позвонила.
     - Анна еще не возвращалась? - спросила она у служанки.
     - Нет, мэм.
     - Ей давно пора быть дома. Я отпустила ее всего на десять минут.
     - Может, пойти поискать ее, мэм? - живо отозвалась служанка.
     - Нет, незачем. Она послушная девушка и скоро вернется сама.
     Однако, когда служанка удалилась, миссис Харнхем встала, прошла в  свою
комнату, надела плащ, шляпу и спустилась вниз к мужу.
     - Я хочу посмотреть ярмарку, а заодно поискать Анну, - сказала она. - Я
за нее отвечаю и должна следить, чтобы с нею ничего  не  случилось.  Ей  уже
давно пора вернуться. Ты пойдешь со мной?
     - Ничего с ней не сделается. Я видел ее на  карусели,  она  болтала  со
своим молодым человеком. Впрочем, если хочешь, я пойду, хотя я предпочел  бы
уйти куда-нибудь совсем в другую сторону.
     - Ну что ж, ступай, если хочешь. Я  пойду  одна.  Выйдя  из  дому,  она
смешалась с толпой, запрудившей
     площадь, и вскоре увидела Анну верхом на вертящемся  коне.  Как  только
карусель остановилась  и  Анна  спрыгнула  наземь,  миссис  Харнхем  подошла
поближе и строго сказала:
     - Анна, как можно быть такой непослушной? Я ведь отпустила  тебя  всего
на десять минут.
     Анна не знала, что  отвечать,  и  молодой  человек,  отошедший  было  в
сторону, поспешил к ней на помощь.
     - Пожалуйста, не сердитесь на  нее,  -  вежливо  сказал  он.  -  Это  я
виноват, что она задержалась. Она была  такая  хорошенькая  верхом  на  этой
лошадке, что я уговорил ее прокатиться еще раз. Уверяю вас,  ничего  плохого
тут с ней быть не может.
     - В таком случае оставляю  ее  на  ваше  попечение,  -  сказала  миссис
Харнхем, поворачиваясь, чтобы идти обратно.
     Однако ей не сразу  удалось  уйти.  Что-то  позади  привлекло  внимание
толпы, все устремились туда, и супругу виноторговца  так  крепко  прижали  к
новому знакомцу Анны, что она не могла двинуться с места. Лица их  оказались
совсем рядом, и она, так же как и Анна, чувствовала на  своей  щеке  дыхание
молодого  человека.  Им  оставалось  только   улыбнуться   этому   досадному
происшествию, но ни один из них не произнес ни слова, и все трое ждали,  что
будет дальше. Вдруг миссис Харнхем  почувствовала,  что  ее  пальцы  сжимает
чья-то мужская рука, и по лицу юноши поняла, что это его рука, но она поняла
также и то, что он думает, будто держит руку Анны.  Вряд  ли  она  могла  бы
объяснить, что помешало ей рассеять это недоразумение.  Не  удовлетворившись
одним пожатием, молодой человек шутливо просунул два пальца ей в перчатку  и
стал гладить ее ладонь. Наконец толпа начала редеть, но прошло еще несколько
минут, прежде чем миссис Харнхем смогла уйти.
     "Интересно, как это они познакомились? - размышляла она, уходя. - Анна,
право же, слишком вольно себя держит, а он безнравственный, но очень милый".
     Слегка взволнованная поведением и голосом незнакомца,  а  также  нежным
пожатием его руки, она, вместо того, чтобы идти  домой,  повернула  обратно,
спряталась в укромный уголок и стала следить  за  юной  парой.  В  сущности,
подумала миссис Харнхем (почти столь же легко  поддающаяся  чувству,  как  и
сама Анна), вполне простительно, что Анна поощряет его ухаживания.  В  конце
концов неважно, как она познакомилась с ним. Ведь он такой благовоспитанный,
и притом такой обаятельный, и глаза у него такие красивые. При мысли о  том,
что он на несколько лет моложе ее, миссис Харнхем почему-то вздохнула.
     Наконец парочка покинула  карусель,  и  миссис  Харнхем  услышала,  как
молодой человек сказал, что проводит Анну до дому.  Итак,  Анна  нашла  себе
поклонника и, по-видимому, весьма преданного. Он очень заинтересовал  миссис
Харнхем. Подойдя к дому виноторговца - в это время  там  было  уже  довольно
пустынно - они постояли минуту-другую в темноте возле стены, где их не  было
видно, а потом разошлись. Анна  направилась  к  дверям,  а  молодой  человек
вернулся обратно на площадь.
     - Анна, - сказала миссис  Харнхем,  подходя  к  дому,  -  я  все  время
смотрела на тебя. Мне, право, кажется, что этот  молодой  человек  поцеловал
тебя на прощанье.
     - Да видите ли, - смущенно забормотала Анна, - он сказал, что если  мне
все равно... мне ведь от этого вреда не будет, а ему будет очень приятно.
     - Так я и знала! Но ведь ты только сегодня с ним познакомилась?
     - Да, мэм.
     - И ты, конечно, сказала ему, как тебя зовут и кто ты такая?
     - Он меня спросил.
     - Однако о себе он ничего не рассказал?
     - А вот- и рассказал! - с торжеством вскричала Анна.Он Чарльз  Брэдфорд
из Лондона.
     - Если он порядочный человек, я,  разумеется,  не  имею  ничего  против
этого знакомства, - заметила хозяйка  Анны,  вопреки  всем  своим  принципам
расположенная в пользу молодого человека.  -  Впрочем,  если  он  попытается
встретиться с тобой снова, придется еще подумать.  И  откуда  в  тебе  такая
прыть - только месяц, как приехала в Мелчестер, никогда в  жизни  не  видела
мужчины в городском костюме  и,  смотрите  пожалуйста  -  ухитрилась  увлечь
молодого лондонца!
     - Я его не увлекала. У меня и в мыслях не было, - смущенно  проговорила
Анна.
     Войдя в дом и оставшись в одиночестве, миссис Харнхем  подумала,  каким
благовоспитанным и  благородным  молодым  человеком  казался  спутник  Анны.
Нежное прикосновение его руки глубоко взволновало ее, и она никак  не  могла
понять, чем привлекла его простушка Анна.
     На  следующее  утро  Эдит  Харнхем,  по  обыкновению,   отправилась   в
Мелчестерский собор. Войдя  в  церковную  ограду,  она  сквозь  туман  снова
увидела того, кто накануне вечером так поразил ее воображение. Он  задумчиво
разглядывал уходящую ввысь громаду нефа. Потом, когда Эдит уселась, он  тоже
вошел в церковь и сел через проход от нее.
     Молодой человек не обращал особенного внимания на миссис  Харнхем,  она
же не сводила с него глаз и все больше дивилась - что могло привлечь  его  к
неотесанной деревенской  девушке?  Подобно  своей  служанке,  хозяйка  имела
весьма смутное представление о молодых людях нашего века. В противном случае
она удивлялась бы  гораздо  меньше.  Рэй  посидел  немного,  оглядываясь  по
сторонам, потом, не дожидаясь конца службы, внезапно встал и ушел, и  миссис
Харнхем - одинокая впечатлительная  женщина  -  утратила  всякий  интерес  к
хвале, возносимой Иисусу. О, зачем  она  не  вышла  замуж  за  какого-нибудь
жителя Лондона, постигшего все тонкости любви - вот хотя бы как этот  юноша,
который по ошибке погладил ее руку?

III

     Дело, назначенное к слушанию в мелчестерском суде,  было  несложное,  и
разбор его занял всего несколько часов; в выездной  сессии  в  Кэстербридже,
главном городе соседнего графства, тоже входящего в Западный судебный округ,
Рэй не участвовал и поэтому туда не поехал. В третьем городе открытие сессии
было назначено на следующий понедельник, а разбор дел начинался  во  вторник
утром.  Естественный  порядок  вещей  требовал,  чтобы  Рэй  прибыл  туда  в
понедельник вечером; но жители этого города увидели его развевающуюся мантию
и болтающуюся за спиной косицу белого парика,  завитого  ярусами  по  лучшим
образцам ассирийских барельефов, только  в  среду,  когда,  выйдя  из  своей
квартиры, он торопливо зашагал по Хайстрит.  Однако,  хоть  Рэй  и  вошел  в
здание суда, делать  ему  там  было  нечего.  Усевшись  за  судейский  стол,
покрытый синим сукном, он чинил перья,  а  мысли  его  витали  где-то  очень
далеко от  разбираемого  дела.  Вспоминая  свои  необдуманные  поступки,  на
которые еще неделю назад  вовсе  не  считал  себя  способным,  он  испытывал
глубокое недовольство собой.
     На другой день после ярмарки ему снова удалось встретиться с Анной. Они
ходили на земляную крепость  Старого  Мелчестера,  и  он  настолько  увлекся
прелестной  сельской  девушкой,  что  остался  в  городе   на   воскресенье,
понедельник и вторник. За это время они виделись  еще  несколько  раз,  и  в
конце концов он одержал полную победу  -  девушка  теперь  принадлежала  ему
душой и телом.
     Необузданная страсть  к  простой,  бесхитростной  девочке,  неопытность
которой так легко толкнула ее в объятия Рэя, была, как он думал,  следствием
его уединенной жизни в городе. Он глубоко сожалел, что  ради  удовлетворения
мимолетного желания так легкомысленно играл ее чувством, и  теперь  надеялся
только, что ей не придется из-за него страдать.
     Она просила его вернуться,  плакала,  умоляла.  Он  обещал  приехать  и
намеревался сдержать свое слово, считал, что  не  имеет  права  ее  бросить.
Конечно,  такие  случайные  связи  всегда   обременительны,   но   благодаря
расстоянию в сотню миль (ограниченному  воображению  девушки  оно  покажется
целой тысячей) это летнее увлечение, надо надеяться, не слишком усложнит ему
жизнь, а воспоминание об ее простодушной любви может даже принести известную
пользу - его меньше будет тянуть к разным городским удовольствиям,  и  ничто
не будет отвлекать его от работы. Три-четыре раза в год он будет выезжать  в
Мелчестер на сессию суда и тогда сможет видеться с нею.
     Вымышленное, или, вернее, неполное имя, которым он назвал  себя,  когда
еще не думал, как далеко может зайти это знакомство,  сорвалось  с  его  губ
случайно,  без  всякой  задней  мысли.  Он  и  позже  не  пытался   рассеять
заблуждения Анны, но, уезжая, решил, что нужно дать ей  адрес  писчебумажной
лавки неподалеку от своей квартиры, куда она могла бы посылать  ему  письма,
адресуя их на инициалы "Ч. Б.".
     Кончилась сессия, и Рэй отправился домой. По пути  он  опять  заехал  в
Мелчестер и провел еще несколько  часов  со  своей  прелестной  дикаркой.  В
Лондоне потянулись скучные однообразные дни. Часто рыжевато-коричневый туман
обволакивал улицы, отгораживая его комнату и его самого от всего мира,  и  в
такие  вечера  при  свете  газа  жизнь  начинала  казаться   ему   настолько
нереальной, что он оставлял свои занятия и принимался глядеть в огонь, снова
и снова возвращаясь мыслью к доверчивой девочке из  Мелчестера.  Иногда  его
вдруг охватывала такая нежность к ней, что он не мог найти  себе  места.  Он
входил через северную дверь под полутемные церковные своды уголовного  суда,
смешивался с толпой молодых адвокатов, одетых подобно ему и, подобно ему, не
занятых в деле; протискивался в ту или иную переполненную  народом  судебную
камеру, где шел какой-нибудь громкий процесс, как будто был его  участником,
- впрочем, полицейские, стоявшие у дверей, отлично знали, что  он  имеет  не
больше отношения к этому делу, чем праздные  зеваки,  с  восьми  часов  утра
толпившиеся у входа на галерею, ибо они, как и сам Рэй, принадлежали  к  той
категории людей,  которые  живут  одними  надеждами.  Но  он  продолжал  эти
бесцельные скитания и все время думал только о том, как не похожи  участники
этих сцен на розовую, свежую Анну.
     Он очень удивлялся, почему эта крестьянская девушка до сих  пор  ничего
ему не написала -  ведь  он  сказал,  чтобы  она  писала,  когда  ей  только
вздумается. Поразительная сдержанность со стороны столь  юного  существа!  В
конце концов он послал  ей  коротенькое  письмецо  с  просьбой  ответить.  С
обратной почтой ответа не было, но спустя еще день  владелец  писчебумажного
магазина вручил ему  надписанный  аккуратным  женским  почерком  конверт  со
штемпелем Мелчестера.
     Рэй получил письмо, и этого было достаточно,  чтобы  удовлетворить  его
мечтательное воображение. Он не спешил вскрывать конверт, заранее предвкушая
заключавшиеся в нем сладкие воспоминания и нежные клятвы,  и  прошло  добрых
полчаса, прежде чем он приступил к чтению. Наконец, усевшись  возле  камина,
он развернул записку и был  приятно  удивлен,  не  обнаружив  в  ней  ничего
изобличающего дурной вкус. Он никогда  еще  не  получал  такого  прелестного
послания от женщины. Написанное,  разумеется,  очень  бесхитростным  языком,
письмо содержало весьма поверхностные мысли, но от него веяло такой девичьей
скромностью, таким сдержанным женским достоинством, что Рэй перечел его  два
раза  подряд.  Письмо  заполняло  четыре  страницы,  по  старинному   обычаю
несколько строчек было написано на полях, бумага  была  самая  обыкновенная,
совсем не того цвета и формата, какой был тогда в моде. Но что из того?  Ему
приходилось получать  письма  от  женщин,  которые  по  праву  считали  себя
светскими дамами, но ни в одном из них не было  такой  задушевности,  такого
неподдельного чувства. В письме нельзя было найти ни одной  особенно  тонкой
или остроумной мысли, в нем подкупало все вместе  взятое  и,  кроме  просьбы
написать или приехать еще раз, там не содержалось ни единого намека на какие
бы то ни было претензии по отношению к нему. Еще недавно Рэю и в  голову  бы
не  пришло  поддерживать  подобную  переписку,  но  теперь  он  послал   ей,
подписавшись все тем же неполным именем,  коротенькое  письмецо,  в  котором
просил писать, обещал скоро приехать и в заключение добавлял, что никогда не
забудет, как много они значили друг для друга в те короткие дни, когда  были
вместе.

IV

     Вернемся теперь немного назад, к тому дню, когда Анна  получила  письмо
от Рэя.
     Письмо передал ей в собственные руки  почтальон,  разносивший  утреннюю
почту. Покраснев до ушей, Анна вертела письмо в руках.
     - Это мне? - спросила она.
     - Ну да, ты разве не видишь? - улыбаясь, отвечал почтальон.
     Он сразу догадался, что это за послание и отчего она так смутилась.
     - Конечно, вижу, - сказала Анна. Взглянув на  письмо,  она  принужденно
засмеялась и покраснела еще больше.
     Выражение растерянности не покинуло лица Анны и после ухода почтальона.
Она  вскрыла  конверт,  поцеловала  бумагу,  спрятала  письмо  в  карман   и
задумалась. Постепенно глаза ее наполнились слезами.
     Через несколько минут  Анна  понесла  чай  в  спальню  миссис  Харнхем.
Хозяйка посмотрела на нее и сказала:
     - Ты что-то сегодня грустишь, Анна. Что с тобой?
     - Я не грущу, а радуюсь, только... - Анна подавила вздох.
     - Так что же с тобой?
     - Я получила письмо, да что в нем толку, раз я не могу его прочесть?
     - Давай, я прочту тебе, если хочешь.
     - Но ведь оно от одного человека... я не  хочу,  чтобы  его  кто-нибудь
читал, - прошептала Анна.
     - Я никому не скажу. Оно от того молодого человека?
     - Наверно.
     Анна нерешительно вынула письмо и сказала:
     - Прочтите, пожалуйста, мэм.
     Смущение и тревога Анны объяснялись очень просто  -  она  не  умела  ни
читать, ни писать. Она выросла у тетки  -  жены  дяди,  в  одной  из  глухих
деревушек Большой Средне-Уэссекской равнины, где, даже после того как  ввели
всеобщее обучение, не было ни одной школы ближе, чем за две мили. Тетка Анны
сама была неграмотная, и никому не пришло в голову заинтересоваться девочкой
и поучить ее чему-нибудь. Тетка, хоть и не родная, не обижала Анну,  девочка
была сыта, одета и обута. Миссис Харнхем, взяв Анну к себе в дом, научила ее
правильно говорить.  На  этот  счет  девушка  оказалась  довольно  смышленой
(нередкое явление среди простонародья) и очень  скоро  усвоила  все  обороты
речи своей  хозяйки.  Кроме  того,  миссис  Харнхем  снабдила  ее  букварем,
тетрадкой и заставила учиться грамоте, но это уж давалось  Анне  труднее.  А
тут как раз пришло письмо.
     В темных глазах Эдит Харнхем вспыхнула искра  любопытства,  но,  верная
взятой  на  себя  роли,  она  постаралась  читать  письмо  как  можно  более
равнодушным и монотонным голосом. Наконец она добралась до последней  фразы,
в которой молодой человек, между прочим, просил  Анну  прислать  ему  нежный
ответ.
     - Пожалуйста, ответьте ему за меня, мэм! - взмолилась Анна. -  Вы  ведь
напишете получше, хорошо? Если он узнает, что я не умею писать, я  от  стыда
сквозь землю провалюсь.
     Некоторые намеки, содержавшиеся  в  письме,  заставили  миссис  Харнхем
насторожиться, а расспросив  Анну,  она  убедилась  в  справедливости  своих
подозрений. Эдит глубоко огорчилась, узнав, что  теперь  вся  жизнь  девушки
зависит от того, как будет дальше развиваться эта связь. Она  упрекала  себя
за то, что не пресекла в самом начале легкое ухаживание, которое имело такие
серьезные последствия для этой бедняжки, находящейся на ее  попечении,  хотя
раньше, видя их вместе, она не считала себя вправе  подавлять  зарождающееся
молодое чувство. Однако сделанного не воротишь, и теперь,  как  единственная
покровительница девушки, она обязана ей помогать. Поэтому миссис Харнхем  не
ответила  отказом  на  настойчивую  просьбу  Анны  написать  ответ  молодому
человеку, чтобы по возможности продлить его привязанность; хотя  при  других
обстоятельствах она, по всей  вероятности,  посоветовала  бы  ей  избрать  в
наперсницы кухарку.
     Итак, нежный ответ был составлен и переписан Эдит Харнхем.  Именно  это
письмо так восхитило Рэя. Письмо было написано  в  присутствии  Анны  на  ее
простенькой бумаге и в какой-то мере продиктовано ею, но весь  дух,  которым
оно было проникнуто, вся его жизнь - все исходило от Эдит Харнхем.
     - Ты, может, хоть подпишешься? - спросила она. - Ведь ты уже  научилась
писать свое имя?
     - Нет, нет! - отшатнулась Анна. - Я так плохо пишу! Ему будет стыдно за
меня, и он больше никогда не приедет!
     Как мы уже видели, это письмо,  в  котором  Анна  так  мило  и  скромно
просила Рэя написать ей еще раз, оказалось достаточно убедительным. Ему  так
приятно получать от нее весточки,  гласил  его  ответ,  что  она  непременно
должна писать каждую неделю. Так и пошло: Анна и ее  хозяйка  каждую  неделю
тем же порядком сочиняли письма, причем писала Эдит, Анна же  просто  стояла
рядом. Ответы читала и растолковывала Анне та же Эдит. Анна же опять  стояла
рядом и слушала.
     Однажды поздним  вечером,  отправив  шестое  по  счету  письмо,  миссис
Харнхем сидела у догорающего камина. Супруг ее давно ушел в спальню,  а  она
погрузилась в глубокую задумчивость, при  которой  человек  не  замечает  ни
времени, ни холода. Состояние  это  было  вызвано  совершенным  ею  странным
поступком. В этот день, впервые после приезда Рэя, Анна ненадолго  уехала  к
своим деревенским друзьям на равнину, и в ее отсутствие вдруг пришло письмо.
Не дождавшись возвращения служанки, Эдит ответила на свой страх и  риск,  из
глубины собственного сердца. Писать ему, зная, что все высказанное ею  здесь
никому на свете не будет известно, кроме них двоих,  -  это  было  для  Эдит
таким великим счастьем, что она не устояла перед соблазном.
     Почему это было таким счастьем для нее?
     Эдит Харнхем чувствовала себя очень одинокой. Под  влиянием  родителей,
разделявших общий большинству англичан взгляд,  что  для  женщины  неудачный
брак с нелюбимым человеком лучше, чем свободная  независимая  жизнь,  полная
разнообразных  интересов  и  досуга,  она  в  возрасте  двадцати  семи   лет
(приблизительно за три года до описываемых событий) согласилась  в  качестве
pis aller {На худой конец (фр.).} выйти замуж  за  известного  нам  пожилого
виноторговца. Очень скоро она убедилась, что совершила большую ошибку.  Этот
брачный союз так и не разбудил глубоких чувств, дремавших в ее сердце.
     Теперь она ясно сознавала, что всей душой предалась  человеку,  который
не знает о ней ничего, кроме разве имени.  Его  внешность,  голос  и  нежное
прикосновение пленили ее с самого начала, и по мере того, как она писала ему
письмо за письмом и читала его нежные ответы, пробужденное  им  чувство  все
росло и росло, в свою очередь усиливая его страсть, пока наконец между  ними
обоими не возникло какое-то магнетическое притяжение, несмотря  на  то,  что
одна из сторон выступала в чужом обличье. То обстоятельство, что он сумел за
два дня соблазнить другую женщину, придавало ему еще большую обаятельность в
глазах Эдит - таково свойство женской природы! - хотя сама она, быть  может,
этого и не пони