этот  доход,  и  надо,  чтобы  сумма  отчислений  не  превышала
разумных пределов. Вы можете прямо сейчас получить первую сумму  в  качестве
единовременной  выплат  или,  если  это  вас  больше  устроит,   мы   сумеем
распределить ее на двухгодичный период, или же, если  вам  немедленно  нужны
наличные, но  вы  предпочитаете  рассрочку,  то  мы  выдаем  вам  всю  сумму
наличными, а на бумаге растянем срок выплаты до января.
   - У меня нет подобных проблем с налогами, - ответил я. - Я  сразу  возьму
всю сумму наличными. и кивнул, хотя я был уверен, что  ответ  показался  ему
слишком  простым.  Он  предпочел  бы  немного  пожонглировать  этими   Пятью
тысячами. Однако тем же бесстрастным голосом он продолжал:
   - Другой вопрос - источник дохода. Возможно, вас спросят. Не от нас ли вы
получили деньги, и тем самым поставят в затруднительное положение. Если  вас
это волнует, я буду рад помочь дам и вписать  данный  доход  в  рамки  ваших
обычных поступлений.
   Я покачал головой:
   - В этом нет необходимости. Если я возьмусь за работу, я ничего  не  буду
скрывать. Если меня спросят,  я  отвечу,  откуда  эти  деньги  и  как  я  их
заработал. - Я взглянул на Рембека и добавил:
   - Не вдаваясь в подробности.
   - Как вам будет угодно, - отозвался Рембек. - Вы  еще  что-нибудь  хотите
узнать, перед тем как принять решение?
   - Мне больше ничего в голову не приходит.
   - Прекрасно. - Рембек поднялся со словами:
   - Вас отвезут домой да моей машине.
   - Не беспокойтесь, - сказал я, тоже вставая. - Я доеду.
   Рембек сделал нетерпеливый жест.
   - Я не из вежливости предлагаю,  мистер  Тобин.  Если  вы  возьметесь  за
работу, нам всем придется торопиться. Вам понадобится съездить в  Аллентаун,
а быстрее, чем на моей машине, туда не добраться. И доставить вас  домой  на
машине, чтобы вы поскорее поговорили с женой, тоже лучший способ.
   - Ах, тогда конечно, - согласился я.
   Рембек вышел из-за стола, усмехнувшись уголком рта.
   - Попытайтесь расслабиться, мистер Тобин, - посоветовал он.  -  Никто  на
ваше целомудрие не покушается.

Глава 5

   Сидя в одиночестве на заднем сиденье черного "линкольна-континенталя",  я
размышлял,  правильно  ли  я   отреагировал   на   предложение   о   работе.
Расследование, как таковое, обдумывать не требовалось: если оно не содержало
других элементов, кроме тех, что мне описали,  это  было  прямое  и  честное
предложение. В состоянии ли я выполнить расследование - другое дело, но ни с
юридической, ни с моральной стороны я не должен  был  испытывать  по  поводу
него угрызений совести.
   Нет, сложность заключалась не в работе, а в  моей  на  нее  реакции.  Мне
ужасно хотелось притвориться, будто никакого предложения и не было, я мечтал
вернуться к строительству моей стены и не думать  ни  о  чем,  кроме  земли,
кирпичей и бетонных блоков. Однако в глубине  души  я  чувствовал  некоторое
возбуждение, мне не терпелось приступить к  расследованию;  это  в  какой-то
степени  явилось  бы  возвращением  к  потерянной   мною   жизни,   задачей,
соответствующей моей компетенции, работой, по которой я изголодался.
   Моя реакция на их предложение объяснялась еще и чувством  настороженности
и недоверия, безусловно связанное  с  замешанным  в  данном  деле  Рембеком.
Логически я понимал, что он говорит правду, что все они - бизнесмены,  а  не
пособники Дьявола, покушающиеся на мою бессмертную душу. И  все  же,  и  все
же... Я чувствовал  себя  простаком-деревенщиной,  окруженным  шайкой  хитро
улыбающихся мошенников, и все время ловил себя на мысли:  "Чего  же  они  от
меня хотят?"
   Это была моя первая поездка на лимузине и одно из первых  путешествий  из
Манхэттена в Куинс на таком автомобиле! И эта двойная новизна  нарушала  ход
моих мыслей. И все же к тому времени, когда мы свернули с бульвара  Вудхавен
и проезжали мимо оставшихся до моего дома последних четырех  кварталов,  мне
удалось освободиться  от  неподвластного  разуму  какого-то  иррационального
недоверия, мешавшего мне принять решение.
   Я указал на свой дом, и шофер притормозил прямо за  моим  "шевроле".  Мне
было неловко выходить из такого  авто  перед  таким  домом.  Более  некстати
лимузин мог бы выглядеть разве что рядом с эскимосским иглу <Иглу - снеговая
хижина куполообразной формы у канадских эскимосов  (эским.).>.  Я  побрел  к
подъезду.
   Перед тем как покинуть апартаменты Рембека, я позвонил  Кейт  в  магазин,
сказал только, что мне нужно кое-что обсудить, и  попросил  ее  прямо  сразу
ехать домой. Она встретила меня у входа и изумленно поглядела мимо меня.
   - Ты на этом приехал?
   - Сейчас я тебе все расскажу, - сказал я, увиливая от ответа.
   - Пойдем на кухню, - предложила она. - Я приготовлю кофе.
   Мы прошли через коридор мимо лестницы.
   - Где Билл? - поинтересовался я.
   - Не знаю, где-то гуляет. Ты пообедаешь?
   - Пока не решил. Как получится.
   Я сел за кухонный стол и, пока она заваривала кофе и доставала тарелку  с
шоколадным печеньем, поведал ей всю  историю.  Она  села  напротив  меня  и,
дослушав до конца, спросила:
   - Ты хочешь взяться за это, Митч?
   - Похоже на то. Я уже начал подумывать, что рано  или  поздно  все  равно
придется подыскивать какую-нибудь работенку. Так почему не сейчас? Это  дело
поможет нам некоторое время продержаться на плаву. И работодатель  не  будет
задавать мне лишних вопросов.
   - Митч, прошу, не допускай, чтобы  деньги  все  решали  за  тебя.  Я  уже
говорила, что могу внести свою лепту  и  ничего  не  имею  против,  пока  не
подвернется что-нибудь подходящее.
   - Такая лепта тебе не по силам.
   - Не соглашайся только из-за денег, - настойчиво повторила она. -  Обещай
мне, Митч! Прошу тебя.
   - Иными словами, ты не хочешь, чтобы я брался за их работу.
   Она покачала головой:
   - Нет. Я, собственно, этого как раз хочу. Но не ради денег, так будет  не
правильно.
   - А как будет правильно?
   - Ты стоишь на месте, - пояснила она. - Полгода назад  ты  словно  застыл
без движения, заглохший мотор. Может, это тебя снова заведет.
   Я поднялся из-за стола и, пройдя через черный ход, вышел на  крыльцо.  От
удлиненных вечерних теней вырытая яма снова стала похожей на могилу. У  меня
там были нагромождены  кучи  кирпичей,  прикрытых  брезентом,  возвышающиеся
словно уродливые грибы. Вот чем бы я хотел заниматься -  работать  руками  и
плечами, думать о лопатах выкопанной земли, проверять глубину  ямы,  следить
за  уровнем  стены,  чтобы  очистить  сознание,  думать  вплотную   лишь   о
подробностях, касающихся строительства стены, чтобы  в  мыслях  не  осталось
места ни для чего другого.
   Значит, ради денег. И чтобы вселить в Кейт надежду.
   Я вернулся на кухню.
   - Мне надо собрать кое-какую одежду,  -  просто  сказал  я.  -  Не  знаю,
сколько мне придется пробыть в Аллентауне.

Глава 6

   Аллентаун  расположен  приблизительно  в  девяноста  милях  к  западу  от
Нью-Йорка.  Мы  вернулись  в   Манхэттен,   захватили   Роджера   Керригана,
наблюдателя от корпорации, на углу Третьей авеню и Тридцать четвертой  улицы
и час двадцать минут спустя, не  доезжая  Аллентауна,  съехав  с  шоссе  22,
остановились на посыпанной гравием площадке перед мотелем "У дороги".
   Керриган сначала попытался завязать светскую беседу о бейсболе, о кино  и
прочем - в поисках темы, которая могла бы  заинтересовать  меня.  Однако  ни
желания разговаривать, ни простой вежливости не  было  и  в  помине  с  моей
стороны, так что через некоторое время он умолк, и мы в молчании  продолжали
нестись на запад каждый в своем углу лимузина.
   Мотель "У дороги" был явно  дешевым,  но  построенным  недавно,  так  что
мишура и позолота еще не успели  поблекнуть  и,  казалось,  вполне  заменяли
добротное качество. По дороге мы проезжали мимо  подобных  отельчиков  более
ранней постройки, и они наглядно демонстрировали, как они  будут  выглядеть,
когда обветшают, а пока мотель "У дороги"  красовался  показным  блеском,  и
остановившийся перед ним лимузин вовсе не выглядел нелепо.
   Владелец мотеля, которого  мы  застали  за  конторкой  дежурного  клерка,
оказался  приземистым,  полным,  беспокойным  мужчиной  с  густыми  усами  и
проглядывающей лысиной. Этот человек, насколько я мог судить, в  прошлом  не
раз терпел неудачи в предприятиях  малого  бизнеса  и  которому  в  будущем,
видимо, предстояло испытать то же самое. Его звали Уильям  Макнейл.  Он  нас
ждал. Когда Керриган представился, Макнейл немедленно встал,  снял  ключ  со
стенда и вышел из-за конторки со словами:
   - Я покажу вам, где она.
   Мы последовали за ним и снова очутились перед мотелем.
   Едва минуло шесть часов  вечера.  Слева  находилась  подъездная  дорожка,
ведущая к шоссе 22.  Прямое,  как  линия,  в  четыре  ряда  шириной,  шоссе,
казалось, убегало прямо к солнцу, заходящему за  горизонт  где-то  в  районе
Харрисберга. По  шоссе  со  скоростью  шестьдесят  миль  в  час  проносились
грузовики, сверкая под оранжевыми отблесками солнца  алюминиевыми  боками  и
отбрасывая очень длинные, тонкие и бледные тени.
   Мы  прошли  вдоль  оштукатуренного  фасада   мотеля,   мимо   выкрашенных
пастельной краской дверей с  серебряными  номерами.  Солнце  светило  нам  в
глаза, заставляя склонять головы, словно трое раскаявшихся грешников.  Рядом
с каждой дверью находилось окно, и везде жалюзи были опущены.
   - Я ее не касался, - сообщил Макнейл, обернувшись через плечо.  -  Мебель
не передвигал и вообще ни до чего не дотрагивался.
   Он открыл  дверь  под  номером  9  с  висевшей  на  ручке  табличкой  "Не
беспокоить". Макнейл снял табличку, объяснив нам:
   - Я сам ее сюда повесил. Чтобы никто сюда не заходил.
   Войдя, он нажал на выключатель, а затем сделал шаг в  сторону,  пропуская
нас с Керриганом, и закрыл дверь.
   Комната была узкая и длинная, с гладкими бежевыми  стенами,  потолок  без
лепнины, пол покрыт рыжеватым ковром. По одну сторону были дверь и окно, под
окном - батарея. На противоположном конце слева - шкаф, справа располагалась
ванная  комната.  Там  стояли  две  кровати  изголовьями  к  правой   стене,
разделенные тумбочкой под дерево с лампой в стиле модерн. Между кроватями  и
левой стеной едва можно было протиснуться. Ближе к нам, у правой стены,  был
длинный низенький туалетный столик, тоже под дерево, над ним на стене висело
большое  зеркало,  а  рядом  стояло  маленькое,  обитое  тканью   кресло   с
деревянными  плоскими  подлокотниками.  За  кроватями,  у  ванной   комнаты,
находился небольшой темного дерева письменный  стол  с  придвинутым  к  нему
деревянным стулом. На почти пустой левой стене,  в  центре,  висела  длинная
картина с пейзажем  осеннего  леса.  Картина  была  похожа  на  головоломки,
которые я складывал в детстве.
   На первый взгляд комната производила совершенно обычное  впечатление.  На
туалетном  столике  лежал  открытый  небольшой  чемоданчик,  битком  набитый
женскими тряпками. У ближней кровати аккуратно стояла пара туфель на высоких
каблуках. На спинке дальней кровати -  перекинуто  белое  банное  полотенце.
Спали только на одной кровати - на ней до сих пор валялись мятые простыни.
   Полотенце было  испачкано  кровью,  видневшейся  на  нем  едва  заметной,
похожей на ржавчину прожилкой. А  в  тумбочке  между  кроватями  не  хватало
одного ящика.
   Макнейл прошел  в  глубь  комнаты  и  остановился,  глядя  на  пол  между
кроватями.
   - Вот она.
   Керриган, очевидно, не имел ни  малейшего  желания  ее  разглядывать.  Он
отступил в сторону, а я прошел вперед и встал рядом с Макнейлом.
   Они всегда выглядят мертвыми.  Глупо,  наверное,  так  говорить,  но  это
правда. Я видел подделки в кино и на телевидении, а за время моей  работы  в
полиции насмотрелся на подлинные, и тут уж никаких сомнений быть  не  может.
Настоящий труп выглядит так, словно никогда и не был живым.
   Она лежала лицом вниз, обнаженная, с распростертыми кверху руками, как  у
акробата, тянущегося к трапеции. На затылке зияла рана, светлые волосы  были
перепачканы запекшейся кровью. Тело, насколько я мог его видеть,  оставалось
нетронутым. Похоже было, что  она  только  что  вышла  из  душа,  шла  между
кроватями и ее ударили чем-то тяжелым ударом сзади.
   Во время  падения  ее  взмахнувшая  рука  зацепилась  за  ручку  ящика  и
выдвинула его из тумбочки на пол, где он и лежал рядом с телом, как  коробка
для пожертвований. Из ящика выпали канцелярские принадлежности и  Библия,  и
теперь они рассыпались вокруг тела, а Библия обложкой вниз валялась у левого
локтя трупа.
   - Мне ее перевернуть? - спросил Макнейл.
   - Нет. Не дотрагивайтесь ни до чего. - Я огляделся.  -  Все  ее  вещи  на
месте?
   - Да, сэр, - с готовностью подтвердил он. - У нее были только  чемоданчик
и дамская сумочка.
   - А сумка где?
   - Я положил ее в сейф у себя в бюро.
   - Где она лежала? Когда вы вошли сюда, где вы ее нашли?
   - На туалетном столике, рядом с чемоданчиком.
   - Прежде чем мы позвоним в полицию, положите ее  обратно  туда,  где  она
лежала.
   Макнейл облизал губы и перевел взгляд на Керригана:
   - Мы будем вызывать полицию? Керриган пожал плечами:
   - Как он скажет. Здесь командует он.
   - Я надеялся...
   - Вы думаете, что огласка  вам  повредит?  -  спросил  Керриган.  -  Нет,
приятель, она, наоборот, создаст вам рекламу.  Все  захотят  остановиться  в
мотеле, где произошло убийство.
   - Вы так считаете? - с  надеждой  спросил  Макнейл.  Я  прошел  к  ванной
комнате и заглянул внутрь. В корзине для мусора валялась обертка от мыла,  и
больше ничего. В платяном шкафу было множество проволочных вешалок, на  двух
из них висели платья, на одной женские брюки. На полках - ничего. На полу  -
пара женских кожаных туфель.  Простых.  На  задней  стене  шкафа  на  крючке
болталась пара женских чулок.
   Под пристальными взглядами Макнейла и Керригана я быстро осмотрел номер и
не обнаружил ничего, представляющего интерес. Закончив, я обронил:
   - Ладно. Это все?
   - Есть еще ее машина.
   - Машина?
   - Она  стоит  перед  входом,  -  сообщил  Макнейл.  -  Маленький  голубой
"мустанг".
   - Давайте осмотрим машину.
   Перед мотелем проведенные под углом на черной поверхности площадки  белые
линии указывали, где постояльцам следует парковать машины,  развернув  их  к
дверям бунгало. Голубой  "мустанг",  чистенький  и  блестящий,  с  открытыми
окнами, вписывался между полосками,  в  любой  момент  готовый  сорваться  с
места. Солнце уже полностью опустилось  за  горизонт,  и  воздух  наполнился
серовато-зеленым светом. Чуть  поодаль,  по  шоссе  на  запад  и  восток,  с
грохотом проносились грузовики и прицепы. У другого конца  мотеля,  рядом  с
лимузином, как  раз  притормозил  автомобиль.  Поймав  мой  взгляд,  Макнейл
поспешил сказать:
   - Моя жена ими займется.
   - Я хочу потом с ней поговорить.
   - Да, сэр.
   В салоне "мустанга" ничего не оказалось,  кроме  пары  белых  перчаток  в
бардачке и экземпляра "Атлантического ежемесячника" на заднем  сиденье.  Но,
когда я подошел к багажнику, там торчали ключи, воткнутые в замок.
   - Поглядите-ка! - воскликнул Макнейл. - Я их раньше не видел!
   - А вы раньше обходили машину?
   - Нет.
   - Значит, они там и были. - Я обратился к Керригану:
   - В  багажнике  у  нее  находились  деньги,  во  втором  чемодане  или  в
какой-нибудь другой сумке. Он слишком спешил и не стал  возвращаться,  чтобы
положить ключи в ее сумочку.
   - Однако он забрал ключ от бунгало, - заметил Макнейл.
   - Он его недалеко увез, - возразил я. - Наверняка выбросил  по  дороге  в
траву.
   По направлению к нам двигалась, звеня ключами, толстая  грузная  женщина,
за которой полз вновь прибывший автомобиль, видавший виды черный  "бьюик"  с
сидевшей в нем беспокойного вида молодой парочкой. Я спросил Макнейла:
   - Где мы можем спокойно посидеть и побеседовать?
   - Мы живем в квартире за конторкой дежурного клерка. - Толстухе,  к  тому
моменту поравнявшейся с нами, он сказал:
   - Бетси, это люди из Нью-Йорка. Они хотят поговорить  с  тобой,  когда  у
тебя найдется свободная минутка.
   Бетси - имя  ей  совершенно  не  подходило  -  поглядела  на  нас  из-под
насупленных бровей с видом властной  женщины,  которая  привыкла  всю  жизнь
погонять мужа, как погонщик -  мулов,  и  чертовски  от  этого  устала.  Она
небрежно  кивнула  нам  в  знак  приветствия,  бросив  на  ходу:  "Когда   я
освобожусь", и прошлепала дальше.  Мы  отступили  в  сторону,  давая  дорогу
"бьюику", в котором мимо нас проехали нервно  моргавшие  и  глядевшие  прямо
перед собой молодые люди.
   Мы вернулись в бюро, и Макнейл провел нас  через  конторку,  потом  через
занавешенный дверной проем в маленькую гостиную,  заставленную  тяжеловесной
мебелью, которая, вероятно, лет двадцать  назад  приобреталась  для  комнаты
вдвое большей по размеру. Макнейл усадил нас и пару минут изображал из  себя
гостеприимного  хозяина,  предла