одеяло свернуто и пиво допито, ветерок взъерошил челку Дига.
   - Ты видела? - встрепенулся он.
   - Что?
   Новый порыв ветра подхватил подол платья Надин.
   - Это, - он указал на ее юбку, - и это, - он указал на ложбинки на траве,
- и ЭТО! - пустой пакет, надувшись, покатился по дорожке. -  Идем.  Быстрее!
Бери змея.
   Он схватил Надин за руку, и они рванули к вершине Цветочного холма.
   Очень скоро мощный ветер,  неизвестно  откуда  взявшийся,  оживил  змеев.
Ветер был теплым, приятным, но очень настойчивым, он ворошил волосы,  дергал
за одежду, напоминая  нетерпеливого  любовника.  Солнце  медленно  садилось,
дневной свет постепенно убывал, воздушные змеи плясали на  золотистом  фоне.
Когда солнце скатилось за горизонт, и на Цветочный холм опустились  сумерки,
ветер стих так же внезапно, как и начался. Диг  и  Нади  оглянулись,  кругом
было темно, тихо и безлюдно, они остались одни на  холме.  Подхватив  змеев,
бессильно валявшихся на подсохшей за лето траве, и  взявшись  за  руки,  они
побрели обратно, в Кентиш-таун.

***

   - Я все продумал, - сообщил Диг, когда они шли по улице Принца Уэльского.
- Даже если я буду отдавать маме 20 фунтов в  неделю  за  квартиру  и  начну
выплачивать за машину, скажем, по 20 фунтов, плюс проездной за  5  фунтов  в
неделю, я все равно смогу приезжать  к  тебе  по  крайней  мере  каждые  две
недели... Не думаю, что на поездку мне понадобится больше пятнадцати фунтов,
правда? Тем более, если купить молодежный проездной на железную дорогу...  -
Он с восторгом глянул на Надин и покрепче обнял ее за  плечи.  Она  натянуто
улыбнулась. - И, разумеется, праздники. Ты ведь будешь  приезжать  домой  на
праздники? Как у вас с каникулами на старших курсах? - Надин пожала плечами,
улыбка из натянутой превратилась в нервную. - Неважно. Нам хватит праздников
и выходных, три года промелькнут незаметно, не успеешь  ты  оглянуться,  как
снова окажешься в Лондоне и...
   О боже, черт побери, думала Надин. Именно этого я и боялась.
   Постой-ка, приятель, захотелось крикнуть ей, попридержи лошадей! Если  бы
на моем месте оказалась какая-нибудь девушка, с которой  ты  познакомился  в
винном баре, ты бы сейчас не бросался во весь опор, но осторожно  прощупывал
ситуацию. Ты не стал бы с такой  беспредельной  уверенностью  загадывать  на
будущее. Но лишь по той причине, что ты знавал меня еще в те времена,  когда
я ходила с разбитыми коленками и в туфлях с  ремешками,  ты  полагаешь,  что
дело в шляпе.
   Но ты ошибаешься, дорогой мой, ты  ничегошеньки  не  знаешь  о  том,  что
творится в моей голове, чего я хочу и чего не хочу. Я - сильная  женщина,  у
меня есть мечты и цель в жизни, мне много предстоит испытать и  попробовать,
и, хочешь верь, хочешь не верь, это ?многое?  тебя  не  предусматривает.  То
факт, что стерва всех времен и народов,  Дилайла  Лилли,  не  устояла  перед
твоим обаянием, еще не значит, что ради тебя я  забуду  о  моих  надеждах  и
мечтах. Самое главное в моей жизни, Диг Райан, - я сама, а не ты, уже не ты,
и главным ты больше никогда не  станешь.  Я  сильнее  тебя.  Да!  Правда!  Я
сильнее тебя, и ты мне не нужен.
   Надин слегка раскраснелась от волнения. После стольких несчастных  лет  в
школе Святой Троице, когда Дилайла Лилли у нее на глазах медленно  и  упорно
разрушала ее дружбу с Дигом, не говоря уж о мечтах, после стольких лет тоски
по утраченному и статуса пятого колеса в телеге, она уверенно взяла вожжи  в
руки и теперь полностью контролирует ситуацию. Диг Райан дал ей то, чего она
от него давно ждала, а сейчас она намерена доказать  ему,  что  отлично  без
него обойдется.
   У музыкального магазина Надин резко остановилась и повернулась:
   - Диг, по-моему, это не очень хорошая идея...
   - Что? - непонимающе нахмурился Диг.
   - Ну... ты и я. Мне кажется, у нас ничего не выйдет.
   - С чего ты взяла?
   Надин вздохнула.
   -  Во-первых,  не  стоит  торопиться.  -  Она  принялась  объяснять,  как
представляет себе свою новую  жизнь  в  Манчестере  -  как  новую  страницу,
абсолютно не связанную с Лондоном и не омраченную прошлым. Диг часто  моргал
и мрачно кивал. - Понимаешь, Диг? Сейчас не время. Нам обоим не до  того.  -
Диг попытался улыбнуться. - Значит, ты согласен? - Диг опять кивнул, опустив
голову, замер и вдруг энергично затряс ею.
   - Нет! - воскликнул он, сбрасывая ладонь Надин со своей руки и пятясь.  -
Нет, не согласен! И я ничего, черт возьми, не  понимаю!  Ты  несешь  ерунду.
Послушай, Надин. С той минуты, как я тебя увидел вчера  вечером,  мне  стало
так... так... черт, я не могу объяснить, что со  мной  стало,  но  это  было
потрясающе. Ты заставила меня почувствовать нечто  необыкновенное,  и  я  не
желаю расставаться с этим чувством. Я хочу ждать выходных. Хочу толкаться  в
очереди на вокзале в пятницу вечером со сменой белья в сумке. Хочу три  часа
трястись в поезде и воображать, как ты ждешь меня на платформе в  прозрачном
платье, с распущенными волосами, хочу мечтать о предстоящих выходных. Я хочу
узнать тебя как следует, узнать не ту Надин Кайт, мою  закадычную  подружку,
но нового удивительного человека, с  которым  я  познакомился  только  вчера
вечером, эту изумительную, потрясающую девушку, которую я прежде не знал.
   - Ты знаешь меня сто лет, Диг.
   - Нет! Это не так! Прежде ты была другой. А теперь ты новый человек, и  я
не могу тебя отпустить, не узнав поближе, не дав нам шанса.  Черт,  Надин...
неужели такое может быть!
   Надин уставилась себе под ноги. Она тоже не верила, что такое может быть.
И не могла посмотреть Дигу в глаза,  она  боялась  того,  что  могла  в  них
увидеть.
   - Прости, - пробормотала она. - Мне очень жаль. Но так уж случилось.  Это
называется ?невовремя?, у нас с тобой всю жизнь так.
   - Ты о чем?
   Надин глубоко вздохнула, открыла рот и снова закрыла. Не имело  смысла  -
ни малейшего - ворошить прошлое. Она покачала головой:
   - Ни о чем.
   - Послушай, Дин, давай попробуем, а?  Давай  посмотрим,  а  вдруг  у  нас
получится. Зачем отметать с порога? Я понимаю тебя, правда:  начинать  новую
жизнь с нуля - это здорово. Но, Дин, я никогда прежде  не  испытывал  ничего
подобного и не знаю, что со мной будет, если мы хотя бы не попробуем.
   - Ох, Диг! Ты ничего не понимаешь! Кончено, у нас получится,  еще  бы!  В
этом-то все и дело. Вместе нам будет очень хорошо, и  именно  поэтому  я  не
хочу связываться с тобой. Не сейчас. Не накануне моего отъезда  из  Лондона.
Не хочу!
   - Но я тебе нужен? - Диг приложил ладонь к груди. - Я тебе нужен?
   Надин пожала плечами. Разумеется, нужен. Больше, чем кто-либо другой.  Но
она уже приняла решение.  Если  она  скажет  ?да?,  то  все  опять  начнется
сначала.
   - Нет, - твердо произнесла она, - нет, Диг, ты мне  не  нужен.  Наверное,
тебе трудно в это поверить, но ты мне не нужен. Прости, если наношу удар  по
твоему мужскому самолюбию,  но  это  так.  -  Развернувшись,  она  торопливо
зашагала по Кентиш-таун-роуд. Слезы щекотали ей горло, но ни за что на свете
она не хотела, чтобы Диг увидел ее плачущей.
   Диг догнал ее, схватил за руку, развернул к себе.
   - Значит так, да? Вот... так? - Надин кивнула. - И  ты  спокойно  уйдешь?
Просто уйдешь и будешь жить, даже не попытавшись узнать, каково нам было  бы
вместе? - Она опять кивнула. У  Дига  перехватило  дыхание,  он  недоверчиво
глянул на нее. - Я не верю тебе, Надин Кайт, - он медленно покачал  головой,
- не верю.
   - Дело твое, - фыркнула Надин, отводя взгляд.
   - Точно. А также мое дело - довести до твоего сведения, что  это  еще  не
конец. Я никогда ничего подобного ни к  кому  не  испытывал.  Помни,  что  я
сказал, ладно? Сейчас ты совершаешь ошибку, Надин, поверь мне.
   - Прости, - выдавила Надин, когда они дошли ее дома, - мне следовало быть
честнее с тобой... Я не думала, что все так обернется... Прости, пожалуйста.
   - Послушай, Дин. - Диг взял ее за руки и заглянул в  глаза.  -  Я  слышал
все, что  ты  сказала,  но  разве  мы  не  можем  оставаться  друзьями?  Мне
необходимо знать,  что  ты  есть  в  моей  жизни.  Можно  писать  тебе?  Или
встречаться  с  тобой,  когда  ты  будешь  приезжать  домой  на   праздники?
Пожалуйста.
   - Конечно, - кивнула Надин, мечтая  закончить  то,  что  она  сама  же  и
начала, мечтая вбежать в дом и скрыться от Дига. - Конечно,  почему  нет?  -
Она поспешно шагнула к двери, слезы подкатывали к горлу, глаза  предательски
заблестели. - Пока, - едва слышно  пискнула  она,  вставляя  ключ  в  замок.
Споткнувшись о порог, она с грохотом захлопнула за собой дверь.
   -  Это  ты,  дорогая?  -  услыхала  она   встревоженный   голос   матери,
доносившийся из гостиной, где семья смотрела телевизор.
   - Да, - коротко отозвалась Надин,  стараясь  подавить  всхлип,  -  сейчас
приду.
   Она ринулась вверх через две ступеньки к себе в спальню и, рыдая, рухнула
на кровать. За окном раздался странный шаркающий звук. Глянув в щелку  между
занавесок, она увидела Дига. Он медленно пятился от ее двери, держа  руки  в
карманах, потом двинулся по Бартоломью-роуд, неловко волоча  ноги  и  тяжело
ступая.
   - Надин, Надин, что это на ковре? - раздался снизу крик матери.  -  Когда
же ты научишься за собой убирать... Послезавтра меня  уже  не  будет  рядом,
чтобы носиться с тобой!
   Надин подождала, пока мать, шаркая шлепанцами, не скрылась в гостиной,  и
скользнула вниз.
   На нижней ступеньке лестницы лежало  нечто,  напоминавшее  кота  с  очень
яркой расцветкой и необычно длинным хвостом. Подойдя поближе, Надин увидела,
что это вовсе не кот, а воздушный змей Дига в красную, белую и желтую клетку
- тот, что он брал с собой сегодня в парк.
   Она  тяжело  опустилась  на  ступеньку,  осторожно  подняла  потрепанного
старого змея, поднесла к носу и вдохнула. Он пах свежестью и пластиком.  Пах
сегодняшним днем, днем, проведенным с Дигом. Он  пах  пикником,  и  дыханием
Дига, и шерстяным одеялом, и пожухлой травой  на  Цветочном  холме.  Он  пах
чипсами и теплыми батонами. Он пах солнцем, надеждой и счастьем, детством  и
отцом Дига, он пах прошлым.
   Она повертела змея в руках  и  заметила  надпись  на  оборотной  стороне,
сделанную шариковой ручкой. Некоторые буквы были еле видны,  нелегко  писать
по пластику шариковой ручкой. Надин поднесла змея к свету и разобрала:

   Диг и Дин.
   13 сентября 1987 г.
   Сердечко навсегда.

   Она печально свернула змея, встала и поднялась к себе.

Глава четырнадцатая

   Все утро Надин  с  замиранием  сердца  ждала,  что  вот  сейчас  позвонит
восторженный Диг и окончательно  и  бесповоротно  подтвердит  то,  о  чем  в
глубине души она уже знала: он провел с Дилайлой восхитительный  вечер,  они
много смеялись, засиделись допоздна и поцеловались на прощанье в машине;  он
никогда не был так счастлив, Дилайла самая потрясающая женщина на  свете,  и
он ее любит.
   Все утро Надин работала над рекламным снимками для журнала ?Он?, отбирала
моделей в компании с художественным редактором  и  назойливым  коротышкой  -
маркетологом из корейской автомобильной компании, заказавшей рекламу. Клиент
пожелал,  чтобы  модель-блондинка,  затянутая  в  черную  кожу,  размахивала
массивной  пушкой,  сидя  на  капоте  невзрачного  черного   автомобильчика,
произведенного его  фирмой.  Обычно  процедура  отбора  протекала  следующим
образом: Надин вызывала девушек для двухминутного  разговора,  просматривала
их портфолио и отпускала, обещая держать в курсе.
   Но на сей раз маленький и потливый маркетолог  из  ?Пуву?,  или  как  там
называлась его компания, настоял, чтобы каждая  из  пятнадцати  приглашенных
девушек влезла в  облегающую  кожу,  изогнулась  по-кошачьи,  надула  губки,
угрожающе замахнулась банкой ?Спрайта?, заменявшей пистолет, и  попозировала
перед  объективом  ?полароида?.   Получившиеся   снимки   маркетолог   ловко
прикарманил,  заявив,  что  обязан  предоставить  материалы   для   дневного
заседания высшего состава менеджеров.
   Скорее, для верхнего  ящика  прикроватной  тумбочки,  съязвила  про  себя
Надин.
   Она ненавидела рекламные заказы. Ненавидела этих  кошмарных  бизнесменов.
Понятия ведь не имеют ни об искусстве, ни о творчестве. Думают, что  ?Он?  -
лишь более умеренная, более пристойная  версия  ?Пентхауза?  или  ?Плейбоя?.
Наверняка считают, что ничего, кроме моря сисек и задниц, в этом  журнале  и
не печатают. Конечно, до некоторой степени так оно  и  есть.  Но  имелось  и
кое-что сверх того: статьи о том, как улучшить отношения с любимой женщиной,
как научиться хорошо готовить,  десятки  страниц  с  отличными  фотографиями
моды, рассказы о путешествиях, спорте, увлечениях, здоровье, музыке и кино.
   "Он?  был  качественным  журналом,  для  которого   писали   качественные
журналисты, что оправдывало Надин, зависевшую от заработков в этом издании.
   И когда заявлялись противные бизнесменишки, разгоряченные и вспотевшие  в
предвкушении парада соблазнительных юных красавиц, годившихся им  в  дочери;
бизнесменишки, шуршавшие банкнотами  в  карманах  штанов  и  обращавшиеся  с
Надин, как с какой-нибудь сбытчицей порнухи, она начинала беситься.
   После обеда посетители удалились, оставив ее с недоеденными сандвичами  и
пустыми картонками из-под суши, и она наконец дала волю  своим  чувствам:  в
приступе ярости и отчаяния рухнула на розовый диван.
   -  Мужчины!  -  заорала  она,  обращаясь  к  Пиа,  своей  миниатюрной   и
гиперактивной ассистентке. - Гребаные мужчины! Им, видите ли, подавай идеал,
вот такие сиськи, вот такую задницу, ноги вот такой длины,  и  молодость,  и
секс,  и  чтоб  всем  можно  было  обожраться.  -  Двадцатидвухлетняя   Пиа,
обладавшая именно такой грудью и такой задницей, энергичным кивком  выразила
свое полное единодушие с начальницей.
   - Реальность им не нужна, длительные отношения тоже,  ни  характером,  ни
личностью они не интересуется, им нужна фигура, а чем  она  наполнена  -  не
важно. Им подавай сказочную  грезу,  недоступную  богиню,  и  когда  же  они
повзрослеют и поймут, что жаждут  несбыточного!..  Взять  хотя  бы  Дига!  -
продолжила разоряться Надин. - Симпатичного, разумного, вменяемого  Дига.  Я
думала, он другой, но ошибалась. Такой же, как все. Покажи ему ноги от  ушей
и пару грудей четвертого размера, покажи ему складную фигуру и  блондинистую
гриву и все - фьюить! -  ищи  его,  свищи.  -  Пиа  сочувственно  кивнула  и
протянула Надин половинку апельсина. - Как это глупо, - Надин  разочарованно
помотала головой, - отвратительно и глупо. И  он  воображает,  что  выиграет
пари. Ха! Думает, что свидание с Дилайлой считается. А вот фиг вам! Когда  я
говорила ?старше двадцати шести?, я имела  в  виду  хорошую  девушку  старше
двадцати шести лет, а не куклу типа Барби с мужем и  вывеской  ?Сдается?  на
том месте, где должна быть личность. Дилайла не в счет!
   Пиа понимающе качнула головой и положила  в  рот  дольку  апельсина.  Она
помалкивала, что было для нее нехарактерно.
   - Эта баба, - не унималась Надин, - превратила мои школьные  годы  в  ад.
Знаю-знаю, я взрослая женщина и мне давно пора забыть о детских  неурядицах,
но не могу.  Стоило  мне  увидеть  ее  в  субботу,  и  воспоминания  хлынули
водопадом! Я ненавижу ее. По-настоящему ненавижу..  а-а-арх!  -  Издала  она
страдальческий вопль и принялась колотить кулаками по дивану.
   - Черт возьми, Дин, - Пиа с тревогой поглядела на начальницу, -  ты  что,
влюблена в него?
   - В кого?
   - В Дига... Запала на него?
   - Рехнулась?!
   - Тогда почему ты так заводишься из-за него и этой Дилайлы?
   - Я не завожусь!.. - Пиа метнула  на  нее  взгляд,  в  котором  читалось:
?Только не ври своим ребятам!?.
   - Я не завожусь, - сбавив тон,  повторила  Надин.  -  Просто...  просто..
черт, не знаю. Просто не хочу, чтобы Диг встречался с Дилайлой,  потому  что
мне доподлинно известно, какая она стерва. А Диг - мой лучший друг, и  я  не
хочу, чтобы с ним случилась беда. Потому что он мне дорог. Вот и все!
   - Но почему же они раньше тебя не волновали? Его подружки?
   - Потому  что...  -  Надин  помедлила.  -  Они  были  ненастоящими.  Одна
видимость, а не подружки.
   - И они не угрожали твоей дружбе с Дигом?
   - Точно! Совершенно точно.
   - Неплохо бы тебе разобраться с самой собой, - заметила Пиа. - В башке  у
тебя полная каша.
   - Знаю, - буркнула Надин. - Знаю. О боже... Сказать, что я вчера сделала?
- И она, стеная, поведала Пиа об унизительной засаде у дома Дига.
   - Да ты совсем дошла! Ты катишься... неизвестно куда.  Есть  только  один
выход: тебе надо выиграть пари. Выбрось из головы эту паскудную  Дилайлу.  В
чем заключалось пари?
   - Я должна завести отношения с человеком, который мне искренне  нравится.
То есть, не выдумывать, что он мне нравится, но испытывать к нему  настоящие
чувства.
   - Отлично. И кто тебе нравится?
   - Никто. В этом и вся проблема. Мне никто не нравится.
   - Ладно врать, так не бывает. Всем кто-нибудь  да  нравится.  Как  насчет
того стилиста из журнала ?Он?? Того блондина? Симпатичный.
   - Дэвид? Не пойдет. Чересчур тщеславный и чересчур смазливый, к  тому  же
сверх меры помешан на моде.
   - Ладно...  А  тот  парень,  которого  ты  снимала  в  прошлом  году  для
?Космополитена?,   помнишь   проект   ?50   самых-самых??   Тот   банкир   с
непроизносимой фамилией? Он тебя обхаживал.
   - Абсолютно не годится, - Надин решительно покачала  головой.  -  У  него
дурацкий акцент и жуткая задница.
   - Хорошо. Как насчет Денни, курьера, что все время с тобой заигрывает? Он
довольно сексуальный.
   - Угу. Хватит с меня курьеров, спасибо. И кроме того, у  него  в  уголках
рта всегда слюна - фу!
   - Ну знаешь, Дин, на тебя не угодишь.
   - Напротив, я чересчур покладиста, в том-то и  беда.  Но  чтобы  выиграть
пари, я не имею право покупаться на внешность или идти  у  парня  на  поводу
только потому, что я ему нравлюсь. Я должна найти кого-то, с кем у  меня  на
самом деле могли бы сложиться нормальные взаимоотношения.
   - А раньше такое бывало?
   - То есть?
   - Ты прежде любила кого-нибудь, кто тебе действительно подходил?
   Хороший вопрос. Прищурившись, Надин мысленно перебирала  одно  за  другим
неподходящих парней, слюнтяев и придурков, а  также  пробоины  в  ее  лодке,
оставленные этими молодцами. Она припомнила Максвелла,  Тони,  Джона,  затем
Саймона, Раффи, Тома и не остановилась  пока,  не  добралась  до  первого  и
единственного серьезного увлечения, любви  всей  ее  жизни,  мужчины,  из-за
которого она столько страдала.
   - Фил, - наконец произнесла она. - Фил мне подходил.
   Филип Рич обладал всем тем, чего не было у Дига.  Во-первых,  он  был  на
десять лет старше, в  свои  двадцать  восемь  он  казался  Надин  неизмеримо
взрослее и мудрее нее; а  во-вторых,  он,  несомненно,  был  самым  красивым
парнем в Политехническом университете Манчестера  с  пронзительными  глазами
цвета индиго и идеальным римским носом.
   Он ездил на черном ?мини-МГ?, носил черные кожаные штаны, а его блестящие
черные волосы изумительным полукругом спускались на шею. Фил  был  разведен.
Каждое  утро  он  появлялся  в  колледже  с   алюминиевым   чемоданчиком   и
металлической  коробкой,  набитой  фотооборудованием.  Он   был   невыразимо
классным и абсолютно недосягаемым; стоило Надин увидеть его  в  первый  день
учебы, как она сразу поняла: он ей нужен.
   Они прожили вместе три года. Фил завалил  диплом,  и  в  один  прекрасный
вторник, за две недели до  окончания  университета,  сгинул,  растворился  в
воздухе, прихватив из копилки последние 50 фунтов, предназначавшиеся для  их
летнего путешествия. Надин была безутешна.
   - А что случилось-то? - полюбопытствовала Пиа.
   - Понятия не имею, - пожала  плечами  Надин.  -  Это  для  меня  осталось
тайной. Просто взял и свалил.
   - Почему бы ему не позвонить?
   - Что?!
   - Позвони ему. Договорись о встрече.
   - С ума сошла! Я не видела его десять лет! Он,