за информацию.
Придется делать.
     Сложившиеся  за долгие  годы и вошедшие  в  кровь  Аркатова  понятия  о
секретности ломались и летели к чертовой матери. Президент давал человеку со
стороны  право  знакомиться  с  документами высшей  степени засекреченности.
Однако то, что о  тайне Ульген-Сая знали те, кому об этом не следовало знать
вообще, аргументом для рассекречивания закрытого объекта не являлось.
     Аркатов вспомнил,  как к великому министру атомной промышленности  СССР
Ефиму Павловичу  Славскому,  правившему  должность  двадцать  шесть  лет,  с
просьбой опубликовать  очерк  об  Атомграде  -  Арзамасе-16 обратился видный
советский журналист. Свою просьбу он обосновал  тем, что в зарубежной печати
сведения  об этом  научном  центре уже  публиковались  несколько раз. "Пусть
публикуют, - ответил министр. - А мы им этого подтверждать не будем". Логика
дикая,   но   кто  сказал,  что  у   начальства,  которое   привыкло  блюсти
государственные секреты, она должна быть иной?
     Повесив трубку, министр нажал на клавишу внутреннего переговорника.
     -   Филиндаш?   Здравствуйте.  Приготовьте,  пожалуйста,  документы  по
Ульген-Саю. К  вам сейчас  зайдет гражданин Назаров.  Сделайте так, чтобы он
ознакомился с тем, что покажется ему интересным.
     "Филиндаш,  ну и  пароль", - подумал Андрей,  все больше  проникавшийся
пониманием хитростей спецслужб.
     От министра Андрей прошел в комнату, где его уже ждал сотрудник с двумя
папками  документов.  Это был  строгий  с  виду  мужчина  лет  пятидесяти  с
профессорской  бородкой  клинышком, в белой  рубашке при галстуке и в черных
нарукавниках.
     - Вы Назаров? - спросил он.
     - Да. Назаров Андрей Иванович.
     -  Очень приятно. Я  Филиндаш.  Лев  Константинович. Теперь,  извините,
будьте добры, покажите мне ваши документы. Паспорт и допуск.
     Выходило,  что  "Филиндаш"  не  пароль,  а   живой  человек,  ко  всему
достаточно въедливый.
     Андрей  вынул из  кармана  паспорт  с  узбекским  гербом  на обложке  и
протянул Филиндашу.
     Тот взял документ, открыл его и немедленно возвратил Андрею.
     -  Возьмите.  С этим документом я не могу позволить  вам  знакомиться с
нашими материалами.
     Через минуту оба были в кабинете министра.
     -  Поймите, Алексей Адамович, - объяснял  свою позицию  Филиндаш, -  вы
можете говорить что угодно, но в вопросах соблюдения режимности я отвечаю не
перед  вами,   а  перед  законом.  Государственный  порядок  требует,  чтобы
господину Назарову был оформлен допуск первой формы для получения материалов
по проекту "Портфель".
     -  Лев  Константинович,  ты  же умный  человек. Сколько  времени займет
оформление допуска на Назарова? Месяц, два?
     -  Может быть и полгода. Откуда я знаю. Ваш Назаров полжизни болтался в
Средней Азии. У него паспорт гражданина Узбекистана.
     - Но ты же понимаешь: время не  терпит. Больше того,  третья  сторона в
курсе проекта "Портфель",  и сидеть на  секретных бумагах, когда под угрозой
образец самого изделия - это бюрократическая глупость. Если не преступление.
     -  Согласен,  глупость. Возможно и преступление.  Но  не я  создал  эту
ситуацию.  Меня  поставили  охранять  секретность  проектов   и  материалов,
имеющихся  в министерстве.  За это я отвечаю головой. А  за  то, что  кто-то
где-то в степях Казахстана не так упаковал изделие, с меня никто не спросит.
     - Хорошо, Лев Константинович. Мне ты можешь принести эти бумаги?
     - Да, Алексей Адамович, принесу и оставлю. Вот карточка-заместитель. Вы
распишитесь как положено. Но, предупреждаю, в присутствии господина Назарова
комментарии  к  проекту делать  не буду.  Больше того,  обязан по инструкции
доложить в службу безопасности о  нарушении режима работы с особо секретными
документами.
     - Погоди, Лев Константинович. Вы оба присядьте. Попробуем решить вопрос
иначе.
     Министр   потянулся   к  телефону.   Настукал   номер.  Нажал   клавишу
"конференция", чтобы разговор слышали все.
     -   Помощник  директора  Федеральной   службы  безопасности   полковник
Коноплев, - прозвучал в кабинете громкий бодрый голос.
     - Степан Федорович, это Аркатов. Мне нужен директор.
     Голос порученца был переполнен вежливостью.
     -  Здравия  желаю, Алексей  Адамович.  Генерал  Барышев  занят. У  него
заместитель. Как только он освободится, я вас соединю.
     - Полковник, черт возьми!  -  Аркатов вдруг утратил выдержку. - Барышев
нужен  мне срочно.  Сейчас. Дело  на поминутном контроле  президента.  Любая
задержка выйдет нам боком. Вам в том числе!
     - Соединяю.
     Барышев  выслушал Аркатова  и  вздохнул  так,  что  это  услышали  все.
Кому-кому, а ему  ломать  порядок допуска  к документам  высшей  секретности
собственными руками никак  не хотелось. С другой стороны, все, что волновало
президента в связи с Ульген-Саем, он прекрасно знал.
     Еще раз вздохнув, генерал сказал:
     - Секретчик у тебя?
     - Да, он здесь.
     - Передай ему трубку...
     Андрей и Филиндаш вышли из кабинета министра вместе.
     - Ты только не обижайся, - сказал ему секретчик. - Как говорят, если не
я, то кто... Извини, но секреты здесь не мои.
     - Все, забыли, - успокоил его Андрей. - Глядишь, и я кое-чему научусь.
     Подчинившись приказу  начальства, Филиндаш все же не  рискнул  оставить
Андрея  одного наедине  с документами. Пока тот вникал  в чертежи  и  схемы,
изучал геологический состав пород, в  которых заложена  испытательная камера
портативного ядерного заряда, секретчик сидел за столом рядом и  с  деланным
интересом  читал какие-то документы, подшитые  в толстую  папку.  Изредка он
поднимал голову и внимательно смотрел  на Андрея. Ему покоя не давал человек
со  стороны, никому  не известный в  кругах профессиональных  атомщиков,  не
располагавший допусками, которые бы позволяли прикоснуться к тайнам, и вдруг
получивший "добро"  высших государственных сфер на ознакомление с тем, с чем
Филиндаш  не   мог   позволить  познакомиться   даже  некоторым  начальникам
управлений   своего  ведомства.   Этот  человек  казался  загадкой,  которую
разгадать нельзя.
     После  двух  часов работы  Андрей вернул документы  секретчику, который
забрал их с видимым облегчением.
     От   Филиндаша  Андрей  прошел   к  Владлену  Игнатьевичу   Федотову  -
специалисту,  который ведал подземными испытаниями ядерного  оружия, чтобы в
беседе с ним уточнить сведения, вычитанные в бумагах.
     Федотов  быстро понял,  что Назаров  свободно ориентируется в  вопросах
геологии, и отвечал не его вопросы с профессиональной четкостью.
     - Толщина кровли над каверной?
     - Триста два метра.
     - Координаты устройства определялись?
     - Да, конечно. С точностью до  секунды.  Кстати,  на  поверхности центр
подземного заряда помечен маркой.
     Андрей с трудом сдержался, чтобы не выдать радость. Только спросил:
     - Как выглядит марка?
     -  В  грунт  вбит  стальной  стержень.  На  головке в  пять сантиметров
диаметром обозначен треугольник и выбита дата.
     - Что произойдет, если через скважину, пробуренную точно над заложенным
в камере изделием, прямо в центр устройства всадить мину?
     - Мощность вашей мины?
     - Допустим, пять килограммов тринитротолуола.
     - В камере  произойдет  взрыв мощностью в пять килограммов  тротилового
эквивалента.
     - Последствия?
     - Ядерный  заряд будет разрушен.  Сдетонирует часть обычной  взрывчатки
устройства. Произойдет перегрев и частичная возгонка ядерного материала.
     - Возможен ли ядерный взрыв?
     - Нет, не возможен.
     - Объясните, почему.
     - Цепная реакция, а за ней взрыв ядерного вещества  происходит только в
случаях,  когда  заряд достигает критической  массы. В устройстве,  если его
представить схематично,  ядерный материал разделен  на дольки, как мандарин.
Все  дольки  изолированы одна от другой  такими же дольками свинца. Для того
чтобы создать  критическую  массу  и запустить  цепную реакцию,  изолирующие
сегменты выводятся,  а небольшой взрыв специального устройства спрессовывает
дольки в шар.  Происходит ядерный взрыв. Во всех других случаях, в частности
при подрыве устройства миной, ядерные  сегменты будут  разбросаны в стороны,
что не позволит создать устройству критическую массу.
     - Значит, тем, кто будет находиться над каверной, взрыв в  ней ничем не
грозит?
     - Не совсем так, Андрей Иванович. Уж коли в камере произойдет взрыв, то
температура вспышки будет крайне  высокой. Часть  ядерного  заряда неизбежно
превратится в аэрозоль. Газы высокого давления рванутся в  скважину.  Выброс
газовой струи создаст  радиоактивное  облако. Куда оно  двинется и насколько
сильным окажется заражение, предсказать трудно.
     - Что же делать?
     - Надо забить в скважину тампон и заделать наглухо горловину.
     - Конечно, до взрыва?
     - Безусловно.
     -  Да,  можно  сказать,  нажил грыжу. Сперва  сказали:  взорви.  Теперь
объясняют:  заткни скважину. Может,  вы  согласитесь  со мной туда  поехать?
Помогли бы?
     -  Нет,  не  соглашусь. Я, знаете  ли,  Андрей Иванович,  по  натуре не
авантюрист.
     - Значит, я?
     - Не имел в виду.
     -  Конечно,  вы  же не азиат. А у  нас там  подобные обороты понимаются
прямо. Значит, меня вы в виду не  имели. Спасибо, хотя  были  бы правы: я не
только авантюрист, но и дурак.
     - Не знаю, не знаю. Но скважину нужно тампонировать. Иначе...
     - Я уже знаю, что будет иначе.
     -  Скажите, Владлен  Игнатьевич,  что  если  кто-то попытается  вывезти
изделие  из Казахстана в какую-либо из арабских стран? В какой мере  с таким
багажом можно обойти пограничный и таможенный контроль?
     - Через границы европейских стран и США  вряд ли  это провезешь. Насчет
стран Азии и Африки не ручаюсь. Впрочем, скорее всего это возможно.
     - Допустим, надо будет вывези в Европу. Есть способы это сделать?
     - Вполне вероятно, что попробуют провезти по частям.
     - Вы говорили о радиационном контроле.
     - Сегменты ядерного заряда можно заделать  в  чушки товарного свинца  и
вывезти  под  видом поставок этого  металла какой-либо подставной  фирме.  С
деталями устройства проще. Их провезут россыпью. Упаковку...
     - Чемоданчик?
     - Да, именно. Так вот, его можно найти в любой стране.
     Они расстались довольные друг другом.
     Из приемной министра по телефону спецсвязи Андрей позвонил Травину.
     - Приезжайте, - сказал тот. - Вас уже ждет взрывотехник.
     По  распоряжению Катенина  на  Лубянку  Андрея  довезла дежурная машина
Минатома.
     Взрывотехником  оказался румяный, крепко сбитый  майор с общевойсковыми
эмблемами на  погонах. Он весело  блеснул глазами,  протянул Андрею  руку  и
представился:
     - Щурков. И давай сразу на ты. Зови меня Олег.
     - Давай, - согласился Назаров и ответил на пожатие. - Андрей.
     - Садись, - Щурков сдвинул со стола  чертежи, освободил место, выдвинул
стул. - Мне сказано, время не терпит. Так? Ты готов?
     - Всегда готов.
     -  Значит,  поехали. Насколько мне сообщили, тебе  потребуется взрывное
устройство. Так? Тогда называй параметры.
     Андрей усмехнулся:
     - Собираюсь взорвать нечто, но не совсем  представляю, что именно.  Мне
сказали, что специалист расскажет о том, что закопано в горе.
     - Понял.  Докладываю. Изделие в  габаритах пятьдесят на тридцать семь и
двадцать пять. С  виду обычный чемоданчик.  Оболочка из спецсплава, обтянута
кожей.  Устройство размещено в  каверне в массиве горы. Если на то пошло, то
его проще демонтировать, чем подрывать.
     - Вопрос о подрыве решен и обсуждать его не будем.
     - Где и как предполагается разместить взрывчатку?
     - Олег, это будет скрытная операция -  без прямого  доступа к  изделию.
Через  массив  сверху к каверне пробурим  скважину.  Если  она  окажется над
изделием - одно. Если промахнемся и войдем внутрь в стороне - другое. Однако
во всех случаях взрыв должен уничтожить изделие.
     - Каков диаметр скважины?
     - В пределах ста миллиметров.
     - Глубина?
     -  Метров триста  как  минимум.  Верхний  свод каверны  от  поверхности
изделия примерно на высоте трех метров.
     - Значит, человека внутрь спустить нельзя.
     - А что, если внутрь запустить две-три гранаты?
     -  Не,  -  сказал Щурков и  для  убедительности мотнул головой. - Давай
разделим функции.  Ты специалист по созиданию,  я  по  разрушению. Если надо
что-то взорвать, решаю я...
     -  Все  же, почему  не гранаты?  - Андрей не  мог отказаться  от  идеи,
которая казалась ему идеальной.
     - Мозга зависла? Ладно. Во-первых, если глубина скважины триста метров,
граната взорвется,  не  долетев  до  каверны.  Во-вторых, если даже снабдить
взрыватели замедлителями и гранаты залетят в каверну, будут  отскоки. Взрывы
произойдут в стороне. Нам это надо?
     - Слушай, Олег, а если всадить в точку одним спуском килограммов десять
тротила?
     - Интересный вопрос. Как же это сделать?
     - Ты знаешь, что такое колонковая труба?
     - Скорее нет, чем да. Излагай.
     - Колонковая -  это стальная труба среднего диаметра. На одном ее конце
на резьбе закрепляют режущий инструмент - коронку. Другой  конец  этой трубы
крепится  к  металлическим штангам вращающейся  свечи.  Коронка при вращении
прорезает  породу. Внутрь трубы входит цилиндрический  стержень  подрезанной
породы. После того, как снаряд извлекают, в породе образуется скважина...
     -  Так,  так...  Уже  светлее.  Так,  так... Если  колонковую заполнить
взрывчаткой,   обеспечить   взрывателями,  а  затем   запустить   в  готовую
скважину... Какая длина у колонковой?
     - А какая нужна?
     - Ты случаем в торговле не работал?
     - Что, похоже?
     - Умеешь торговаться.
     - Потому что длину в конце концов я могу сделать и больше, и меньше.
     - Тогда поладим.
     - Только  учти, захватить  взрывчатку с собой я не  смогу. Нужно, чтобы
мне ее доставили.
     - Скажешь  генералу  Травину, его орлы тебе что  угодно  и куда  угодно
доставят хоть в виде шоколадных конфет, хоть как мыло.
     - Нет, пусть это будет пиво. В банках. Завода "Балтика".
     - Тебе не кажется, что  при всех  запретах  на  спиртное может  найтись
кто-то, пожелавший втихаря выглотать одну или две банки?
     - Вполне возможно.
     - А если он напорется на банку со взрывчаткой?
     - Не напорется.
     - Ты уверен?
     - Да.
     - Почему?
     -  Потому что ты  прав. Вместо  пива  лучше прислать  два  ящика свиной
тушенки.  С  этикетками, на  которых  будут изображены  свиные морды.  Чушки
крупным планом. И  яркие надписи "Свиная тушенка", "Донгуз" -  по-казахски и
"Хук" - на дари. Арабским шрифтом.
     - Таких этикеток, наверное, и не найти.
     - Закажите. Это не будет дорого стоить.

     С Лубянки на Земляной Вал  Андрея вывез сам Травин. Он остановил машину
на  Берниковской  набережной  Яузы и предложил  Андрею  выйти. Они  встали у
парапета над грязной зажатой в каменный желоб рекой, по поверхности  которой
плыли радужные разводы масла. Некоторое время молчали. Потом Травин сказал:
     -  Эх,  Назаров!  Хороший  ты  мужик,  но  быть хорошим  мужиком  -  не
профессия.
     - Я знаю...
     - Знать-то знаешь, но ни хрена не понимаешь.
     - А что мне надо понимать?
     -  Я  скажу, при одном условии.  Ты  не  будешь считать  меня в  чем-то
замешанным.  Не я втравил тебя в эту бодягу. Ты сам  в нее влез. Мог бы и не
переться  в  Минатом.  Послал  бы  цидульку -  и  пусть  колупаются. Нет, ты
подставился. Поэтому все, что скажу, отнеси только на свой счет.
     - Хорошо, отнесу.
     - Андрей, ты знаешь, что ты уже сейчас фантом?
     - В каком смысле?
     -  Не хотелось бы говорить, но ты в нашем деле - фантом. Тебя в природе
просто не существует. Думаешь, в  случае провала кто-то признается, что знал
тебя или видел? Ты, - Травин поднес ладонь к губам и  дунул  на нее, - тьфу!
Пустота! Если тебя не убьют, то психушки не минуешь. Встреча  с президентом,
договор на два миллиона, да ты об этом сестре расскажи, она не поверит. Если
откровенно, то даже я тебя не видел.
     - Куда уж  откровенней. А  как  быть с тем, что  я приходил на Лубянку,
бывал в Кремле, меня видели многие люди?
     - Ошибаешься. Тебя нигде никто не видел. Кстати, чтобы ты знал, корешки
пропусков на  всех,  кто  входит  в  наше  здание  или  в  Кремль,  хранятся
определенное время. Тебя пропускали без бумажек. Верно?
     - Ну у вас и контора!
     -  На том держимся,  Назаров. Служба  такая. И потом, судя по тому, что
донеслось до нас из Туркмении, ты вообще анархист и полубандит.
     -  Да  ну?! - язвительно спросил Андрей. В том беспокойном состоянии, в
котором он  находился  последнее  время,  дерзость  помогала  ему  сохранять
присутствие духа.
     - Не  пойми, что я тебя осуждаю, -  сказал Травин.  - Мне самому иногда
хочется сбросить с себя хомут, оборвать вожжи и взбрыкнуть. Но вот как зажал
себя в кулак на  курсантской скамье, так и не могу ослабить зажим. Так что я
тебя понимаю и прошу понять меня.
     -  Я  постараюсь,  -  теперь  Андрей  заговорил  спокойно,  без  всякой
задиристости.
     -  Ты хороший  мужик,  Андрей, и мне  не  по душе  подталкивать  тебя в
пустоту.  Поэтому  сделал  все, чтобы  хоть  как-то прикрыть  твою  задницу.
Запомни пароль. Если к  тебе кто-то подойдет и  скажет: "Я от Барышева", это
наш человек. Положись на него в большей  мере, чем на себя. Ты  в этой  игре
кость "пусто-пусто". Тот, кого я пошлю - "шесть-шесть".
     - Как я вам сообщу, что сделал дело?
     -  Этого  не  потребуется,  -  Травин  отвел  глаза.  - Твоя  забота  -
уничтожить штуковину. А  о том, что  это  сделано, доложит наш  человек. Да,
видишь, вон у  моста  стоят два мента? Это тоже наши. Ты подойдешь  туда,  у
тебя  проверят документы. Найдут отсутствие регистрации и отвезут на вокзал.
Для  депортации  в  связи  с  нарушением  режима  регистрации  и  пребывания
иностранцев в Москве.
     - Спасибо, это очень хороший повод.
     - Ладно, давай  клешню, - Травин протянул Андрею руку.  - Ни пуха тебе,
Илья Муромец. И запомни: "Я от Барышева".

     - Поселяйся! - милицейский  сержант мощным тычком в спину вогнал Андрея
в обезьянник линейного отделения милиции на железнодорожном вокзале.  - Сиди
и не рыпайся.
     В вонючей  металлической  клетке  вдоль  стен  тянулись лавки,  наглухо
привинченные к полу. Два  алкаша,  прижавшись спинами  один к другому,  тихо
дремали в дальнем углу. Рядом, растянувшись  во всю длину в балдежной дреме,
кемарил  третий клиент отделения. Пока Андрей  приглядывал  место, где можно
сесть поудобнее, из полумрака появился человек.
     -  Салам!  -  сказал он  и посмотрел  на Андрея пристально.  -  Это ты,
Сарбас?
     - Кашкарбай! - Лишь всмотревшись в обросшее щетиной лицо азиата, Андрей
узнал его. - Ты как сюда попал?
     - А ты?
     - Нет регистрации.
     - У меня тоже.
     - Когда уезжаешь?
     - Дали сутки.
     - Билет уже есть?
     - Пока нет.
     - Отпустят, пойдем вместе и купим. Договоримся так. Ехать поездом через
Казахстан тебе опасно.
     - Почему?
     -  Андрей,  я приехал  в  Москву не  на  прогулку. Ты заключил договор.
Теперь  тобой  дорожат.  Ты  нужен  хану  живым  и  здоровым.  Меня прислали
обеспечить твою безопасность. По мере сил здесь в Москве я этим и занимался.
Ты дал  обязательство  на период договора выполнять все указания  хозяина. Я
сейчас передаю тебе его приказ.
     - Слушаю  и  повинуюсь,  - Андрей  приложил  руку  к  животу и  отвесил
глубокий поклон.  Он  за  последнее  время  пережил  столько  необъяснимых и
удивительных  событий,  что  принимать совет  Кашкарбая всерьез ему казалось
делом самым несерьезным.
     -  Ты  поездом доедешь до Рязани. Будь внимателен, обязательно заметишь
за собой хвост. Это опасно. Для тебя. Для плана, с которым ты знаком.
     - Почему до Рязани?
     - Чтобы те,