слушайте, я метил овец без малого пятьдесят лет, и никто не вправе указывать мне, когда с них нужно смывать охру.
     - Нет, это вы послушайте меня, мистер Драммонд! - взорвалась Лили. - Если их шерсть не успеет высохнуть и не будет готова к стрижке до наступления жары, овцы непременно заболеют, и тогда нас ждут серьезные денежные неприятности.
     Лицо Драммонда пошло сине-багровыми пятнами.
     - Я и без вас это знаю, вы, глупая, без...
     - А что такое охра? - вдруг спросил Эйвери.
     Лили и Драммонд одновременно повернулись в его сторону. В первый раз с момента их встречи ей хотя бы на минуту удалось отвлечься от мыслей об Эйвери Торне.
     - Что? - отозвался Драммонд.
     - Что это за охра, о которой вы тут говорите? - повторил свой вопрос Эйвери. - Полагаю, мне не мешает об этом знать, раз уж из-за нее разгорелись такие жаркие споры.
     - Это глина, - ответила Лили, все еще не понимая, разыгрывает он ее или нет. - Красноватая глина, которая применяется для мечения овец.
     - Понятно. А зачем вам их метить?
     - Чтобы отделить их от чужих овец, - произнес Драммонд с нескрываемым отвращением. - Тут, в округе, полным-полно овец, которые пасутся все вместе на склонах холмов. Нам ведь нужно как-то отличать своих животных от чужих, а? - Он покачал головой. - Ты ведь в свое время был не таким глупым парнем, если только память мне не изменяет.
     - Можете продолжать разговор, - отозвался Эйвери. - Мне он кажется весьма содержательным.
     - Вы и в самом деле не знаете, что такое охра? - недоверчиво спросила Лили, пораженная тем, что Эйвери мог так легко признаться в своем невежестве.
     Ее собственный житейский опыт, хотя и не слишком большой, подсказывал ей, что мужчины обычно не выставляют напоказ свои недостатки. Даже ее отец, один из самых просвещенных людей, каких ей приходилось встречать, ни разу на ее памяти не произнес слов "Я не знаю".
     - Нет, - ответил Эйвери спокойно. - Да и откуда мне об этом знать? В последний раз я провел в Милл-Хаусе несколько недель, и то очень давно. Он так и не стал для меня вторым домом.
     Судя по тому, о чем поведала ей Франциска, у Эйвери никогда не было и первого дома тоже. Она едва не произнесла эти слова вслух, однако настороженное выражение его лица заставило ее придержать язык. Она вдруг прониклась к нему чем-то вроде сочувствия, пусть даже это и казалось ей нелепым. Эйвери Торн обладал всеми преимуществами своего класса и пола. Он даже ухитрился найти выход из денежных затруднений исключительно благодаря собственной предприимчивости. Чего еще ему не хватало в жизни?
     Лили смотрела на него в глубокой задумчивости. Возможно, Эйвери Торн вовсе не был тем самодовольным, уверенным в себе субъектом, каким хотел казаться.
     Драммонд пренебрежительно фыркнул:
     - Сначала женщина. Теперь еще один невежда. Неужели для того, чтобы быть включенными в завещание Горацио, вам пришлось пройти проверку на тупость? Так или иначе, я скорее предпочту работать на невежду-мужчину, чем на невежду-женщину. А еще лучше верните мне старые добрые времена, когда я состоял на службе у мистера Горацио.
     - Да, я уверена, что мир лишился настоящих Дамона и Пифиаса <По преданию, преданность друг другу двух философов, Дамона и Пифиаса (они жили в 4 в. до н.э.), так поразила сиракузского тирана Дионисия, осудившего их на смерть, что он отпустил друзей и попросил принять его в их союз.>, когда Всевышний разлучил вас с Горацио, - сухо отозвалась Лили, намекая на двух героев древнегреческих мифов.
     Эйвери вдруг рассмеялся. Лили, пораженная, обернулась в его сторону. Он старался не встречаться с ней взглядом, однако на лице его появилась широкая одобрительная ухмылка.
     - По-моему, ваши слова отдают богохульством, барышня, - произнес Драммонд, физиономия которого снова приняла тот же малопривлекательный багровый оттенок. - Если вы думаете, что я буду стоять тут и выслушивать ваши кощунствен...
     - Да полно вам, Драммонд! - неожиданно вмешался Эйвери.
     Лили изумленно уставилась на него. Уж от кого, от кого, а от него она меньше всего ожидала поддержки. Во всяком случае, не сейчас. Только не после того, как она... словом, не после того, что между ними произошло.
     - Вы говорите так, словно вам приходилось стоять с Горацио плечом к плечу по пояс в грязи, сражаясь с паразитами на шкурах животных, или с чем там еще сражаются фермеры, - продолжал Эйвери. - Правда состоит в том, что покойный Горацио редко бывал в Милл-Хаусе и уж тем более не вмешивался в управление фермой.
     - Да, это верно, - отозвался Драммонд, и глаза его слегка затуманились от печали. - Мистер Горацио не ожидал, что от него станут требовать участия в делах фермы, да и не просил об этом. Не то что наша барышня.
     - А что плохого в том, как я веду дела? - спросила Лили.
     - Наша барышня любит лезть куда не просят, - ответил Драммонд, ткнув обвиняющим перстом в ее сторону. - Ба! Либо вы аристократ, который ни во что не вмешивается, как мистер Горацио, либо простой фермер средней руки, который трудится на поле вместе со своими рабочими. Ничего между ними нет и быть не может, однако наша барышня решила, что, задав несколько вопросов и прочитав несколько книг, она уже вправе соваться не в свое дело. Что ж, я хотел бы посмотреть, как она себя поведет, когда дело коснется мокрых овец, каждая из которых весит по меньшей мере три сотни фунтов!
     - Вряд ли вам стоит ожидать, что она будет вместо вас купать овец, - заметил Эйвери.
     - Вот как? - Глаза Драммонда под тяжелыми веками запали еще глубже, и он злобно сверкнул ими, словно василиск, после чего снова обратил внимание на Лили. - Вы не аристократ и не фермер. Вы не можете управлять поместьем, сидя за письменным столом, и тем более не можете это делать, работая в поле. Из чего, на мой взгляд, следует, что вы ни на что не годны. Надеюсь, что теперь, когда молодой мистер Торн здесь и скоро вступит во владение поместьем, мы снова вернемся к правильному порядку вещей.
     - Мне решать, какой порядок вещей правильный! - не сдержалась Лили.
     - Слава Богу, через несколько месяцев мне уже не придется мириться с вашей трескотней, - пробормотал Драммонд, делая вид, будто роется в бумагах.
     Девушка презрительно скривила губы, костяшки ее пальцев, цеплявшихся за край стола, побелели от напряжения.
     - А вам никогда не приходило в голову, что Милл-Хаус в конце концов достанется мне? Что я могу стать его владелицей?
     Управляющий даже не поднял головы.
     - Нет. - Он пренебрежительно махнул рукой, точно какой-нибудь монарх, отпускающий докучливого придворного. - А теперь убирайтесь. У меня много дел, и мне некогда с вами пререкаться. Если только... - Тут Драммонд взглянул на нее, его маленькие глазки злорадно поблескивали в полумраке. - Если только вы не собираетесь дать мне расчет. -
     Зажмурившись, Лили сосчитала про себя до десяти и лишь После этого посмотрела прямо в лицо Драммонду. Именно это ей хотелось сейчас сделать больше всего на свете, однако Милл-Хаус нуждался в Драммонде, и она не позволит себе никаких опрометчивых поступков ради минутного торжества. Но если она останется здесь еще хоть на минуту, то может не выдержать. Поэтому девушка молча развернулась и вышла из дома, что было силы захлопнув за собой дверь.
     Драммонд разразился кудахтающим смехом, с довольным видом потирая руки, а Эйвери смотрел на него с холодной улыбкой.
     - Драммонд, полагаю, нам с вами есть о чем поговорить.

Глава 14

     - Франциска!
     Крик Эйвери разнесся по коридорам Милл-Хауса как раз в тот миг, когда где-то вдали послышался раскат грома. День выдался не по сезону жарким. С тех пор как Лили этим утром сбежала из логова Драммонда, ему лишь однажды удалось ее увидеть, и то мельком, и это выводило его из себя. Слишком много между ними оставалось нерешенных вопросов, а он был не из тех людей, которые привыкли тянуть время. Он хотел...
     Проклятие! В этом-то и состояла вся загвоздка. Он хотел Лили Бид. Так сильно, что не находил себе места и метался по усадьбе, как загнанный в клетку зверь. С этим пора было кончать.
     - И куда только все подевались, черт возьми? - пробормотал Эйвери.
     Даже эта троица постоянно падающих горничных подозрительно отсутствовала. Одному Богу известно, где пряталась Лили. Вероятно, обдумывала свой новый план действий для того, чтобы... Для чего?
     И чего она, ради всего святого, хотела добиться этим своим поцелуем? Отвлечь его от противозаконной деятельности? Но ведь он, как джентльмен, никогда ни в чем подобном замешан не был! Заставить его до такой степени потерять от нее голову, чтобы он отказался от своих прав на Милл-Хаус? Вряд ли она могла надеяться, что у нее это получится. Он должен получить ответ.
     - Франциска! - снова рявкнул он.
     Легкий стук каблучков возвестил о появлении Франциски. Подол ее перламутрового платья обвивался вокруг лодыжек, щеки покрывал лихорадочный румянец.
     - Что такое? - произнесла она, запыхавшись. - Что-нибудь случилось?
     - Нет, ничего. Просто я хотел с тобой поговорить, - ответил Эйвери.
     Франциска прижала ладонь к груди.
     - Ты, юный болван! Из-за тебя у меня чуть было не случился сердечный приступ. Зачем тебе понадобилось поднимать крик на весь дом?
     - Я кричал лишь потому, что рядом не было никого, кто бы мог передать тебе мою просьбу встретиться со мной... здесь, - добавил он, после некоторого раздумья ткнув пальцем в сторону одной из парадных гостиных. - У меня не было желания бегать по коридорам и открывать все двери, разыскивая тебя.
     - Хорошо, Эйвери.
     Франциска изящно расположилась на мягком диване, обитом темно-бордовой парчой, и поджала под себя ноги.
     - Где остальные? - спросил Эйвери, оглядывая комнату.
     Теперь ему стало ясно, почему никто не желал пользоваться этой гостиной. Она была темной, обставлена мрачной мебелью, а из каминной трубы поддувало.
     - Миссис Кеттл сцеживает вино к обеду - по-видимому, это весьма долгий и утомительный процесс, к которому она относится очень серьезно. Эвелин сейчас в гостиной, учит мисс Мейкпис плести кружево - как будто на свете нет других занятий! - а Бернард отправился в конюшню, к лошадям.
     - Разумно ли было отпускать его туда, Франциска? Состояние легких мальчика, не говоря уже обо всем остальном...
     - А что с ним может случиться? - удивленно спросила она.
     - На конюшнях уйма грязи и сильные сквозняки. А лошади - непредсказуемые, легковозбудимые животные... Не желаешь ли выпить, Франциска? - Он кивнул на хрустальный графин с виски.
     - С удовольствием. И тебе незачем так беспокоиться насчет Бернарда. Питомцы Лили уже давно не представляют ни для кого опасности, а мальчику очень нравится ездить верхом. Насколько мне известно, это единственный вид спорта, которым он занимается с охотой.
     - Я бы тоже занялся им, если бы мог, - буркнул Эйвери, в воображении которого уже возник образ Лили Бид, легким галопом мчащейся через поля с развевающимися за спиной черными волосами.
     Усилием воли он отогнал от себя это видение, занявшись графином со спиртным и одновременно думая о своем юном кузене. Итак, чем бы ни объяснялись внезапные спазмы в легких Бернарда, они не были вызваны близостью лошадей - тем внешним фактором, который так долго причинял страдания ему самому. Если они с Бернардом вместе обсудят этот вопрос, то, быть может, им удастся выяснить, при каких условиях у мальчика чаще всего появляются приступы одышки, и тогда ему останется делать то же, что делал в свое время Эйвери, - избегать тех мест или событий, которые способствуют их возникновению.
     - Эйвери, - задумчиво проговорила Франциска, - неужели именно лошади вызывают эти спазмы в твоей груди?
     Он совсем забыл о Франциске. Свернувшись в клубочек в уголке огромного дивана, в своих светлых полупрозрачных одеждах она походила на осеннюю бабочку - пусть немного увядшую и слегка потрепанную, но все еще обворожительную.
     - Иногда, - ответил он уклончиво. - Вряд ли стоит сейчас об этом говорить. Я стараюсь не приближаться к ним, если только меня не вынуждают обстоятельства. Ну, а теперь о ней.
     - О ней? - Франциска выглядела озадаченной. Но затем ее лицо прояснилось. - Ах да. О ней. И что же?
     Эйвери помолчал, размышляя, стоит ли ему откровенничать с кузиной. Бесспорно, среди его знакомых не было человека, который мог судить о характере Лили с большим беспристрастием, чем Франциска. Природа наделила ее опытом в вопросах отношения полов, и так было с тех пор, когда она еще только вышла из детского возраста.
     - Камфилд, - произнес он наконец, передавая ей стакан виски с содовой.
     - Мартин Камфилд? - Франциска взяла у него из рук стакан. - А он здесь при чем?
     - Какого рода отношения существуют между ним и мисс Бид?
     Ее губы сложились в презрительную гримаску.
     - Насколько я могу судить, мистер Камфилд очень высокого мнения об умственных способностях Лили.
     Эйвери успокоился. Если самым сильным чувством, которое Камфилд испытывает к такой женщине, как Лили, было высокое мнение о ее умственных способностях, то этот человек либо гомосексуалист, либо евнух. В любом случае Эйвери теперь был настроен к нему более доброжелательно, чем в начале разговора. Он улыбнулся:
     - Или по крайней мере он сам хочет, чтобы она так Думала.
     Улыбка исчезла с его лица.
     - Возможно, Мартин Камфилд просто достаточно мудр, чтобы понять, насколько привлекательнее выглядит в глазах Лили мужчина, который ценит в ней личность, чем тот, который просто с ней заигрывает.
     - Я никогда с ней не заигрывал!
     - Но, Эйвери, я и не упрекала тебя в этом! - оскорбленно воскликнула Франциска.
     - Я только хотел дать понять, что не отношусь к людям подобного сорта.
     - И очень жаль, - отозвалась Франциска, одним залпом осушив добрую половину содержимого стакана.
     - А как насчет Лили?
     - Лили?
     - Поощряет ли она ухаживания Камфилда?
     - Разумеется, да, - ответила Франциска, поставив пустой стакан на столик рядом с диваном. - Что с тобой, Эйвери? Ты нездоров?
     При одной мысли о Лили в объятиях Камфилда - или, что еще хуже, Камфилда в объятиях Лили - у Эйвери заныли зубы, и ему стоило немалых усилий их разжать.
     - Со мной все в порядке. Просто мне неприятно было узнать, что женщина с умом и дарованиями Лили способна опуститься до того, чтобы таким грубым и бесчестным образом манипулировать чувствами мужчины.
     - Грубым? Бесчестным? - Франциска нахмурилась. - И в чем же я, по-твоему, только что уличила Лили?
     - В том, что она пускает в ход свои женские уловки, чтобы добиться от мужчин того, что ей нужно.
     - Понятно. - Франциска покачала головой. - До чего же у некоторых людей богатое воображение! Не могу ли я спросить, что именно ей нужно от Мартина Камфилда?
     - Понятия не имею, - отозвался Эйвери раздраженно. - Да и откуда мне знать? Что она сумела извлечь для себя из их знакомства?
     Франциска откинулась на спинку дивана, лицо ее выражало глубокую задумчивость.
     - Что ж, - произнесла она медленно, - пожалуй, она может похвастаться тем, что ей удалось приобрести у него семена для посева по очень низкой цене. Должна признаться, мне самой никогда не пришло бы в голову предлагать мужчине свою благосклонность в обмен на десятипроцентную скидку при покупке семян, но если она и впрямь так поступила, я бы назвала это чертовски удачным ходом...
     - Не говори глупостей!
     - Кто, я? - Она поднялась с дивана. - А мне казалось, что это ты слишком торопишься с выводами. Я говорила о том, что Лили кокетничала с Мартином Камфилдом, а не спала с ним, ты, чурбан неотесанный! Разница большая, как. ты сам понимаешь. 
     - Если бы ты перестала насмехаться над нами, простыми смертными, и отвечала бы на мои вопросы прямо, я бы не стал торопиться с выводами, - парировал он.
     Его слова возымели желаемый эффект. Надменное выражение исчезло с лица Франциски. Под тонким слоем пудры, покрывавшим ее кожу, проступил яркий румянец.
     - Неужели Лили позволила себе нечто такое, что дало тебе повод... э-э... подозревать ее в легкомыслии?
     - Я джентльмен, Франциска, - ответил Эйвери холодно.
     - Ага! - воскликнула она торжествующе. - Но одного я все-таки не пойму, Эйвери. Если она и ты... почему же ты тогда?.. - Она присмотрелась к нему повнимательнее. - Ты не доверяешь ее знакам внимания?
     - Если с ее стороны и были какие-то знаки внимания - а я, как джентльмен, предпочел бы не распространяться на этот счет, то да, у меня есть все основания им не доверять. Я был бы круглым идиотом, если бы поступил иначе. Вот передо мной женщина, которая явно меня не выносит, которая в течение почти пяти лет писала мне всякие колкости и не делает никакой тайны из того обстоятельства, что намерена урвать у меня мое законное наследство, и вдруг она...
     Оказывает мне знаки внимания! Что я мог... нет, должен был подумать?
     - Бедняга. - Франциска наблюдала за ним с каким-то болезненным интересом.
     - Не будь дурочкой, Франциска. Слава Богу, после его ответа с ее лица исчезло это тошнотворное выражение торжества.
     - Гм... Что ж, если моя помощь тебе не нужна...
     - Помощь в чем?
     - Я могла бы тебе помочь - как бы поизящнее выразиться? - добиться руки Лили Бид.
     - Я вовсе не намерен добиваться руки Лили Бид.
     - Тебе незачем так повышать голос, Эйвери.
     - А что еще мне прикажешь делать? Большей нелепости я в жизни не слышал. Лили Бид - упрямая, вздорная, своенравная особа, причиняющая всем одни неудобства. Она не выносит меня, я не выношу ее. Впрочем, "не выношу" - это, пожалуй, слишком сильно сказано. Просто я ей не доверяю. С одной стороны, она чересчур умна, а с другой - чересчур независима. Какой мужчина станет домогаться такой женщины?
     - На этот вопрос я бы при всем желании ответить не смогла, - отозвалась Франциска добродушно. - Я же не мужчина. Может быть, ты сумеешь меня просветить?
     - Охотно, - ответил Эйвери, едва отдавая себе отчет в том, что он собирался объяснить истоки того самого чувства, которое за минуту до того яростно отрицал. - Взаимное притяжение между людьми противоположного пола - вещь вполне естественная. Из того, что прежде я никогда не испытывал ничего подобного, вовсе не следует, что я хочу во что бы то ни стало заполучить Лили Бид. Мое влечение к ней, без сомнения, объясняется тем, что я неожиданно оказался в совершенно чуждом для меня женском обществе, а также несоответствием возрастов и наличием определенных химикалий в теле. - Он нахмурился. - Ну и конечно, ее глазами.
     - По правде говоря, я не поняла, к чему ты клонишь, Эйвери.
     - Я имею в виду, - пояснил Эйвери, - что поскольку мое увлечение, как мы только что выяснили, является лишь следствием неудачного сочетания ряда умственных, химических и социальных факторов, я нашел отличный способ с ним справиться.
     - О!
     - Пруд возле мельницы! - воскликнул он, весьма довольный собой. - Я внимательно осмотрел его, когда прогуливался вместе с Лили. Вода там довольно глубокая и, насколько я помню, очень холодная.
     - Ты что, собираешься купаться в ледяной воде?
     - А что еще мне остается?" - Он понимал, что говорил намного громче, чем следовало бы, однако не мог себя сдержать. - Я словно одержим этой женщиной. Это ненормально. Да что там, просто нелепо!
     - Ты же сам только что сказал, что это вполне естественно.
     - Я ошибался... Нет, я был прав! Дьявольщина! Как только речь заходит о ней, у меня все начинает путаться в голове. Она начисто лишила меня способности рассуждать здраво. , Он вынул из кармана пиджака портсигар, одним щелчком открыл его и, достав сигару, сказал:
     - Мне нужно держаться от нее подальше. Эта поездка в Лондон пойдет мне на пользу. Очевидно, я вступил в ту пору жизни, когда мне следует подумать о женитьбе. Я... я договорился о встрече с несколькими друзьями. У некоторых из них есть сестры. Милые кроткие создания. Из них выйдут прекрасные жены. О черт, она даже не позвол