бка казалась одновременно лукавой и простодушной. - Привез со станции ваши вещи и только успел распорядиться, чтобы их отнесли в вашу комнату, как увидел вас исчезающей за углом дома. Словом, леди Агата, я хотел сообщить, что ваш багаж прибыл, а не шпионить за вами.
     Его откровенный выпад выбил Летти из колеи. Этот человек играл не по правилам! Он был слишком бесхитростен.
     Она рассмеялась, но не так беспечно, как бы хотела.
     - Какая странная мысль! Вы, конечно же, шутите. Думаю, вы понимаете, что я веду весьма скучную и безгрешную жизнь. Если бы вам пришлось шпионить за мной, вы умерли бы от скуки.
     - О, - произнес он, не сводя с нее улыбающихся глаз. - Искренне сомневаюсь в этом.
     - Вы слишком снисходительны... - Продолжать разговор становилось опасно.
     Летти прошла мимо него, намереваясь увлечь сэра Эллиота в дом, где в присутствии других рассеется напряженность, возникшая между ними. Он направился следом.
     - А вы, леди Агата? - сказал Марч небрежным и поэтому еше более подозрительным тоном. - Просто вышли подышать ночным воздухом, когда в вас пробудилось любопытство садовода?
     - Именно так.
     Если бы она ускорила шаг, это выглядело бы как попытка бегства. Эта мысль заставила ее остановиться.
     Истина номер два: убегающий человек всегда выглядит так, будто у него есть на это причина... Летти наступила на подол юбки и споткнулась. В тот же миг он протянул ей руку и не дал упасть. Она заставила себя смотреть прямо перед собой и продолжала идти.
     Он не выпускал ее руки, слегка прикасаясь к ней. И ей это нравилось. И не нравилось, что нравится...
     - После столь длинной дороги я и думать не могла об ужине, к тому же не хотелось оставаться в доме в такую чудную ночь, - сказала она, вполне довольная своим объяснением.
     - Ночь действительно чудная, - согласился сэр Эллиот. Затем, помолчав, добавил:
     - Вы не хотели бы продолжить вашу прогулку... со мной?
     - Да. - Ответ вырвался прежде, чем она успела подумать. Отведя от нее глаза, сэр Эллиот улыбнулся. Он выглядел смущенным и немного польщенным. Поразительно. Куда смотрят женщины Литтл-Байдуэлла, что такой мужчина до сих пор свободен?
     Ах да. Не женщины Литтл-Байдуэлла причина его оди. ночества, а сам сэр Эллиот, вернее, Кэтрин Бантинг. На-строение у Летти испортилось.
     - Надеюсь, вас все устраивает в Холлизе?
     - О, все совершенно восхитительно.
     - Вы познакомились с Энтоном?
     - Он очарователен.
     Они пошли дальше. Летти не раскрывала рта, боясь, что любая тема разговора приведет к ее разоблачению, сэр Эллиот по какой-то причине тоже молчал. С тех пор как она вышла из дома, стало холоднее, на лужайки выпала роса, от которой промокли тонкие подошвы ее башмачков.
     - Ваше долгое отсутствие не повлияет на ваши дела в Лондоне? - нарушил молчание сэр Эллиот.
     - Нет. Мне очень хотелось уехать оттуда.
     - А, вам нравится жить в деревне. Она не видела причины солгать.
     - Ребенком я жила в деревне и все же, должна при знаться, предпочитаю город. Я, как вы понимаете, гражданка мира.
     - Это очевидно.
     Летти бросила на собеседника быстрый взгляд, в тоне сэра Эллиота ей послышалась насмешка, но вид у него был вполне серьезный.
     - Спасибо. Как космополитку, меня больше всего привлекают вещи, которые чаще всего можно встретить среди ярких огней цивилизации.
     - Да?
     - О, деревенская жизнь - это тишина и покой, и пола гаю, что тем, кто выздоравливает после болезни или страдает нервным расстройством, она... подходит... но я совершенно здорова, и нервы у меня в порядке.
     - А я-то думал, что всем дамам, даже космополиткам, нравится, чтобы их считали трогательно-слабыми.
     Леди Фоллонтру, когда хотела получить что-то от мужа, всегда жаловалась на ту или иную болезнь. За это Летти презирала ее. Одно дело - манипулировать мужчиной, играя на одном с ним поле, и совсем иное - обманывать, злоупотребляя одним из его немногих достойных качеств.
     - Что же трогательного, - Летти остановилась, - в слабости?
     Прежде чем ответить, сэр Эллиот посмотрел на нее.
     - Вы очень прямодушны в своих высказываниях, леди Агата. Это большая редкость.
     - Вероятно, потому, что у меня есть собственное дело, - веско сказала она. - Вы знаете, это организация свадеб. - Она поколебалась, а затем, повинуясь странному желанию расшевелить сэра Эллиота, заявила:
     - Опыт убедил меня, что откровенность в разговоре хотя и не всегда дипломатична, но неплохо окупается. - Только произнеся эти слова, Летти поняла все их лицемерие. Она покраснела и была рада, что темнота скрыла ее пылающие щеки.
     - Постараюсь запомнить ваш добрый совет, - сказал он. Ей было жаль, что, когда они остановились, спутник отпустил ее руку.
     - Должна признаться, меня считают довольно мудрой, - офомно заметила она.
     - В самом деле? И кто же?
     Она, заподозрив иронию, искоса бросила на него острый взгляд, но невозмутимый вид собеседника успокоил ее.
     - О, разные люди, - весело сказала Летти. - Торговцы, мути, актрисы, актеры, певцы, художники... приходят ко мне со своими бедами и просят совета.
     В ее голове возникла идея. Летти не имела никакого права думать о ней, тем более осуществлять ее, но подобные со-ображения никогда не останавливали Летти, не остановили и сейчас. Просто потому, что этот мужчина был слишком прекрасен, чтобы провести всю жизнь, оплакивая утрату "святой Кэтрин".
     - Да. На днях миссис Доджсон, - вы ведь знакомы с миссис Элмор Доджсон? Нет? О, вы должны познакомиться Чудесная женщина. Так вот, на днях миссис Доджсон сокру. шалась о судьбе своего сына Чарлза. - Летти придвинулась к сэру Эллиоту. От него приятно пахло. Мылом и мужественностью, если можно так выразиться. - Я расскажу вам, но только под большим секретом, конечно.
     - Конечно.
     - Этот Чарлз воспылал нежными чувствами к одной молодой леди, имея все основания верить, что эти чувства взаимны, и надеялся, что они приведут к... - Она не могла придумать, на что надеялся воображаемый Чарлз.
     - К свадьбе? - с готовностью подсказал сэр Эллиот.
     - Вот именно! Но как раз когда их отношения дошли до... столь серьезного шага... ее отец потребовал, чтобы девушка на время уехала за границу. Когда она вернулась, Чарлз понял, что ее чувства изменились. - Летти многозначительно посмотрела на сэра Эллиота. - С тех пор он тоскует.
     - Бедняга.
     Летти снова остановилась. Сэр Эллиот тоже остановился. Она посмотрела ему в глаза.
     - Бедняга? Ничего подобного! - заявила она. - Нытик, глупый, самовлюбленный тип. Мальчишка, бессмысленно сохнущий по девчонке-пустышке.
     Марч подавил какой-то звук, чуть не вырвавшийся из его горла. Ага. Значит, до него дошел подтекст ее рассказа.
     - И вы не верите, что долгие страдания бед... жалкого Чарлза свидетельствуют о глубине его чувства? - спросил он.
     - Оплакивать месяцами или годами то, чего никогда не будет, еще не значит иметь глубокие чувства, это свидетельствует лишь о его предрасположенности к мелодраме. На сцене и без того достаточно дешевых комедиантов, не говоря уже о любителях. Поверьте мне. Я так и сказала миссис Доджсон!
     Возможно, цель ее маленького рассказа была слишком очевидна, и Летти была готова к тому, что ответом на ее намеки будет гробовое молчание. Но сэр Эллиот расхохотался. Громко, искренне и по-доброму.
     - Дорогая леди Агата, - сказал он. - Думаю, никто не обвинит вас в глупой сентиментальности. Где вы приобрели столь безжалостный взгляд на жизнь?
     "Безжалостный"? Он счел ее безжалостной? Летти обиделась. Она считала себя практичной, упорной, жизнерадостной и немного авантюрной, но "безжалостной" - никогда. Вот Ник был безжалостным.
     Ей не понравилось, что о ней так говорили. Ужасно не понравилось. И поэтому, не подумав, Летти ответила:
     - Я вынуждена быть такой. - Только потом сообразив, что, вероятно, леди Агата никогда не была "вынуждена" что-то делать. - Хочу сказать, что за годы, когда устраивала свадебные церемонии, я повидала много супружеских пар. В жизни в отличие от сказок браки редко бывают счастливыми. Это не зависит от желания людей. Видимо, когда достаточно часто сталкиваешься с разочарованием, то через некоторое время это чувство становится привычным.
     Сэр Эллиот подошел к Летти. Нахмурившись, он вглядывался в темноту, а затем сказал:
     - Но тем не менее вы создадите волшебную сказку для Анжелы, не так ли?
     - Конечно. - Летга хотела пойти дальше, но его остановила ее. Она повернулась. Он опустил руку.
     - Простите.
     Но она уже заметила вопрос в его глазах.
     - Обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы эта свадьба прошла гладко и без неприятностей.
     В ее случае это значило, что Летга Поттс покинет Хол-лиз как можно скорее. Но, поскольку обещание было дано, она решила, что, перед тем как сбежать, она оставит Бигглс-уортам записку с советом найти другого организатора свадебных торжеств. Летти сделает даже больше, чем настоящая леди Агата, чтобы "все прошло гладко". Та даже не написала им! Пока еще не написала...
     Сэр Эллиот предложил ей руку, и она оперлась на нее, с неудовольствием чувствуя, что уступает ему в чем-то.
     - Вы так заботитесь о Бигглсуортах, должно быть, вы в родстве.
     - Не по крови, но мы близки, - пояснил он. - Я вырос в имении, расположенном между Холлизом и поместьем Химплерампов. Моя мать умерла, когда я был еще ребенком. Бигглсуорты, можно сказать, усыновили нас с братом, пока наш отец переживал свою утрату. Из Энтона получился прекрасный дядя, а Эглантина всегда относилась к нам по-матерински, никогда не претендуя на то, чтобы занять место моей матери. Я так признателен им за заботу.
     - А ваш брат так же признателен? - поинтересовалась Летти.
     - Был, - ответил Эллиот. - Терри погиб в Африке во время военной кампании.
     - Мне очень жаль.
     - Благодарю, - ответил он, избавив ее от чувства не-овкости. - А у вас довольно большая семья.
     Замечание застало ее врасплох. Он действительно знал, ЧТО у леди Агаты большая семья, или просто предполагал?
     - Большая, если считать всех родственников, - осторожно ответила она.
     - Вспоминаю...
     Черт! И почему ему надо было знать что-либо о семье леди Агаты? Да потому, что в высшем обществе каждая важная персона знает каждую другую персону, вот почему! Они, наверное, проводят все свободное время, уткнувшись носом в Книгу пэров. Ей следовало бы это знать.
     Летти улыбнулась.
     - И еще я думаю, что личный опыт, должно быть, заставляет вас с сочувствием относиться к неравным бракам, - серьезным тоном заметил сэр Эллиот.
     Какой личный опыт? Он, видимо, имел в виду конкретный случай. Неужели леди Агата опрометчиво едва не вышла за недостойного человека? Не поэтому ли она до сих пор оставалась старой девой? Не было ли в ее прошлом неприятностей, которые ей пришлось пережить?
     - История вашей бабушки весьма поучительна. • Бабушка леди Агаты! Летти было обрадовалась, но ее радость оказалась короткой. О грешках старой леди она знала не больше, чем о леди Агате. Марч ждал. Черт бы все побрал.
     Она должна была что-то сказать.
     - Не знала, что все еще говорят об... этом. - Летти постаралась произнести это ледяным тоном. - Все было так давно.
     Он тотчас же извинился:
     - Простите, я не хотел оскорбить вас. Не хочу быть снобом и не хочу, чтобы вы считали меня таковым.
     Сноб? Значит, бабушка Уайт совершила скандальный поступок, из-за которого потеряла положение в обществе. Что же она сделала? Внебрачный ребенок? Мошенничала в карточной игре? Ее застали с любовником?
     - О нет, вы меня не оскорбили. Я только удивляюсь, что вас интересуют, - она положилась на его слова, - такие страшные вещи.
     Сэр Эллиот бросил на нее быстрый взгляд.
     - Боюсь, я слишком много себе позволил и расстроил вас. Простите.
     - Не стоит об этом. - Летти постаралась скрыть облегченный вздох. Однако, чтобы в дальнейшем избежать проблем, она должна была выведать у Бигглсуортов, в чем заключался проступок бабушки Уайт.
     "О чем я думаю? - спохватилась Летти. - Я же недолго пробуду здесь. День. Может быть, два".
     Удачно вывернувшись из затруднительного положения, Летти почувствовала мощный прилив сил. Она напомнила себе обещание, которое дала сегодня вечером, и тут же отмахнулась от него, оно годилось для слабонервных.
     Ночь была прекрасна, она вырвалась из плена, осв водилась от Ника Спаркла. Сэр Эллиот совершенно очарован ею, и впереди был целый день, чтобы изображать остроумную светскую восхитительную леди Агату. Возможно, подумала Летти, взглянув на четкий профиль сэра Эллиота, два дня.
     Он молча проводил ее до двери. У входа Летти с улыбкой повернулась к нему:
     - Благодарю за прогулку, сэр Эллиот. Мне было очень приятно.
     - Не больше, чем мне.
     - Значит, мы увидим вас завтра?
     - Обязательно. - От его низкого выразительного голоса по ее спине побежали приятные мурашки.
     Он поднес к губам ее руку и, чуть прикоснувшись, поцеловал ее. Губы сэра Эллиота были теплыми и нежными, такими теплыми и нежными, что, когда он уходил, она не заметила холодной улыбки на его лице.

Глава 7

     Боже, укрепи мое слабое сердце.
     Если она не леди Агата Уайт, то кто же она?
     Зачем кому-то было нужно подменить ее?

     Эллиот задумчиво провел рукой по волосам. Прошло столько времени с тех пор, как женщина производила на него такое впечатление... Он сжал руку - и тотчас же увидел свои смуглые пальцы лежащими на ее кружевном платье. Он чувствовал в ладонях ее талию, как и тогда, когда снимал ее со стены. Он слышал ее смех, видел улыбку на ее губах, наслаждался благоуханным теплом, исходившим от ее кожи...
     Эллиот встряхнул рукой, словно пытался сбросить ощущение ее присутствия. Она не могла быть самозванкой, грязной мошенницей.
     Он лихорадочно искал какое-то другое объяснение ее странному поведению.
     Возможно, эта женщина заключила пари. Он хорошо помнил дни своей молодости и знал, что в свете такое вполне вероятно, от скуки или из озорства, а может, того и другого, кто-то поспорил, что она не сможет изобразить леди Агату. Возможно, этим кем-то была сама леди Агата. Или она действительно была леди Агатой, неисправимой оригиналкой. То, что ему приходилось слышать о ней, подтверждало
     Это. И могло бы объяснить, почему временами светская дама вдруг переходила на уличный жаргон. Но не объясняло, почему она не сменила платье.
     Даже самые странные из знакомых ему женщин предпочли бы умереть, нежели оставаться после приезда в дорожном платье.
     А как объяснить ее молодость? Ибо никакие на свете мази и помады не могли придать легкости походке старой девы, фарфоровой белизны белкам ее глаз или блеска ее волосам.
     И наконец, самое убедительное - как объяснить то, что леди Агата явно не знала, что ее родная бабушка, восьмая дочь простого ирландского землевладельца, благодаря разумному браку и безупречной репутации стала одной из фрейлин королевы Виктории?
     Было очевидно, что гостья подумала о каком-то позорном поступке, совершенном ее бабушкой...
     Чего никогда не было.
     Он упомянул о ней, потому что, несмотря на то что она начинала с такого же скромного положения, как и Анжела, бабушка леди Агаты достигла того, что не только была принята, но и стала весьма влиятельной фигурой в высшем обществе. Не было даже намеков на какой-либо скандал. Она славилась своей добродетелью. В ее жизни не было ничего, что можно было бы назвать "чем-то страшным".
     Итак, приехавшая к ним дама не могла быть леди Агатой. Она самозванка.
     Разве нет?
     С застывшим лицом сэр Эллиот направился от конюшен к дому. Завтра он телеграфирует в Лондон и начнет наводить справки. Он понимал, что ответа придется ждать. Тем временем он будет безотлучно находиться рядом с этой леди.
     Кем бы она ни была.
     Широко раскинув руки, Летти упала на постель и утонула в пуховой перине.
     Фейген, которого так грубо разбудили, заворчал, но тут же снова улегся.
     Летти взглянула на каминные часы. Два часа ночи, а она только что закончила распаковывать вещи леди Агаты. После вечерней прогулки с сэром Эллиотом она была слишком возбуждена, чтобы думать о сне. Она удовлетворенно оглянулась вокруг.
     По всей комнате были разбросаны платья и ткани, некоторые еще в рулонах, другие завернуты в папиросную бумагу: тончайший батист, толстая гладкая парча, переливающийся шелк, плотный блестящий атлас, шуршащий крепдешин и воздушный муслин, ткани с золотыми нитями и тафта, муар и тюль. Разнообразие потрясало. А оттенков и не пересчитать!
     Летти даже не подозревала, сколько существует оттенков белого цвета. Она развернула жесткий блестящий жемчуж-но-белый шелк и белый, мягкий, как голубиное перышко; сверкающий, как алмаз, снежно-белый и белый цвета старой слоновой кости.
     Плотный шелк - белый, как мел, и тонкий белый, как молоко. Серебристо-белый и белый с холодным алебастровым оттенком.
     После тканей она принялась за сундуки. Она извлекла из них множество аксессуаров - все, что только могла пожелать женщина. Там были лайковые перчатки разного цвета с четырьмя или шестью пуговками, шелковые чулки, такие тонкие, что казались прозрачными, шелковые кисточки для шляп и птичьи перья для причесок, боа и шарфы, пояса и ленты.
     На нижнее белье леди Агата тоже не поскупилась. По всей комнате были расставлены открытые коробки с богато расшитыми интимными частями туалета; подушечками и турнюрами для бедер, сорочками и корсетами, подчеркивающими грудь. И еще там были нижние юбки, прелестные, с мягкими складками, созданные разжигать воображение тех, кому удалось увидеть украшенный рюшами и оборками подол.
     Мать Летти упала бы в обморок от восторга. Вейда всегда говорила, что остается в распоряжении ее милости потому, что за ее талант хозяйка разрешает Летти учиться вместе с собственными детьми. Но Летти подозревала, что причина, по которой Вейда мирилась с грубым обращением и жалким жалованьем, скрывалась в другом: леди Фоллонтру предоставляла ее матери полную свободу воплощать идеи, возникавшие в ее голове.
     Несмотря на все ее недостатки, а их было множество, леди Фоллонтру обладала двумя достоинствами: она сразу понимала, что перед ней гений, и ей хватало ума не мешать ему. Кто бы еще позволил такому ничтожеству, как Вейда, шить из дорогих тканей то, что ей хотелось? Уж точно не хозяева мюзик-холлов с их дешевым хлопчатобумажным бархатом и еще более дешевым ситцем.
     Но именно этим и кончила Вейда - как костюмерша-швея второсортного мюзик-холла. Хотя театр и его актеры не всегда были второсортными, из чувства солидарности подумала Летти. Когда леди Фоллонтру наняла "Потрясающего Алджернона" в качестве дивертисмента на один из своих "домашних вечеров", он был на вершине своей карьеры - красивый, гибкий очаровательный фокусник.
     Леди Фоллонтру оказалась не единственной, кому он понравился. Вейда, едва взглянув на Потрясающего Алджернона (настоящее имя - Альфи Поттс), влюбилась второй раз в своей жизни. На этот раз с более удачным результатом.
     Вейда всегда говорила, что дочка была радостью ее жизни, - а Вейда Поттс во всем была искренней, - и, честно говоря, Летти оказалась единственным подарком судьбы, который она получила от отца Летти, виконта Нэпира.
     Через двадцать четыре часа после представления Альфи, - что это было за представление, Летти так никогда и не решилась спросить, - Вейда ушла от леди Фоллонтру.
     Что было дальше, как любят говорить рассказчики, принадлежит истории. Альфи и Вейда поженились, и мистер Поттс с готовностью взял на себя роль отчима. Все трое переехали в Лондон, где с тех пор и жила Летти, выросшая за кулисами, позади сотни красных занавесей, где ее убаюкивали скабрезными песенками и обучали множеству хитростей театральной жизни, как законных, так и не очень.
     Потом, шесть лет спустя, Вейда простудилась, и простуда перешла в пневмонию. Она умерла. Альфи, сломленный горем, уш