тавитель  власти  должен  пожелать  им   мира  и
благословения Аллаха. Вы встретили нас, турецкую экспедицию, положив руку на
пистолет. - Иргаш повернулся к Кашкарбаю. - Господин доктор Шакуров, попрошу
вас   незамедлительно  связаться  с  канцелярией   президента  Султанбекова.
Сообщите, что  некий  наглец в  погонах  встал  против дружбы  Казахстана  и
Турции...
     Арсланбай уже  готов был забить отбой,  но  обстоятельства  изменились.
Если этот  тип и  в самом деле имеет связь с Астаной, его, Арсланбая,  песня
спета. А значит, обстоятельства  требовали довершить начатое дело и положить
конец тем, кто встал на его дороге.
     - Вы  делаете  ошибку, -  собрав всю выдержку  в  кулак,  сказал  майор
Иргашу. - Я вынужден буду прибегнуть к силе и разоружить ваш отряд.
     - Кара, - позвал Иргаш, отворачиваясь от майора. - Раздень мента. Сними
с  него  форму.  Аллах  не любит,  когда  перед ним  предстают  взяточники в
погонах.
     Майор  понял,  что судьба  его  решена. Он, все еще  не  теряя  надежды
выкрутиться,  рухнул  на  колени,  заломил  руки  над  головой  и  заголосил
по-бабьи:
     -  Ой, баяй! Признаюсь, виноват! Я не должен был это делать с вами. Моя
вина!
     - Вставай и раздевайся! - Кара подошел к майору и пнул его в плечо. Тот
повалился на бок.
     - Не вина, - сказал Иргаш, - а роковая ошибка. Ты собирался схватить за
веревку, которой завязан мешок с деньгами, а ухватил за хвост тигра.
     - Раис, пощадите!
     Майор  уже стоял  раздетый до подштанников и жался от  холодного ветра,
дувшего с гор Кара-Тау.
     - Курбака! - сказал Кара, взглянув на майора и хихикнул: - Лягуха!
     - Косояк! - высказался моджахед Сагит. - Тушканчик!
     Остальные  просто  засмеялись.   Майор  еще  больше  сжался   и  быстро
затараторил:
     - Я сказал честно. Впереди мои люди. Вы не проедете. Отпустите меня - и
разойдемся с миром.
     - Как зовут командира, которого ты оставил там за себя? - спросил Иргаш
майора.
     - Таспулат, - уныло сообщил Арсланбай.
     Кара  поднял  руку,  сделал над  головой  несколько  взмахов  майорской
фуражкой.
     - Эй, Таспулат! Все сюда! Эти типы уже нам сдались!
     Таспулат потоптался на месте.  Что-то смущало  его, но разобраться, что
именно, он не мог.
     - Машины гнать?
     - Давай, давай! Люди, машины, все сюда!
     Минуту  спустя за тутовой рощей загудели двигатели машин, и из-за бугра
на дорогу выкатились три грузовика.
     Майор  неожиданно  выкрутился из-под руки  Сагита,  стерегшего  его,  с
удивительной  легкостью  для  брюхатого   человека   пригнулся,   юркнул   в
придорожный куст и заорал визгливым голосом:
     - Бейте их, ребята! Приказываю, бейте!
     И  сразу все  изменилось. Тутовая роща засверкала  вспышками выстрелов.
Андрей плашмя  плюхнулся на грязную  землю,  плотнее прижался  к ней и  стал
считать точки,  откуда вели огонь. Он отметил,  что стрелков по меньшей мере
было тринадцать. Чертова дюжина. Совсем неплохо.
     К Андрею подполз Иргаш.
     Впервые, смиряя командирскую гордость, спросил совета:
     - Что будем делать, урус?
     - Надо идти в атаку, - сказал Андрей.  - Они к этому не готовы.  А если
вести перестрелку, то это может затянуться до утра.
     -  Зачем атака?  - возразил Иргаш. Весь его опыт моджахеда заключался в
организации засад и нападений из-за угла.
     Андрей не ответил. Он приметил точку, в которой уже два раза вспыхивало
оранжевое пламя  автоматных очередей.  Аккуратно прицелился и выстрелил. Тут
же  со стороны раздался истошный крик.  Темная фигура человека поднялась над
зарослями и с тупым грохотом рухнула на землю.
     Пользуясь   моментом,  Андрей  подхватил  автомат,  вскочил,  зигзагами
пробежал шагов семь-восемь и тут же залег.  Рядом послышалось чье-то тяжелое
дыхание. Оказалось, это сюда перебежал и лег рядом Иргаш.
     - Молодец, урус! - похвалил он Андрея и полоснул очередью по кустам.
     Заросли тут же  ожили и  оттуда повели беспорядочный огонь. Пули пороли
воздух над головами Андрея и Иргаша и тупо шмякались в мокрую глину.
     Лежа на  спине,  Иргаш вынул  из кармана  мобильный  телефон.  Прошелся
пальцами по клавишам. Приложил трубку к уху.
     - Во имя Аллаха милостивого и  милосердного.  Мир вам, великий хан... -
Андрей понял - Иргаш вышел на  Шерали-хана.  - У нас неприятности. Обещанный
эскорт, скорее всего, считает ваши деньги, и ему не до наших трудностей.
     Из трубки ответили столь громко, что Андрей сразу узнал голос хана:
     - Держитесь, Иргаш. Вверяю вас Аллаху, у которого не пропадает отданное
ему  на  хранение.  Звоню министру,  под которым ходит  этот  сын  лягушки и
черепахи, оставивший вас без помощи. Сейчас она будет.
     И в самом деле сила Аллаха безмерна. Ждать подмоги долго не пришлось.
     С  юга стал  быстро  приближаться вертолет.  Вскоре  с  высоты  громкий
микрофон грозно проорал по-казахски:
     - Всем лечь! Иначе открою огонь!
     Для большей убедительности сверху дробью сыпанула пулеметная очередь.
     Иргаш зло сплюнул  и распластался на земле, подсунув под живот автомат,
и обеими руками прикрыл голову.
     Вертолет приземлился метрах  в двадцати от верхней точки  перевала.  На
поле выскочили  человек  десять  автоматчиков  и  неторопливым шагом,  цепью
двинулись  к  скопищу машин. Для  острастки  они по  команде разом влупили в
небеса дробную очередь. Малиновые искры трасс пронеслись над головами людей.
     На правом фланге цепи, держа в руке пистолет, шел высокий офицер.
     Увидев  его,  майор  Арсланбай,  лежавший  в  грязи  у  заднего  колеса
трейлера,  резво вскочил и, шлепая босыми  ногами по  земле,  сверкая белыми
кальсонами с рыжими пятнами глины на ягодицах, побежал навстречу начальнику.
     Андрей, сидя  в кабине тягача, опустил  голову. Надо же было влипнуть в
историю так  бездарно!  Хуже и  не  придумаешь.  Будь  у него  пистолет  или
автомат, он  бы пошел на  прорыв,  благо  в такой  суматохе  легко  уйти  за
ближайшую  гору. Но оружия  не  было, а вокруг шла  такая  стрельба, что его
подсекут, едва он выползет из кабины.
     Высокий  офицер, судя по  знакам отличия, в  чине полковника,  издалека
увидел Иргаша, подошел к нему, приложил руку к груди и поклонился.
     - Простите, уважаемый господин Садилкар-оглу, я даже не знаю, как быть,
если человек с  фамилией  льва на деле  оказывается вислоухим ишаком и готов
укусить руку творящих добро.
     Полковник,  держа  пистолет  плашмя  -  хватка,  вошедшая   в  моду  из
американских боевиков и  пригодная только  для  стрельбы в упор, -  направил
ствол  в  объемистое  пузо   Арсланбая.   Выстрел   прозвучал   тише   звука
выскакивающей из бутылки шампанского пробки. Майор ухватился за живот обеими
руками  и шлепнулся задницей в грязь.  Белая ткань кальсон начала наливаться
кровью.
     -  Собачий  сын! - выругался полковник. - Предатель!  Вместо того чтобы
бороться с бандитами, он сам возглавил банду.
     - Вы вели себя мужественно, полковник, - сказал Иргаш. - Мы ехали своей
дорогой, и вдруг нападение. Если бы не ваше мужественное  вмешательство, они
могли с нами расправиться. Если нужно, мы оставим свидетелей, которые видели
вашу решительность и храбрость.
     - Благодарю вас, Садилкар-оглу. Мы эту проблему решим сами.
     Иргаш изобразил чрезвычайную озабоченность.
     - Меня волнует то,  как будет оформлено происшествие? Наше пребывание в
стране  и  работа  не  должны  омрачать  скандалом  отношения  двух  великих
азиатских держав - Казахстана и Турции.
     Полковник склонил голову:
     -  Я  это прекрасно понимаю, уважаемый Садилкар-оглу. Вас этот инцидент
не  заденет.  В докладе  министру  будет  сообщено, что на нашей  территории
действовала банда киргизов - алты-арыков. Они решили разграбить автокараван.
Майор Арсланбай проявил похвальную решительность. Он устроил засаду и принял
бой с алты-арыками. Майор и его люди героически погибли. Банда была добита с
моей помощью.
     Прощаясь,  полковник подобострастно  взял двумя руками  ладонь Иргаша и
стал  ее  трясти, по всей видимости  сожалея,  что не может  припасть  к ней
губами. И лепетал:
     -  Да  здравствует  дружба  между  великой  Турцией  и Казахстаном!  Мы
благодарны турецкому народу...
     За  что казахский  народ благодарен  турецкому,  Андрей так и не узнал,
потому что Иргаш  прервал  словоизвержение бравого полковника.  Он  вынул из
кармана десятидолларовую бумажку и протянул полковнику:
     - Возьмите на память, уважаемый.
     Бумажка мелькнула в пальцах офицера в момент, когда он подбросил руку к
козырьку фуражки. Где-то по пути к голове доллары исчезли.
     Колонна тронулась.
     - Не гусар, - сказал Андрей и презрительно сплюнул.
     - Кого имеешь в виду? - поинтересовался Иргаш.
     - Полковника.
     - Объясни.
     - Есть  анекдот, эфенди.  Царский  офицер  провел ночь в бардаке. Утром
стал  уходить. Проститутка говорит ему: "А деньги?" Гусар  посмотрел на нее,
подкрутил ус и ответил: "Мадам, гусары денег не берут".
     Иргаш посмеялся, потом сказал:
     - Я уверен, что эта сволочь воспринимает Ширали-хана как толстую  пачку
долларов. Поганые безбожники. Но  придет время,  и они  поймут, с  кем имели
дело. Поставим Ферганский  халифат от границ России до Афганистана  и  сразу
отобьем  у всех  степняков желание  лебезить  перед  Турцией. Власть возьмут
исламисты Узбекистана.
     - Чем вызван ваш гнев, Иргаш?
     -  Тем,  что этой сволочи  хорошо проплачено  за наш  беспрепятственный
проезд. А он, надутый чирей на грязной заднице,  изображает, будто  дорогу в
горы нам открыли его милость и личная справедливость.
     - Не разжигайте  свой  гнев  напрасно, Иргаш, особенно  если  его пламя
нечем залить. Так можно опалить только собственную душу.
     Иргаш захохотал:
     - Мастер, вы  воистину ширинзабан  - сладкоречивец. Какой перс вас учил
красивому слогу?
     Андрей взял Иргаша за локоть.
     - У вас хороший телефон, верно?
     - "Сименс", - сказал Иргаш не без доли хвастовства. - Удобная штука.
     - И вы возьмете его с собой в экспедицию?
     - Конечно. Буду докладывать хану о ходе работ.
     -  Не  могу вам  диктовать  как  поступать и  что  делать,  но  все  же
посоветуйтесь с хозяином.  Дело  в  том,  что при  желании спецслужбы  очень
просто могут устанавливать место, откуда ведутся переговоры по мобильнику.
     Иргаш посмотрел на Андрея, потом на телефон, который держал в руке.
     - Это правда? Спасибо за предупреждение. Надо быть осторожным.

     Двигаться колонна должна  была по заранее составленному графику. Подъем
и  холодный завтрак  в пять часов. Затем  безостановочное движение в течение
семи часов.  В  полдень  остановка  для совершения  намаза и  обед.  На  это
отводилось  три часа. С пятнадцати, когда  спадала  жара, движение еще  пять
часов. Таким образом  в пути предполагалось  проводить половину  суток.  При
движении по нормальной дороге караван мог добраться до места за два  дня. Но
переход через хребет Кара-Тау - не высокий, но труднопроходимый для техники,
затем  переход  через  пески  пустыни  Муюн-Кум  и путь  по  просторам степи
Бетпак-Дала - все это растянулось у них ровно на десять дней.
     Отношения  между боевиками в  отряде не были безоблачными. Многие имели
какие-то  непонятные  счеты  к  своим  соратникам,  часто  ссорились, иногда
демонстративно хватались за ножи, и только строгость и беспощадность Иргаша,
которые  чувствовались  в каждом его движении и  слове, не давали конфликтам
разрастись.
     Было  в отряде несколько  человек,  которые с подозрением  относились к
русскому. Все время  за  ним  приглядывал Кашкарбай.  Хотя  он  и не говорил
ничего обидного, было  видно -  мастер ему не  по душе. Яснее всех выказывал
свою ненависть  к Андрею черный как кусок угля  пуштун  Хабибулла. Все звали
его  Кангозак  -  жук,  и  он действительно походил  на насекомое  не только
цветом, но также своей суетливостью, юркостью  и неприятным  запахом лесного
клопа, который исходил от его одежды и тела.
     Кангозак старался использовать любую возможность, чтобы задеть или хоть
как-то унизить русского, заставить его бояться.
     По местам все расставил случай.
     На привале  отряд,  как это делалось  всегда,  разбился  на две  боевые
группы, чтобы в случае опасности быть готовыми к вооруженному сопротивлению,
а повара занялись приготовлением пищи.
     Андрей  со  справочником Калинина по буровым работам сидел  в  стороне,
прислонившись к колесу трейлера и рассчитывал по  формуле примерную скорость
проходки скважины.
     Внезапно на книгу упала тень.
     Андрей поднял голову и увидел Кангозака, который стоял над ним, ноги на
ширине плеч.
     Громко, чтобы слышали все, Кангозак недовольным голосом сказал:
     - Тебя, урус, пора убить. Вместо того чтобы молиться и читать Коран, ты
все время таскаешь с собой безбожные книги и при первой возможности пялишь в
них глаза. Я тебя от этого отучу.
     И  Кангозак  правой  ногой  пнул справочник, выбил его из рук Андрея  и
расхохотался ржавым трескучим смехом.
     Андрей, будто подброшенный пружиной,  вскочил и  нанес сразу два удара.
Первый  -  ногой  в  промежность Кангозака,  прикрытую  широкими  штанами  -
патлунами  -  дешевого кандагарского  пошива,  прицелившись точно  в висящую
мотню, где тот размещал свое мужское достояние.
     Кулак одновременно  врезался в  скулу чуть ниже  правого глаза.  Удар в
челюсть,  куда  первоначально   целил  Андрей,  не  прошел:  вскакивая,   он
поскользнулся.
     Два  сильных удара выбили почву  из-под  Кангозака. Неуклюже размахивая
руками, он с глухим стуком рухнул на землю.
     Андрей, не глядя на него,  поднял справочник, отряхнул обложку от пыли,
положил книгу на колесо машины и только потом обернулся к противнику.
     Кангозак уже  вскочил  с  земли. Правда, сделал  он это  без  легкости.
Видимо, оба удара сильно  тряхонули его естество  и выбили часть бойцовского
запала.  Но  сдаваться он не собирался. Рука  с  кривыми мосластыми пальцами
легла на костяную рукоятку афганского ножа - карда.
     - Теперь  я тебя убью,  - прошипел  Кангозак.  -  И  Аллах  зачтет  мне
уничтожение неверного за доброе дело.
     Держа в правой ладони слегка согнутой руки оружие, он наклонился вперед
и принял боевую стойку.
     В это время появившийся рядом с ним Иргаш сокрушительным рубящим ударом
ребра ладони по стыку  затылка и шеи отправил Кангозака  в нокаут. Когда тот
рухнул  лицом в пыль, Иргаш ногой перевернул его на  спину, носком отшвырнул
нож в сторону и поставил сапог на грудь поверженного Жука.
     Все, кто сидел у костров, внимательно наблюдали за происходившим.
     Иргаш, привлекая к себе внимание, поднял руку. Когда  все замолчали, он
заговорил:
     - Слушайте, люди,  и  запоминайте. Во  всей  своей  вере  и старании мы
никогда не  совершим порученного нам  дела, если его не сделает  человек, на
которого  напал  глупый Жук.  Этот человек,  -  Иргаш  указал  на Андрея,  -
мухтарам  остад  бармакари - уважаемый  мастер  бурения  Андрей.  Я  клянусь
Аллахом, что  только в руках этого человека находится чаша райского напитка,
который  доставит счастье  каждому  из  нас.  Действия Кангозака заслуживают
самого сурового наказания. Но на  первый раз я считаю,  он уже получил урок.
Еще раз повторится такое, я противопоставлю смерть ослушника  жизни мастера.
Это  касается  всех  и  каждого.  С этой  минуты каждый  будет обращаться  к
русскому только со словами "уважаемый мастер бурения". Понятно?
     Иргаш пнул Кангозака под ребра, заставив его подняться на ноги.
     -  А ты, пес, скалящий зубы на  человека, в  чьих руках наша надежда на
благословение Аллаха, сейчас при всех произнесешь просьбу о прощении.
     Кангозак, пряча злые глаза,  опустил голову, сложил  молитвенно  руки и
громко сказал:
     - Прошу прощения у Аллаха великого, помимо  которого нет иного бога. Он
- живой, вечносущий, и я приношу ему свое покаяние...
     Андрей знал, что  эта магическая  просьба имела столь великую силу, что
после ее произнесения прощаются даже те, кто в трусости покинул поле боя, на
котором боролись с неверными.
     Происшедшее и ритуал извинения произвел впечатление  на всех, но Андрей
понимал, что друзей у него от этого не прибавилось.
     Позже Кангозака  отвел  в сторону Кашкарбай, грубо  притянул к  себе за
лацканы куртки.
     - Ты об  этом  русском  забудь  навсегда. Он  мой. Как сделает дело,  я
превращу его  в  жертвенного  барана  и  зарежу перед престолом  Аллаха.  Но
запомни,  не ты это сделаешь, а  я. Не отступишься - убью тебя. Отступишься,
не оставлю своими заботами...
     Вечерами,  несмотря  на дневную  усталость,  моджахеды  разбивались  на
кучки, пили чай и  вели неторопливые разговоры. Как заметил Андрей,  у бесед
было  всего две  темы. Первая -  об  участии в боях с неверными, вторая -  о
провидении Аллаха в делах земных.
     Судя по  разговорам, все  моджахеды побывали  в  самых  разных  боях и,
рассказывая о  них,  безудержно хвалились подвигами,  совершенными во  славу
Аллаха.
     Сперва рассказчики при приближении Андрея умолкали,  но после того, как
получили указание  Иргаша  именовать  его  "уважаемым мастером",  стесняться
перестали.
     У всех моджахедов имелись клички. По их происхождению Андрей  определял
национальность боевиков. Так он выделил  из  общей массы  четырех  чеченцев.
Одноглазый  всегда  злой детина  Исмет,  считавшийся старшим  группы,  носил
кличку  Алхазур  - птица,  трое  других именовались  Дика  - Хороший, Кура -
Ястреб и Борз - Волк. Последнему кличку изменил Иргаш, назвав  его афганским
словом Окаб - Орел. Иргаш не хотел обижать чеченца, отбирая у него имя, но и
не  хотел, чтобы в  стае оказалось два волка, поскольку  сам  он имел кличку
Горг - Волк, полученную еще в Афганистане.
     Было в отряде несколько иорданцев, двое пуштунов, узбеки  из Ферганской
долины, уроженцы Маргилана, Андижана, Намангана, Коканда. Как ни странно, но
воины  ислама  разговаривали  между собой в  большинстве  случаев на русском
языке,  часто  на  ломаном,  трудно  узнаваемом,  но  тем  не  менее неплохо
служившим общению и взаимопониманию.
     В помощники Андрей выбрал  чеченцев  Дику и Куру.  Оба  они  воевали  в
Чечне,  потом   сумели  заблаговременно  перебраться  в  Азию,  побывали   в
Афганистане и оказались в одном из тайных  отрядов  Джумы Намангани. Главным
их достоинством  Андрей считал не боевое прошлое, а  то,  что  в прошлом они
сталкивались с буровыми работами. Кроме того он взял в команду буровиков еще
двух моджахедов, показавшихся  ему наиболее  смышлеными. Старшим рабочим  он
назначил   Дику,   тихого   богобоязненного   боевика,   который   отличался
молчаливостью  и  старательностью. Он более рьяно, чем его коллеги, совершал
намазы,  яростно отбивал  поклоны.  Должно  быть,  стараясь  достучаться  до
Аллаха,  он так бил головой о намазжай  - молитвенный коврик, что отходил от
молитвы с красными пятнами на лбу.
     Слушая Андрея,  Дика  покорно складывал руки на животе, наклонял голову
и, получая приказания, смиренно раз за разом повторял: "Да, остад. Все будет
сделано".
     На каждой плановой остановке Андрей сразу собирал боевиков,  отобранных
на  роль буровых  рабочих,  и заставлял их  возиться  со штангами, добиваясь
автоматизма в  действиях с шарнирными  и короночными  ключами. Разбившись на
пары,  боевики   скручивали  и   раскручивали  свечи,   свертывали  и  снова
навертывали коронки на колонковые трубы.
     Для  того  чтобы  дать рабочим нормальные трудовые навыки,  времени  не
было, и приходилось их натаскивать, гоняя до второго пота.

     Степной  колодец  Алтын  Кудук  с мутноватой и  солоноватой  водой,  от
которой  людей с непривычки проносило, лежал на главной  дороге, связывавшей
обжитые районы области с Ульген-Саем. Впрочем, говорить  так можно  только с
большой  осторожностью.   Главной  дороги  в