льствие, не уделите мне несколько минут? Пойдемте туда. Там можно сесть.
     Он подвел молодую женщину к кожаному дивану и, усадив, опустился рядом.
     - Так вот, - начал он, - не мое дело говорить вам об этом, но этот секрет известен всем в Литтл-Байдуэлле. Любой вам расскажет.
     - Что расскажет? - спросила Летти.
     - О новогодних награждениях. В этом году премьер-министр будет давать рекомендации ее величеству на пожалование Эллиоту титула барона.
     Но это значило... Нет. Нет.
     - А если королева откажет? - спросила Летти. - Что, если королева не последует рекомендациям премьер-министра?
     Аттикус улыбнулся:
     - Почему она должна отказать? Марч - старинное и достойное имя. Прошлое моего сына хорошо известно, его поведение безукоризненно, связи безупречны, и он блестяще справляется со служебными обязанностями. Я не думаю, что у королевы возникнут проблемы с его награждением, - с гордостью закончил Аттикус.
     Но Летти из всего сказанного услышала только одно - "его связи безупречны".
     Были такими до того, как он связался с актрисой мюзик-холла! Если власти каким-то образом узнают о ней... Летти проглотила застрявший в горле ком.
     Будущее, так неудержимо манившее ее, ускользнуло, исчезло, угасло, словно пламя свечи, оставив ее в темноте. Надежда, что у сэра Эллиота возможно будущее с актрисой мюзик-холла, была очень слаба. Но у лорда, барона такого будущего просто не могло быть.
     Даже если Эллиот смог бы простить ей прошлое, то королева - никогда.
     Летти повернулась к Аттикусу и с отчаянием выпалила:
     - Но ведь он не обязан принимать титул, не так ли? Брови Аттикуса сдвинулись.
     - Нет. Он мог бы отказаться от этой чести, - мягко произнес он. - Но он трудился долгие годы ради этой возможности. Я не понимаю, как он может не воспользоваться ею.
     - Но он и так рыцарь, - возразила Летти. - Это достаточно почетно. Титул барона не сделает его лучше или хуже, чем он есть!
     - Конечно, нет. - Тревога появилась в глазах старика, но тон оставался мягким. - Но... вы же знаете Эллиота и должны понимать, что ему нужен не титул, а те перспективы, которые он дает.
     Летти смотрела на него, думала... и не могла вымолвить ни слова. Разумеется.
     - Как член палаты лордов, он сможет сделать карьеру как судья... но это ясно. Вы должны понять, как это важно для него, и я достаточно тщеславен, чтобы думать, что и для страны. - Аттикус похлопал ее по руке и улыбнулся. - Как я заметил, за последнее время мой сын не очень блистал красноречием. Но следует учесть обстоятельства. - Он подмигнул Летти. - Поверьте моему слову. Эллиот очень талантливый оратор, умеющий убеждать. Особенно хорош он, когда говорит о судебных реформах. Перед тем как вернуться сюда из-за моей болезни, он был очень известен в Олд-Бейли.
     - Олд-Бейли? - Летти думала, что после Судана он всю жизнь провел в Литтл-Байдуэлле. - Он бывал в Лондоне?
     - Прожил там десять лет, - поправил ее Атгикус. Какой же идиоткой она была, когда дразнила его... Марч-старший смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.
     - Однажды Эллиот сказал, что смерть английских солдат можно было бы оправдать, если бы ценой их жизней были куплены справедливость и свобода. - Он бросил на нее пронизывающий взгляд. - Понимаете? Не амбиции движут Эллиотом, а преданность делу. Имея титул, он добьется очень многого. - Старик с гордой улыбкой откинулся на спинку дивана. - Вы в этом хоть на минуту сомневались?
     - Нет. - Она не сомневалась. Врожденная порядочность Эллиота, честность, решительность, стремление к справед-нивости будут грозными защитниками добра. Летти почувствовала гордость. Лорд Эллиот Марч - человек, которого она любит.
     "Любит". Она любила Эллиота. За то, что он был великодушным, благородным и честным - качества, в существовании которых она сомневалась и поэтому высмеивала как свойственные людям слабым и сентиментальным. За то, что был таким деликатным с Элизабет Вэнс и так добр к ее отцу. За то, что он старался ради других, делая вид, что это нужно ему самому. За то, что всегда сохранял достоинство в разговорах и не отмахивался от собеседника. За то, что он проявлял щепетильность, когда дело касалось справедливости, и был терпелив с теми, кто не разделял его взглядов.
     Но она полюбила его и за то, что его поцелуи возбуждали в ней страсть, томительное желание и сознание своей власти над ним. За то, что ее тело отзывалось, как камертон, на каждое его прикосновение. Она любила его за то, что он был Эллиотом, не похожим ни на одного мужчину, которого она встречала в своей жизни, или могла бы встретить в будущем.
     Аттикус пристально смотрел на Летги. Затем, словно прочитав ее мысли и поняв, как она любит его сына, улыбнулся.
     - Теперь, когда вы все знаете, каковы ваши намерения в отношении моего сына, леди Агата?
     И здесь она могла бы вести себя умнее, думала Летти, торопливо шагая по коридору.
     Ей не следовало, не подумав, заявлять: "У меня нет никаких намерений!" - и выскакивать из комнаты, как испуганный заяц.
     Но ее намерения были не из тех, которыми можно поделиться с отцом будущего любовника. Любовник. У Летти было немало возможностей завести любовника, но у нее их никогда не было. Ибо она еще никого не любила и не понимала, что заставляло абсолютно разумную, неглупую женщину превращаться в безвольное и слабоумное существо из-за какого-то мужчины.
     До сегодняшнего дня.
     Она понимала, что у них с Эллиотом не может быть общего будущего. И это не имело значения.
     Она хотела наслаждаться любовью с любимым человеком. Это-то она заслужила?
     Больше никогда она не встретит такого человека, как Эллиот. Можно потратить всю жизнь на его поиски... Такая удача не выпадает дважды. Немногим женщинам повезло даже один раз в жизни.
     Но ей повезло, лихорадочно думала Летти. И она не собиралась упустить ни одной минуты счастья. А им оставались лишь минуты.
     Соблазнить Эллиота было бы трудно, но возможно. Она чувствовала, знала его. Надо было заставить его поверить - и, будучи Эллиотом, он поверит, - что это лишь прелюдия к их браку.
     Летти замедлила шаги, затем остановилась, пораженная собственной смелостью.
     Она не сможет. Он не захочет. Она не посмеет... Что на нее нашло, что она стала строить такие сумасбродные планы?
     Ее мучили сомнения, как далеко она может позволить зайти их отношениям. Эта мысль билась в ее голове, а сердце пронзала боль. Она не хотела причинить ему боль. Она решила прийти к нему и украсть минуты счастья, столько, сколько сумеет. Может быть, мисс Поттс действительно была воровкой.
     Летти огляделась, словно просыпаясь после беспокойного сна. Она сделала крюк и вернулась к тому месту, где вошла из сада в дом. Из столовой выходили гости.
     Она должна была найти Эллиота. Это все, что она знала.
     Кто-то схватил ее за руку. Вздрогнув, Летти обернулась. Перед ней стояла Анжела.
     - Он хочет, чтобы я сегодня пришла к "ведьмину дереву"!
     - Кип? Да его здесь нет, - сказала Летти, ища взглядом темную голову Эллиота в толпе гостей. - Его родители прислали извинения Бантингам. Я слышала.
     Эллиот должен был быть где-то здесь. Он не мог оставить отца, допустить, чтобы профессор добирался до дома один. Он рассердился? Раздражен?
     - Кип прислал записку как раз перед нашим отъездом, - сказала Анжела. - Пишет, что, если я не встречусь с ним, он завтра отошлет письма Хью. Я должна быть твердой, как вы сказали, не правда ли?
     Летти невидящими глазами смотрела на встревоженное лицо Анжелы. Она должна была знать, что думает Эллиот. Он не должен был думать, что ей не нужна его любовь. Он не мог, не смел так думать!
     - Леди Агата?
     Вероятно, она не заметила, как он уехал...
     - Да, - пробормотала Летти.
     - Вы так считаете? - настаивала Анжела.
     - Что? Если дело дойдет до этого, да. Но сегодня ничего не будет, - рассеянно сказала она. - Гроза приближается.
     - Вы его не знаете, - прошептала Анжела, но Летти не слышала ее. Она заметила Эллиота и уже пробиралась через толпу.

Глава 22

     Если в спектакле есть гроза - это хороший театр.

     Летти добралась до парадной двери, когда карета Эллиота Марча отъезжала от дома.
     Впервые в жизни Летти растерялась. У пьесы не было "следующего акта".
     Она брела через комнаты, улыбаясь, бормоча ничего не значившие любезности и безнадежно пытаясь решить, что делать. Наконец от усилий найти выход из неразрешимой ситуации у нее закружилась голова. Она стала искать Эглан-тину, чтобы узнать, не сможет ли Хэм отвезти ее в Холлиз. И нашла ее в обществе Бантингов.
     - Мне очень жаль, леди Агата, - извинилась Эглантина услышав ее просьбу. - У Анжелы разболелась голова, и совсем недавно Хэм повез ее домой. Он еще не вернулся, да и я сказала ему, чтобы не спешил возвращаться, потому что собиралась пробыть здесь еще некоторое время.
     Анжела уехала. Летги, несмотря на то что была погружена в собственные мысли, почувствовала тревогу-Она взглянула на окно. На стекле блестели капли дождя, а за ним в темноте усилившийся ветер раскачивал деревья.
     Не поехала же в такую погоду Анжела на встречу с Кипом? Решительное выражение лица девушки и ее твердый голос всплыли в памяти Летти.
     - Если вы себя плохо чувствуете, вы должны переночевать у нас, - предложил Пол. - Не правда ли, Кэтрин?
     - Конечно, - деревянным голосом согласилась его супруга.
     - Нет, - сказала Летти. - То есть я не хотела бы утруждать вас. Со мной такое случается, мне ничто не помогает, кроме моей настойки.
     - Настойка. - Кэтрин обрадован но закивала. - Я вам так сочувствую, дорогая. Я слышала, многие светские дамы слишком чувствительны. - Она быстро взглянула на Дот-ти Химплерамп со злорадным удовлетворением. - Вы должны тотчас же вернуться в Холлиз. Прикажи подать нашу карету, Пол.
     Летти горячо поблагодарила ее. Пусть Кэтрин злорадствует, думала она, сейчас есть дела поважнее. Она собиралась рассказать Эглантине об Анжеле и своих опасениях, но передумала. Если ее подозрения не оправдаются, она только навредила бы Анжеле, выдав ее тайну.
     Лучше всего было поскорее отправиться в Холлиз одной. Анжела, бедняжка, уже, наверное, в постели.
     Спустя десять минут, оставив Фейгена в заботливых руках Эглантины, Летти сидела в карете Бантингов, выезжавшей из имения. Сильный ветер бросал потоки дождя на крышу кареты, оглушительно гремел гром. Летти плотнее запахнула накидку, вглядываясь в темноту. Лошади замедлили ход, переезжая небольшой мостик, ведущий к главной дороге.
     Вдалеке при вспышке молнии, словно на картинке из книги сказок, она увидела голые ветви того самого дуба, который называли "ведьминым деревом". Позади в четверти мили от него стоял дом Химплерампов, а еще дальше вверх по дороге угадывались строгие очертания дома Марчей. Сквозь потоки дождя виднелся свет в окнах нижнего этажа.
     Значит, он еще не лег спать. Он расстроен? Или ее побег от него заставил его опомниться и даже поздравить себя, считая, что ему повезло?
     Вскоре Летти стояла, насквозь промокшая, в большом холле дома Бигглсуортов. Хорошо, что у Мэри хватило храбрости впустить ее, прежде чем дверь заперли на ночь. Но, пока Летти снимала накидку, вновь появилась Мэри в сопровождении запыхавшихся Кэбота и Грейс. На слуг было страшно смотреть, так они были перепуганы.
     - Что случилось? - сразу же спросила Летти.
     - Мисс Анжела. Она взяла лошадь и ускакала, не взяв с собой никого из грумов.
     - О нет, - произнесла Летти, ее худшие опасения оправдались.
     - Я не знаю, куда она поехала! - с округлившимися от ужаса глазами воскликнула Грейс. - Я не смогла остановить ее. Я пыталась, леди Агата, но она уперлась. Такой решительной я никогда ее не видела. Пошла прямо в конюшню и велела оседлать ей лошадь.
     - Когда dha уехала?
     - С четверть часа. Не больше. Я пошлю конюха к Бантингам сказать...
     - Нет! - Анжела умрет от стыда, если кто-нибудь узнает, почему она уехала. Еще важнее, чтобы с девушкой ничего не случилось. Гроза усиливалась. Анжелу необходимо было вернуть, и Летти должна была об этом позаботиться. - Кому известно, что ее нет дома?
     - Только Грейс Пул, Мэри и мне, - ответил Кэбот, от волнения покусывая нижнюю губу. - А что?
     - Слушайте меня, - сказала Летти. - Я догадываюсь, где Анжела. Знаю, куда она уехала, но не могу сказать вам зачем. Однако, смею утверждать, очень важно, чтобы об этом не узнали. Никто, кроме нас, не должен знать. Понятно? - Летти была не настолько наивной, чтобы поверить, что помолвленная девушка могла отправиться в грозу на свидание с мужчиной, который не был ее нареченным, и не вызвать ужасного скандала.
     Кэбот и Грейс кивнули, а Мэри, решительно выставив подбородок, сказала: "Ага".
     - От этого зависит ее счастье.
     Неделю назад Летти бы не поверила, что с такой уверенностью сможет произнести эту мелодраматическую фразу. Но сейчас она верила. Ей самой было наплевать на Кипа с его шантажом и на нежные чувства жениха-маркиза. Но за эту неделю она кое-что поняла, в том числе и то, что если что-то не важно для нее, то это совсем не значит, что это так же не важно для других.
     - Я поеду и привезу ее. Если повезет, мы вернемся задолго до Бигглсуортов.
     С каждой минутой гроза бушевала все сильнее. Шел не просто проливной дождь - целые потоки обрушились на землю с небес.
     - Но у нас нет кареты1 - воскликнул Кэбот. - Хэм уехал за Бигглсуортами...
     - Я поеду верхом. - Она усмехнулась, глядя на скептическое выражение лица Кэбота. - А как ты думаешь, кто занимался выгулом белогривых лошадей "предпоследнего султана Мавритании", когда старина Билл напивался?
     Она не обратила внимания на озадаченный взгляд Грейс и недоумение Мэри. Дворецкий кивнул.
     - Пошли кого-нибудь на конюшню и вели оседлать лошадь. Я...
     - Хоббс уже ждет с лошадью у черного хода, - сказал Кэбот. - Я собирался послать его к Бантингам с запиской.
     - Хорошо. - Она направилась к кухне, Грейс и Мэри последовали за ней. - Нельзя терять время.
     - Ехать должен я, - неожиданно заявил Кэбот. - Я мужчина.
     О Боже! У нее не было времени для объяснений.
     - Хорошее предложение. Но совершенно неподходящее. Если Анжела увидит тебя, она может сбежать. Только я знаю, где она и по какой причине. Кроме того, - сурово произнесла Летти, - она мне доверилась.
     Дворецкий в нерешительности отступил.
     - Со мной все будет в порядке, Кэбот, - успокоила его Летти. - С нами все будет в порядке. А теперь я бы не отказалась от сухой одежды.
     - Возьмите. - Кэбот открыл узкую дверцу и достал тяжелый клеенчатый плащ. - Он не пропускает воду.
     Летти поблагодарила его, надела плащ, который был слишком велик для нее, и, не оглядываясь, отворила дверь, за которой ее ждал грум с лошадью.
     Лошадь уже была возбуждена. Сверкали молнии, в воздухе кружились сорванные ветром листья, и наезднице не приходилось подгонять ее. Летти прижалась к шее лошади и направила ее к "ведьмину дереву", благодаря Бога за то, что когда-то имела дело с дрессированными лошадьми в одном из представлений в варьете. В течение нескольких минут ее атласные юбки намокли, а ветер, сорвав с головы капюшон, разметал искусно уложенные локоны.
     Стараясь удержаться в седле, Летти не обращала внимания ни на холод, ни на ливень. Она промокла и вздрагивала при каждом раскате грома, но старый дуб был уже недалеко. Наконец она заставила тяжело дышавшую лошадь подняться на холм и остановила ее. Летти пыталась разглядеть что-нибудь сквозь потоки дождя, но не увидела лошади Анжелы. Она приподнялась на стременах. Ничего и никого.
     Тревога словно щупальцами сжимала ее сердце. Она не удивилась, не обнаружив здесь Кипа, - только глупец мог выйти из дома в такую ночь, глупец или доведенная до отчаяния девушка.
     Анжела должна была быть здесь. Летти не встретила ни одного всадника на единственной ведущей сюда от Холлиза дороге. Она тронула лошадь, делая широкий круг, и проехала около пятидесяти ярдов, прежде чем увидела на земле что-то темное.
     Летти мгновенно спешилась и, увязая в грязи, добралась до неподвижно лежавшей фигуры. Это была Анжела. Должно быть, девушка упала с лошади. Короткие вспышки молнии освещали белое как мел лицо и струйку крови, сочившуюся из ее лба.
     Боже, пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы она была жива!
     Летти сунула дрожащую руку под плащ, нащупывая пульс. Рыдание вырвалось из ее дэуди, когда она нашла его.
     - Анжела! - закричала она. - Анжела, очнись!
     Девушка беспокойно зашевелилась:
     - Агата?
     Летти снова не смогла сдержать рыдания.
     - Да. Да, дорогая. Это я.
     Девушка что-то прошептала. Летти еще ниже наклонилась к ней:
     - Что, Анжела?
     - Вы были правы. Он не пришел. Рыдания Летти перешли в смех:
     - Побоялся. Я же говорила, что он трус.
     - Вы опытная и умная женщина, - еле слышно сказала Анжела. - Я стараюсь... вспомнить.
     - Спокойно, Анжела. Не шевелитесь.
     - Мы утонем, если я... не буду... шевелиться слишком долго, - прошептала Анжела.
     - Боюсь, что вы правы, - сказала Летти. - Можете идти?
     - Надеюсь.
     Летти помогла Анжеле сесть и почувствовала, как та вздрогнула от боли. Встав позади, она обхватила Анжелу за талию, пытаясь поставить ее на ноги. Девушка ахнула от боли, но сделала слабую попытку встать. Ничего не получилось. Со стоном она опустилась на землю. "Так я убью ее", - в отчаянии подумала Летти. Она оглянулась, не зная, как поступить. Оставить ее здесь и поехать за помощью было слишком опасно. Анжела уже теряла сознание, она замерзла, промокла. Но и оставаться здесь они не могли.
     Летти сказала Кэботу, что найдет Анжелу и благополучно привезет ее домой. Она не сумела. Ей следовало послать Хоббса к Бантингам.
     Она опустилась на колени, обхватила бесчувственное тело Анжелы и прижала ее к себе. Окоченевшими пальцами расстегнула свой клеенчатый плащ и, прикрыв им неподвижное тело девушки, наклонилась над ней, защищая от дождя.
     Глаза Летти наполнились слезами. Сначала они потекли , медленно, смешиваясь с дождем, затем быстрее, пока не заструились по щекам и шее. Шлюз открылся, и накопившиеся за всю ее жизнь слезы хлынули из глаз, нежданные слезы, ибо Летти Поттс никогда не разрешала себе плакать. Вейда говорила дочери, что та не должна плакать. Никогда.
     ...Она не позволила себе плакать, когда леди Фоллонтру запретила учителю читать стихи Летти. И когда Вейда возила ее к ее отцу, виконту. Тот стоял у стола, его каштановые волосы были пронизаны лучами солнца, и он смотрел на волосы Летти с приятным удивлением. Пока не увидел глаза Вейды. "Ты не сможешь доказать, что она моя дочь", - сказал он, и Вейда запретила ей плакать.
     Даже умирая, когда ее сильное некогда тело превратилось в хрупкий скелет, обтянутый тонкой кожей, она запретила Летти плакать.
     Ибо слезы означали слабость; слезы означали поражение. Но, если Летти было наплевать на себя, она страшно боялась за эту девочку.
     Она подняла голову и закричала:
     - Помогите! Помогите нам, пожалуйста! Помогите!
     Из темноты появился Эллиот Марч.

Глава 23

     Чего боится негодяй, можно узнать по оружию, которое он выбирает.

     Блеснувшая молния осветила его. Лучше бы Летти не видела этого лица.
     Ибо в эту минуту добрый благородный сэр Эллиот Марч менее всего был похож на безупречного джентльмена. Он напоминал какого-то водяного духа, явившегося расправиться с недостойными людишками. Он был без шляпы, черные волосы спутаны, вода струилась по его лицу. Темные брови грозно сведены, взгляд мрачен, губы плотно сжаты.
     Его огромный черный конь нетерпеливо бил копытами, выпуская из раздувающихся ноздрей клубы пара и вскидывая свою крупную голову. Без усилий подчиняя себе скакуна, он подъехал ближе. Затянутые в перчатки руки сжимали поводья так, как будто он душил их... или ее.
     - Я не поверил, когда мне сказали, что вы уехали в такую грозу! - перекрывая вой ветра, прор