ол, - из-за
меня вы все в опасности.
   - Нет, - поправил он ее, - я со своими друзьями в опасности  из-за  того,
что мы намерены начать сегодня днем, но и  сам  переворот,  и  его  дату  мы
задумали задолго до  твоего  появления.  Ты  сделала  эти  последние  дни  и
прекрасными, и бесценными. Я их никогда не забуду. И тебя.
   Он поставил ее на ноги и обнял. Кэрол припала к  нему.  Как  ей  хотелось
любить его, прикасаться к нему!
   - Сними эти холодные тряпки, -  прошептал  он,  расстегивая  пуговицы  ее
плаща. - У меня есть во что тебя одеть, пока ты не  согреешься,  а  потом  я
сниму с тебя все.
   Пальцы у нее до сих пор  не  отогрелись  и  не  могли  развязать  шнурки,
поэтому ему пришлось снять с нее  и  туфли.  Она  сидела  на  краю  матраса,
закутавшись в грубое шерстяное одеяло, которое он  отыскал  для  нее,  а  он
растирал ей ступни, пока они не обрели способность чувствовать. И лодыжки. И
икры, и колени, и бедра.
   - Мне кое-чего хочется, - шепнул он, касаясь губами ее колена.
   - Все что хочешь. - Она была готова опуститься на кровать, чтобы, он брал
ее столько и как ему хочется, раз он здесь, рядом с ней. Только бы не терять
его из виду!
   - Станцуй со мной. - Поразительная вещь! Когда он  поднял  голову,  чтобы
видеть ее реакцию, в его глазах было озорство.
   - Станцевать, - повторила она безучастно. Потом поняла:
   - Вальс?
   - Подожди. - Он вышел на минуту, которой оказалось вполне достаточно  для
того, чтобы она испугалась, что он не вернется. Она сказала себе, что  нервы
играют ею как хотят. Здесь, с Ником, она в безопасности. Командир  Драмм  ее
не найдет. Леди  Августа  еще  не  вернулась.  И  все  же  она  вздохнула  с
облегчением, когда он появился,  глядя  на  дисковый  плэйер  и  нажимая  на
кнопки. Он поставил музыку, какую хотел, и,  когда  она  началась,  протянул
руку Кэрол. Та встала.
   Босая, в купальном  халате,  сооруженном  из  обычного  оливково-зеленого
шерстяного одеяла - такие одеяла здесь использовали везде,  где  требовалась
теплая, крепкая ткань, - она вошла в его объятья, и они опять танцевали так,
будто были в бальном  зале,  в  вечерних  туалетах,  будто  играл  настоящий
оркестр.
   Она сказала умоляюще:
   - Не забывай меня. Ник, я  не  понимаю,  почему  мне  так  страшно.  Если
завтра, когда начнется восстание, с одним из нас что-нибудь случится,  знай,
что я люблю тебя.
   -  Т-с-с.  -  Он  нежно  прикоснулся  губами  к  ее  лбу  и  векам.  Тихо
засмеявшись, он попытался юмором отвлечь ее от мрачных мыслей:
   - Не хочу думать ни о каком восстании, только о том,  которое  происходит
сейчас у меня.
   - Да не завтра, -  поправилась  она,  настолько  поглощенная  смертельным
страхом, леденящим кровь,  что  едва  слышала  его  слова.  -  Уже  сегодня.
Осталось всего несколько часов.
   - Женщина, замолчишь ли ты? Или я должен заставить тебя замолчать?  Я  не
хочу беспокоиться о том, что случится или не случится днем. В эти оставшиеся
часы я собираюсь обнимать тебя и  протанцевать  с  тобой  в  последний  раз,
прежде чем мы переместимся в более просторные апартаменты. В следующий  раз,
Кэр, мы будем танцевать во дворце Вождей, и мы будем свободны, все мы. Но  я
хочу сохранить этот вальс в памяти, и я никогда не забуду, каково это - жить
здесь, в этом доме, с тобой.
   Теперь его голос звучал на самых низких, волнующих нотах, и все  внимание
Кэрол было захвачено этим  голосом.  Он  обладал  властью,  заставляющей  ее
забыть все опасения о будущем. Ник умел сосредоточить ее мысли на  настоящей
минуте.
   - Когда вальс кончится, - продолжал он, - я лягу рядом  с  тобой,  положу
руки на твое тело и буду целовать твою красивую грудь.  И  нежный  живот,  и
прекрасный розовый вход, где меня всегда так восхитительно ждут.  Твое  лицо
становится нежным и загорается внутренним светом, твое дыхание  прерывается,
я чувствую вкус твоих губ и твоего рта. Знаешь ли ты,  как  страстно  жду  я
твоего стона в тот последний  миг,  когда  я  уже  не  могу  сдерживаться  и
растворяюсь в твоей сладости?
   - Ник. Мой дорогой, мой любимый. - Теперь они стояли не  так,  как  стоит
пара, танцующая вальс, на некотором расстоянии, необходимом для танцевальных
движений. Ник привлек ее к себе, и они касались друг друга  телами.  На  нем
были  только  рубашка  и  брюки,  верхнюю  одежду  он  снял,   когда   Кэрол
переодевалась. Края одеяла, в которое она завернулась, разошлись, и теперь к
Нику прижималась узкая полоска ее дрожащего тела.
   С каждым сказанным им словом ей становилось все жарче, а он говорил своим
гипнотизирующим голосом, описывая все,  что  собирается  делать,  и  все  то
дикое, жаркое, что будет делать она, выполняя его желания, и в конце  концов
ноги отказались ей служить. Она повисла у него на руках  -  ее  единственной
поддержке, - и слушала его, и не могла сдержать дрожь, и постепенно  сходила
с ума от мучительного желания. Но он все говорил и  говорил  тихим  голосом,
почти шепотом, и целовал ее лицо, и уши,  и  шею.  И  все  это  время  звуки
старинного вальса кружились вокруг.
   - Пожалуйста, - шептала она, - Ник, пожалуйста.
   - А-а-ах! - Его губы опять были на ее губах. - Я знал, что ты  отзовешься
на музыку, на слова и поцелуи. Тебе уже не так холодно?
   - Ради Бога, - сказала она, задыхаясь.
   - О нет, - прошептал он ей на ухо, - ради тебя. Ради меня. - Он опрокинул
ее на кровать, края ее одеяла распахнулись, обнажив все ее тело  от  пят  до
подбородка.
   Он раздеваться не стал. Времени уже не было.  Грубая  ткань  царапала  ее
нежную кожу. Но она этого не замечала.
   Потом она его раздела, и они залезли под одеяло, подвернув  его  со  всех
сторон.
   - Ты дьявол, - прошептала она, прижавшись к нему, - ты  все  проделал  на
словах.
   - Не совсем все, - ответил он, непристойно ухмыльнувшись. - Но не могу не
согласиться, что воспользовался ситуацией и превратил твой страстный страх в
страстное желание. Думаю, теперь тебе уже не так страшно.
   - И не так холодно. - Она, поддразнивая, провела  рукой  по  его  телу  и
поцеловала мускулистую грудь, а он притянул ее к себе. Страх ее исчез не  до
конца, но теперь она могла им управлять, затаить его в глубине и делать вид,
что его нет.
   - Скажите, сэр, а где же все  ваши  увлекательные  соблазнительные  вещи,
которые вы обещали мне  чуть  раньше?  Я  бы  хотела,  чтобы  все  это  было
исполнено.
   - Они будут исполнены, одна за другой, хотя, насыщая тебя, я превращусь в
истощенную развалину. Когда начинать?
   - Когда захочешь. Только не останавливайся.
   Он не стал ждать. Руками, губами и языком он ласкал  каждую  частичку  ее
тела. Снова и снова.
   - Но, Ник, - запротестовала она несколько, ко часов спустя, -  ты  же  не
всегда... я хочу сказать, что ты делаешь так, что я... но сам-то ты...
   Он прервал ее поцелуем:
   - Половину удовольствия я получаю, глядя на тебя. Я пережил за  эти  часы
все виды страсти, доступные простому смертному.
   - Но я хочу...
   - Знаю, - прошептал он. - Один последний раз, прежде чем мы уйдем из этой
комнаты, этого дворца любви, сотворенного нами.
   -  Покажи,  что  мне  сделать,  чтобы  доставить   тебе   самое   большое
удовольствие, - умоляюще сказала она, - последний раз все  должно  быть  для
тебя.
   - Для нас обоих - или ни для кого. - Он взял ее руку и положил  на  такое
место, до которого ей и в голову не пришло  бы  дотрагиваться.  Застонав  от
удовольствия, он прошептал:
   - Только для нас обоих, Кэр. Для обоих.
   - Я хочу принимать участие в восстании по-настоящему.
   Глядя на резкий профиль Ника, очерченный светом маленькой масляной лампы,
когда он шнуровал ботинки, Кэрол поняла: что бы ни случилось в этот  роковой
день, она навсегда запомнит Ника таким. Темные  тона  его  рубашки  и  брюк,
контраст между маленьким освещенным пространством и глубокими тенями  -  все
это врезалось в ее сознание как сочетание более земного образа с возвышенным
выражением его лица, смягчившегося от любовных радостей.
   Удивительно - хотя она страстно хотела ласк даже теперь, когда  все  было
позади, ей казалось бесценным все, что они делали вместе, -  и  болтовня,  и
обсуждение планов на будущее. Ей было хорошо с ним и тогда, когда  они  были
среди его друзей. Она любила быть с ним наедине, но в эти  часы  проявлялась
только какая-то часть ее привязанности к нему. В их  отношениях  было  некое
равновесие, и была полнота во всех областях  ее  теперешнего  существования,
которая  делала  их  уединение  только  более  ценным.   Кэрол   решила   не
расставаться с ним в этот важный день, если она будет ему полезна.
   - Если Пен и Джо пойдут с тобой, то и я могу, - сказала она.
   - Но у Пен и у Джо есть личные причины для этого. - Он застегивал  ремень
на своей тонкой талии. - В  особенности  у  Пен.  Она  должна  отомстить  за
сестру.
   - За сестру? - повторила Кэрол. - Я не знала. А что это было?
   - Она умерла от воспаления легких в  тот  год,  когда  сильно  ограничили
подачу топлива. От холода и голода в ту  суровую  зиму  умерло  много  очень
молодых и очень старых людей. - Он говорил сдержанно и бесстрастно,  но  это
не обмануло Кэрол. Когда  он  рассказывал  об  этой  потере,  в  его  голосе
чувствовалась скрытая грусть. - Ей было  два  года.  Я  не  знаю,  насколько
хорошо Пен в действительности помнит  Иль,  но  уверен,  что  она  постоянно
ощущает ее отсутствие - они близнецы.
   - Ее звали Иль? - И когда он кивнул вместо  ответа,  занятый  извлечением
каких-то вещей из ящиков, Кэрол продолжала:
   - Она ведь и твоя сестра, а ты на пять-шесть лет  старше  Пен.  Ты-то  ее
помнишь, конечно.
   - Пен высокая и худощавая, и в характере у нее есть некоторая резкость, -
сказал Ник, прекратив на миг сборы и держа в руке  какое-то  оружие.  -  Иль
была кругленькая и пухлая, она часто смеялась. Ее хотелось  взять  на  руки,
обнять. Они, видишь ли, были совершенно не похожи.
   - Смерть Иль была горем и для тебя.
   Она поймала его взгляд. В его глазах внезапно вспыхнул зеленый  огонь,  и
Кэрол разом  поняла  причины,  заставившие  его  возглавить  переворот.  Это
действительно началось со смерти  его  сестры,  когда  ему  было  не  больше
семи-восьми лет. Она знала, что боль этой утраты пряталась в  самой  глубине
его души, потому что, хотя он и рассказывал ей многое про себя  в  перерывах
между ласками этой ночью, о сестре он до сих пор не упоминал. Но  он  хотел,
чтобы она знала имя Иль и понимала самые личные, самые  тайные  причины  его
деятельности.
   Она не знала, что сказать. Она могла только подойти к нему, обнять его  и
положить голову ему на плечо и постоять так немного, а потом его  руки  тоже
обняли ее, и они стояли так, связанные чувством потери и любовью.
   Но пора было спускаться в кухню,  присоединиться  к  остальным,  заняться
последними приготовлениями к битвам, которые их ожидали.
   - Мне все равно, что ты скажешь, Ник, я не желаю, чтобы меня оберегали. Я
буду принимать в этом участие, - сказала Кэрол. После того, что я слышала  и
видела за последние три дня, и особенно после того, чему я  была  свидетелем
вчера ночью, на этом отвратительном роскошном приеме в честь Вождя  Фэла,  я
не могу не участвовать в восстании.
   - Если ты выйдешь из дому, - ответил Ник, - если  Командир  Драмм  увидит
тебя и узнает, он прикажет тебя арестовать - или что-нибудь похуже.
   Все сидели в  кухне  вокруг  стола  с  остатками  позднего  завтрака,  их
последней  трапезы  перед  тем,  как  все  уйдут   из   дома   сражаться   с
Правительством. Даже леди Августа была тут. В  своих  черно-серых  лохмотьях
она и впрямь казалась ведьмой, каковой  ее  считал  Ник  с  друзьями.  Кэрол
обратилась к ней, надеясь привлечь ее на свою сторону:
   - Вы когда-то сказали, что ваша миссия состоит в том, чтобы научить  меня
заботиться о других и помогать им. Что же,  я  научилась.  Вы  не  могли  бы
убедить Ника передумать? Я уверена, что вас он послушает. -  Она  замолчала,
потому что леди Августа смотрела на нее проницательным взглядом.
   - Это правда, ты очень переменилась в хорошую сторону, - сказала старуха,
- но готова ли ты к последнему преображению, которое от тебя требуется?
   - Как я отвечу на этот вопрос? Я же не знаю, что это за преображение.  Но
я твердо знаю, что я - часть этих людей, всех этих людей, даже включая  сюда
Лин и Сью, хотя они не  члены  этой  группы.  Мы  -  семья.  Не  могу  этого
объяснить. Но я это чувствую. Это так. Каждый из нас - часть целого.
   - Именно так. - Леди Августа покивала, одобряя чувства Кэрол.
   - Вот почему я не могу  оставаться  здесь,  в  тепле  и  безопасности,  с
запасом продуктов, а мои друзья уйдут на холод сражаться за правое и светлое
дело, не зная, вернутся ли они домой. Если я с ними не пойду,  это  разобьет
мне сердце. Я чувствую, что быть с ними сегодня - мое предназначение.
   В течение этой страстной речи леди Августа не сводила глаз с Кэрол, и той
показалось, что ее взгляд потеплел. Когда молодая  женщина  замолчала,  леди
Августа так же тепло посмотрела на Ника.
   - Ее не удержишь, - сказала она. - Разве что физически не дашь  ей  выйти
из дома.
   - Связать ее вряд ли удастся, - в разговор вступила  Пен.  -  Кэр  многое
может. Она все равно найдет способ сделать по-своему.
   - Послушай, пусть она идет с нами, - сказала Джо.
   Остальные добавили свои соображения,  и  перевес  голосов  был  в  пользу
Кэрол. Все же Ник - их вожак, и Кэрол знала, что, если он  твердо  откажется
взять ее с собой, они согласятся с его решением, хотя и неохотно.
   - Авга, - Ник повернулся к леди Августе, - ты можешь обещать,  что  Кэрол
уцелеет в сегодняшнем бою?
   - Почему я должна уцелеть, если другие не уцелеют? - воскликнула Кэрол. -
Дай мне толковые указания, и я попытаю судьбу вместе со всеми.
   - Ты можешь пойти со мной, - предложил Люк. - Ты  что-нибудь  смыслишь  в
пиротехнике? Или в подрывных работах?
   - Я научусь, - мгновенно ответила Кэрол.
   - Нет, - так же мгновенно отозвался Ник, - с тобой она не пойдет, Люк.
   - Ты же знаешь, я не собираюсь взрывать себя, - возразил Люк, -  или  еще
кого-нибудь.  Просто  я  хочу  ознаменовать  начало  восстания  фейерверком.
Отвлечь внимание этих антинародных народных гвардейцев.
   - Все, что мы будем делать сегодня, довольно опасно, -  заметила  Джо,  -
пусть Кэр идет с Пен и со мной.
   - А что вы будете делать? - спросила Кэрол.
   - Выводить ни в чем не повинных людей за линию огня, -  спокойно  сказала
Джо. - У нас будет оружие, чтобы в случае необходимости защищать их.
   - Авга,  -  Ник  опять  посмотрел  на  леди  Августу,  -  скажи,  что  ты
предвидишь?
   - Я не могу открыть вам, чем кончатся  сегодняшние  события,  -  ответила
леди Августа. - Я могу только сказать, что будущее Кэр  будет  таким,  каким
суждено. А также твое, Ник, и всех, кто сидит за этим столом.
   Ник уставился на нее так, словно хотел разгадать ее таинственный ответ.
   - Что бы ты,  Ник,  или  Авга  ни  сказали,  это  не  имеет  значения,  -
упорствовала Кэрол. - Я все равно буду с тобой на площади.
   Она  не  сказала,  что  ответ  Авги  заставил  ее  задрожать  от   нового
неопределенного страха. Боялась она не только за себя. Она боялась за  всех,
потому что за этот короткий срок полюбила каждого, сидящего в этой комнате.
   В ее памяти всплыли пустолицый Вождь Фэл в его узком  зеленом  костюме  и
холодный,   решительный   Командир   Драмм   -   два   облика   равнодушного
Правительства, которое необходимо свергнуть, если есть хоть какая-то надежда
на лучшее будущее для ее друзей.
   - Да, - повторила Кэрол, - мне все равно, опасно это или нет, я буду там,
где должна быть.

Глава 16

   Они выходили на площадь поодиночке или парами. По  настоянию  Ника  Кэрол
шла с леди Августой. Позже они встретятся с Пен и Джо.
   - После этого я уйду, - тихо, чтобы никто не услышал, сказала Кэрол  леди
Августа.
   - Вас там не будет? - спросила Кэрол  удивленно.  -  Разве  Ник  дал  вам
какое-то тайное, магическое задание? Знаете, вы ведь убедили их всех, что вы
ведьма. Я бы и сама поверила в это, если бы не  знала,  что  вы  призрак,  -
добавила она еле слышно.
   Ответ леди Августы был краток:
   - Я буду делать то, что нужно.
   - Опять загадки, - пробормотала Кэрол. - Неизвестно, когда вы появитесь и
что сделаете со мной. Но предупреждаю: не  вмешивайтесь  в  мои  сегодняшние
поступки, или я устрою такое, что все ваши  попытки  изменить  мой  характер
провалятся самым жалким образом, и где вы тогда окажетесь на веки вечные?
   Кажется, леди  Августа  не  огорчилась  этой  угрозой.  Она  только  чуть
улыбнулась странной улыбкой и отвернулась.
   На лицо Кэрол натянула вязаную маску.
   Она сделала это по настоянию Ника, и Люк, уходивший еще  до  рассвета  по
какому-то таинственному делу и вернувшийся как раз к  завтраку,  согласился,
что мороз будет сильный и поэтому многие закутаются таким же образом.  Маска
поможет Кэрол затеряться среди горожан. Она не надеялась, что  маска  скроет
ее от проницательного взгляда Командира Драмма, но  Нику  говорить  о  своих
сомнениях не стала. Он еще раздумает и запретит ей идти с Пен и Джо.
   - Кэр, - Ник положил руку ей на плечо, - будь осторожна.
   - Буду, буду. И ты тоже.
   Ее страх прошел. Исчез бесследно в тот  момент,  когда  Ник  позволил  ей
принять участие в сегодняшних событиях. Теперь Кэрол  была  охвачена  только
волнением пополам с  ожиданием.  В  то  же  время  она  была  до  странности
спокойна, как и Пен и Джо, когда они простились с Бэсом  и  вышли  из  дому.
Наравне с остальными Кэрол собиралась делать то, что от нее  потребуется,  и
уповать на то, что все они вновь встретятся после победы. Эл  и  большинство
остальных мужчин уже были на площади, заняв свои места и  ожидая  сигнала  к
началу действий. Кэрол очень хотелось присоединиться к ним.
   - Теперь иди. Люк, - сказал Ник.
   - Увидимся через час, - ответил Люк и, ухмыльнувшись, сказал Кэрол:
   - Надеюсь, тебе понравится фейерверк, который я задумал. - Весело  кивнув
Нику и обменявшись быстрым рукопожатием с Бэсом, он исчез из поля зрения  за
отодвинутыми дверными заграждениями.
   - Теперь мы, - сказал Бэс Нику спустя несколько минут.
   - Авга и Кэр уйдут последними. Авга, проверишь, закрыла ли ты засовы.  Ты
знаешь как. Нам вовсе не  нужно,  чтобы  какой-нибудь  отчаявшийся  гвардеец
спрятался здесь и устроил засаду к нашему возвращению.
   - Счастливо! - сказала им Кэрол. - Скоро увидимся.
   - Да, - ответил БЭС с улыбкой, - скоро. Ник сжал плечо Кэрол. Она  знала,
что он не будет ее целовать, но взгляды,  которыми  они  обменялись,  стоили
десятка поцелуев. На миг она положила свою руку на его. Потом Ник ушел вслед
за Бэсом, и Кэрол осталась наедине с леди Августой. Кэрол  так  и  подмывало
еще раз спросить, вернутся ли Ник с друзьями в целости и сохранности, но она
знала, что леди Августа все равно не ответит прямо.
   - Пора, - сказала леди Августа. Она велела Кэрол выйти первой.
   Кэрол слышала, как  у  нее  за  спиной  задвинулись  засовы.  Она  быстро
поднялась  по  ступенькам,  вскарабкалась  на  первую   груду   обломков   и
обернулась, чтобы подать руку леди Августе, шедшей сзади.
   Но леди Августы не было.
   - Хороший это признак  или  плохой?  -  спросила  Кэрол  сама  себя.  Она
постояла, озираясь, на тот случай, если старая дама задержалась  где-нибудь,
но не смогла ее обнаружить.
   На земле лежал тонкий слой свежевыпавшего снега, быстро превращающегося в
серую грязь под ногами двух десятков гвардейцев, которые бродили по площади,
всем своим видом показывая, что никакой определенной цели у них нет. Но этот
вид никого не мог обмануть. Они  двигались  порознь,  проявляя  подчеркнутое
внимание к тому, что происходит в центре площади, как если  бы  это  и  было
причиной их присутствия здесь.
   Опять работал грохочущий механизм, и те же  рабочие,  которых  Кэрол  уже
видела в