которые вы оставили неоплаченными после вашего внезапного бегства из Лондона..." Бегства из Лондона! Эта маленькая нахалка пытается представить дело так, будто я предпочел скрыться самым недостойным образом!
     Из горла Джона вырвался хриплый смешок.
     - Клянусь, еще никогда в жизни мне не было так весело. Наконец-то ты встретил женщину, которая не уступит тебе в убийственном сарказме.
     Эйвери предпочел оставить его слова без ответа. Кроме того, этот человек еще не оправился после болезни. Он перевернул листок.
     - "Я просмотрела те счета, которые вы оставили неоплаченными после вашего внезапного бегства из Лондона, и оплатила их. Без сомнения, только из-за моего плебейского происхождения я едва не лишилась чувств, когда мне на глаза попался один счет на сумму в пятьдесят фунтов за камзол для охоты! Умоляю вас, сэр, удовлетворите мое любопытство! Неужели нельзя охотиться в обычном камзоле? Или вы полагаете, что лиса станет возражать?
     Думаю, нет нужды говорить о том, что впредь я не намерена оплачивать подобные счета. Я решила выделять на ваше содержание по сто восемьдесят фунтов каждые три месяца.
     Если вы сочтете, что их недостаточно, советую вам умерить ваши запросы.
     Искренне ваша, Лилиан Бид.
P.S. Вас ждут в Милл-Хаусе на Рождество. Ваше путешествие по Африке поразило воображение вашего кузена Бернарда".

***

     - Что за чудесная женщина! - воскликнул Карл. - Клянусь, сразу по возвращении в Англию сделаю ей предложение.
     Эйвери, приподняв бровь, посмотрел на друга.
     - Чепуха. Она не в твоем вкусе.
     - Почему ты так решил? - осведомился Карл насмешливо.
     - Да потому, что ты, Карл, как и любой мужчина, знающий в этом толк, прежде всего ищешь в спутнице жизни мягкость и женственность, а в ней нет ни того ни другого. Я видел ее изображение в одном из дешевых листков, которые печатают радикалы. В лучшем случае она тощий как жердь, со впалыми щеками ведьменыш.
     - Ведьменыш? - Джон с недоумением приподнял голову.
     - Ведьменыш. Имя существительное. Ведьма, которая еще не успела достичь зрелости. Переходная ступень к настоящей британской старой ведьме, - произнес Эйвери лекторским тоном.
     - Но ведь газеты могли умышленно представить ее в неприглядном свете, - возразил Джон.
     Эйвери окинул взглядом улыбающиеся лица друзей и мысленно поблагодарил Лили Бид.
     - Джон, старина, любая мало-мальски красивая женщина может добиться всего, чего хочет, обладая достаточно приятным лицом, случайным оттенком радужной оболочки глаз и густыми мягкими волосами. А если она к тому же еще и умна, то ей достаточно в придачу к тому, чем уже наградила ее природа, заставить свои губки чаще улыбаться, и тогда она может быть уверена, что всю жизнь ее будут холить, нежить и всячески ублажать.
     - Что ты хочешь этим сказать? - спросил Карл.
     - Только то, - ответил Эйвери, - что если мисс Бид, как о том можно судить из ее писем действительно умная женщина, хотя и несколько докучливая, то, обладай она хотя бы малой долей миловидности, давно бы уже вышла замуж.
     Джона его слова не убедили.
     - А тебе не приходило в голову, что автор иллюстрации намеренно изобразил ее уродливой, поскольку не разделял ее политических убеждений?
     - Вот именно. Ее политических убеждений. Что только лишний раз подтверждает правоту моей теории насчет ее внешности. Посудите сами, джентльмены. - Эйвери снисходительно улыбнулся в ответ на непонятливость своих друзей. - Вам когда-нибудь приходилось встречать хоть одну миловидную суфражистку?

Девон, Англия Август 1888 года

     - Алле гоп! - Лили подпрыгнула, обхватила руками колени и с сильным плеском, который почему-то принес ей столь же сильное удовлетворение, вошла в воду в самой середине пруда у мельницы. Затем она вынырнула и, смеясь, энергично встряхнула головой, разбрасывая вокруг себя мелкие брызги, окружившие сверкающим ореолом ее мокрые кудри, прежде чем упасть в покрытую рябью воду. Бернард, стоя на берегу, смотрел на нее как зачарованный.
     - Ну а теперь твоя очередь, приятель! - крикнула мальчику Лили, жестом приглашая его следовать за ней.
     - Может, мне лучше подождать, пока я не научусь хорошо плавать? - нерешительно отозвался Бернард. Лили зажала пальцами ноздри.
     - Ты уже отлично плаваешь.
     Желтоватое, болезненное лицо мальчика покрылось румянцем удовольствия, и Лили мысленно возблагодарила судьбу за озарение, заставившее ее ускользнуть на время от чересчур бдительного ока Эвелин, чтобы дать Бернарду несколько уроков плавания. Судя по всему, то обстоятельство, что она была единственным ребенком в семье двух вольнодумцев, имело свои преимущества, подумала девушка, перевернувшись на спину, в то время как Бернард осторожно спускался вниз по откосу. Спустя мгновение она услышала, как он вошел в воду. Бульканье, тихий возглас... Она с замиранием сердца ждала, пока наконец не услышала его дыхание - ровное, без малейших следов одышки, которая так часто его мучила.
     - Вы действительно думаете, что я неплохо плаваю? - робко осведомился мальчик, изо всех сил шлепая руками по воде.
     - Превосходно, - заверила его Лили, снова перевернувшись в воде и отталкиваясь ногами от дна, так что ее подбородок то появлялся над поверхностью, то снова скрывался под водой. - Я сомневаюсь в том, что кто-нибудь из твоих одноклассников умеет плавать хотя бы наполовину так же хорошо. Если только умеет вообще, - добавила она не без ехидной усмешки. - Считается, что это не самое подходящее занятие для аристократов.
     - Ну, положим, мне оно нравится, - заявил Бернард. - А ведь я аристократ. Разве не так?
     - Вне всякого сомнения. Ее ответ успокоил мальчика.
     - А для тебя очень важно быть аристократом, Бернард? - спросила она его.
     На худом, осунувшемся личике мальчика отразилось крайнее изумление.
     - Конечно. Ведь я же Торн. Я должен быть настоящим англичанином... достойным своих предков. Без аристократов наш мир перестанет быть цивилизованным.
     - Кто тебе это сказал? - насмешливо спросила Лили.
     Однако Бернард не склонен был шутить, когда дело касалось таких серьезных вещей.
     - Эйвери Торн.
     - Гм...
     Ей бы следовало сразу догадаться. Эйвери Торн. Признанный кумир подростков и любителей бульварного чтива.
     - Что-нибудь не так?
     Бернард, который всегда отличался редкой восприимчивостью к чувствам других людей, снова казался обеспокоенным.
     До чего же больно ей было видеть это выражение на лице десятилетнего мальчика! Лили готова была сделать все, что в ее власти, чтобы оно больше не появлялось. Сегодня они оба решили немного отдохнуть - она от всех обязанностей и хлопот, связанных с управлением усадьбой, а он от своих стараний стать аристократом.
     - О нет, нисколько.
     Солнце согрело лицо Лили, и она снова перевернулась на спину, чтобы поплавать в прохладной воде. Ее волосы разметались по глади пруда подобно черному шелку. Она улыбнулась, и наслаждение, которое доставляли ей эти простые движения, передалось Бернарду. Мальчик улыбнулся ей в ответ.
     - Хочешь, я научу тебя нырять?
     Лили стояла рядом с Франциской на верхней ступеньке парадного крыльца и постукивала пальцами по конверту, прижатому к подбородку. Внизу возница и старший садовник Хоб пытались извлечь тяжелый деревянный ящик со дна телеги.
     - Это что, еще одно послание от одной из твоих бывших горничных? - поинтересовалась Франциска, озадаченно глядя на телегу. - И как только тебе удалось выдать всех этих девушек за вдов с маленькими детьми, а потом найти им новых хозяев? Неужели никому не показалось странным, что за последние два года у тебя в доме появилось по крайней мере двадцать недавно овдовевших служанок?
     Лили ничего не ответила. Они не раз касались в разговорах этой темы. Штат Милл-Хауса состоял преимущественно из молодых незамужних женщин, оказавшихся в "интересном" положении. После появления младенцев на свет Лили снабжала своих подопечных письмами с самыми безупречными рекомендациями, приличным выходным пособием, а в случае нужды - даже поддельными копиями брачных свидетельств, после чего переправляла их в отдаленные поместья, владельцы которых остро нуждались в прислуге. Такое положение дел как нельзя лучше устраивало всех, и Лили не понимала, почему это так забавляло Франциску.
     - Как по-твоему, что там может быть? - шепотом осведомилась Эвелин, показав рукой на деревянную упаковочную клеть.
     Лили с законной гордостью хозяйки окинула взглядом Милл-Хаус. Ступеньки розового гранита были отполированы до блеска, медная табличка на дверях сияла в ярких лучах солнца, обитая бронзой деревянная дверь сверкала и искрилась.
     - Наверное, это бомба, которую решили подложить нам твои суфражистки, Лили, - сказала Франциска. - Клянусь, что Полли Мейкпис это так просто с рук не сойдет. Лили бросила на нее взгляд, полный мягкого укора. Возможно, Полли Мейкпис была и не самой приятной личностью на свете, однако ее вклад в некоторые важные вопросы, касающиеся защиты прав женщин, никто не мог бы оспорить.
     - Это письмо пришло вместе с ящиком? - спросила Эвелин.
     Лили утвердительно кивнула.
     - Тогда почему бы тебе не прочесть его нам? - предложила Франциска.
     - Оно адресовано не мне, а Бернарду, - ответила Лили, не скрывая разочарования.
     - Бернард еще на прошлой неделе вернулся в школу, - заметила Франциска. - Я уверена, что он не станет возражать, если мы ознакомимся с указаниями, касающимися содержимого ящика, - ведь что бы там ни было, мы должны как следует о нем позаботиться.
     - Да, - подхватила Эвелин. - Полагаю, Бернард с тобой бы согласился.
     - Вы так думаете? - спросила Лили. Обе женщины энергично закивали.
     - Что ж, если вы считаете, что меня никто не упрекнет в излишнем любопытстве...
     - О нет, что ты! - нетерпеливо воскликнула Эвелин.
     - Тебя, Лили? - подхватила Франциска, глаза которой округлились в притворном ужасе. - Никогда!
     Лили решила сделать вид, что сдалась. Открыв конверт, она вынула оттуда листок бумаги.
     - Это от него, - объявила она с нескрываемым ликованием в голосе.
     В дальнейших объяснениях не было нужды. Эвелин поджала губы, изображая из себя благожелательного цензора, а на лице Франциски появилась усмешка.
     Лили откашлялась.
     - Вот что он пишет: "Дорогой кузен, а также все прочие, к кому в руки попадет это послание. - Она невольно фыркнула. - Надеюсь, тебе придется по душе Билли как самый совершенный образчик злобного мужененавистника, созданный насмешницей природой, какой только сохранился до сих пор в наиболее отдаленных уголках земного шара. В действительности Билли, которого ты видишь перед собой, - самка. Пожалуйста, будь так любезен передать твоему дорогому стражу, что любое сходство между стариной Билли и, скажем так, кое-кем еще является чисто случайным. Даже имя Билли, столь близкое по звучанию к ее собственному, не более чем любопытное совпадение".
     - Почему ты смеешься, Лили? - обиженно спросила Эвелин. - Этот негодник еще осмеливается язвить на твой счет!
     - Я знаю, - расхохотавшись, ответила Лили. - Он самый несносный человек из всех, кого я знала, и даже не скрывает этого!
     - Продолжай, - попросила Франциска.
     - "Итак, я решил, что из рыцарских соображений нам, мужчинам, лучше изменить пол Билли, поскольку это создание совершенно не поддается дрессировке. Вышеупомянутый Билли держал в страхе целую деревню до тех пор, пока он (или она, или оно) не пал жертвой меткого выстрела из моего "руджера" сорок четвертого калибра. Позволю себе скромно добавить, что этот выстрел привел к тому, что люди из местного племени объявили меня богом". Ха! - не удержалась Лили.
     - Лили, прошу тебя! - взмолилась Франциска. ,
     - Ох, ну ладно. - Она снова вернулась к письму:
     - "Быть богом довольно приятно, дорогой кузен. Я непременно советую тебе когда-нибудь испробовать это на себе, хотя должен заметить, что при нынешних обстоятельствах твое возведение в сан божества весьма маловероятно. Но не отчаивайся, Бернард. Могу тебя заверить, что в Америке, Африке и даже в Британии еще осталось немало таких мест, где мужчина волен сам решать свою судьбу". Этот самодовольный, высокомерный...
     - Дай-ка мне закончить, - раздраженно прервала Франциска и, выхватив письмо, быстро пробежала текст глазами, чтобы найти место, на котором остановилась Лили. - "Вместе с тем божественность тоже имеет свои теневые стороны, одна из которых состоит в том, что я дал слово задержаться на некоторое время у своих новых друзей. Они хотят, чтобы я отправился вместе с ними в ежегодное паломничество на поиски их тотема. Это означает, что мое возвращение в Англию, к сожалению, откладывается еще на год. Возможно, мы увидимся на следующее Рождество. А до тех пор ты всегда в моих мыслях и планах. Передай мой сердечный привет твоей матери, твоей тетушке Франциске и, разумеется, Той, Кого Следует Слушаться". И внизу подпись: "Твой кузен Эйвери Торн".
     Франциска сложила письмо и убрала его в конверт.
     - Как вы думаете, кто этот Билли? - Взгляд Эвелин был обращен на деревянную клеть, которую двое мужчин безуспешно пытались открыть,
     - Кто знает! Лично я была бы очень признательна мистеру Торну, если бы он перестал заваливать Бернарда сувенирами на память о своих "Необыкновенных путешествиях" <"Необыкновенные путешествия" - общее название цикла из 63 отдельных романов выдающегося французского писателя Жюля Верна (1828-1905), действие которых происходит в разных странах и на разных континентах.>, - отозвалась Лили, зная, что голос выдал ее досаду. - Дом и так уже переполнен всевозможным хламом: головными уборами маори, статуэтками божеств плодородия, чучелами животных...
     - Осторожнее, Лили, - перебила ее Франциска. - Со стороны может показаться, что ты завидуешь.
     - Так и есть, - невозмутимо призналась Лили. - Кто бы не стал завидовать человеку, который слоняется по всему миру, пишет рассказы, посылает их в газеты и обеспечивает себе приличный доход, потакая своим детским капризам?
     Франциска смущенно пожала плечами. Она только что вернулась из Парижа, где провела целых три месяца, потакая собственным капризам.
     - А я ему совсем не завидую, - вставила Эвелин. - Я вполне довольна своей нынешней жизнью и думаю, что то же самое относится и к тебе, Лил.
     - Это верно, - согласились она. - Однако мне казалось, что целью завещания Горацио Торна было заставить своего племянника остепениться и вынудить его в течение пяти лет вести скромное, неприметное существование. Что ж, нам осталось ждать еще три года, однако я не вижу никаких признаков того, что мистер Торн всерьез намерен исправиться. Напротив, он с каждым месяцем становится все более безответственным. Да что там говорить, за один только минувший год он не раз рисковал своей жизнью - если только те отчеты, которые он мне присылал, могут служить доказательством, в чем я сильно сомневаюсь. Кто поверит, будто этот... этот костлявый переросток, которому под силу только ворон пугать, способен на такие подвиги? Печатался ли хоть раз в газетах его портрет? Ну конечно же, нет. Иначе хвастливые заявления мистера Торна лишились бы всякого правдоподобия. Не так ли, Эви? Молодая вдова покорно кивнула.
     - Вот видишь, Франциска, Эвелин со мной согласна.
     - Эвелин всегда с тобой согласна, - устало отозвалась Франциска. Ее внимание было привлечено к вознице, который как раз в эту минуту засучил рукава, обнажив мускулистые руки. - Мне его рассказы кажутся весьма занимательными.
     - Ничего не могу поделать, мисс Лили, - произнес Хоб, утирая лоб ладонью. - Уж слишком крепко его запечатали. Придется обратиться к Драммонду, чтобы он дал нам еще людей на подмогу.
     - Проклятие! - пробормотала Лили.
     Она не желала просить управляющего фермой о чем бы то ни было. Драммонд был убежденным женоненавистником. К несчастью, он, кроме того, был лучшим управляющим фермой во всем графстве.
     - Большего стыда невозможно себе представить, - заметила Франциска.
     Услышав разочарованный вздох, возница посмотрел на нее, вскочил на ящик и принялся что было силы бить по нему ломом, словно неандерталец, пронзающий копьем мамонта, так что щепки полетели в разные стороны. Франциска рассмеялась, возница поднапрягся, и передняя часть ящика отскочила, рухнув с громким треском на землю.
     Да, подумала Лили с восхищением, что ни говори, а Франциска умеет найти подход к мужчинам!
     Размахивая рукой перед лицом, чтобы разогнать пыль, она спустилась по ступенькам и, прищурившись, заглянула внутрь ящика.
     - - Что там? - спросила Эвелин. Лили окинула оценивающим взором чудовищное создание, смотревшее на нее из темноты остекленевшими глазами.
     - Похоже на крокодила. - Она глубоко вздохнула. - По меньшей мере двенадцати футов длиной. Поместите его рядом с чучелом кафрского буйвола, Хоб.

Глава 4

Александрия, Египет - Апрель 1890 года

     - "Дорогой Торн". Действительно ли мне почудилась прохладная нотка в этом обращении или я стал не в меру придирчив? - спросил Эйвери, вынув изо рта сигару и окинув взглядом своих слушателей: Карла, Джона, вернувшегося в экспедицию после восьми месяцев лечения, и нового спутника, которого они подобрали в Турции, Омара Сулеймана.
     Карл и Джон нетерпеливо замахали руками, требуя, чтобы он продолжал чтение. На их лицах играли отблески света от фонарей, висевших над парадным входом отеля. Далеко внизу в призрачном лунном свете виднелось целое скопление судов разных видов и размеров, заполнивших гавань Александрии.
     - "Дорогой Торн. Вот ваши деньги". Да, такое приветствие никак не назовешь теплым. Ну ладно, слушайте дальше. Колкости этой особы вызывают у вас неизменный интерес, и это выше моего понимания.
     Откровенная ложь, признался себе Эйвери, стряхнув пепел с сигары. Он-то прекрасно знал почему. Лили Бид не только умудрялась найти его везде, в какой бы уголок света ни забрасывала его судьба, но и превратила их переписку в своего рода литературный поединок, в котором она зачастую оказывалась победительницей.
     Сам Эйвери не мог отрицать, что их обмен посланиями становился интересным и даже по-своему важным для него - разумеется, до известных пределов. Конечно, если мужчине приходится проводить долгие месяцы без женского общества, то любой знак внимания со стороны прекрасного пола доставлял ему удовольствие.
     - Перестань смотреть с таким видом на письмо, Торн, - если, конечно, мисс Бид не выдала на этот раз какую-нибудь особенно блестящую остроту.
     - Нет, - ответил Эйвери, - и тебе не стоит слишком себя обнадеживать, Джон. - Он поднес письмо поближе к свету и продолжил:
     - "Бернард снова настоял на том, чтобы я прочла ваше письмо - и вскрыла последний присланный вами ящик с грузом, - прежде чем передать его (я имею в виду письмо, Торн, а не ящик) ему в руки. Умоляю вас, Торн, перестаньте забивать Милл-Хаус всяким хламом, оставшимся на память о ваших якобы смертельно опасных приключениях! Ваш последний подарок теперь хранится рядом с чучелом кафрского буйвола и - что за прелестное прозвище вы дали той жалкой облезлой кошке! - ах да, Призраком Смерти из Непала. Постарайтесь впредь сдерживать ваш писательский энтузиазм, Торн. Бедняга Бернард отнесся к вашему рассказу о том, как этот зверь чуть не разорвал вас на части, совершенно серьезно". Забавно, - произнес Эйвери, - мое плечо - тоже.
     - Так, значит, она не верит в то, что тигр действительно тебя помял? - наконец произнес молчавший до сих пор Омар. - Как может простая женщина подвергать сомнению слова великого Эйвери Торна?
     Эйвери удостоил Омара добродушной улыбкой. Молодой турок присоединился к их группе с вполне определенным намерением - путешествовать вместе с "одним из величайших исследователей в мире".
     - В самом деле, как? - спросил Эйвери и продолжил чтение, прежде чем Карл успел вставить хотя бы слово:
     - "На тот маловероятный случай, если во всей этой истории с тигром есть доля правды, считаю своим долгом ради Бернарда предуп