Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
нуик могла бы играть и на лучшем
корте.
В теннисном павильоне еще не все сменили шорты на костюм, хотя время
близилось к шести.
Джоан Коллинз Стэнуик играла профессионально, но без той страсти, что
отличает чемпионов. Хорошо обученный, опытный игрок. Ее нелегко обмануть,
перехитрить, и в то же время она не вкладывала в игру душу. Не было в ней
радости и удовольствия, испытываемых начинающими. Она все умела и
откровенно скучала.
Джоан выиграла сет, подошла к сетке, обменялась рукопожатием с
соперницей и улыбнулась. Точно такая же улыбка появилась бы на ее лице и
при проигрыше. Обе подхватили со скамейки свитера и пошли к павильону.
Флетч развернулся к входной двери.
Она здоровалась со многими, тем же рукопожатием и улыбкой, что и у
сетки. Прошло какое-то время, прежде чем ее взгляд нашел Флетча.
Тот встал.
Она извинилась и тут же подошла к нему.
- О, Джон. Я думала, вы в Милуоки.
- В Монтане, - поправил ее Флетч.
- Да, конечно. В Монтане, - она села за столик.
- Я как раз собирался в аэропорт, когда позвонил мой шеф и попросил
задержаться еще на несколько дней. Появились новые клиенты.
- Почему вы не позвонили мне?
- Я был занят с клиентами, - Флетч отпил из бокала. - Кроме того, я
подумал, что мне лучше зайти во вторник.
- Почему во вторник?
- Потому что вы говорили, что по вторникам ваш муж приходит домой
довольно рано.
Несмотря на загар, она заметно покраснела.
- Понятно.
- Разве вы не говорили, что вторники ваш муж оставляет для вас?
- Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли, Джон?
- Пытаюсь.
Джоан Стэнуик, не отрывая от него глаз, рассмеялась:
- Ну...
- Извините, я не могу предложить вам "мартини".
- Вы задали гораздо больше вопросов, чем я могла бы ожидать от вас,
Джон. И, более того, вы внимательно выслушали все ответы. Должно быть, вы
мастер своего дела.
- А что я делаю?
- Продаете мебель, естественно. Вы сами говорили об этом.
- В действительности я специалист по кроватям.
- Не хотите ли оценить мою? - спросила Джоан.
Кровать стояла посреди просторной комнаты с окнами на бассейн. Джоан
называла ее "раздевалкой", но это была настоящая спальня с большим шкафом,
забитым теннисной амуницией, юбками, свитерами, вечерними туалетами и
обувью.
Джоан объяснила, как пройти к ней.
Когда Флетч пришел, она успела принять душ и завернуться в огромное
полотенце.
Любовные ласки нравились Джоан Коллинз Стэнуик несколько больше, чем
теннис. И здесь она была обучена и умела, но вновь без чемпионской
страсти. И игривой радости новичка.
- Это удивительно, Джон.
- Правда?
- Я имею в виду другое.
- Что именно?
- Твою фигуру.
- По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае, нравится.
- Но ты ничего не заметил?
- А что я должен был заметить?
- В душе в Техасе?
- Я уже давно не мылся в техасском душе.
- Фигура Алана.
- Фигура Алана? А при чем тут она?
- Она не отличается от твоей.
- То есть?
- Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина спины, руки, бедра,
ноги такие же, как у Алана.
- Твоего мужа?
- Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись с ним в душе в Техасе.
Форма черепа, все.
- Неужели?
- Вы абсолютно не похожи. Ты - блондин, он - брюнет. Но фигуры у вас,
как две капли воды.
Она перекатилась на локти, пристально глядя на рот Флетча.
- У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.
- Тебе нравится?
- Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.
- Нет.
- И у него тоже.
- Как интересно.
- Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.
- Ничуть.
- Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.
- Мне представляется, это интересно.
- Ты говоришь себе: "Эта дама увлеклась мной только потому, что у
меня такая же фигура, как у ее мужа". Я права?
- Да. Я оскорблен до глубины души.
- Я не хотела обижать тебя.
- Я сейчас расплачусь.
- Пожалуйста, не плачь.
- Я умираю от разбитого сердца.
- О, не умирай. Только не здесь.
- Почему?
- Потому что придется вывозить твое тело. А я никогда не смогу
выговорить твою фамилию. Меня это раздражает.
- Тебя раздражает пребывание в одной постели с мужчиной, фамилию
которого ты не можешь выговорить?
- Допустим, ты умрешь и тебя придется увезти. Что я скажу людям? Его
зовут Джон, давний друг нашей семьи, только не спрашивайте, как его
фамилия. Повтори ее мне, Джон.
- Заманауинкералески.
- О Боже, ну и фамилия. Заманауинк... повтори ее снова.
- Заманауинкералески.
- И с такой фамилией ты смог жениться?
- Да. Теперь по земле бегают трое маленьких Заманауинкералески.
- А как ее девичья фамилия? Твоей жены?
- Флетчер.
- Какая милая фамилия. Ну почему она стала Заманабанги...
- Заманауинкералески. Куда экстравагантнее, чем Флетчер.
- Настолько экстравагантно, что никто не может выговорить такую
фамилию. Она что, польская?
- Румынская.
- Не понимаю, в чем разница.
- Это знают только поляки и румыны.
- Так в чем же?
- Тебя интересует, чем отличаются поляки от румын? Они по-разному
любят женщин.
- О?
- Польский стиль мы уже попробовали. Теперь я покажу тебе румынский.
- Любовь по-польски мне понравилась.
- Но ты еще не знаешь, что такое любовь по-румынски.
- А почему мы начали не с нее?
- Я думал, ты еще не готова.
- Теперь я готова.
Часы показывали половину девятого. Через сорок восемь часов Флетчер
должен был убить ее мужа.
ГЛАВА 25
Среда. Утро. Главное для Флетчера - не попасться на глаза
полицейским. Каммингс наверняка приказал им задержать журналиста, появись
тот в городе. Похоже, начальник полиции боится расследования. Но он может
осложнить Флетчу жизнь. В его комнате найдены героин и марихуана. Он
ударил трех полицейских. Поэтому Флетч очень и очень осторожен.
В джинсах, без рубашки и босиком он начал поиски Гамми сразу же после
восхода солнца.
Без четверти девять Джули сказала ему, что видела Гамми в
микроавтобусе марки "фольксваген", припаркованном на Главной улице.
Флетч нашел расписанный цветами микроавтобус и притаился в ближайшем
подъезде.
Гамми появился без двадцати десять. Дожидаясь его, Флетч насчитал
пять патрульных машин, проследовавших по Главной улице.
Флетч подошел, когда Гамми уже открыл дверцу.
- Поедем ко мне, Гамми. Мне надо поговорить с тобой.
Прыщавое лицо Гамми перекосила гримаса.
- Поедем, Гамми. Нам надо поговорить. О Бобби.
- Бобби умерла, Гамми, - сказал Флетч, когда они вошли в комнату.
- О, - выдохнул Гамми.
Флетч ударил его кулаком в лицо. Голова Гамми от кинулась назад,
дернулись длинные волосы. Но он не упал. Его глаза наполнились слезами.
Похоже, раньше его никогда не били.
- Я сказал, Бобби умерла, Гамми, и одного "о" недостаточно. Ее убил
ты. И ты это знаешь.
Гамми шагнул к двери.
- У меня плохие новости, Гамми. Смерть Бобби означает расследование.
Толстяк Сэм согласился стать свидетелем обвинения.
- Ерунда.
- Он дал мне письменные показания и признал, что наркотики поступают
к нему от начальника полиции Грэхема Каммингса. В его показаниях есть все,
включая твою гавайскую рубашку. Он написал, что наркотики продаешь ты. А
он лишь хранит их у себя.
Подросток остановился, не дойдя до двери. Его глаза широко
раскрылись.
- Я никогда не торговал наркотиками. Я лишь приносил их.
- Обмен наркотиков на деньги шел через тебя.
В уголке рта Гамми виднелась кровь.
- Я никогда ничего не продавал.
- Толстяк Сэм утверждает совсем иное.
- Мерзавец.
- И он подписал показания своим настоящим именем, которое я уже успел
забыть.
- Чарльз Уитерспун.
- Как?
- Чарльз Уитерспун.
- Именно так он и расписался.
- Где его показания?
- У меня дома. Неужели ты думаешь, что я привезу их сюда. Он подписал
их, как Чарльз Уитерспун.
- Дерьмо.
- Я могу помочь тебе, Гамми, - Флетч снял футляр с пишущей машинки,
вложил в каретку три листа, проложенные копиркой. - Тебе нужна помощь.
Гамми стоял в темной комнате, засунув руки в карманы.
- Между прочим, Гамми, я - И. М. Флетчер из "Ньюс трибюн".
- Репортер?
- Да.
- Я узнал о тебе кое-что интересное. На прошлой неделе я видел тебя в
сером "ягуаре". Кажется, в прошлый четверг.
- Ты говорил кому-нибудь, что видел меня?
- Нет.
Гамми сел на пол. Прижался спиной к стене.
- Если я дам показания, то не попаду в тюрьму?
- Не попадешь, если станешь свидетелем обвинения.
- Что это значит?
- Ты должен дать показания и подписать их. Ты честно признаешься,
какова твоя роль в распространении наркотиков на побережье.
- Я приносил наркотики от начальника полиции Толстяку Сэму.
Флетч, скрестив ноги, уже сидел перед пишущей машинкой.
- Этого мало. Расскажи мне все. Я запишу твои слова. А ты под ними
распишешься.
- Зачем тебе мои показания?
- Я отдам их моему другу, который работает у окружного прокурора. Мы
вместе служили во флоте. Он знает, как с ними поступить.
- Меня убьют. Каммингс очень жесток.
- Я обеспечу тебе защиту полиции.
- Защиту полиции? Забавно.
- Я говорю не о местной полиции. Я согласен с тобой, Каммингс опасный
человек.
- Тогда какой же? Полиции штата?
- Возможно, придется привлечь Федеральное бюро по борьбе с
наркотиками. Или обратиться к самому окружному прокурору. Не знаю. Но о
тебе позаботятся. Я хочу, чтобы ты припер Каммингса к стенке.
- Хорошо, - Гамми заметно побледнел. - Наркотики поступали на
побережье через Каммингса.
- Все наркотики?
- Да. Все.
- Где он их брал?
- Точно не знаю. Но каждые несколько недель он ездит в Мексику и
обратно. Он говорит людям, что хочет купить там дом или поместье, где
собирается жить, выйдя на пенсию. С собой он привозит наркотики.
Таможенники ни о чем не спрашивают начальника полиции.
- Откуда таможенникам известно, что он - начальник полиции?
- Неужели ты не видел его машину? Собственную машину. На номерных
табличках написано: начальник полиции. На крыше установлен маячок. В
приборную доску вмонтировано полицейское радио. У него там даже
специальная подставка для "винчестера".
- Я видел ее. На этой машине он проезжает через границу?
- Да.
- Он едет в форме?
- Не знаю. Я никогда не ездил с ним. С такой машиной ему не нужна
форма.
- В Мексику он ездит с женой?
- Да. И с дочерью.
- Откуда тебе это известно?
- Я видел, как они уезжали. Тогда я уже знал, куда они едут.
- Хорошо, Гамми. А теперь скажи мне, как ты получаешь наркотики от
Каммингса?
- Каждую неделю или десять дней они арестовывают меня и привозят в
полицейский участок для допроса.
- Кто тебя забирает?
- Местные фараоны. Двое, если я на улице один. Если я на пляже, их
приходит больше. Как в воскресенье. Все одеты, как на разгон демонстрации.
Они опасаются, что кто-нибудь может прыгнуть на них. Как ты воскресной
ночью. Кстати, Флетч, зачем ты это сделал?
- Я хотел, чтобы они забрали и меня. Я хотел попасть в полицейский
участок вместе с тобой и самому увидеть, что там происходит.
- Они, должно быть, проломили тебе голову. Словно раздался выстрел.
- Мне тоже так показалось. Каммингс всегда приходит с полицейскими,
которые арестовывают тебя?
- Нет. Но они всегда говорят, что шеф хочет меня допросить. Они
глупы, как пробки.
- Что происходит в полицейском участке.
- Меня отводят в кабинет шефа. Затем приходит он и запирает дверь. Он
притворяется, будто допрашивает меня. Я даю ему деньги, он мне -
наркотики. Все очень просто. Иногда меня держат в камере всю ночь.
Получается правдоподобнее.
- Как Каммингс узнает, что тебя пора арестовывать... что ты принес
ему деньги.
- Я ставлю микроавтобус в определенном месте, чтобы он увидел его из
окна кабинета.
- Сколько денег ты приносишь ему каждый раз? В среднем.
- Примерно двадцать тысяч долларов.
- Каждые две или три недели?
- Каждые десять дней или около этого.
- Как ты несешь деньги?
- Ты же говорил, что Толстяк Сэм уже все рассказал.
- Я хочу услышать об этом от тебя.
- В денежном поясе. Под гавайской рубашкой.
- И точно так же ты доставляешь наркотики Толстяку Сэму?
- Да. Я приношу их в том же поясе.
- Как ты передаешь их Толстяку Сэму?
- Ему я ничего не передаю. Я просто отхожу в дальний угол лачуги и
бросаю пояс на пол. Потом Толстяк Сэм подбирает его. А сам встаю в очередь
и притворяюсь, что покупаю очередную порцию.
- Это я видел. С поясом ты обвел меня вокруг пальца. И что ты с этого
имеешь?
- Бесплатные наркотики. - Сколько хочу.
- Но не деньги?
- Нет. Никогда.
- Как ты платишь налог за микроавтобус?
- Он принадлежит Толстяку Сэму. Разве ты этого не знаешь? Он не
сказал тебе?
- Нет. Я никогда не видел его за рулем.
- Он не уходит с пляжа.
- А почему?
- Боится, что кто-нибудь попытается ограбить его. Все уверены, что он
набит деньгами или наркотиками. На самом деле у него ничего нет. И то и
другое ношу я.
- Как он отдает тебе деньги?
- В денежном поясе. Я вроде бы покупаю у него наркотики через каждые
несколько дней. Когда я вижу лежащий на полу денежный пояс, я сажусь рядом
и надеваю его под гавайскую рубашку.
- Хорошо, Гамми. Из тебя выйдет отличный рассказчик.
- Наверное.
- Когда Каммингс забирает деньги и дает тебе наркотики, в кабинете
кроме вас двоих никого нет?
- Нет. И дверь заперта.
- И ни один полицейский или кто-то еще не помогали тебе передавать
деньги или наркотики?
- Никогда.
- Как ты думаешь, кому-нибудь из сотрудников полиции известно, что
наркотики попадают на побережье через их начальника?
- Они же тупицы. Никто ничего не знает. Даже не подозревает.
- Разве им не кажется странным, что каждые неделю или десять дней он
допрашивает тебя и только тебя?
- Мой отец - директор школ округа. Поэтому, думают они, Каммингс так
возится со мной. Возможно, они считают меня доносчиком, полагая, что я
шпионю для Каммингса.
- Как долго все это продолжается?
- Сколько лет?
- Да. Сколько лет?
- Примерно четыре года.
- А сколько лет тебе, Гамми?
- Семнадцать.
- Значит, вначале ты не мог использовать микроавтобус, чтобы привлечь
внимание Каммингса. Как ты вы ходил из положения?
- С помощью велосипеда. Я ставил его на стоянке. Каммингс видел его
через окно. На моем велосипеде было лиловое сиденье и большое зеркало
заднего обзора.
- Как ты стал передаточным звеном?
- Я пристрастился к наркотикам в школе. Тогда наркотики носил
старшеклассник по имени Джефф. Он застрелился. Я узнал, что он носил
наркотики, только после его смерти.
- Тебя подключил Толстяк Сэм?
- Нет. Через день после смерти Джеффа я почувствовал себя плохо.
Организм требовал очередной дозы. Только тогда, собственно, до меня дошло,
что я стал наркоманом. Но Джефф застрелился, и поступление наркотиков
прекратилось. А потом двое полицейских задержали меня на велосипедной
стоянке у школы и отвезли в участок. Я насмерть перепугался. Меня провели
к Каммингсу, он запер дверь кабинета, и состоялся наш первый разговор. Мы
обо всем договорились.
- То есть к распространению наркотиков тебя привлек начальник
полиции?
- Да.
- А впервые ты получил наркотики у Толстяка Сэма?
- Нет. У Джеффа. Прямо в школе. Бесплатно. У него был излишек. Он дал
их мне. Так как я был сыном директора, они решили, что, затянув меня,
обеспечат себе дополнительное прикрытие. Во всяком случае, в школе.
Несколько месяцев спустя Джефф отказал мне и послал к Толстяку Сэму. Он
сказал, что я требую слишком многого. Некоторое время, пока Джефф не
застрелился, мне приходилось платить за наркотики.
- Где ты брал деньги?
- Я трижды грабил родителей.
- Собственный дом?
- Да. Я боялся влезть к кому-то еще. Я же был ребенком. Особенно я
жалел, что пришлось украсть цветной телевизор.
- Родители не подозревали тебя?
- Нет. Они просто сообщали о краже Каммингсу. И, получив страховку,
покупали новые вещи.
- Родители знают, что ты наркоман?
- Да. Наверное, знают.
- Они никогда не говорили с тобой об этом?
- Нет. Отец не хочет поднимать шума. В конце концов, он - директор
школ округа.
- Хорошо, Гамми, ты подожди, а я напечатаю все, что ты сказал.
Показания Гамми заняли почти целый лист. Он подписал все три
экземпляра: Льюис Монтгомери. У него был почерк девятилетнего. Флетч
заверил каждую подпись.
- Бобби действительно умерла?
- Да, - ответил Флетч.
- Приняла слишком большую дозу?
- Да.
- Мне очень жаль.
- Мне тоже.
- Пора все это прекратить. Правда?
- Да.
- Я часто думал, как это произойдет. Джефф вон застрелился.
- Я знаю.
- Я чувствую себя виноватым в смерти Бобби.
- Я понимаю.
Флетч отделил третий экземпляр, сложил вчетверо и засунул в задний
карман. Затем закрыл футляром пишущую машинку.
- Что будет со мной? - спросил Гамми.
- Завтра, в одиннадцать утра, ты должен подойти к пивному ларьку. Там
тебя будет ждать Толстяк Сэм. Вас встретят. Возможно, они будут в
штатском. А до одиннадцати часов прошу тебя не высовываться.
- Хорошо. А что дальше? Куда меня отвезут?
- Скорее всего, в больницу, и оставят там под вымышленным именем.
- Я вылечусь, а?
- Ты этого хочешь, не так ли?
- Да. Думаю, что да.
Флетч никак не мог понять, почему Гамми не уходит. Подросток так и
сидел, спиной к стене, лицом к окну.
В конце концов до Флетча дошло, что Гамми плачет.
Флетч вошел в лачугу с пишущей машинкой в руках. Толстяк Сэм лежал на
спине на расстеленном прямо на песке спальнике и читал книгу Маркуса "Эрос
и цивилизация". Спальник вонял. Воняло и от Толстяка Сэма.
- Привет, Вэтсьяайна.
В углу возвышалась груда пустых консервных банок. Они тоже воняли.
Флетч протянул Вэтсьяайне показания Гамми.
- И. М. Флетчер из "Ньюс трибюн".
Толстяк Сэм положил книгу на песок.
Пока он читал показания Гамми, Флетч уселся поудобнее и сиял футляр с
пишущей машинки. Вновь он проложил копиркой три листа бумаги и вставил их
в каретку.
Показания Гамми Толстяк Сэм перечел дважды.
Затем от сел.
- И что теперь?
- Твоя очередь.
- Ты даже правильно написал мои имя и фамилию. Чарльз Уитерспун. Я уж
и не помню, когда слышал их в последний раз.
- Наверное, Гамми узнал твою фамилию из регистрационного талона на
микроавтобус.
- О, да, - Вэтсьяайна оглядел залитый солнцем пляж. - Ты ждешь моих
показаний?
- Я хочу добраться до Каммингса.
- Я тебя не виню. Весьма неприятный тип.
- Или ты повесишь его, или будешь висеть вместе с ним.
- О, я его повешу. С удовольствием.
Толстяк Сэм потянулся за книгой Джонатана Эйсена "Век скал". Между
страницами лежал сложенный лист бумаги. Толстяк Сэм сдул с него песок и
протянул Флетчу. Тот прочел: