острова в  компании  с  самыми
красивыми женщинами планеты. К сему  прилагается  чек,  достаточно  крупный,
чтобы спокойно бездельничать до конца года.
   Никаких сосков, заявляет Надин.  Это  ее  единственное  правило.  Никаких
сосков, соглашается Митчел Тафт.
   Пора впрыснуть свежую кровь в модные календари. Постоянно одни  и  те  же
фотографии, жалуется он, год за годом. На дворе новое тысячелетие. Время для
перемен. Мы предоставим вам свободу действий, обещает он, мы  хотим  придать
2001 году как можно больше новизны и оригинальности.
   Если, конечно, ей это интересно.
   - Пожалуй, да, Митчел. Сочту за  честь.  С  удовольствием  займусь  вашим
календарем. Спасибо. - Надин кладет трубку и  глубоко  вдыхает,  дабы  унять
бешено бьющееся сердце. - Сорок тысяч, - шепчет она. - Сорок тысяч за  месяц
работы. Господи.
   В который раз она мысленно поздравляет себя с тем, что отказалась  нанять
агента. А потом встает и кричит:
   - Черт! Я стану богатой! - И принимается  бегать  кругами  по  студии.  -
Богатой! Богатой! Богатой! Буду кататься как сыр в масле!
   Вот оно, ее профессиональное  предназначение.  Она  так  долго  работала,
толком не представляя, куда движется,  просто  выполняла  заказы,  когда  те
подворачивались, но этот заказ не чета другим.  Работа  для  прессы  неплохо
оплачивается, но календари - вот где делаются настоящие деньги, и ?Ракхем? -
не какой-нибудь заштатный календаришка. В нем не  найдешь  пошлых  картинок,
что висят на стенах авторемонтных мастерских,  заляпанные  хрен  знает  чем.
?Ракхем? - художественный и новаторский календарь. Некоторые  модели  в  нем
даже одеты.
   "Ракхем?. Господи!
   Надо позвонить Дигу.  Он  всегда  радуется  профессиональным  достижениям
Надин, и она любит его радовать. Она снимает трубку:
   - Диг! Диг! Угадай, что со мной случилось!
   - Хм, грудные имплантанты  Дженни  Маккарти  лопнули  и  забрызгали  тебе
всю ?лейку?.
   - Нет, нет, нет.
   - Ты увидала Гейл Портер голой, и оказалось, что она мужик.
   -  Ладно,  хватит  дурачиться.  Слушай.  Мне  дали  заказ  на   календарь
?Ракхема?.
   - ?Ракхема!? С ума сойти! Ты шутишь!
   - Нет, я серьезно. Я стану богатой!
   - Богатой дурой, - подхватил Диг. - Кого интересуют деньги? Тебя пошлют в
экзотический рай с двенадцатью фантастическими,  потрясающими  женщинами.  О
черт... Можно я поеду с тобой? Буду подавать им бикини. Или мазать им  спины
маслом для младенцев, да что угодно. Ну пожалуйста, возьми меня с собой!
   - Перебьешься. Живи мечтой.
   - Когда ты отправляешься?
   - В середине января.  Правда,  здорово?  Самое  подходящее  время,  чтобы
слинять из Англии на Бора-Бора!
   - Ты едешь на Бора-Бора? Это, кажется, в Полинезии?
   - Ага.
   - Черт, Дин, тебя отправляют прямиком в рай. Ты хоть понимаешь это? И они
наверняка поселят тебя в каком-нибудь шикарном отеле  с  пятью  звездами.  Я
подохну от зависти.
   - Ладно уж, привезу тебе морских камешков.
   - Спасибо. Огромное. Ладно, отметим это в выходные.  А  сейчас  мне  надо
бежать, но сначала хочу попросить у тебя совета.
   - Валяй.
   - Порекомендуй какой-нибудь ресторан.
   - Зачем? - Надин в недоумении морщит нос: Диг не ходит по ресторанам.
   - Я ее пригласил. - Голос Дига слегка дрожит от волнения.
   - Кого?
   - Дилайлу, разумеется. Только что позвонил и пригласил в ресторан.
   - Как это, пригласил? - Во рту у Надин внезапно пересохло.
   - Спросил, хочет ли она поужинать со мной. И она согласилась.
   - Ты что, шутишь? - Надин почувствовала, как желчь подступает к горлу.
   Диг, по всей видимости, не уловил внезапной перемены в ее голосе:
   - Понимаешь, Дин, все взаимосвязано. Эта девушка на  моем  дне  рождении,
Кейти, она стала первым звонком. Если бы  я  не  проснулся  с  ней  в  одной
постели, то не почувствовал бы себя так  мерзко  и  не  позвал  бы  тебя  на
прогулку в парк. А если бы не пошел в парк, не наткнулся бы на Дилайлу и  не
пригласил бы ее пообедать и мне не было бы так ... так дико  хорошо  сейчас.
Разве она не великолепна? Тебе не кажется, что она стала еще красивее, чем в
школьные годы?.. И приятнее?
   Надин чувствует, как у нее сжимается желудок, а сердце  съеживается.  Она
рада, что они разговаривают по телефону, иначе Диг увидел  бы  выражение  ее
глаз.
   Дилайла? Да как он может восхищаться  Дилайлой?  Ну  да,  она  невероятно
красива, но она не его тип. Для начала, она весит куда больше пушинки.  И  у
нее имеется грудь. Она носит бюстгальтер. И  она  выше  него.  И  старше  на
девять месяцев. У нее морщинки в  уголках  глаз.  И  она  замужем,  в  конце
концов. Он понимает, в какие игры играет?
   - Диг, - раздраженно шипит она, - чего ты, собственно, ждешь от  Дилайлы?
Она все еще замужем, между прочим.
   - Знаю, - фырчит Диг; он наконец сообразил,  что  Надин  злится.  -  И  я
ничего от нее не жду. По крайней мере,  не  сразу.  Мне  просто  хочется  ее
увидеть, и все. Просто побыть с ней.
   - В таком случае прихвати с собой ?Развивающее пособие для олигофренов?.
   - Что?
   - Ты ведь знаешь Дилайлу. Она не  самая  умная  девушка  на  свете.  Тебе
потребуется помощь. - Она почти  физически  ощущает,  как  яд,  который  она
выплевывает, разъедает ей горло, но не может остановиться.
   - Пожалуй, это будет лишним, Надин.
   - Я лишь хочу сказать, Дигби, что Дилайла  была  хороша,  когда  вы  были
подростками, но сейчас она тебе не очень подходит. Для первой любви она была
в самый раз. Но по большему счету, ничего, кроме,  хорошенькой  мордашки,  в
ней нет. Или я ошибаюсь? - О боже, она искренне не хотела говорить гадости -
мужчины находят такое поведение очень неженственным -  но  если  уж  начала,
остановиться уже не могла. - И если ты воображаешь, что  этим  свиданием  ты
выиграешь пари, советую еще раз хорошенько подумать. По-моему, это ни в коем
случае  нельзя  квалифицировать  как  попытку  завязать  зрелые   отношения.
По-моему, это называется ухлестыванием за недоступной  и  вздорной  замужней
женщиной, которая никогда не сделает тебя счастливым, проживи вы вместе хоть
миллион лет, потому  что  она  запрограммирована  швыряться  мужчинами.  Она
разрежет твое сердце на тысячу кусочков и скормит их шелудивому псу!
   - Господи, Дин, да что с тобой стряслось? У тебя месячные?
   - Нет, Дигби, у меня нет месячных. Я всего лишь... не хочу видеть, как ты
страдаешь... Я знаю, как ты относишься к Дилайле, - как ты к ней относился -
и подозреваю, что ты утратил чувство реальности... И я пытаюсь вернуть  тебя
к реальности, вот и все.
   - Что ж, спасибо за заботу,  Надин,  но  я  в  ней  не  нуждаюсь.  Уж  не
обижайся. Дилайла вернулась в Лондон. Она только что рассталась с  мужем,  и
ей здесь одиноко...
   - Ну конечно! А ты спросил, что она здесь делает,  и  зачем  прикатила  в
Лондон, и почему бросила мужа? Спросил? Тебе не кажется,  что  у  нее  могут
быть иные дела, помимо  ?встреч  со  старыми  друзьями??  Тебе  не  приходит
голову, что, возможно, ей необходимо побыть одной и разобраться  в  себе?  В
конце концов она только что ушла от мужа! Она и  пяти  минут  не  пробыла  в
городе, а ты уже достаешь ее телефонными звонками и зазываешь в ресторан!
   - Да ты рехнулась, Надин! Я просто хочу провести с ней вечер. А она хочет
провести вечер со мной.
   - Ладно. Отлично. Но думаю, ты разочаруешься,  повидав  Дилайлу.  Столько
лет прошло. У вас не осталось  ничего  общего.  Она  десять  лет  провела  в
захолустье, и жизнь ее была совсем непохожей на нашу....
   - А вот это, возможно, не так уж и плохо.
   - ...Она уже не та девочка, какой была в школе,  уже  не  крутая  деваха.
Спорим, теперь она слушает Фила  Коллинза.  И  ты  заметил,  что  она  носит
жемчужные сережки? Как это по-стариковски!.. Не удивлюсь, если она себе  уже
место на кладбище подбирает, престижном, разумеется.
   - Да что на тебя нашло?! Ты судишь  о  человеке  по  сережкам!  Дин,  это
мелко! У Дилайлы есть стиль. Она отлично одевается... классика  ей  очень  к
лицу. И, кстати, я пригласил ее не для того, чтобы выиграть пари, но  должен
заметить, что свидание все равно считается.
   - И не надейся! - рявкает Надин. - Не выйдет. Замужние женщины не в счет.
   - Кто это сказал? Кто сказал, что замужние не  в  счет?  Не  было  такого
правила.
   - О черт, Диг!.. Ладно, больше я не стану вмешиваться, мне  плевать.  Иди
на свое идиотское свидание с идиоткой Дилайлой и будь счастлив.
   - Спасибо, - язвительно благодарит Диг, - но как насчет ресторанов?  Куда
мне ее вести?
   - Чем плох ?Бенгальский улан??
   - Нет, только не туда.
   - Почему?
   - Потому что... Речь идет о  Дилайле,  вот  почему.  Хочется  чего-нибудь
особенного.
   - Извини, Диг, ничего не приходит в голову.
   - Прекрасно, - сердится Диг, - просто отлично. Сам разберусь.  -  И  дает
отбой.
   Надин стоит посреди студии с  бездушной  трубкой  в  безвольно  опущенной
руке, влажная пленка стремительно заволакивает ей глаза.

Глава седьмая

   В Лондон едут со всех концов света с целью окунуться  в  безбрежное  море
кулинарии.  Всюду,  куда  ни  глянь,   корейские,   вьетнамские,   турецкие,
бразильские,  бирманские  и  кубинские  рестораны.  Изысканные   французские
заведения  с  заносчивыми  поварами,  рестораны  с  живой  музыкой  и  суши,
изготовленными конвейерным методом. Можно выпить алжирского чаю из крошечных
цветных стаканчиков или обглодать ребра здоровенной коровы, нацепив на  себя
слюнявчик. Можно  отведать  страуса  в  Чизвике  и  осьминога  в  ?Пастушьих
зарослях?. Можно съесть, что душе угодно, где угодно и когда угодно.
   Не город, но  кулинарный  плавильный  котел.  Тогда  почему  единственным
рестораном,  который   мог   припомнить   Диг,   был   ?Бенгальский   улан?,
расположенный на Кентиш-таун-роуд?
   Несомненно, ?Бенгальский улан? был его любимым местом.  Владелец,  Арчад,
встречал клиентов с неизменным дружелюбием, индийские лепешки в ?Улане? были
самыми пышными  в  Лондоне,  и,  что  самое  главное,  Арчад  обслуживал  до
полуночи. Но вести туда Дилайлу Лилли - нет, это немыслимо!
   Он позвонил ей посреди дня. Все утро номер ее телефона огненными  цифрами
пылал в его мозгу, и ему стоило больших трудов продержаться столько времени.
Они мило поболтали и он предложил поужинать вместе во вторник  вечером.  Она
согласилась. Так запросто и сказала: ?С удовольствием?  и  еще  раза  три  в
течение разговора обронила, что будет рада с ним поужинать.
   А  потом  произошло  нечто  слегка  сюрреалистическое.  Дилайла  внезапно
оборвала Дига на полуслове:
   - О боже, надо заканчивать... кошки взяли  Дигби  в  заложники...  сейчас
приставят беднягу к стенке.
   - Кого? Дигби?
   - Да, мою собаку, Дигби. Я назвала его в честь тебя. Ой! Слушай,  позвони
завтра. Договоримся, когда встретиться, ладно?
   - Э-э.. хорошо, - Диг немного растерялся. - Ладно.
   И она пропала. Повесила трубку. Оставив его с чувством, будто... будто...
Дигби? Она назвала пса Дигби? Черт. То есть, с одной стороны, это, наверное,
должно быть лестно. Но ... пса? Он  вдруг  чувствовал  себя  кастрированным.
Будем надеяться, что собака большая, ройтвеллер или шарпей. Он не переживет,
если это нечто мелкое и пискливое. Мысль о  псе  по  имени  Дигби,  которого
зажала в углу парочка котов, его  удручила:  пес  -  слабак  или  того  хуже
трансвестит.
   Диг не сразу примирился с тем фактом, что Дилайла назвала свою  собаку  в
честь него, но в конце  концов  к  нему  вернулся  привычный  оптимизм.  Это
комплимент, убеждал он себя. Уверен, она обожает своего пса больше всего  на
свете. Точно, комплимент.
   И вдруг он почувствовал волнение, страшное волнение.  Какое  удивительное
совпадение! Буквально через несколько минут  после  субботнего  разговора  с
Надин, через несколько минут, после того, как они заключили  пари,  которое,
на самом деле, никто из  них  не  собирался  выигрывать,  кто  же  абсолютно
случайно попадается ему на пути? Женщина тридцати одного года,  единственная
на всем земном шаре, с которой ему хотелось бы прожить вместе жизнь. Дилайла
Лилли. Его единственная любовь. Утраченная и,  возможно,  вновь  обретенная.
Эта встреча... как знак свыше, как послание  от  Господа.  И  он  не  только
проведет вечер с женщиной, которой самое место на обложке ?Мари-Клэр?, но  и
выиграет стольник. Чем плохо?
   После стольких лет Дилайла могла его разочаровать. Она могла растолстеть,
или постареть, или стать счастливой женой и многодетной матерью.  Она  могла
оказаться  грубой  или  высокомерной.  Однако  ничего   подобного:   Дилайла
выглядела даже лучше, чем прежде, и была явно несчастна в браке, и  детей  у
нее не было. И она  стала  более  симпатичным  человеком,  чем  в  школе,  -
открытой, разумной, дружелюбной и легкой в общении.
   - На твое усмотрение, - ответила  она,  когда  Диг  спросил,  где  бы  ей
хотелось поужинать, - ты знаешь Лондон лучше меня. Я понятия  не  имею,  где
сейчас хорошо кормят. - Как ни странно, но Диг тоже не знал.
   А потом позвонила Надин и  сообщила  потрясающую  новость  про  календарь
Ракхема, - везучая дуреха, всегда  приземляется  на  четыре  лапы,  -  и  он
попытался спросить  у  нее  совета:  Надин  была  ходячим  путеводителем  по
ресторанам. Теперь он жалел, что спросил. Она повела себя ужасно.  Враждебно
и пакостно, что на нее совсем не похоже. И что с ней  стряслось?  Ей  только
что предложили самый большой гонорар за всю карьеру - сорок тысяч!  Дигу  бы
такие деньги! - а она злится. Похоже, как ни странно, у нее зуб на  Дилайлу.
Но с какой стати, Диг не мог уразуметь, хоть тресни.
   Он лихорадочно просматривал ресторанную колонку  в  ?Ивнинг  Стандарт?  в
надежде,  что  старая  добрая  обозревательница  подбросит  ему   заманчивую
подсказку: какой-нибудь чудесный морокканский ресторанчик в  двух  шагах  от
его дома, который он прежде в упор не замечал, мерцающий цветным  стеклом  и
медными украшениями, источающий запах кумина и розовой воды,  с  ужинами  за
пятнадцать фунтов с носа.
   Но нет. Не сегодня. Сегодня в газете обозревали  супермодное  европейское
заведение, открывшееся не где-нибудь, а на  вокзале  Виктория,  -  холодное,
гулкое и, конечно, безумно дорогое; а  также  новый  ресторан  в  Мейфэре  -
последнее  предложение  от  бельгийской  нефтяной  компании  с  французскими
поварами-зазнайками. Все это не годилось - возмутительные цены да и  столик,
наверное, надо заказывать за год вперед.
   Когда он уже начал терять надежду, в его кабинет  ввалился  Ник  Джефриз,
суперзвезда рекламы и законченный придурок. Впрочем, Диг  не  мог  с  полным
правом  назвать  кабинет  ?своим?  -  в  ?Джонни-бой  Рекордс?  дела  велись
по-простому,  ни  иерархии,  ни  структуры,  ни  прочих  столь  ныне  модных
фирменных  заморочек  здесь  не  существовало;  студия  ?Джонни-бой?  больше
походила на убежище от житейских бурь.
   Ник был знаком со всеми. Он вечно отирался в барах  больших  отелей,  где
супермодели тянули пойло с клюквенным соком и где как-то раз видели Мадонну.
(Остался ли в Лондоне хоть один уголок, кроме квартиры Дига, где Мадонну  не
видели?)  Он  водил  знакомство  и  с  более  солидными  людьми  -   модными
писателями, концептуальными художниками, ди-джеями и стилистами. Ник  должен
знать все о ресторанах, а потому обязан помочь Дигу.
   - Где я мог бы поужинать с девушкой завтра вечером, чтобы было не слишком
дорого, не слишком отвязно и не слишком далеко?
   - Что за девушка?
   - Я влюблен в нее с четырнадцати лет, и выглядит она, как богиня.  -  Ник
быстро начинал скучать, поэтому в беседе с ним следовало выражаться кратко и
по существу.
   - Гм-м... - Ник почесал затылок, перхоть посыпалась с него, как с  бомжа,
и водрузил свою тощую задницу в штанах защитной раскраски на край  стола.  -
Она влюблена в тебя?
   - Была. Сейчас нет. Впрочем, не знаю.
   - А ты все еще ее любишь?
   - Не знаю. Может быть.
   - Гм-м.
   - Я бы предпочел марокканский ресторан.
   - Ага... Момо. Хеддон-стрит. Не то, что  было  раньше,  но  столик  найти
можно.
   - Дорого?
   - Понял. Как насчет суши?
   - Отпадает. Она из провинции. К сырой рыбе там не приучены.
   - Понятно. - Ник щелкнул пальцами, перегнулся через Дига, схватил телефон
и принялся нажимать на кнопки.
   Диг  заметил,  что  пиарщики  всегда  так  делают:  посредством  телефона
вовлекают в беседу третью сторону. У них  всегда  есть  наготове  чей-нибудь
номер и они обязательно его используют.
   - Фредди, - пояснил Ник Дигу, - мой приятель. Только что открыл заведение
в... О, привет, Фредди. Это Ник.  Слушай,  у  тебя  будет  свободный  столик
завтра вечером? Для двоих? Отлично. Диг.  Спасибо,  приятель.  Будь  здоров.
Тебе того же. Завтра. Все путем. - Диг вздрогнул, сообразив, что Ник уже дал
отбой и обращается к нему. - В  восемь  часов.  Эксмаут  Маркет.  Называется
?Экс?. Он посадит тебя  за  хороший  столик.  Не  беспокойся.  Она  будет  в
восторге. - Ник подмигнул и коротко ухмыльнулся.
   - Да, но чем там кормят? - заторопился  Диг.  Ник  не  любил,  когда  ему
задавали слишком много вопросов.
   - Понятия не имею. Мясом. Или еще чем. Это мясное заведение.
   И он ушел. Оставив Дига мучаться  над  сотней  не  проясненных  вопросов:
например, где именно в Эксмаут Маркет находится этот  ресторан?  Какое  мясо
готовят? Сколько за него берут? Какая там атмосфера? ?Экс? звучит  несколько
выпендрежно, а он такие места не любит. Но... сам-то  он  вообще  ничего  не
смог придумать. В любом случае ресторан должен  быть  модным,  и  у  Дилайлы
появится возможность всем рассказывать, как она побывала в  новом  ресторане
раньше всех, пока тот еще был  классным.  Ладно,  он  туда  пойдет.  Поведет
Дилайлу в ?Экс?.
   Не может же там быть совсем плохо, правда?

Глава восьмая

   Оказывается, может.
   И совсем плохо.
   Господи,  что  за  место!  Диг  даже  засомневался,  закончены  ли  здесь
строительные работы. Или заведение так и должно выглядеть?
   Бледная испанка с алой помадой на губах провела их к столику.  Точнее,  к
невероятно большому столу, протянувшемуся в длину всего  помещения;  шириной
стол был с небольшую комнату. Сделан он из цельной дубовой доски, побелен  и
отполирован до блеска и наверняка обошелся в  кругленькую  сумму.  На  столе
красуются огромные белые китайские тарелки и приземистые бокалы. Стол в зале
единственный. Над ним висит массивная люстра, сделанная из... выбеленных  на
солнце костей? Очень  длинных,  высушенных  на  солнце  костей.  Абажуры  на
чересчур ярких лампочках напоминают яйца птеродактилей - испещренные мелкими
трещинками. Точно как в ?Парке Юрского периода?. Очень  остроумно.  И  очень
странно.
   Их посадили рядом, приблизительно посередине стола - слава богу! А то Диг
уже забеспокоился, представив на мгновение, как они сидят  по  разные  концы
этого гигантского стола и с сожалением улыбаются друг другу весь  вечер,  не
имея возможности поговорить.
   - Ждете наплыва посетителей? - осведомляется Диг  у  прозрачной  испанки,
помогавшей ему усаживаться на обитый лошадиной кожей стул.
   - Мы только открылись, понимаете? - с некоторой обидой  отвечает  она.  В
невинном вопросе Дига ей явно послышался сарказм. - В первую  неделю  всегда
тихо.
   - Да, конечно, - смутился Диг. - Вы правы.
   Девушка исчезла, а Диг обернулся к Дилайле,  с  интересом  разглядывавшей
столовые приборы. Вилка была сделана в форме птичьей  лапы  со  скрюченными,
узловатыми когтями вместо  зубцов.  Нож  напоминал  птичье  перо,  зазубрины
смотрелись страшновато; а  ложка  была  яйцом,  яйцом  на  палочке.  Дилайла
скорчила гримасу и положила приборы обратно на столешницу.
   - Чудно, - произносит она беззвучно, одними губами.
   Диг более чем согласен.
   О какой-либо атмосфере и речи быть не может. В этом  заведении  атмосфера
отсутствует. Напрочь. Дигу вдруг открылась  бездна  собственного  идиотизма:
как он мог обратиться за рекомендациями  к  Нику!  Уж