приехать?
   Я прикрыл микрофон ладонью и шепотом спросил:
   - Злотник готов приехать прямо сейчас. Можно пригласить его сюда?
   Елена кивнула в знак согласия. Я продиктовал Ладе адрес  и  объяснил,
как найти дом. Меня немного покоробило, что Вася  Злотник  не  соизволил
позвонить сам, дочери поручил, но я быстро проглотил обиду: а  сам-то  я
как поступаю? За меня всю дорогу Муся звонит, а если  не  Муся,  то  еще
кто-нибудь. Правда, я это делаю не из высокомерия... Но и у Васьки могут
быть свои резоны, вовсе не связанные с зазнайством.
   Елена вскочила с постели, начала быстро одеваться.
   - Ты куда? - удивился я. - Он приедет не раньше чем через час.
   - Ну как же, Андрюша, а кормить? Это  ведь  мероприятие  не  на  пять
минут, ты сам видел, сколько времени я вчера читала  материалы.  Вы  оба
проголодаетесь, и не один раз. Нужно, чтобы все было готово и оставалось
только накрыть и подать.
   - Что здесь, ресторан? - рассердился  я.  -  Человек  не  жрать  сюда
придет, а по делу.
   - Не возражаю. Но человек, занимающийся делом, не перестает при  этом
оставаться человеком со всеми жизненными функциями. Он хочет есть,  пить
и писать. Не капризничай, Андрюша, давай лучше в две руки быстренько все
сделаем.
   Я, как сумел, помог Елене. Минут через сорок раздался звонок в дверь.
Васька, маленький (дочка, что очевидно,  комплекцией  пошла  в  него)  и
жутко подвижный, как  ртуть,  вкатился  в  квартиру  и  тут  же  кинулся
очаровывать Елену. Ему, недомерку, всегда нравились высокие  женщины,  а
уж если они к тому же еще и красивые - тогда пиши пропало.
   - Рад тебя видеть, Андрей, - наконец соизволил он  обратить  на  меня
внимание. - Ты извини, что Ладка с тобой договаривалась, но  это  я  для
дела. Так лучше, поверь. Я несколько раз нарывался,  когда  люди  вокруг
меня слушали, с кем и о чем я договариваюсь и какие адреса записываю,  а
потом всякие неприятности случались.
   Вот так, Корин, будешь знать, как поспешные выводы делать и обижаться
на что  ни  попадя.  Тебе  же  Лада  сама  сказала,  что  ее  отец  стал
чрезвычайно осторожным, а ты все мимо ушей  пропускаешь,  все  только  о
своих бедах и комплексах думаешь.
   - Ну, давай, показывай, что у тебя  есть,  -  глаза  Злотника  горели
охотничьим азартом.
   - Может быть, чаю? - гостеприимно предложила Елена.
   - Чаю - да! - тут же отозвался Василий. - И если  можно,  бутербродик
какой-нибудь, я с утра ничего не ел. Если вас не затруднит,  конечно,  -
он послал Елене пламенный взгляд.
   Елена выразительно посмотрела на меня и побежала на кухню. Я поставил
на стол компьютер, включил его, загрузил нужные файлы. Василий с головой
ушел в чтение,  и  поедание  бутербродов  с  чаем  никак  не  влияло  на
скорость, с которой он проглатывал мои материалы. Мы с Еленой ходили  на
цыпочках и общались шепотом, чтобы его не отвлекать. Около девяти вечера
я вышел на кухню, притворил за собой  дверь  и  позвонил  сначала  Мусе,
потом Лине, потом матушке. Перед всеми отчитался, всех успокоил и теперь
могу быть уверенным, что по крайней мере сегодня вечером никто не станет
отрывать меня от разговора с Злотником  после  того,  как  он  посмотрит
материалы.
   -  Интересно,  что  он  скажет,  -   задумчиво   проговорила   Елена,
присаживаясь на кухне рядом со мной. - Заметит он то что я заметила, или
нет? Может, мне это только показалось?
   - Ты так и не сказала мне,  что  же  именно  тебе  не  понравилось  в
материалах.
   - Погоди, Андрюша. То, что мне показалось, может на поверку оказаться
бабскими домыслами. Я  не  хочу  тебя  дезориентировать.  Пусть  сначала
скажет специалист.
   В  половине  одиннадцатого  Злотник  встал  из-за   стола   и   задал
замечательный вопрос:
   - Здесь ужином покормят?
   -  Обязательно,  -  тут  же  подхватилась  Елена,   кинув   на   меня
торжествующий взгляд, и начала накрывать на стол.
   - Ну что, Вася? Что ты мне скажешь?
   - Материален занятный, - протянул Злотник.
   - И что в нем такого занятного? Ты можешь членораздельно объяснить? -
нетерпеливо спросил я.
   - А то, Андрей, что это чистая деза. - Я оторопел.
   - В каком смысле?
   - Да в самом прямом. И что особенно занятно: оформлено это  все  дело
как чистой воды клевета. Если бы ты все это озвучил или опубликовал,  ты
бы пошел под суд и имел на свою  голову  кучу  неприятностей.  Ты  зачем
Ладке наврал, что обработал материал и изменил имена и должности?
   Я молчал. Что я мог ему ответить?
   - Чего молчишь-то? Я бы еще понимал, если бы в этом вранье  был  хоть
какой-то смысл. Но ты же понимал, что я приду и сам прочитаю. Чего  было
огород городить?
   - Ты хочешь сказать, что все имена здесь настоящие?
   - Самые что ни есть настоящие. И должности тоже. И еще  я  тебе  могу
сказать, что эти люди ничего подобного никогда не делали. Это все вранье
и клевета. Кто тебе эту липу подсунул?
   - Я тебе потом скажу. Ты абсолютно уверен, что это липа?
   - Андрей, я эту шарашку  под  названием  МВД  знаю,  как  собственную
семью. Она у меня  не  один  год  под  микроскопом.  Все  люди,  которые
поименованы в твоих материалах, являются людьми, принадлежащими к  одной
и той же группировке. Основных группировок в министерстве всего  две,  и
они воюют друг с другом не на жизнь, а на смерть.
   - То есть получается, что люди, принадлежащие к  другой  группировке,
хотят их оклеветать?
   - Да ничего не получается! Господи, что ж  ты  такой  бестолковый-то,
Корин! - Василий начал сердиться. - Они же не полные идиоты сливать тебе
дезу, которая при первой же минимальной  проверке  будет  опротестована.
Тут игра более тонкая.
   - Я поняла, - внезапно подала голос Елена, которая  до  этого  как-то
совершенно незаметно успела не только расставить на столе приборы, но  и
принести все приготовленные закуски. - Я рада,  что  Василий  подтвердил
мои предположения, и теперь могу сказать, что на самом деле происходит.
   Злотник опешил  от  неожиданности,  вероятно,  привык,  что  красивые
женщины умеют только  быть  женщинами,  а  не  мыслящими  субъектами.  Я
перехватил его полный недоумения взгляд и пояснил:
   -  Елена  -  бывший  следователь,  так  что  ей  материя  знакома.  -
Недоумение на лице Василия сменилось уважением и вниманием.
   - Все названные в материалах люди имеют за душой сто пятьдесят  тысяч
разных грешков, но только не тех, которые там описаны. Теперь  смотрите,
какова последовательность ходов. Материалы предаются огласке либо в виде
книги, либо попадают в прессу, либо в  ФСБ.  Причем  источником  огласки
должен быть именно писатель или любое другое нейтральное лицо.  Либо  ты
даешь интервью - и  эта  деза  попадает  в  прессу  без  проверки,  либо
информируешь ФСБ о ставших тебе известными преступлениях. Либо, на худой
конец, ты пишешь книгу, в которой что ни  имя  -  то  реальный  человек.
Лучше всего, конечно, действовать  через  ФСБ,  потому  что  следователь
сразу же начнет информацию проверять. Но если деза окажется в книге  или
в интервью - тоже неплохо, потому что можно  поднять  скандал,  обвинить
автора в клевете, после  начнется  все  та  же  проверка.  В  результате
проверки  выясняется,  что  указанных  чиновников  нагло   оговорили   и
оклеветали. Но кто мог это сделать? Кому  это  выгодно?  Да  ясно  кому,
противоборствующей группировке,  члены  которой  давно  сидят  на  своих
должностях, погрязли в коррупционных связях и преступном обогащении и не
хотят терпеть рядом с собой честных и принципиальных людей,  приведенных
на должности в последние годы. Что происходит дальше?
   - Дальше начинается скандал, людей "старой" группировки  прижимают  к
ногтю, в результате  чего  освобождаются  занимаемые  ими  должности,  -
продолжил Василий. - А должности эти - хлебные.
   - Совершенно верно, -  согласилась  Елена.  -  Несчастные  оболганные
офицеры начинают кричать на каждом углу: вы посмотрите, что они  творят,
они хотят нас скинуть, потому  что  мы  мешаем  им  зарабатывать  деньги
преступным путем! В результате скидывают их противников за неспортивное,
так сказать, поведение. И все освободившиеся должности плавно  переходят
к представителям "новой" группировки. Просто и безболезненно. И никаких,
заметьте себе, конкретных разоблачений,  никаких  судебных  процессов  и
тюремных сроков. То  есть  никакого  кровопролития.  Просто  симпатичный
внутриведомственный скандальчик с вполне прогнозируемым  результатом.  И
наши "новые" милиционеры с чувством  глубокого  удовлетворения  занимают
все остальные освободившиеся должности. А "старым" никогда  в  жизни  не
удастся доказать, что они клеветой не занимались и  вообще  не  имеют  к
этому никакого отношения. Потому что единственный свидетель во всей этой
истории - ты, Андрей, а ты скажешь, что материалы тебе  передал  генерал
Маслов Валерий Сергеевич,  один  из  главных  действующих  лиц  в  стане
"старых". А у Маслова теперь уже никто ничего не  спросит.  Видишь,  как
все просто.
   - А если я этого не скажу? - я пристально посмотрел на Елену. - Я  же
этого не помню. Я знаю об этом только со слов Марии.
   - Значит, об этом скажет твоя Мария. И еще та дамочка из  Франкфурта,
она тоже подтвердит. И ты, Андрей, окажешься в  полном  дерьме,  а  наши
злобно оклеветанные милиционеры - все в белом.
   - Выходит, они состряпали дезу сами на себя, - уныло подвел я итог. -
А я чуть было не попался.
   - Минутку! - голос  Злотника  прозвучал  строго  и  недовольно.  -  Я
утратил нить расследования. Мы  обсуждали  только  материалы,  а  теперь
появились какие-то новые имена. Может быть, вы соизволите мне объяснить,
о чем речь?
   Аккуратно, Корин, предельно аккуратно, обдумывай каждое слово. У тебя
нет оснований не доверять Злотнику, но и оснований полностью  довериться
ему у тебя тоже нет. Говори только то, что и без того всем известно.
   Я говорил медленно, не сводя глаз с Елены  и  по  выражению  ее  лица
оценивая свои слова. Она  слушала  внимательно,  и,  кажется,  я  ничего
такого не ляпнул. Шел по улице, поскользнулся, упал,  потерял  сознание,
очнулся - гипс. Ничего не  помню.  Сказали,  что  был  какой-то  Маслов,
который передавал мне какие-то материалы. Маслов погиб. Еще сказали, что
во Франкфурте была какая-то Вероника, знакомая  Маслова,  которая  свела
меня с людьми, обладающими дополнительной  информацией.  Сам  ничего  не
помню, все сведения - с чьих-то слов.
   - Ну что ж,  -  заявил  Злотник,  когда  я  завершил  стерилизованное
изложение действительности, - Елена абсолютно права, генерал Маслов и  в
самом деле принадлежал к когорте "старых" и  по  несчастливому  стечению
обстоятельств  показания  давать  не  может.   Значит,   тебя,   Андрей,
обманывают, и материалы тебе на самом деле передавал кто-то  другой,  из
группировки "новых". Он мог назваться Масловым, а  документов  ты  и  не
спросил, зато  всем  вокруг  рассказывал,  что  встречался  с  генералом
Масловым. Теперь уже не узнать, как все  было  на  самом  деле,  раз  ты
ничего не помнишь. Но!
   Василий выразительно поднял палец.
   - У нас осталась Вероника, и мы можем попробовать выяснить,  кто  она
такая и с кем связана. Может оказаться, что она говорила тебе не правду,
что никакого  Маслова  она  на  самом  деле  в  глаза  не  видела.  Если
выяснится, что  она  тесно  связана  с  группировкой  "новых",  то  круг
замкнется. Идея ясна?
   Господи, господи, ну почему так трудно лгать и  притворяться?  Делать
вид, что ничего не помнишь, хотя на самом деле помнишь все. И ничего  не
понимаешь...

ГЛАВА 19

   Мария, Муся, Кошечка Пушистая, как же ты могла? Как?  Зачем?  Сколько
тебе заплатили за этот спектакль?  Впрочем,  вопрос  риторический,  тебе
нужны деньги, чтобы оплатить лечение дочери.  Твоих  процентов  от  моих
гонораров на это не хватает. Почему ты не попросила денег у меня? Знала,
что отдавать придется долгие годы и  еще  неизвестно,  сумеешь  ли?  Или
гордость твоя непомерная не позволяет  просить  денег?  Если  бы  я  сам
предложил, ты бы взяла. А я не предложил. Почему, ну почему мне это и  в
голову не приходило? Знаю почему. Я не стремился лезть в твою жизнь,  мы
ведь не друзья, а деловые  партнеры,  ты  никогда  не  жаловалась,  и  я
считал, что у тебя все в порядке. Мне удобно было так считать.  Я  знал,
что у тебя больна дочь, но ты ведь все время  как-то  организовывала  ее
лечение, стало быть, зарабатываемых денег тебе хватает. А  то,  что  это
совсем не то лечение, какое нужно, - об этом мне было неинтересно знать.
Я сам виноват в том, что ты польстилась на эти деньги. Сам виноват.
   Не было никакого генерала Маслова. То есть в реальной жизни  он  был,
служил себе в МВД, потом погиб по дороге на дачу, но  в  моей  жизни  он
никогда не появлялся. И в прошлом году во  Франкфурте  не  было  никакой
Вероники, и никакого страстного и скоропалительного романа. И я не ездил
в Тройсдорф, и не встречался с Николаем Яновским. Мне  просто  подсунули
красивую неглупую бабу,  возможно,  даже  актрису,  и  адрес  трагически
погибшего русского эмигранта, у которого, как у  генерала  Маслова,  уже
ничего не спросишь.
   И не было никаких материалов про МВД. И книгу я писать не  собирался.
Меня просто использовали как болванчика  в  преферансе.  Они  давно  уже
вынашивали  этот  замысел,  подыскивали  подходящую   кандидатуру.   Эту
дезинформацию нельзя было, как часто делается, слить в средства массовой
информации, потому  что  любой  мало-мальски  уважающий  себя  журналист
сначала проведет хотя бы поверхностную проверку и, убедившись,  что  ему
подсунули липу, не станет ее печатать. Им нужен был писатель, такой, как
я, - ничего не понимающий в жизни системы МВД,  увлеченный  собственными
фантазиями и ничего не делающий сам, то есть такой,  который  не  станет
ничего проверять, а просто слепит из поданного ему сырья книжку.  Книжка
разойдется  огромными  тиражами,  все  читатели  узнают,  какие  "новые"
милиционеры гады и сволочи, а потом с интересом прочтут  в  прессе,  что
негодяй Корин их оклеветал и на самом деле они белые и пушистые  и  пали
жертвой злокозненных интриг со стороны "старых" ментов,  нажравших  ряхи
на криминальных деньгах и не желающих расставаться с кормушкой. Заодно и
престиж собственный подлатают на всероссийском уровне. А еще лучше -  не
надо никакой  книжки,  вполне  достаточно  интервью  писателя  Корина  о
замысле нового романа и пары отрывков - и дело сделано.  Текст  отрывков
представляет  собой  фрагмент  художественного  произведения  и  никакой
правке в редакции периодического издания, а уж тем  более  проверке,  не
подлежит. И само издание ничем не рискует, Корин отрывки представил - мы
напечатали, а что, нельзя было? Мы же не знали, что у него там все имена
настоящие и что это гнусная клевета, мы  за  Корина  ответственности  не
несем, пусть сам отвечает.
   Наверное, они давно уже выбрали меня. И давно подкатывались  к  Мусе.
Только нужно было  придумать,  как  сделать  так,  чтобы  я  использовал
настоящие имена и должности, а не давал персонажам  такие  имена,  какие
мне захочется. Это и было, наверное, самым трудным. Интересно,  что  они
придумали? Наверное, ничего. Может быть, решили пойти по  другому  пути,
но тут как раз и подвернулась авария  с  последующей  амнезией.  Вот  уж
воистину, им сам черт люльку качал.
   Как только стало известно о моей амнезии, они быстро сообразили,  как
это можно использовать. Спросили у специалистов, и те объяснили им,  что
либо память восстанавливается в течение нескольких дней,  либо  это  уже
надолго.  Риск  чудовищный,  но  они  рискнули.  Видно,  слишком  многое
поставлено на карту.
   Кого они наняли, чтобы сварганить из материалов нечто похожее на  мои
предварительные  наработки?  Вряд  ли  фальсификацией   занимался   один
человек, слишком большой объем  работы,  наверняка  их  было  несколько,
целая группа. Кто бы это ни был - пятерку им  с  плюсом!  Поработали  на
"отлично". Не без помощи Муси, естественно, ведь  у  нее  был  доступ  к
моему компьютеру, квартира стояла пустая, а ключи  я  сам  ей  дал.  Они
скачали мои наработки к предыдущим  книгам,  положили  перед  собой  мои
тексты и филигранно изготовили подделку, имитируя мой стиль и  даже  мои
обычные сокращения. Какие таланты пропадают! Впрочем, почему  пропадают,
им, наверное, неплохо заплатили.
   Любопытно, литагент из  Канады,  которого  Муся  называет  "канадским
безумцем", действительно приезжал в мае, или это было  лишь  отговоркой,
чтобы не навещать меня в  санатории  и  не  вести  длительные  серьезные
разговоры о минувших двух годах?  Я  склонен  думать,  что  Муся  просто
избегала общения со мной.  Ведь  неизвестно  было,  удастся  ли  слепить
правдоподобную картинку и подсунуть ее мне, а до тех пор,  пока  это  не
известно, нельзя рассказывать мне о моей жизни. А то ведь что получится?
Скажет мне Муся  о  замысле  книги  о  милиции,  а  где  материалы,  где
наработки, где хотя бы блокнот с предварительными записями? Нету. А если
не скажет сразу, промолчит, а потом придется предъявлять  материалы,  то
еще хуже выйдет. Почему  не  сказала?  Я  ведь  спрашивал  тебя,  чем  я
занимался, какую книгу задумывал, какую информацию собирал. Нет,  нельзя
ей было появляться в санатории, пока не будет ясности. Ну вот, ясность и
наступила. Липа слеплена  и  закачана  в  мой  компьютер.  Теперь  можно
начинать.
   Они начали. И каждый день с ужасом ждали,  что  я  вспомню.  Отважные
ребята, мужества им не занимать. И Муся с ними. Могу  себе  представить,
как она перепугалась, когда я попросил найти психоаналитика  и  высказал
решительное  намерение  бороться  за  восстановление  памяти!   Конечно,
Бегемот Викторович был найден ею и тщательно проинструктирован,  поэтому
под его чутким руководством я бы никогда ничего не  вспомнил,  уж  он-то
постарался бы на совесть. Но он действительно старался на совесть,  ведь
профессионализм из себя не вытравишь, даже если очень захочешь. И до тех
пор, пока  мы  не  начали  бороться  с  моими  страхами  и  комплексами,
Бегемотыч работал со мной как хороший специалист. Благодаря ему я многое
понял, но до главного - до преодоления страхов -  мы  с  ним  так  и  не
дошли. Наверное, у него большой опыт и он примерно представлял себе, что
выявлять мои проблемы можно безболезненно, а вот изживать их  не  стоит,
чтобы память, упаси  господи,  не  вернулась.  Елена  честно  призналась
Бегемоту в том, что мы  с  ней  близко  знакомы,  а  он  что  же?  Разве
попытался использовать это в работе со мной? Разве старался  подтолкнуть
мою память при помощи этого неожиданного знания? Разве посоветовал Елене
открыться мне и рассказать все, что она обо мне знает? Нет, нет и нет. И
это еще раз подтверждает, что подозрения мои  были  небезосновательными.
Психиатра мне подставили.
   Бедная моя Кошечка! Я ходил  по  Франкфурту,  надеясь,  что  знакомые
места разбудят мою память,  а  она  чувствовала  себя  стоящей  рядом  с
пороховой бочкой, на которой сидит обезьяна с гранатой,  то  есть  я.  В
любую секунду мог произойти взрыв, и что ей тогда делать? В  Москве  она
хотя бы может исчезнуть с глаз моих, а там, в Германии, мы жили в  одной
гостинице, и билеты у нас  были  на  один  рейс.  Неудивительно,  что  с
началом этой истории она снова стала курить, нервы постоянно на пределе.
Но я ее понимаю, у нее тоже, как и у крыс министерских,  слишком  многое
поставлено на карту - здоровье и жизнь единственного ребенка. Я даже  не
сержусь на нее. Я понимаю, что сам во всем виноват. Я  сам  сделал  так,
что это стало возможным. Я отгородился от жизни, ушел в свой  внутренний
мир, у меня нет друзей, которые все знают обо мне, потому  что  я  берег
мысли и эмоции для книг. Вот и  оказалось,  что,  когда  память  подвела
меня, вычеркнув из сознания огромный кусок жизни, некому было мне помочь
и рассказать, как я жил все это время. Я использовал Мусю как свои руки,
ноги, язык, глаза и уши, и теперь поп