у  деловые
беседы без своих советников. Я еще раз хотел искренне поблагодарить  вас  за
визит и сообщить, что понимаю ситуацию и буду.., по мере возможности  щадить
ваши чувства.
   Я,  Митч  Тобин,  знаю,  что  расхожий  стереотип  заправилы  преступного
синдиката     представляет     собой     угрюмо-неприветливого      грузного
недоучку-иммигранта, но стереотипы почти всегда ошибочны. И все же я не  был
готов к  безукоризненно  вежливой  доброжелательности,  которую  олицетворял
собой Эрни Рембек. Я был выбит из колеи и злился на него за  это  почти  так
же, как и за все его темные делишки.
   - Давайте-ка я о своих чувствах сам позабочусь, - грубо буркнул я.
   - Прежде чем  мы  проследуем  в  офис,  -  сказал  он,  не  замечая  моей
невежливости, - я хотел бы поведать вам одну небольшую  историю  с  моралью,
можно?
   Я пожал плечами:
   - Валяйте.
   - Когда-то, когда я был школьником, - заговорил он, - мы однажды  сбежали
с уроков и поехали на пароме на Стейтен-Айленд. Нас было человек  десять.  А
вы же знаете мальчишек! Нам не терпелось поскорее сойти на  берег.  Помните:
"Кто последний, тот протух"? И вот мы гурьбой столпились у сходни, а  парня,
который там дежурил, послали к черту, и только мы  причалили,  как  один  из
наших свалился в воду. Хауи Злоткин, так его звали. Он попал между пристанью
и бортом парома. Дали задний ход, пытаясь спасти мальчишку, а кончилось тем,
что его три раза растерли между бортом и причалом. Мы все стояли у поручня и
смотрели, а когда Хауи вытаскивали из воды, он был похож на кусок бифштекса.
Можете такое вообразить?
   Вообразить-то я мог, только не понимал, к чему он клонит.
   - Вы о чем? - спросил я напрямую.
   - О вас, - ответил он без обиняков. - Всякий раз, когда я встречаю такого
гордеца,  как  вы,  я  вспоминаю  про   Хауи   Злоткина,   затертого   между
металлическим паромом и деревянным причалом.
   - Вы хотите сказать, что меня раздавят?
   - Я никогда не сталкивался с иным, -  покачал  он  головой.  -  Ни  разу.
Металл и дерево прочнее кожи. Чьей бы она ни была.
   - Вы не говорили мне про Хауи, - возразил я. - Что  ждало  бы  его  дома,
если бы он остался в живых? Он улыбнулся едва заметной улыбкой:
   - Вы знаете себя как никто другой, мистер Тобин. Прошу в офис.

Глава 4

   Офис выглядел так, как  и  положено  выглядеть  офису,  -  с  письменными
столами, телефонами,  шкафами  с  папками  и  жалюзи  на  окнах,  а  большой
просторный угол был отгорожен, наподобие отдельной приемной. Когда мы вошли,
там уже находились  три  человека,  вставшие  при  нашем  появлении.  Рембек
познакомил нас:
   - Мистер  Митчелл  Тобин,  позвольте  представить  вам  Юстаса  Кэнфилда,
Роджера Керригана и Уильяма Пьетроджетти.
   Все трое по очереди с улыбкой наклонили головы  в  знак  приветствия,  но
руки мне никто не протянул, и я сразу ощутил нажим  Эрни  Рембека,  который,
перед тем как выйти ко мне, наверняка провел краткий  инструктаж.  Он  хотел
угодить мне, избежав неловкости, однако вышло еще хуже - меня  обжулили,  не
дав  продемонстрировать  мое  моральное  превосходство  над  теми,  кому   я
отказался бы пожать руки. И хотя  я  тут  же  напомнил  себе,  что  нарочито
показное моральное  превосходство  уже  не  превосходство  и  что-то  вообще
теряется, все равно осталось острое чувство, будто меня околпачили.
   Закончив со светским представлением, Рембек вкратце объяснил, с  кем  мне
предстоит иметь дело.
   - Кэнфилд  -  мой  адвокат,  Керриган  -  наблюдатель  от  корпорации,  а
Пьетроджетти - мой бухгалтер. - Он махнул, рукой.  -  Садитесь,  господа.  -
Более церемонным жестом он указал на кресло прямо у стоящего в центре  стола
для заседаний со словами:
   - Будьте любезны, присаживайтесь, мистер Тобин.
   Мне это место не понравилось: Кэнфилд и Керриган оказывались позади меня,
вне поля моего зрения. Рембек, разумеется, мгновенно уловил мое недовольство
и его причину и предложил:
   - Впрочем, устраивайтесь, где вам удобно, - на сей раз  он  неопределенно
махнул рукой на стоящий чуть поодаль, у  правой  стены,  коричневый  кожаный
диван, откуда открывался отличный обзор комнаты.
   Пора было положить этому конец. Рембек обращался со мной  как  с  дорогой
скаковой лошадью. И я сказал:
   - Нет, благодарю. Мне и тут неплохо, -  и  сел  в  указанное  им  вначале
кресло.
   Я уже и так достаточно на всех троих насмотрелся,  составив  о  них  себе
представление, так что в будущем легко смогу узнать их лица.  Адвокат  Юстас
Кэнфилд держался с неимоверным достоинством, соответственно  седине  на  его
висках. Наверняка  он  носил  корсет.  Это  был,  несомненно,  первоклассный
адвокатбуквоед с феноменальной памятью и полным отсутствием воображения;  из
тех, кто может состряпать дело, хитроумное, как спичечный домик, но  в  суде
одним неосторожным движением сам же и разрушить его.
   Что до Роджера Керригана, он  был  точной  копией  Эрни  Рембека,  только
помоложе.    Блестящий,     проницательный,     немногословный     выпускник
бизнес-колледжа. Внешность как у типичного федерального  агента  и  крысиные
глазки. Вышеупомянутая "корпорация", наблюдателем от которой он  здесь  был,
иными словами называлась синдикат, или попросту мафий. Рембек  являлся  лишь
местным царьком,  и  его  начальство  интересовало,  как  он  справляется  с
кризисом  на  своей  территории.  Роджер  Керриган,  человек,  на  которого,
очевидно, никогда не заводили и не заведут  полицейского  досье,  человек  в
кармане  которого  явно  лежит  ключ  от  клуба  "Плейбой"  и  абонемент   в
тренажерный зал, человек, которого в "корпорации" ожидало блестящее будущее,
был подослан сюда соглядатаем теми, кто находился наверху.  Я  нисколько  не
сомневался, что свою работу он выполняет как следует.
   Уильям Пьетроджетти принадлежал  к  совсем  иному  типу  людей  и  сильно
отличался от тех двоих.  На  нем  был  коричневый  костюм,  такой  несвежий,
обвисший и помятый, словно его владелец только что проделал в нем поездку на
междугороднем автобусе. На щеках Уильяма к концу дня уже красовалась  темная
щетина, возможно появлявшаяся сразу же после бритья. Еще у него была перхоть
и  неопрятные  черные   космы.   Человек   явно   односторонних   интересов,
принадлежавший к той категории бухгалтеров, которые в свободное время решают
математические головоломки и отсылают их в "Научную Америку" и  для  которых
легким чтивом являются биографии знаменитых математиков; а главное - общение
с   налоговым   законодательством   представляет   для   них   своего   рода
интеллектуальное  изнасилование.  Получал  он,  скорее  всего,  меньше,  чем
следует, потому что  таким  всегда  недоплачивают,  впрочем,  это  его  мало
волновало; интерес к деньгам у него, наверное, появлялся лишь  тогда,  когда
их можно было нанести на бумагу в виде столбиков с цифрами.
   Как только все мы устроились, Рембек уперся локтями 6 стол и, нависая над
всеми, произнес:
   - Как много успел рассказать вам Виклер, мистер Тобин?
   - Ровно столько, столько  вы  ему  поручили.  Убили  какого-то  человека,
близкого вам, но не связанного с.., корпорацией.  Вы  хотите,  чтобы  убийцу
нашли, но сами расследование вести не желаете. Если он будет найден,  вы  не
будете возражать против передачи его в руки полиции.
   Он кивнул:
   - Верно. И это все? Больше ничего он не говорил?
   - Все. Он не счел нужным объяснить мне, почему нельзя сразу обратиться  в
полицию, если вы все равно согласны иметь с ней дело.
   - Ситуация сложная. Прежде чем я введу вас в курс дела,  мне  понадобится
ваше обещание, что вы ничего не расскажете никому постороннему.
   Я покачал головой:
   - Этого я обещать не могу.
   - Речь не идет об умалчивании чего-то незаконного, - уточнил он.
   - Не важно, о чем идет речь. Я не могу давать обещаний вслепую.
   В разговор вмешался Кэнфилд.
   - Мистер Тобин, по-моему, достаточно будет ваших заверений в том, что  ко
всему,  что  вы  здесь  сегодня  услышите,  вы   отнесетесь..,   с   должной
деликатностью. Ты согласен, Эрни?
   Рембек казался обеспокоенным.
   - Для меня все очень важно, Юстас, - подчеркнул он.
   - По моему мнению, мы можем рассчитывать на порядочность мистера  Тобина.
Рембек взглянул на меня.
   - Если вы хотите от меня одного,  чтобы  я  пообещал  не  сплетничать,  я
согласен, - заявил я. Рембек резко кивнул.
   - Ладно, - согласился он. - Меня это устроит. - Затем,  с  явным  усилием
выдавив из себя дружескую улыбку, он продолжал:
   -  Меня  это  дело  касается  весьма  близко.  Вы  сами  поймете,   когда
ознакомитесь с ним до конца.
   - Я давно готов, - сказал я.
   - Еще кое-что, самое последнее, мистер Тобин, - вмешался Кэнфилд. -  Есть
одна юридическая формальность. У вас не найдется долларового банкнота?
   - Наверное. А в чем дело?
   - Я попрошу вас передать его мне и подтвердить, что  вы  нанимаете  меня,
чтобы я представлял ваши интересы в данном  деле.  Я  повернулся  в  кресле,
чтобы лучше его видеть, и спросил:
   - Зачем это?
   - Информация, которой клиент обменивается с адвокатом, -  пояснил  он,  -
строго конфиденциальна. Если когда-нибудь вас попросят  рассказать  про  эту
встречу и у вас появится желание отказаться, в  подобном  случае  вы  будете
иметь все законные основания. - Увидев,  как  у  меня  вытянулось  лицо,  он
добавил:
   - Ради Бога, мистер Тобин, уверяю вас, тут нет никакого подвоха. Я просто
хочу дать вам возможность в будущем  находиться  под  защитой  закона,  если
возникнет непредвиденная ситуация и вы сами того пожелаете. Вручив мне  один
доллар, вы не теряете права излагать кому угодно, что  пожелаете.  Просто  у
вас появляется выбор.
   - Но ведь эту историю расскажет мне мистер Рембек, - возразил я.
   - Нет, мистер Тобин, ее расскажу вам я.
   - Чтобы никто не мог подкопаться, мистер Тобин, - добавил Рембек.  -  Для
вашего же блага.
   Я смутно  ощущал  себя  круглым  идиотом,  но  сделал  то,  что  от  меня
требовали: достал из бумажника долларовую купюру и  передал  ее  Кэнфилду  с
просьбой представлять мои интересы.  Он  с  самым  серьезным  видом  выразил
согласие. Я вернулся к своему креслу, и он сообщил мне подробности дела.
   - Мистер Рембек состоит  в  браке,  мистер  Тобин.  Осмелюсь  сказать,  в
счастливом браке. И верность браку никогда  не  нарушает.  Миссис  Рембек  -
женщина с несколько неустойчивой психикой, у нее есть определенные проблемы,
и мы все ей глубоко сочувствуем.  Поэтому  мистеру  Рембеку  необходимо  для
поддержания себя в нормальной физической и умственной форме изредка отдыхать
от забот после напряженного рабочего дня, так сказать, на  стороне,  где  он
может найти утешение и насладиться обществом близкого друга.
   Рембек, перебив его, серьезно произнес:
   - Я продолжаю любить свою жену. Я хочу, чтобы вы это ясно поняли. К  моей
жене случившееся не имеет никакого отношения. Она замечательная женщина.
   Я чувствовал нервный зуд. Если бы  мой  собственный  случай  не  был  так
досконально известен и Рембеку, и  каждому  из  присутствующих,  то  Рембек,
безусловно, позволил бы себе сентенции типа: "с кем не бывает" или "вы,  как
мужчина мужчину, меня  не  осудите",  и  эти  невысказанные  его  откровения
повисли в тягостном молчании, создавая ощущение неловкости.
   Молчание наконец нарушил Кэнфилд:
   - Последние два года таким близким другом для него была  молодая  женщина
по имени Рита Касл, в прошлом актриса на телевидении. Миссис Рембек  конечно
же ничего не знала ни о  существовании  Риты  Касл,  ни  о  ком-либо  из  ее
предшественниц, и до сих пор не знает.
   - Я хочу, чтобы так оно и оставалось, - вмешался Рембек. -  Поэтому  я  и
просил вас, чтобы вы пообещали не распространяться на эту тему. -  Он  опять
сдержался и ни слова не добавил про мужское взаимопонимание.
   Кэнфилд рассказывал:
   - Возможно, мистер Рембек слишком  доверился  мисс  Касл,  переоценив  ее
порядочность. Как бы то ни было, он предоставил ей доступ к довольно крупной
сумме денег. Наличными.
   - Она взяла их и  сбежала?  -  догадался  я.  Кэнфилд  вынул  из  кармана
служебный конверт с официальным грифом и протянул его мне со словами:
   - Три, дня назад она оставила в своей квартире эту  записку.  ;  Небрежно
набросано от руки зелеными чернилами на серой  бумаге:  и  ужасным  почерком
несколько фраз. Я с трудом разобрал их:
   "Я ухожу. Я встретила настоящего мужчину, и мы вдвоем  собираемся  начать
новую жизнь подальше отсюда. Ты никогда нас больше не увидишь".
   - Это точно ее записка? - спросил я.
   - Вы когда-нибудь видели подобный почерк? - вопросом  на  вопрос  ответил
Рембек. - Да, писала она. И пунктик насчет "настоящего мужчины" - очень в ее
стиле.
   В голосе слышалась горечь. Я подумал, что, несмотря на его заверения,  он
испытывает гораздо более глубокие чувства к "близкому другу",  чем  к  своей
супруге. С женой его связывало чувство вины, а к Рите Касл  влекла  страсть.
Кэнфилд продолжал:
   - Сегодня рано утром в номере мотеля  в  Аллентауне,  штат  Пенсильвания,
было найдено тело мисс Касл. К  счастью,  владелец  мотеля  имеет  некоторые
связи с корпорацией, и, когда он  обнаружил  в  сумочке  дамы  среди  всяких
мелочей визитку мистера Рембека, он предпочел позвонить нам, а не в полицию.
   - А вообще в полицию звонили? - спросил я.
   - Пока нет. Если вы возьметесь за эту работу, вам решать, сообщать им или
нет.
   - Где сейчас находится тело?
   - Все еще в номере мотеля. Там ни к чему не прикасались.  Рембек  сердито
буркнул:
   - Деньги исчезли. Я спросил его:
   - Вы думаете, что человек, с  которым  она  сбежала,  убил  ее  и  забрал
деньги?
   - Это ведь очевидно, не так ли?
   - Нет. Вероятно, но не очевидно. А как насчет владельца  мотеля,  мог  он
взять деньги? Если они были в сумочке, когда он вошел, взял бы он их?
   Рембек перевел взгляд на Керригана, и тот ответил вместо него:
   - Полагаю, вряд ли. Во-первых, ему можно доверять. Во-вторых, он  спешил.
В-третьих, он был в сильном волнении. В-четвертых, он поступил  именно  так,
как положено поступать при подобных обстоятельствах, когда  не  обнаруживают
денег, и у него не хватило бы ума взять деньги и все сделать как положено.
   - Возможны и другие варианты, - усомнился я.  -  Но,  скорее  всего,  это
случилось именно так, как вы думаете. Она сбежала с ним, он убил ее  и  взял
деньги.
   - И я хочу до него добраться, - вмешался Рембек.
   - Из-за денег? - спросил я.
   - Нет.
   - Потому что он ее убил? Рембек покачал головой.
   - Я, может, и сам бы это сделал, - обронил он, - если бы поймал ее.
   - Тогда почему же?
   - Потому что  он  присвоил  ее.  Она  была  моей.  Кэнфилд  примирительно
произнес:
   - Мистер Рембек не жаждет личного отмщения,  но  хочет,  чтобы  дело  как
можно скорее прояснилось. Если ему удастся вернуть деньги, тем лучше, однако
главная задача - установить личность того, кто в этом  замешан.  Как  только
предварительное  дознание  завершится,  можете,  с   нашего   благословения,
передать убийцу в руки полиции.
   Я спросил:
   - Почему бы с самого начала не поручить расследование полиции?
   - Откровенно говоря, мистер Тобин, - объяснил Кэнфилд, - мне кажется, что
у местных властей в Аллентауне, штат Пенсильвания, при расследовании данного
дела возникнут определенные трудности. Мы, по понятным причинам,  не  сможем
изложить им всю предысторию, как вам, а не  располагая  полными  сведениями,
они вряд ли что-нибудь выяснят.
   - А эта квартира, где она жила? - поинтересовался я. -  Через  нее  можно
выйти на вас?
   Рембек обеспокоенно взглянул на Кэнфилда. Тот сказал:
   - Мы точно не знаем. Однако считаем маловероятным. И все же полностью  ни
в чем нельзя быть уверенными. В самом худшем случае  мистера  Рембека  могут
вызвать на допрос, но он намерен утверждать, что держал квартиру для  своего
друга, живущего на Западном побережье и иногда приезжающего сюда  по  делам.
Вышеупомянутый человек уже готов подтвердить  показания  мистера  Рембека  и
заявить, что во время своего отсутствия  сдавал  квартиру  мисс  Касл.  Этот
человек и мисс Касл заключили соглашение об аренде.
   Рембек добавил:
   - Надеемся, что до дознания дело вообще не дойдет. Но,  если  дойдет,  мы
сделаем все, чтобы не допустить огласки. Я заметил:
   - Убийцу, может оказаться, трудно найти, даже зная всю  предысторию.  Кто
знает, сколько приятелей было у этой девицы? Вы говорите, она была  актрисой
на телевидении? Значит, у нее могла быть там масса всяких  знакомых,  и  она
могла завязать какие угодно отношения.
   - Мы так не считаем, - возразил Кэнфилд.  -  Прочтите  еще  раз  записку,
мистер Тобин. Вы  заметили,  что  она  пишет:  "Ты  никогда  нас  больше  не
увидишь". "Нас" и "больше".
   Я это заметил. Кивнув, я спросил:
   - Вы полагаете, что мистер Рембек знает этого человека?
   - Я должен знать, - подтвердил Рембек. - Думаю, это какой-то  подонок,  с
которым она познакомилась через меня и который вскружил ей голову чуть ли не
у меня за спиной.
   Керриган, наблюдатель от корпорации, добавил:
   - Более того. Почти наверняка он - кто-нибудь из нашей корпорации. В этом
главная причина, по которой мы хотим разыскать его, для нас опасно, чтобы он
разгуливал на свободе. Он должен выйти из игры.
   - Через меня она могла познакомиться только с кем-то из  наших  людей,  -
объяснил Рембек. - Прохвостов у нас не так уж и много, а тех, кого я знаю, я
не стал бы водить на ее квартиру.
   - Вы  навели  справки  о  тех,  кто  отсутствует?  -  спросил  я.  Рембек
нетерпеливо кивнул:
   - Это первое, что мне пришло в голову. Мы получили  известие  в  двадцать
минут восьмого утра. К двенадцати часам я  составил  список  наших  с  Ритой
общих знакомых, а к половине первого я их всех проверил, и  каждый  оказался
там, где ему и положено было быть.
   - Этот тип действует расчетливо и хладнокровно, - продолжал  Керриган.  -
Он не хочет, чтобы его разыскивала корпорация, поэтому, наверное,  планирует
задержаться у нас на годик-другой,  деньги  пока  припрятать,  а  затем  под
благовидным предлогом уехать.
   - Получается преднамеренное убийство,  которое  он  заранее  готовил.  Он
вовсе не собирался бежать от вас с ней на край света, - заключил я.
   - Он и меня, и ее облапошил, - резанул Рембек. Кэнфилд с  легкой  улыбкой
подытожил:
   - Теперь вы видите, мистер Тобин, то  множество  причин,  по  которым  мы
стремимся его разыскать? Я кивнул:
   - Вижу.
   - Вы возьметесь за эту работу?
   - Не знаю. Чего конкретно вы от меня ждете?
   Он, казалось, удивился:
   - Чтобы вы нашли его.
   - Я имею в виду детали, - разъяснил я.  -  Вы  что,  считаете,  что  если
нанимаете на работу полицейского  -  бывшего  полицейского,  -  то  от  него
требуется только тихо посидеть где-нибудь в уголочке, подумать  и  он  сразу
сообщит вам, как зовут этого человека?
   Кэнфилд, снова улыбнувшись, сказал:
   - Нет, нет, мистер  Тобин.  Нам  приходилось  тесно  взаимодействовать  с
полицией, и мы знаем, что из себя представляет их работа.
   - Человек, которого вы хотите найти, находится внутри  вашей  корпорации.
Чтобы добраться до него, мне самому нужно будет в нее проникнуть. Вы  должны
быть готовы показать мне все, что  потребуется,  и  ответить  на  любые  мои
вопросы.
   - Мы знаем, - кивнул Рембек. - Мы готовы.
   - Я продолжаю рассуждать как полицейский, - предупредил я. - Но я  прежде
всего - порядочный и честный человек и гражданин.
   Рембек прервал меня:
   - Мы потому вас и пригласили, что вы, по сути, остались полицейским.  Для
любой работы нужен  профессионал,  а  для  этой  особенно.  Вот  почему  нам
понадобилось привлечь такого специалиста со стороны, как вы.
   - Если вы согласитесь на расследование, - подхватил Кэнфилд.
   - Но о том, что я раскопаю, - сказал я, - мне придется доложить властям.
   - Нет, - возразил Керриган. - Так мы не договаривались. Мы не самоубийц