мотала Надин, - я - законченная психопатка.  Наверное,  я
заслужила Фила. Наверное, мы созданы друг для друга.  Шпионили  бы  друг  за
другом, а потом обменивались пакостными впечатлениями и видеопленками. -  Ее
глаза увлажнились. - Я сошла с  ума,  -  всхлипнула  Надин,  -  окончательно
рехнулась. И нормальной уже никогда не стану...  о  боже!  -  Слезы  хлынули
ручьем,  стоило  ей  вообразить   жизнь   с   немытой   головой,   вспышками
неуправляемой эксцентричности и длительным ?отдыхом? в больничной  палате  и
казенной пижаме.
   Диг послал ее!  К  горлу  подступила  тошнота.  Рассеянным  жестом  Надин
смахнула слезы, пытаясь игнорировать тоненький голосок, звучавший в  голове:
кончай притворяться, ты сразу поняла, стоило Дилайле объявиться  шесть  дней
назад, поняла, почему ты так ревнуешь, потому что боишься, что она отберет у
тебя Дига, которого ты любишь - по-прежнему любишь.
   -  Чушь!  -  воскликнула  Надин,  ударяя  ладонями  по  рулю.  -  Полная,
идиотская, дикая чушь!
   Дама в ?фиате-уно? и круглой шляпке бросила на нее встревоженный  взгляд.
Надин откашлялась и взяла себя в руки.
   - Чушь - повторила она уже шепотом, едва шевеля губами, и ласково, словно
извиняясь, погладила руль.
   Как она может быть влюблена в Дига? Конечно, она всегда  его  любила,  но
это совсем другое дело. Раньше она никогда  его  не  ревновала.  Преспокойно
сидела с ним на вечеринках и в ночных клубах, пока он тискал  юных  девиц  с
плоскими животами; вместе с ним смаковала подробности каждой его  встречи  с
очередной цветущей, острогрудой малявкой.  Однажды  в  деревне,  в  каком-то
коттедже, они даже спали вчетвером в одной спальне - она с любовником и он с
любовницей - и подтрунивали над не слишком искренними попытками каждой  пары
вести себя потише. И при всем при том зеленоглазого чудища -  ревности  -  и
близко не наблюдалось.
   - Вы нужны друг другу, - передразнила она хрипловатый голос Дилайлы, - вы
должны  быть  вместе.  Ха!  -  тихонько  воскликнула  Надин.  -   Двуличная,
пронырливая, скрытная, лживая сука!
   - Диг - мой, Дилайла Лилли, - простонала она, в  четвертый  раз  объезжая
собственный дом в поисках парковки, - мой Диг, не твой. Заведи  себе  своего
Дига, сука. А моего оставь в покое. Он мой, мой, мой...
   Но было уже слишком поздно, она знала, что слишком поздно для нее и Дига.
Она больше никогда его не увидит. Все кончено...
   От этой мысли она опять разревелась, словно гейзер взметнулся и залил  ей
все лицо. Дождь стекал по лобовому стеклу, слезы катились по щекам, и она не
видела ни черта. Перед глазами плясали, набухали и расплывались оранжевые  с
белым круги, зубчатые, как шестеренки.
   Надин пошла на последний заход в  попытке  припарковаться  неподалеку  от
дома.
   - И почему я живу в этом проклятом городе? - бормотала  она.  -  Не  могу
даже машину поставить рядом с собственным домом. Каждый раз мучаюсь... - Она
бросила бешеный взгляд направо, налево, выискивая сквозь  намокшие  от  слез
ресницы пространство, щель, или водителя, собирающегося  уезжать,  или  хоть
что-нибудь...
   И вдруг увидела: кто-то заводил машину буквально в двадцати футах  от  ее
подъезда. На мгновение она воспряла духом, рванула вперед и затормозила чуть
ли не впритык к багажнику выезжавшей машины. Агрессивность завладела  Надин,
она готова была биться за место под солнцем в параноидальном страхе, что  ее
могут опередить и  занять  стоянку.  Слезы,  затуманившие  глаза,  и  дождь,
лихорадочно  стучавший  по  лобовому  стеклу,  помешали  ей  заметить  худую
согбенную фигуру впереди. Человек, ступивший на проезжую часть, словно вырос
из-под земли, и его существование она осознала, лишь когда хрустнуло колено,
ударившись о бампер ее машины.
   - Черт! - Надин резко отпустила руль и зажала рот руками.
   Что же это делается! Она дернула за ручной тормоз, едва не вырвав  его  с
мясом, и стала торопливо выбираться из машины,  ее  руки  тряслись,  дверная
ручка дребезжала и скрипела, но не поддавалась.
   - Господи, выпусти же меня отсюда!
   Внезапно она припомнила, что по привычке заперлась изнутри, дабы отвадить
автомобильных воров, и наконец распахнула дверцу.  Проезжавшая  мимо  машина
вильнула в сторону и громко, заунывно  просигналила.  Сумка  Надин  упала  и
содержимое вывалилось на  черный  мокрый  асфальт.  Она  перепрыгнула  через
барахло и бросилась к капоту.
   - О боже, боже, боже!
   У капота лежал худой, кожа да кости, малый в потрепанной одежонке,  лежал
не шевелясь, неестественно вывернув конечности.
   - Нет, нет, нет, - тихонько поскуливала Надин. - Я убила человека,  взяла
и убила.
   Она  присела  на  корточки  рядом  с  пострадавшим  и  нагнулась,   чтобы
разглядеть его лицо.
   - Привет, - робко начала она, острожно трогая его за плечо. - Привет,  вы
меня  слышите?  Как  вы  себя  чувствуете?  Привет...  привет...  -  Человек
оставался неподвижен. В  голове  Надин  промелькнуло  чередой:  травмопункт,
искусственное дыхание, ?Его нельзя трогать!?, реанимация, ?Остановка сердца!
Разряд!.. Бесполезно!? Хоть бы кто-нибудь вызвал скорую, с  тоской  подумала
она. Дождь заливал лицо. Страх и растерянность парализовали Надин.
   Она медленно обернулась к пустынной улице и закричала во весь голос:
   - Помогите... пожалуйста!
   Человек пошевелился слегка и застонал.
   - Так вы живы! Слава богу! - слезы облегчения покатились по щекам Надин.
   Мокрый и грязный, человек тяжело перевернулся с живота на бок и,  кряхтя,
запричитал:
   - Моя нога, моя чертова нога. - Надин замерла: она узнала голос.
   - Корова безмозглая, чтоб тебя, что ты со мной сделала?
   Человек начал приподниматься, спиной  к  ней,  ухватившись  за  колено  и
раскачиваясь из стороны в сторону. Голос был  определенно  знаком  Надин.  А
если приглядеться, то и волосы тоже. И  эти  джинсы.  И  потрепанный  старый
свитер.
   - Что ты себе позволяешь, идиотка? - Человек обернулся к  ней  и  выпучил
глаза. - Надин!
   Не может быть, тупо повторяла про себя  Надин,  такого  просто  не  может
быть.
   - Фил! - наконец выдавила она, в ужасе глядя на самый  жуткий  кошмар  ее
жизни. - Ты в порядке?

Глава тридцатая

   Пока Надин стаскивала с Фила джинсы, он, сидя на крае ванны,  морщился  и
стискивал зубы. На нем были лимонные подштанники; Надин понадеялась, что  не
те же, что в прошлую среду.
   Обнажив ногу Фила, она охнула.
   Бедро  расцвело  большими  рваными  розами  черных,  фиолетовых  и  бурых
оттенков. Из царапины, в том месте, где он приложился к табличке с  номером,
текла кровь. Колено распухло, увеличившись в два раза.
   - Я отвезу тебя в больницу, - засуетилась Надин.
   - Нет, - очень твердо возразил Фил.
   - Да, - с недоумением сказала Надин. - Вставай. - Она протянула ему руку.
   - Не хочу в больницу. Это всего лишь синяк. Мне просто надо полежать.
   - Фил, у тебя кровь течет, и посмотри на свое колено! Прошу, дай я отвезу
тебя в больницу, тебе нужно сделать рентген.
   - Нет, - уперся он, - в больницу не поеду. До завтра  все  пройдет,  и  я
встану на ноги.
   Надин устало вздохнула:
   - Ладно, хорошо. Тогда я отвезу тебя домой.
   Фил застонал и сложился пополам от боли:
   - А-а... У тебя есть болеутоляющее?
   Из шкафчика в ванной  Надин  достала  две  таблетки,  сунула  их  Филу  и
отправилась на  кухню  за  водой.  Стоя  над  краном  и  глядя  в  разбитое,
залепленное пакетом окно, она ощущала, как  внутри  нарастает  беспокойство.
Она до сих пор не спросила Фила,  что  собственно  он  делал  под  проливным
дождем около ее дома в пятницу вечером, и не знала, стоит ли спрашивать.
   Завернув кран, она направилась в ванную. Фила  там  не  было.  Сердце  на
мгновение замерло. Он ушел? Домой? Поковылял к себе в темноте?  Эгоистичный,
встревоженный голосок в глубине души Надин произнес: ?Хорошо бы?.
   Она заглянула в гостиную - никого. Ни в туалете, ни в прихожей Фила  тоже
не было. Надин вернулась в гостиную, раздвинула набивные шторы образца  50-х
годов и оглядела улицу. Она была пуста.
   Тогда она двинулась в спальню и, войдя, оторопела: Фил, разоблачившись до
лимонных подштанников и пары черных  носков  в  рубчик,  лежал  на  кровати,
поверх лоскутного одеяла, с сигаретой в  зубах  и  телевизионным  пультом  в
руке.
   - О, - вырвалось у Надин, хотя на самом деле ей хотелось гаркнуть: ?Пошел
вон с моей кровати, урод в подштанниках!?
   - Пришлось лечь, - Фил картинно вздрогнул, посасывая ?Ротманс?. - У  тебя
случайно нет программы? - Он выпустил струйку дыма. В поблекшей  джинсе  его
голубых глаз читался  вызов:  а  ну,  попробуй  меня  выставить,  согнать  с
кровати, вышвырнуть на улицу.
   От такой наглости Надин стало не по себе. Она  не  желала  видеть  его  в
своей постели. И в квартире тоже. Она вообще не желала видеть его в  радиусе
пяти миль. Но  что  она  могла  поделать?  Она  едва  его  не  задавила.  По
собственной вине: неаккуратное вождение, недостаток внимания  на  дороге.  И
его нога - без посторонней помощи ему до дома не добраться, не может же  она
силком усадить его в машину, не может заставить его делать то, чего  ему  не
хочется.
   Надин боком приблизилась к прикроватной тумбочке и поставила стакан  воды
на перламутровую подставку, инкрустированную зеркальными осколками.
   - Вот, -  произнесла  она  самым  бодрым  тоном,  на  какой  только  была
способна. - Э-э... сейчас принесу тебе программу. Подожди секунду.
   - Блеск. - Фил смотрел на экран телевизора, не на нее.
   На пороге она обернулась:  бледность  рок-звезды,  ноги  двенадцатилетней
девочки, белая кожа с редкими и нелепыми пучками черных волос, тощие руки  и
желтые подштанники. Ее передернуло.
   Но  стоило  Надин  оказаться  в  гостиной,  как  она  почувствовала  себя
мерзавкой. Бедный Фил, думала она, невезучий бедолага. У него никого нет, он
один на целом свете. Родители умерли. Невеста умерла. Дом сгорел. А теперь я
его чуть не задавила. Он же ни в чем не виноват. Ни в чем. Я - не кто-то еще
- вернула его в свою жизнь. Сама позвонила ему сдуру, сидела с ним  в  пабе,
кровожадно требуя все новых и новых подробностей трагедии, которая была  его
жизнью. Он не просил меня вмешиваться.  Не  заставлял  глотать  экстази.  Не
насиловал.
   Она припомнила, что Мэрдоу, хозяин паба, сказал ей  в  тот  вечер  насчет
Фила: за ним нужен глаз да глаз. И он был прав. Отныне она должна заботиться
о Филе, она взвалила на себя эту ответственность, когда согласилась пойти  к
нему домой.  Мэрдоу  предупреждал  ее,  но  она  не  послушалась,  и  теперь
расплачивается. Она вздохнула и принялась переворачивать диванные подушки  с
тиграми и зайцами в поисках странички из ?Санди Таймс?. Это только  на  одну
ночь, утешала она себя. Только одну ночь. Пусть он остается  в  ее  постели,
она переночует на диване, а завтра  она  забросит  его  домой  по  дороге  в
аэропорт.
   Уж такую малость она может для него сделать.

Глава тридцать первая

   Дверь хлопнула, каблучки дробно зацокали по лестнице,  и  Дигби  радостно
запрыгнул в постель Дига.
   "Ладно уж, - подумал Диг, почесывая пса под подбородком. - Я проснулся.?
   На часах было без пятнадцати девять. Диг не мог припомнить,  когда  он  в
последний раз  просыпался  по  субботам  раньше  одиннадцати.  И  не  просто
просыпался, но еще и без похмелья, и почти полным сил. Вчера он лег спать  в
половине одиннадцатого - Дилайла пожелала улечься пораньше - и трезвым,  как
стеклышко.
   Диг ступил голой ногой на треугольничек  солнечного  света,  и  прошел  к
окну.  Раздвинув  шторы,  он  увидел  внизу  Дилайлу.  Она  стояла  на  углу
Кэмден-роуд, рассеянно  оглядываясь  в  поисках  такси,  в  дубленке  поверх
элегантного костюма, в сапогах на высоких  каблуках,  с  темными  очками  на
макушке. В одной руке она держала дорогой замшевый кейс с надписью ?Гермес?,
в другой - большой пакет, из которого  торчало  нечто,  напоминавшее  заячье
ухо. Диг вытянул голову, удивляясь, откуда взялся пакет, и что в нем  делает
плюшевый заяц, и почему он не заметил  его,  когда  убирал  вчера  гостиную.
Дилайла, должно быть, спрятала покупку. Зачем?
   Он наблюдал, как Дилайла  нетерпеливо  меряет  шагами  тротуар  и  вертит
головой, прислушиваясь, не едет ли такси. Несколько  раз  она  взглянула  на
часы. Диг приоткрыл  оконную  раму,  порыв  свежего  осеннего  ветра  и  шум
уличного движения ворвались в комнату.
   На горизонте появилось такси, и Дилайла подняла руку с ?дипломатом?.  Диг
высунул голову наружу, вытянув ноги, распластался на  подоконнике  и  напряг
слух.
   Он был сыт по горло. Ему надоело деликатничать с Дилайлой, избегая острых
тем. Надоело из кожи вон лезть, чтобы ей было уютно и спокойно, а в  награду
получать  угрюмое  молчание,  дурное   настроение   и   сомнительную   честь
присматривать за псом и убирать постель гостьи.
   Вчерашний вечер стал последней каплей. Диг окончательно потерял терпение.
   Ему было абсолютно ясно, что приблизиться к Дилайле он может  лишь  одним
способом: проникнуть в ее тайны,  в  те  самые  тайны,  что  ведомы  доктору
Розмари  Бентолл.  И  если  Дилайла  считает  его  недостаточно   зрелым   и
подготовленным к тяжким откровениям, он сам узнает правду.
   Диг еще дальше высунулся в окно, и, словно по волшебству,  когда  Дилайла
взялась за дверную ручку такси  и  повернулась  к  водителю,  чтобы  назвать
адрес, на Кэмден-роуд снизошла  тишина.  Движение  замерло,  ветер  стих,  и
легкое дуновение донесло слова Дилайлы :
   - Вокзал Ватерлоо, пожалуйста.
   Стукнувшись о раму, Диг поспешно бросился натягивать джинсы и свитер.
   - Черт, - он потер ушибленное место.
   Через две минуты, одним махом проглотив кофе, оставшийся в чашке Дилайлы,
он с Дигби на руках уже топтался на Кэмден-роуд в ожидании такси.
   Дигу хватило времени, чтобы подивиться незнакомому миру,  простиравшемуся
вокруг, - миру раннего субботнего утра, населенному мужчинами  и  женщинами,
которые не проводят вечера по пятницам в пабе, не ложатся спать в  два  часа
ночи и не тратят субботы на тщетные попытки избавиться от похмелья. Этот мир
открывал  россыпь  новых  возможностей.  Диг  опять   припомнил   счастливую
картинку, нарисованную воображением  Надин,  -  картинку  с  детьми  и  всем
прочим. С каждой минутой она все больше ему нравилась.
   Завидев в отдалении янтарный огонек,  Диг  выбросил  вверх  руку,  словно
возбужденный зубрила на уроке.
   Такси остановилось.
   - Вы не возражаете против  собаки?  -  любезным  тоном  осведомился  Диг,
поймав холодный, мутноватый  взгляд  водителя,  который  тот  бросил  на  на
дрожащий комок в его руках.
   - Воспинтанная?
   Диг энергично закивал.
   - Воспитаннее меня, - неуклюже пошутил он.
   - Ладно, садитесь. В случае  чего,  грязь  сами  будете  убирать.  -  Диг
торопливо опустил Дигби на резиновый коврик.
   - Куда едем? - коротко осведомился шофер.
   - Вокзал Ватерлоо, будьте добры... И я очень спешу.
   - Нет проблем, - повеселел  шофер,  предвкушая  гонку  по  пустым  улицам
Лондона. - Всегда пожалуйста.

Глава тридцать вторая

   В пять тридцать утра Надин сосредоточенно занималась сборами,  до  выхода
из дома оставалось пять минут. Если  очень  надо,  то  в  пять  минут  можно
втиснуть все то, на что обычно уходит сорок  пять.  Накануне  вечером  Надин
упаковала вещи, достала из шкафа дорожный костюм,  насыпала  кофе  в  чашку,
добавив молока и сахара, и хорошенько отмокла в ванной, чтобы  не  принимать
душ утром.
   Действовала она с привычной  четкостью,  но  сегодня  режим  пятиминутной
готовности осложнялся сверхплановой задачей: проконтролировать, встал ли Фил
и готов ли он к отъезду. Она  провела  ночь  на  диване  и,  когда  зазвонил
будильник, первым делом распахнула дверь в спальню и включила верхний  свет.
Жестоко, но ей было плевать: шла почти военная операция.
   - Как твоя нога? - спросила она, заглянув в спальню  полминуты  спустя  с
зубной щеткой во рту.
   - У-у-ф-ф, - ответил Фил, прикрывая глаза рукой.
   - Вставай, - подбодрила его Надин, - от тебя  требуется  лишь  одеться...
Вот, - она швырнула его одежду на кровать. - Я повесила  ее  на  батарею  на
ночь, и теперь она сухая и теплая. В твоем распоряжении... - она глянула  на
часы - ... две с половиной минуты. Пошевеливайся.
   Тридцать секунд миновало, а Фил не пошевелил не то что ногой,  ни  единым
мускулом.
   - Фил! Будь любезен, поторапливайся!
   - Черт побери, Дин, - буркнул он, косясь на нее из-под локтя, - ты  прямо
как майор в казарме.
   - Да... я во многом переменилась. Дай-ка посмотреть на твою ногу.  -  Она
шагнула к кровати и безжалостно отдернула одеяло.
   Фил плотоядно наблюдал за ней, довольная ухмылка кривила уголки его губ.
   - О да-а, - протянул он, такой ты мне больше нравишься.  -  Суровая  мисс
Розга. Ты меня отшлепаешь? - произнес противным детским голоском.
   У Надин мурашки  побежали  по  коже.  Она  выпрямилась.  Боже,  кто  этот
отвратительный человек?
   - Слушай, - Фил попытался сесть,  -  это  прямо  как  в  ?Мизери?  !
Привяжи меня к кровати на выходные,  а  когда  вернешься,  свяжешь  лодыжки,
стреножишь, как лошадь, чтобы я не мог сбежать!  -  Он  рассмеялся,  слишком
громко, наблюдая за реакцией Надин: разделит ли она его веселье? Не встретив
желаемого отклика, Фил приподнял бровь, словно говоря ?ну,  как  знаешь?,  и
откинулся на подушки.
   Пересилив себя, Надин занялась его ногой - та  походила  на  переваренную
сосиску, взбухшую, почерневшую и комковатую.
   - Слушай, твою ногу надо лечить. Отвезти тебя в  больницу  и  ли  поедешь
домой?
   - Если честно, я никуда не собираюсь. - Фил насмешливо покосился на нее.
   Одеяло выпало из рук Надин, с затаенным ужасом она уставилась на Фила:
   - Что это значит?
   - Это значит... что на своих двоих мне сейчас  дальше  двери  спальни  не
добраться.
   - Но... но вчера все было в порядке!... Ты дошел сам до квартиры, а потом
из ванной в спальню, и...
   - Так то было вчера, - с печальным видом перебил Фил. - А ночью  случился
рецидив. - Он пошевелил ногой-сосиской и поморщился. -  Знаешь,  она  совсем
затекла. Не шевелится. Похоже,  мне  понадобится  инвалидное  кресло,  чтобы
выбраться отсюда.
   Надин сглотнула. Пятиминутный график летел  ко  всем  чертям.  Инвалидные
коляски, калеки, грязные шуточки, похотливый козел в ее постели - и все  это
в пять тридцать утра! В глубине души она подозревала, что Фил врет: опухоль,
насколько она могла судить, уменьшилась, да и  Фил  для  несчастного  калеки
пребывал в подозрительно приподнятом настроении. Но что она могла?  Обвинить
его во лжи? Сказать: ?Пошел ты со  своими  тухлыми  байками?,  вытолкать  из
постели и усадить в машину? Ничего не оставалось, как поверить  ему.  А  раз
так, ситуация менялась, и ее требовалось обмозговать. Она не может  оставить
Фила в своей квартире... одного... это немыслимо.  Надин  снова  глянула  на
часы. Теперь, когда отпала  необходимость  забрасывать  Фила  домой,  у  нее
высвободилось немного времени.
   Думай, думай, думай... Но о чем тут думать! В половине шестого утра ей не
хватит наглости позвонить кому-либо, даже  собственному  отцу,  и  попросить
вывезти из ее квартиры  бывшего  и  временно  обезножившего  любовника.  Она
потянулась к телефонной книге.
   - Что ты делаешь? - внезапно встревожился Фил.
   - Звоню в больницу. Узнаю, не пришлют ли инвалидное кресло.
   - Нет! - рявкнул Фил, хватая ее за  запястье.  -  Я  же  сказал:  никаких
больниц.
   Надин осторожно выдернула руку и покосилась на Фила.
   - Ладно. - Она положила справочник на место. - Но почему?
   - Потому... потому... Видишь ли, в моей крови болтается кое-что, чего там
не должно быть...  смекаешь?  И  сейчас  мне  совершенно  ни  к  чему  банда
настырных медсестер, сующих свой нос куда не следует.
   - Хорошо... не стану звонить в больницу. Но надо вызвать кого-то. Кому  я
могу позвонить? - с надеждой спросила она. - Другу, прият