ь  лет  в
деревне, десять лет дышала  чистейшим  деревенским  воздухом,  но  ничто  не
сравнится с запахом осеннего Лондона. Он  пахнет...  россыпью  возможностей,
правда? Деревенский воздух пахнет покоем, безопасностью, надежностью. Но тут
пахнет жизнью, - закончила она, глубоко вдыхая прохладу.
   Дигу и в голову бы не пришло описывать загрязненный  лондонский  кислород
столь  поэтическими  терминами,  но  глядя  на  прекрасное   лицо   Дилайлы,
раскрасневшееся от радости, и вдыхая пьянящий аромат волнения, исходивший от
нее, он был готов поверить во что угодно.

***

   - О боже! Я только что видела Робби Уильямса! -  кричала  Дилайла,  когда
они спускались по крутым ступенькам в подвал, а  оттуда  в  большой  клубный
зал. - Ты его видел? Робби Уильямса! - Диг блаженнно улыбнулся:  вечер  явно
удался. - Мне он страшно нравился, когда он пел в той  мальчишечьей  группе.
Конечно, тогда я была уже слишком взрослой, чтобы торчать от  такой  музыки,
поэтому это был мой большой секрет.  Алекс  пришел  бы  в  ужас.  Но  сейчас
увлекаться им можно, правда? Сейчас балдеть от Робби считается классным. И я
знаю множество женщин моего возраста, которым он нравится... Любимчик зрелых
женщин. Обожаю его песни, слова знаю наизусть. Ох, Диг, после  стольких  лет
гулять с тобой по Лондону, заглядывать в клубы - все равно что  вернуться  в
прошлое. Я снова чувствую себя подростком!
   Диг недоуменно покосился на Дилайлу. Робби Уильямс? Та  ли  это  Дилайла,
что, облаченная в драную черную майку и  сапоги  на  шпильках,  скользила  в
танце сквозь толпу под грохот панков из ?Нью Модел Арми??
   Дилайла просияла, поймав его взгляд, и он решил  простить  ее:  наверное,
это всего лишь постмодернистская ирония утонченной натуры.
   Плохо освещенный зал выглядел претенциозно: низкий  потолок,  грязноватый
красный искусственный бархат, поцарапанное  красное  дерево,  отваливающаяся
позолота и мутное сияниие свечей. Заведение было явно стилизовано под ночной
клуб из какого-нибудь старого фильма, в  котором  танцовщицы  в  откровенных
нарядах с блестками плясали для застегнутых на все пуговицы гангстеров и  их
шикарных подружек под визгливые звуки синкопированного джаза.
   Они направились к бару в глубине зала,  и  Диг  обменялся  дежурным  ?как
дела?  -  нормально?  с  несколькими  знакомыми.  На  Дилайлу  они   бросали
оценивающие взгляды, и Диг читал в их глазах: ?Во дает парень!  Кто  бы  мог
подумать, что он на такое способен.?
   - Ты уверена, что не хочешь ничего покрепче? - спросил он, когда  Дилайла
заказала апельсиновый сок с лимонадом.
   - Нет, честное слово, не хочу.
   - Не волнуйся, у меня и в мыслях нет напоить тебя и воспользоваться твоей
беспомощностью, - пошутил Диг, чувствуя,  как  у  него  кружится  голова  от
заявленной перспективы.
   - Не болтай ерунды, - с удручающей  поспешностью  парировала  Дилайла,  -
знаю, что все будет в порядке. Дело не в этом.
   - Только не говори, что и с выпивкой ты завязала! - рассмеялся Диг.  -  С
ума сойти, Дилайла Лилли не курит и не пьет! Что они там с тобой  делают,  в
этой пряничной деревне?
   - Не завязала, нет, - хихикнула Дилайла, -  просто  хочу  пить  поменьше.
Четвертый десяток пошел как ни как. К тому же, - она похлопала его по  руке,
- зачем пить, когда и трезвой хорошо?
   - Что ж, наверное, ты права, - улыбнулся Диг и заказал себе двойной скотч
со льдом.
   Они  уселись  за  столик  поближе  к   сцене   и   полчаса   высматривали
знаменитостей.
   - Чем еще замечателен Лондон, так это тем, что известных людей встречаешь
повсюду - в магазинах, ресторанах. В Честере  с  этим  туго,  хотя  толстуха
из ?Эммердейла?  обедала однажды в ресторане Алекса.
   Диг мог бы слушать Дилайлу всю  ночь.  Он  настолько  привык  к  обществу
циников, что живут и работают в Лондоне, парятся в толкучке метро по  утрам,
уворачиваются от туристов, запрудивших Оксфорд-стрит, регулярно сталкиваются
с жуткими амбициозными уродами,  что  он  уже  позабыл,  сколь  волнующей  и
волшебной  вся  эта  суета  может  выглядеть  в  глазах  менее  пресыщенного
человека.
   На лицо Дилайлы лег розовый отсвет от свечи, горевшей в красном  стакане;
блестящая  грива  волос  колыхалась,  когда  она  говорила,   смеялась   или
оглядывалась. Зубы у нее были изумительно белые и ровные, и казалось, что их
ужасно много. Когда группа, разогревавшая публику, ретировалась со сцены,  и
свет приглушили, возбуждение Дилайлы достигло предела. Она обернулась к Дигу
с самой обворожительной улыбкой, какую он  когда-либо  видел,  и  сжала  его
руку, лежавшую на столе.
   Затем она снова отвернулась к сцене, но взгляд Дига словно  приклеился  к
ней - к ее колену, острым куполом натянувшим черную саржу брюк,  к  длинному
бедру и голени, к линии носа в профиль, к едва заметной  складке  на  талии,
образовавшейся, когда она подалась вперед, и к холмикам груди под  угольного
цвета свитером в обтяжку.
   Она была совершенна. Во всех отношениях. Совершенна.
   Диг в конце концов отвел глаза и стал слушать группу.

Глава тринадцатая

   Печка в машине Надин сломалась, и  она  замерзала,  несмотря  на  шубу  и
меховые шлепанцы. Уже больше двух часов она караулила Дига,  припарковавшись
напротив его дома, а он до сих пор не появился. Она слушала  музыку,  курила
сигареты одну за другой и постукивала пальцами с  темно-фиолетовыми  ногтями
по синтетическому дереву руля. Где он, черт побери? Уже почти два часа утра.
С тех пор как она  прибыла  на  место,  Надин  насчитала  двенадцать  такси,
затормозивших  поблизости,  двенадцать   пар   фар,   двенадцать   дизельных
двигателей,  урчавших  одинаковым  баритоном,  и   двенадцать   незнакомцев,
выбравшихся из машин. Каждый  раз,  заслышав  знакомый  звук  тормозов,  она
скрючивалась на сиденье и выпрямлялась, убедившись, что приехал не Диг.
   Из ее рта вырывались ледяные облачки пара, она сунула  ладони  под  себя,
чтобы согреть их. Надин понимала, что ведет себя глупо. Если  бы  кто-нибудь
другой вытворял нечто подобное, она бы  искренне  пожалела  этого  человека,
поставив диагноз: эмоциональная и физическая ущербность. Но речь  шла  не  о
другом человеке, речь шла о ней самой. Это она в  два  часа  ночи  сидела  в
ледяной машине в  кокетливом  халатике,  искусственной  шубе  и  пушистых  -
поджидая, когда ее лучший друг вернется со свидания.  Надин  знала,  что  не
страдает ни эмоциональной, ни физической ущербностью - она лишь тревожится о
благополучии Дига. Не от ревности же ее корчит  в  самом  деле!  Надин  была
далека от того, чтобы признаться себе в подобных чувствах: как бы она  потом
смотрела себе в глаза?
   Урчанье в очередной раз нарушило тишину безлюдной улицы. Надин глянула  в
зеркало заднего вида: опять такси. Она скользнула  вниз  по  сиденью,  когда
машина проезжала мимо, и затаила дыхание, услыхав,  что  она  сбавляет  ход.
Такси остановилось в нескольких метрах от Надин, она едва не  свернула  шею,
вглядываясь в два силуэта на заднем сиденье.

***

   -  Ты  уверена,  что  доедешь  нормально?  -  спросил  Диг,  когда  такси
затормозило у его дома. - Мне правда ничего не стоит прогуляться  пешком  от
твоего дома.
   - Не говори глупостей, Диг. Конечно, все будет в порядке.
   - Вот, - он вложил десятифунтовую бумажку ей в руку. - Возьми.
   - Зачем? Честное слово, Диг, после всего, что ты для меня сделал сегодня,
после такого вечера я не позволю тебе заплатить за такси. -  Она  оттолкнула
его руку. - Оставь себе. Пригодится.
   Диг в конце концов сдался и сунул купюру в карман.
   - Ладно, - он запахнул пальто, готовясь выйти из такси, -  э-э-мм.  Может
быть, увидимся в эти выходные? - Он сглотнул.
   - Может быть, - улыбнулась Дилайла.
   - Отлично, - Диг радостно кивнул, - великолепно. - Он взялся  за  дверную
ручку и вдруг резко обернулся к Дилайле.  -  Я  хорошо,  удивительно  хорошо
провел сегодня время. Лучший вечер за многие годы. Спасибо.
   - И тебе спасибо, - подхватила Дилайла. - За рестораны! И за клуб,  и  за
то, что снова познакомил меня с Лондоном. Я давно так  не  развлекалась.  Да
еще в таким фантастическим спутником,  как  ты.  Странно...  когда  мы  были
вместе, я думала, что хорошо тебя знаю, думала, что знаю о тебе все,  но  за
один лишь вечер я узнала тебя в сто раз лучше. Мне было ужасно приятно снова
познакомиться с тобой, Диг Райан! - Она рассмеялась и потянулась к нему.
   Позднее в воспоминаниях Дига это мгновение приобрело  несвойственную  ему
протяженность.
   Словно  оно  длилось  несколько  минут,  а  не  полторы  секунды,  как  в
действительности. Он отчетливо помнил каждую деталь: ритмичное  постукивание
мотора такси,  голос  ди-джея  из  радиоприемника,  оранжевый  свет  фонаря,
лившийся сквозь золотистые волосы Дилайлы, когда она  придвинулась  к  нему;
крошечные морщинки, образовавшиеся вокруг губ,  когда  она  сложила  их  для
поцелуя; дрожь пробежавшую по спине, когда ее волосы нежно скользнули по его
щеке, и спазм, сотрясший его тело, когда он ощутил влажность ее губ на своих
губах.
   Она медленно отодвинулась, но не отняла рук, обнимавших  его  плечи.  Она
смотрела ему прямо в глаза и улыбалась.
   -  М-м,  -  протянула  она,  касаясь  губ  кончиком  языка,  -  это  было
замечательно.
   Диг кивнул, улыбнулся и подался к Дилайле, прикрыв глаза и расслабив  рот
для повторного поцелуя. Но его порыв  был  остановлен  движением  руки;  она
мягко оттолкнула его.
   - Это было замечательно, -  повторила  она  более  нейтральным  тоном,  -
спасибо. - И еще раз, улыбнувшись:
   - Спасибо.
   Диг понял намек. Он понимал ее без слов: замужняя женщина, она приехала в
Лондон,  чтобы  разобраться  в  своих  проблемах,  а  не  для  того,   чтобы
ввязываться в новые. Всему свое время. Он взял ее руку и поцеловал.
   - Хорошо, что ты  вернулась,  -  подытожил  он,  ступив  на  подмерзающий
тротуар, - очень хорошо.
   Дилайла скользнула по сиденью, облокотилась об открытое окно  и  схватила
его за руку:
   - Спокойной ночи, дорогой мой Дигби Райан. -  Такси  тронулось  с  места,
лихо развернулось и помчало Дилайлу на Цветочный холм.
   Диг неподвижно стоял на  обочине  Кэмден-роуд,  глядя  вслед  удалявшейся
машине. На его лице застыла улыбка, и сердце выпрыгивало из груди.
   Когда такси, миновав светофор, исчезло из вида, Диг медленно  вынул  руки
из карманов, сжал их в победные кулаки, резко поднял вверх и столь же  резко
опустил.
   - Да! - прошептал он. - ДА!

***

   О боже, думала Надин, наблюдая за ним с  противоположной  стороны  улицы.
Она прижала ладони к щекам и приоткрыла рот - о боже.
   Опять, опять начинается.
   Диг влюбился.

Зеленые зубы

   Однажды, когда Надин было  восемнадцать,  на  коврик  упало  приглашение,
брошенное в щель входной двери родительского  дома.  Вскрывая  конверт,  она
знать не знала, что за этим последует один их самых неожиданных вечеров в ее
жизни.
   Надин  приглашали  на  вечер  встречи  в  школу  Святой   Троицы.   Вечер
организовала Анна О'Риордан, девица из  выпуска  Надин,  жутко  общительная,
настырная и с пуговкой вместо носа. Вечер должен  был  состояться  в  винном
баре  в   Кэмден-тауне;   как   указывалось   в   приглашении,   выпускникам
предоставлялась ?уникальная возможность узнать новости о  старых  друзьях  и
возобновить контакты, прежде чем мы расправим крылья  и  разлетимся  во  все
стороны света в погоне за высшим образованием?.
   Анна О'Риордан всегда была претенциозной дурой.
   Вечер назначили на 12 сентября, последний выходной Надин в  Лондоне.  Она
уже упаковала вещи, сдала экзамен на водительские права, уволилась с  летней
работы и освободила свою комнату. В опустевшем унылом помещении не  осталось
и следа от восемнадцатилетнего пребывания Надин,  если  не  считать  детских
книжек Энид Блайтон и поблекшего, словно обескровленного, воздушного змея.
   Лето  выдалось  небывало  жарким,  молочная  кожа  Надин  поджарилась  до
золотисто-коричневой  корочки,  сквозь  которую  пробивались   веснушки,   а
рыжеватые  волосы  расцветились  медвяными  прядями.  В  то  время  она   не
догадывалась -  а  какая  восемнадцатилетняя  девушка  догадывается?  -  что
пребывает на гребне волны. Ее кожа была свежей, как никогда, волосы  густыми
и блестящими,  бедра  упругими,  а  энергия  безграничной.  Тревоги,  связи,
запутанные отношения не тяготили ее, она  была  устремлена  исключительно  в
будущее. Смотреть на нее было одно удовольствие:  воплощение  юности,  силы,
витальности. Когда Надин шла по улице, мужчины  останавливались  и  глазели,
ибо  она  была  более  чем  хорошенькой  девушкой,   она   была   особенной,
притягательной и энергия била из нее ключом. При виде таких девушек женщинам
средних лет хочется плакать по утраченной  молодости,  а  мужчинам  того  же
возраста - начать все сначала.
   Надин, разумеется, не осознавала своего великолепия и  молодой  силы,  и,
собираясь на вечер, очень нервничала. Кто туда придет? Что о ней подумают? И
вспомнят  ли  ее  вообще?  И  будет  ли  ей  о  чем  поговорить  с   бывшими
одноклассниками?
   Но, что более важно, придут ли Диг и Дилайла? От волнения в животе у  нее
в эпилептическом припадке затрепыхались бабочки. Как ей себя вести, если она
с ними столкнется? Она представила,  как  входит  в  винный  бар  и  хлопает
глазами, увидев этих двоих впервые за два года. Чего  ей  ожидать?  Дилайла,
возможно, на сносях, черные корни волос отрасли сантиметров на пять, изо рта
свисает сигарета... А Диг похож на человека, чьи  мечты  завяли  и  погибли.
Приятная  мысль.  А,  может,  они  вообще  не  явятся...  На  это  Надин   и
понадеялась.
   Но когда в тот вечер она шла по Бартоломью-роуд по направлению к Кэмдену,
- воздух еще не остыл, солнце только начало садиться и теплый ветерок шуршал
ее жатой индийской юбкой, - отвага и стойкость стали потихоньку возвращаться
к ней. Почему она  должна  беспокоиться  из-за  Дига  и  Дилайлы?  Какая  ей
разница, придут они или нет, счастливы они или нет, вместе они или  порознь?
Она только что окончила колледж Св. Джулиана, где провела  два  лучших  года
своей жизни, одна из двенадцати девочек среди девяноста  мальчиков.  За  эти
годы ее уверенность в себе невероятно возросла. Она стала другим  человеком,
и у нее теперь есть куда более  важные  проблемы,  чем  Диг  и  эта  чертова
Дилайла. Надо думать о будущем, университетском дипломе, карьере.  И  ей  не
требуется ничье одобрение, Дилайле ее больше не запугать, а  отношения  этой
красотки с бывшим лучшим другом отныне Надин не волнуют.
   Тогда она была ребенком; теперь она взрослая.
   В бар она вошла, развернув плечи, с высоко поднятой головой. Она  покажет
им, она покажет всем, как  радикально  переменилась  серенькая  мышка  Надин
Кайт.
   Первым, кого она увидела в баре, был Диг.
   Он стоял в одиночестве - дырявые  джинсы,  старая  фланелевая  рубашка  в
клетку. Его густые волосы неряшливо отрасли, спускаясь на лоб и затылок, а в
мочке  уха  поблескивал  гвоздик.  В  руках  он  держал  бутылку  ?Сола?,  с
недоумением разглядывая кусочек лайма на горлышке,  не  понимая,  зачем  его
туда прицепили и что с ним  теперь  делать.  Надин  с  добродушной  усмешкой
наблюдала, как Диг попытался протолкнуть лайм в бутылку и, когда у него  это
не получилось, аккуратно выжать сок в пиво. Кружок лайма, выдав одну  каплю,
отказался доиться, тогда Диг отправил его в рот и принялся сосать.
   В этот момент он и поднял голову и заметил Надин.  Их  глаза  встретились
впервые за два года, и лица расплылись в улыбках  узнавания.  При  этом  Диг
Райан сверкнул рядом ядовито-зеленых, как лайм, зубов.
   - Это просто для украшения, кретин!
   - Дин! - воскликнул Диг, лайм выпал изо рта на пол. - Я тебя сразу  и  не
узнал. Ты выглядишь... ну просто отпад! Не думал, что придешь.
   - А почему нет! - рассмеялась Надин, обнимая Дига. -  Почему  бы  мне  не
прийти?
   - Не знаю, - пожал он плечами, улыбаясь. - Подумал, что шикарная  девушка
из колледжа Св. Джулиана презирает такие сборища.
   Надин закатила глаза:
   - Не верь всему, что говорят. - Внимательно разглядывая Дига,  она  вдруг
сообразила, что он изменился. Не повзрослел, но как-то  сильно  переменился.
Волосы тому виной? Или синеватые бритые щеки? Нет, ни то, ни другое.  Слегка
вызывающая манера держаться, призванная скрыть волнение и неловкость?  Не  в
этом дело. Тогда в чем? Надин пристально вгляделась в его физиономию и вдруг
поняла:
   - Диг Райан! - расхохоталась она, не  сводя  с  него  взгляда.  Диг  даже
поежился. - Что, черт возьми, случилось с твоей бровью?
   - Что? - обиженно переспросил он, трогая пальцем брови.
   - Она... она разделилась!
   - Ты о чем?
   - О твоей брови. Теперь их две. Куда ты дел серединку?!
   Диг покраснел и глянул в сторону.
   - Пф-пф-пф, - пробормотал он.
   - Что?
   - Сбрил ее, понятно, сбрил на фиг! - Он сделал  большой  глоток  пива  из
горла, нервно обводя глазами помещение.
   Надин согнулась от смеха.
   - О, Диг, - простонала она, - это невероятно! У тебя такой странный вид с
двумя бровями. Ужасно непривычно! Да ладно тебе, - ткнула она его под ребра,
- расслабься.
   В уголках рта Дига начала  зарождаться  улыбка,  и  вскоре  они  хохотали
вдвоем.
   - Это была идея Дилайлы, - захлебываясь, произнес Диг,  -  она  решила...
решила... - он подавил приступ веселья - ... что так я буду выглядеть умнее.
- И снова зашелся хохотом.
   Надин хлопала себя по бедрам, визжа от смеха.
   - Перестань, - выдохнула она, - хватит. Я сейчас описаюсь! Ты так забавно
выглядишь. Отрасти ее обратно, Диг, умоляю. Ради всего святого, отрасти!  Ты
сам на себя не похож!
   - Может быть, - Диг медленно приходил в себя, - может быть. А ты  как,  -
он указал на пустые руки, - выпить хочешь? Пойдем к стойке?
   Надин утерла слезы.
   - Пойдем.
   Они обернулись, оглядывая собравшихся, и настроение у Надин резко упало.
   - О черт, - пробурчала она.
   - Ага, - откликнулся Диг. - Жуть, правда?
   - Нет, ты только посмотри на них. Какая тоска!
   - Вижу, вижу. Я хотел хлебнуть пивка и уйти. В самом начале я еще пытался
общаться, но Анна О'Риордан зажала меня в углу и полчаса рассказывала о том,
как она провела лето в  Штатах  и  о  своем  американском  дружке,  сто  раз
повторила, какой он ?упакованный? да какой ?продвинутый?, и все это с жалкой
пародией на американский акцент. - Диг сунул два пальца в рот и притворился,
что блюет.
   Надин сочувственно хмыкнула.
   - А что, - спросила она, стараясь  казаться  безмятежной,  -  Дилайла  не
пришла?
   - Не-а. - Диг помотал головой и глотнул еще пива.
   - Это оказалось выше ее сил? - улыбнулась Надин. - Я ее понимаю.
   Диг пожал плечами:
   - Не знаю даже, получила ли она приглашение. Я не видел ее с марта.
   Надин подавила волнение, подымавшееся откуда-то из живота, и спросила как
бы между прочим:
   - Да, а почему?
   - Ты меня спрашиваешь, - буркнул Диг. - Все было  прекрасно,  и  вдруг  в
один момент она начала вести себя дико странно.
   - Странно?
   - Да. После ее восемнадцатого  дня  рождения.  Она  просто...  Слушай,  -
оборвал он себя на полуслове, -  а  не  смотаться  ли  нам  отсюда?  Посидим
где-нибудь за нормальным пивом, и я тебе все расскажу. Тебя здесь еще  никто
не засек. Может, уйдем?
   Надин кивнула: идея, лучше не придумаешь.

***

   Они брели по Меловому проезду, мимо магазинов сосновой мебели,  витрин  с
одеждой из  черной  кожи,  ремнями  с  заклепками,  светящимися  париками  и
массивными серебряными перстнями в виде черепов. На секунду  задержались  на
горбатом  мостике  через  канал,  глядя  на  черную   воду,   переливавшуюся
пурпурными бликами заходящего солнца.
   Неподалеку на крыше кто-то устроил вечеринку, гремела музыка.
   В пабе на канале они взяли  по  пинте  пива  и  сели  за  столик,  откуда
открывался вид на воду.
   - Фу, - Надин помахала рукой перед носом, - здесь воняет. Тухлыми яйц